ГЛАВА 11. Сэм жил в километре отсюда с мамой, папой, двумя младшими братьями и совсем крохотной сестричкой

Сэм жил в километре отсюда с мамой, папой, двумя младшими братьями и совсем крохотной сестричкой. А еще у них в доме были три собаки, пять кошек, два волнистых попугайчика, черепаха и тропические рыбки в аквариуме.

‑ Такое впечатление, что живешь в Ноевом ковчеге, ‑ смеялся Сэм. ‑ Я стараюсь реже появляться дома. Мама и папа не против. Они считают, что ребенок должен как‑то проявлять свою индивидуальность. Родители рады уже тому, что я ночую дома. Меня даже не ругают, если я иногда пропускаю уроки в школе. Мама с папой считают, что школа ‑ это отвратительная система воспитания, призванная подавлять волю и творческую активность ребенка.

Сэм всегда говорил такими заумными словами. Он был младше меня, но это было незаметно, особенно если послушать, что он говорит.

‑ Значит, вы работаете в цирке? ‑ спросил Сэм, жуя маринованный лук ‑ он обожал маринованный лук и вечно таскал с собой пластиковую баночку с этим луком.

Мы вернулись к кромке поляны, на которой остановился цирк. Эвра лежал на траве, я устроился на низкой ветке, Сэм влез на то же дерево, только чуть повыше.

‑ А что это за цирк? ‑ спросил он, прежде чем мы успели ответить на первый его вопрос. ‑ На фургонах нет никаких обозначений. Сначала я вообще думал, что вы путешественники. Потом, понаблюдав подольше, решил, что вы все‑таки артисты.

‑ Мы ‑ повелители ужаса, ‑ сказал Эвра. ‑ Властители иного бытия. Владыки мутаций.

Он нарочно говорил так, чтобы показать, что не один Сэм умеет изъясняться умно и непонятно. Мне захотелось и самому выдать пару длинных и красивых предложений, однако в этом я никогда не был силен.

‑ Это волшебное шоу? ‑ с любопытством спросил Сэм.

‑ Это шоу уродов, ‑ сказал я.

‑ Шоу уродов? ‑ Он даже рот раскрыл от удивления, и на траву полетел кусок маринованной луковицы. Мне пришлось быстро отодвинуться, чтобы лук не упал на меня. ‑ Двухголовые люди и прочие аномалии?

‑ Вроде того, ‑ сказал я, ‑ только наши исполнители ‑ это волшебные, удивительные артисты, а не просто люди, которые выглядят не так, как другие.

‑ Здорово! ‑ Сэм посмотрел на Эвру. ‑ Ну, точно, я ведь с самого начала понял, что у тебя налицо дерматологические изменения. ‑ Он имел в виду кожу Эвры (я потом посмотрел в словаре это длинное слово). ‑ Но я и представить себе не мог, что ты тут не один такой!

Сэм с любопытством глянул в сторону лагеря.

‑ Просто невероятно, ‑ вздохнул он. ‑ А какие еще аномалии рода человеческого представлены в вашем цирке?

‑ Если хочешь узнать, какие еще артисты есть в нашем цирке, то могу ответить тебе коротко: самые разные, ‑ сказал я. ‑ Само собой, у нас есть Бородатая Женщина.

‑ Человек‑Волк, ‑ добавил Эвра.

‑ Вечно голодный человек, ‑ продолжил я.

Мы перечислили всех, кого знали. Эвра даже упомянул тех, кого я никогда не видел. Впрочем, артисты в цирке уродов часто меняются. Они приходят и уходят, в зависимости от того, где выступает цирк.

Сэм был поражен и впервые с момента нашего знакомства не смог ничего сказать. Он молча слушал нас, широко распахнув глаза, посасывая маринованную луковицу и качая головой, причем так часто, будто вообще не верил тому, что ему рассказывают.

‑ Невероятно, ‑ тихо проговорил он, когда мы умолкли. ‑ Вы, наверное, самые счастливые мальчишки на всем свете. Живете в настоящем цирке уродов, ездите по миру, вам открыты все страшные и загадочные тайны. Чего бы я только не отдал, чтобы поменяться с вами местами!

Я улыбнулся. Не думаю, что Сэм захотел бы поменяться местами со мной, особенно если бы узнал обо мне побольше.

Тут Сэма осенила какая‑то мысль:

‑ Слушайте! ‑ вдруг сказал он. ‑ А вы не поможете мне перебраться к вам? Я умею работать, быстро учусь, не боюсь ответственности. Я был бы ценным работником в вашем цирке. Можно, я буду работать у вас помощником? Пожалуйста!

Мы с Эврой улыбнулись друг другу.

‑ Нет, Сэм, это вряд ли, ‑ сказал Эвра. ‑ У нас почти нет детей. Если бы ты был постарше или твои родители захотели бы у нас поработать, тогда другое дело.

‑ Но мои родители не будут возражать! ‑ не отступал Сэм. ‑ Наоборот, они очень обрадуются. Они всегда говорили, что путешествия добавляют опыта. Им очень понравится, что я буду ездить по миру, что у меня будет масса всяких приключений, что я увижу чудесные, мистические земли и страны.

Эвра покачал головой:

‑ Прости. Приходи к нам, когда повзрослеешь.

Сэм надул губы и потряс ветку. С нее посыпались листья ‑ прямо на меня, несколько даже застряло в моих волосах.

‑ Так нечестно, ‑ пробормотал он. ‑ Все так говорят ‑ «когда повзрослеешь». Что было бы сейчас, если бы Александр Македонский ждал, когда повзрослеет? А как же Жанна д'Арк? Если бы она дожидалась, когда повзрослеет, англичане бы захватили и колонизировали Францию. Кто знает, когда человек уже повзрослел и может сам принимать решения? Это знает только он сам.

И Сэм принялся жаловаться на взрослых, говорить о «коррумпированной, жестокой системе», о том, что пришло время начать революцию детей. Казалось, я слушаю какого‑то сумасшедшего политика по телевизору.

‑ Если ребенок хочет открыть шоколадную фабрику, пускай открывает, ‑ порывисто говорил Сэм. ‑ Если он хочет стать жокеем ‑ ради бога. Если он мечтает стать первооткрывателем и отправиться на далекий остров, заселенный каннибалами, ‑ это его право! Мы рабы современного общества. Мы…

‑ Сэм, ‑ прервал его Эвра, ‑ хочешь посмотреть на мою змею?

Сэм улыбнулся.

‑ Спрашиваешь! ‑ воскликнул он. ‑ Я думал, ты никогда мне ее не покажешь. Пойдем!

Он спрыгнул с дерева и побежал к лагерю, позабыв про все свои гневные речи. Мы медленно побрели за ним, тихо посмеиваясь и чувствуя себя гораздо старше и мудрее, чем мы были на самом деле.