ГЛАВА 9. К счастью, Эвра сам омыл зубы своей змее, потом мы вытащили ее из палатки и положили на траву

К счастью, Эвра сам омыл зубы своей змее, потом мы вытащили ее из палатки и положили на траву. Принесли пару ведер воды и помыли змею мягкими губками.

После этого надо было накормить Человека‑Волка. Его клетка стояла позади палаток и фургонов. Он заревел, когда нас увидел. На вид он показался мне таким же злобным и опасным, как и в тот вечер, когда мы со Стивом были на представлении. Человек‑Волк тряс прутья и пытался нас схватить, но мы, конечно, не подходили к клетке слишком близко.

‑ Почему он такой злой? ‑ спросил я, кинув ему огромный кусок сырого мяса, который он поймал на лет и тут же принялся раздирать на части.

‑ Потому что это настоящий Человек‑Волк, ‑ ответил Эвра. ‑ Он не просто человек, обросший шерстью. Он наполовину человек, наполовину волк.

‑ Разве не жестоко держать его в клетке? ‑ спросил я, кинув ему еще один кусок мяса.

‑ Если мы выпустим его, он совсем обезумеет и примется убивать людей. Жуткая смесь людской и волчьей крови свела его с ума. Он убивает не только тогда, когда голоден. Если его выпустить, он будет убивать просто так.

‑ А нельзя его как‑нибудь вылечить? ‑ Мне стало его жалко.

‑ Нет, нельзя, это ведь не болезнь, ‑ объяснил Эвра. ‑ Он не заразился этим, у него это от рождения. Он такой, какой есть.

‑ Как же он появился на свет?

Эвра серьезно посмотрел на меня:

‑ Ты, правда, хочешь об этом узнать?

Я посмотрел на зверя в клетке, раздирающего мясо так, будто это сладкая вата, вздохнул и сказал:

‑ Нет. Наверное, нет.

После этого мы много чего еще сделали. Почистили картошку к ужину, помогли заменить колесо у одной из машин, покрасили крышу фургона ‑ у нас на это ушел целый час ‑ и даже выгуляли собаку. Эвра сказал, что этим мы будем заниматься каждый день ‑ бродить по лагерю, смотреть, не нужна ли кому‑нибудь помощь, и если нужна, то помогать.

Вечером мы принесли кучу консервных банок, и куски разбитого стекла в палатку к Голодному Рамусу ‑ человеку, который может съесть все что угодно. Я хотел было остаться и посмотреть, как он будет это есть, но Эвра поспешно выволок меня наружу. Рамус не любил, когда в повседневной жизни кто‑то смотрит, как он ест.

У нас оставалась масса свободного времени, и в перерывах мы рассказывали друг другу о себе ‑ о том, откуда мы, как прошло наше детство, чем занимались раньше.

Эвра родился у совершенно нормальных родителей. Когда они его увидели, то пришли в ужас. Поэтому и бросили его в приюте, где он прожил до четырех лет, а потом его купил жестокий владелец какого‑то цирка.

‑ Плохо мне тогда пришлось, ‑ тихо сказал Эвра. ‑ Он бил меня и обращался со мной, как с настоящей змеей. Держал в стеклянной клетке, и зрители платили ему за то, чтобы посмотреть на меня и вдоволь посмеяться.

Семь долгих страшных лет провел Эвра в том цирке, переезжая из города в город. С каждым годом он все сильнее чувствовал себя уродцем и изгоем, который ни на что больше не способен, кроме как смешить толпу.

И тут, наконец, появился мистер Длинноут…

‑ Он появился однажды вечером, ‑ сказал Эвра. ‑ Просто вдруг выступил из темноты, приблизился к моей клетке и долго стоял, наблюдая за мной. Ни слова не сказал. И я тоже. Тут подошел владелец цирка. Он не знал мистера Длинноута, но решил, что тот богатый человек и захочет купить меня. Поэтому он сообщил цену и отошел в сторонку, ожидая ответа. Мистер Длинноут несколько минут молчал. А потом вдруг схватил владельца цирка левой рукой за шею. Пальцы его сжались, и владельцу цирка пришел конец. Он замертво упал на пол. А мистер Длинноут отпер дверцу моей клетки и сказал: «Идем, Эвра». Мне кажется, мистер Длинноут умеет читать чужие мысли, а то откуда бы он узнал, как меня зовут.

Эвра замолчал. И взгляд у него вдруг стал какой‑то отстраненный.

‑ Хочешь, я покажу тебе кое‑что интересное? ‑ спросил он, наконец, снова став прежним Эврой.

‑ Конечно, хочу! ‑ сказал я.

Он повернулся ко мне лицом, высунул язык, вытянул его и запихнул себе в нос.

‑ Вот это да! Классно! ‑ радостно завопил я.

Эвра спрятал язык и широко улыбнулся.

‑ У меня самый длинный язык в мире, ‑ сказал он. ‑ Если бы у меня был нос пошире, я бы просунул язык в ноздрю, потом в горло и снова высунул бы его изо рта.

‑ Не, так бы ты не смог! ‑ засмеялся я.

‑ Может, и нет, ‑ согласился он, усмехаясь, ‑ но, по‑моему, и так неплохо.

Он снова высунул язык и облизал ноздри. Это было не очень приятно, зато забавно.

‑ Фу, я такой мерзости еще не видел! ‑ сказал я, не переставая смеяться.

‑ Небось, хотел бы сам так, а? ‑ сказал Эвра.

‑ Даже если б я умел так делать, то все равно бы не стал, ‑ соврал я. ‑ У тебя, наверное, весь язык теперь в соплях?

‑ У меня нет соплей, ‑ сказал Эвра.

‑ Что, правда, нет соплей?

‑ Правда. У меня не такой нос, как у тебя. В нем нет ни соплей, ни козявок, ни волосков. Если у меня что и чистое, так это ноздри.

‑ А какие они изнутри на вкус? ‑ спросил я.

‑ Лизни брюхо моей змеи ‑ узнаешь, ‑ ответил он. ‑ Оно такого же вкуса.

Я засмеялся и сказал, что мне не настолько это интересно!

Позже, когда мистер Джутинг спросил, что я успел сделать за день, я просто ответил:

‑ Нашел себе друга.