Глава 30. Время медленно клонилось к вечеру

Время медленно клонилось к вечеру. Сначала я прислонилась к стене, потом села на корточки, затем устроилась на ступеньках, положила голову на колени, обхватила ноги руками и задремала. В костюме было тепло, маска, правда, слегка давила на череп, но меня разморило до такой степени, что, когда до слуха долетел гул подъехавшего лифта, я даже не пошевелилась. Двигаться было лень.

Судя по звуку, двери кабины разъехались, потом закрылись. Что‑то зашипело и чавкнуло. Я удивилась, хотела открыть глаза, выпрямиться, и в ту же секунду невидимая рука крепко спеленала меня и поволокла по полу.

Моя голова была прижата к коленям, руки обхватывали голени, я не могла заорать, из груди вырвался странный звук.

– Валер, она шипит, – сказал незнакомый бас.

– Сейчас дошипится, не бойся, Серега, – ответил другой мужчина.

– На собаку не похожа, – промямлил Сергей, – и уж точно не кошка.

– Мутант, – заявил Валерий, – развелось их из‑за плохой экологии.

Я попыталась выпрямиться, но не смогла, грудь слишком сильно прижало к коленям, звук не шел из горла.

– Граждане экзотических животных заводят, – вещал Валерий, – змей, обезьян, крокодилов, потом у них черт‑те чего рождается, вроде этого.

Я ощутила пинок и засопела.

– Не нравится ему, – констатировал Сергей, – а куда его денут?

– Это не наша печаль, – зевнул Валерий, – усыпят или на опыты отдадут. Мы кто? Служба отлова. Наша задача привезти монстра на станцию, дальше их забота.

Мне не понравился ни один из озвученных Валерием вариантов, не хотелось ехать на какую‑то станцию, где меня могли отдать на растерзание ученым или, того хуже, сделать мне укол яда, поэтому я начала брыкаться.

– Стукни мерзотину как следует, – посоветовал Валерий.

– Боюсь, – честно признался Сергей, – вдруг укусит?

– Чем? – с презрением осведомился напарник. – Я у нее головы не вижу. Вызывай лифт.

– Что у вас случилось? – спросил хорошо знакомый голос.

Я чуть не зарыдала от счастья. Макс! Надо исхитриться и позвать мужа.

– Служба отлова, – представился Валерий, – из вашего дома поступил сигнал о наличии в подъезде бешеной зеленой твари, которая съела хозяйку этой квартиры.

– Погодите, парни, – сказал Макс, – хозяйка этой квартиры моя жена, и любая бешеная тварь от нее в ужасе убежит. Ни минуты не сомневаюсь, что при встрече супруги с чудовищем пострадает последнее.

– Повезло тебе, – хмыкнул Сергей. – Хотя моя тоже гидра, любого инопланетянина хуком вырубит.

Я разозлилась на Макса. Вместо того чтобы кинуться на помощь несчастной жене, которую волокут на верную смерть, он болтает с ее палачами.

– Кто вас вызвал? – поинтересовался Макс.

До моего носа долетел аромат одеколона мужа, похоже, он наклонился к «бешеной зеленой твари» и пытается внимательно ее разглядеть.

– Розалия Львовна Капранова‑Рокотова‑Кутузова, – после паузы сообщил Валерий.

– Их трое? – удивился Сергей.

– Не пойму, – протянул Валерий, – имя, отчество одно, фамилий толпа, с другой стороны, какая нам разница. Вы, гражданин, посторонитесь, запихнем в лифт предмет отлова.

– Стойте, – сдавленным голосом произнес Макс, – снимите сетку, там моя жена.

– Жена? – переспросил Сергей. – Вау!

– Шутишь? – с надеждой поинтересовался Валерий.

– Серьезен, как никогда, – явно борясь с хохотом, подтвердил Макс. – Лампа, ответь!

Я попыталась пошевелиться.

– Понимает! – восхитился Валерий. – Ты дрессировщик?

Тугие путы распались, я выпрямилась во весь рост.

– Охо! – выдохнул Сергей. – А я‑то думал, никого страшнее моей Ленки нет на свете. Ну, мужик, ты попал!

– Где нашел такую? – полюбопытствовал Валерий. – Она человек?

Если пару минут назад мне не давала разговаривать сетка, то сейчас я лишилась дара речи от накатившей ярости.

Макс закрыл глаза.

– Ой, ребята! Я ученый, исследую зеленых мартышек бумбу, они водятся только в одном уголке земного шара, в джунглях Танзании!

– Я слыхал, это в Австралии, – поспешил показать свою образованность Валерий.

Я хотела заорать: «В Африке!» – но горло перехватил спазм.

– Точно, – кивнул Макс, – причем гнездятся обезьянки лишь в деревне вождя Фирамуся. Он мне разрешил наблюдать за млекопитающими, но поставил одно условие: я женюсь на его старшей дочери, а она у царька от акулы родилась.

Валерий поскреб в затылке.

– Жуть, – повторил Сергей.

Ко мне внезапно вернулся голос:

– Идиоты!

– Она разговаривает! – попятился Валерий.

– Ничего удивительного, – с постным выражением лица сказал Макс. – Я ее десять лет обучал.

– Вау! – с уважением сказал Сергей. – А дети у вас есть?

Я затопала ластами по плитке.

– Кретины! Неужели не видите? Перед вами обычная женщина! Акула не произведет на свет хомо сапиенс.

– Как поглядишь на людей, так и подумаешь, что они от кашалотов получились, – философски заметил Валерий.

– Это кит, – подал голос Сергей.

Я налетела на Макса и замолотила по его спине перчатками с перепонками.

– Немедленно открой дверь! Прекрати нести всякую чушь!

Муж захохотал и распахнул створку, я бросилась в квартиру под испуганный лай щенков.

– Хозяин, – раздалось за спиной, – надо нам договориться, раз вызов на отлов гигантской бешеной крысы оформлен, нам ее доставить на станцию нужно. Иначе начальник озвереет. А мы твою жену отпустили!

Продолжение разговора я не слышала, Макс прикрыл дверь, потом вошел в квартиру, помог мне стащить костюм и выслушал мой нервный рассказ.

– Все из‑за тебя, – плаксиво жаловалась я, – хотел меня тигром напугать, вот я и решила первой начать.

Муж надел на меня халат, завязал пояс на талии и сказал:

– У нашей секретарши Оли дочь сегодня мальчика родила. Я попросил Генку Попова от нас подарок новорожденному купить, коляску, дорогую. Еще купили плюшевого медведя, это он рычал! Пошли, покажу интересное кино!

Я, ошарашенная объяснениями Макса, молча последовала вслед за ним в кабинет и села в кресло. Он включил компьютер, экран медленно стал серым, на нем задвигались фигуры.

– Как доказать, что Евгений Алферов жив? – спросил муж. – Иногда получить ответы на такие вопросы помогает эксгумация, но в нашем случае выкапывать нечего.

– Тело кремировали, – кивнула я.

– Вот‑вот! – подхватил Макс. – Если учесть, что Лариса умоляла не отправлять гроб в печь и кричала про несчастного мальчика, который, вероятно, испытает боль, поведение Антона кажется не просто странным, а жестоким. Но мы‑то знаем, в гробу лежал кто угодно, но не Евгений. Алферов рисковал, присутствующие могли понять, что умерший не его сын, но у него выбора не было.

– Тамара сказала мне, что сын Антона после смерти на себя не походил, – пробормотала я, – но домработница решила, что в этом виноват гример, который грубо раскрасил лицо мертвого. Лариса находилась в состоянии шока, Рукин был полностью в курсе дела, а остальные, наверное, думали, как Тамара. Смерть сильно меняет внешность.

– Тело предано огню, – начал загибать пальцы Макс, – никакого исследовательского материала нет. Но мне пришла в голову интересная мысль. На церемонии в крематории всегда ведется видеосъемка.

– Неужели кто‑то захочет иметь дома подобный фильм? – поморщилась я.

– Не исключаю, что есть люди, желающие заполучить ленту, – вздохнул Макс, – так сказать, на память. Но на самом деле о камерах посетители не осведомлены, это работа службы безопасности. Увы, такие мероприятия привлекают карманников. А я подумал: Женя избалованный, капризный мальчик, неужели он упустил возможность поприсутствовать на собственных похоронах? Тайком прийти, послушать, что о тебе говорят, посмотреть, кто плачет, а кто злорадствует. Евгений подросток, зрелище ему могло показаться прикольным, тем более что в крематорий явились его одноклассники, учителя.

Я привстала в кресле:

– И ты нашел мальчишку?

Макс указал на левый угол экрана:

– Кто там?

– Женщина, – не раздумывая ответила я, – вся в черном, голова платком укрыта, лица почти не разобрать, на ней очки с дымчатыми стеклами.

– Смотри внимательно, – велел муж и замедлил движение пленки, – что она делает?

– Похоже, плачет, – предположила я, – постоянно держит у лица платок.

– Сейчас поймешь, – пообещал супруг и пробежался пальцами по клавишам.

На экране появился зеленый квадратик, рука скорбящей женщины многократно увеличилась, приблизилась, и я разглядела в куске ткани нечто, сначала показавшееся мне дулом пистолета, но уже через секунду я заорала:

– Видеокамера! Она снимает церемонию прощания с покойным.

– И зачем бы ей это делать? – хмыкнул Макс.

– Папарацци, – предположила я, – или одна из этих, забыла, как они называются: сидят в Интернете, привлекают к своим записям внимание, зарабатывают на рекламе, пишут всякие гадости и получают колоссальное удовольствие.

– Дальше самое интересное будет, – пообещал муж.

От толпы, медленно двигавшейся мимо гроба, отошел Вадим Рукин, приблизился к женщине и пару секунд стоял возле нее. Тетка что‑то говорила, он отвечал, в конце концов Вадим бесцеремонно схватил дамочку за плечо и повел к выходу.

– Вот! – воскликнул Макс. – Не упусти наиболее значимый нюанс!

Скорость записи стала еще медленнее. Женщина вытянула руку и попыталась освободиться от пальцев Рукина. Широкий рукав ее черного просторного пальто свалился почти до локтя, обнажилось запястье, на нем сверкнули часы.

– Здесь, по идее, должны звучать фанфары, – объявил Макс, – та‑та‑та‑тра‑та‑та!

Изображение руки замерло, увеличилось, заполнило весь экран, стало возможно в деталях рассмотреть циферблат.

– Коллекционное изделие всемирно известной фирмы, – ахнула я, – спецзаказ Антона Евгеньевича, и картинка с изображением мультгероя Барта Симпсона!

– Здорово, да? – по‑детски обрадовался Макс. – Там еще есть серийный номер. Я побеседовал с московским представителем часовщиков, тот был настолько любезен, что подтвердил, да, сию модель изготовили по эскизу господина Алферова, она предназначалась в подарок для его сына. Как я и предполагал, Женечка не упустил возможности побывать на своих похоронах, он даже решил записать действо. Донельзя избалованному, эгоистичному парню ситуация небось понравилась.

– Евгений мог отдать накануне смерти брегет какому‑нибудь приятелю, – неуверенно произнесла я, – или потерять его!

Макс остановил запись, и в ту же секунду из холла прозвучал звонок.

– К нам гости? – удивилась я. – Наверное, Капа пришла за Микки!

– Надеюсь, что это Рукин, я попросил его приехать сюда, – быстро сказал муж, – сейчас приведу его в кабинет.

Когда Вадим возник на пороге комнаты, я удивилась его бледному, осунувшемуся виду и воскликнула:

– Вы заболели? Похоже, за то время, что мы не виделись, вы похудели килограммов на пять.

Рукин сделал попытку улыбнуться.

– Я совершенно здоров, просто очень много работы.

Я вспомнила об обязанностях хозяйки:

– Чай, кофе?

Вадим опустился в кресло.

– Меня настойчиво приглашали прибыть сюда, пообещали сообщить нечто такое, о чем лучше не говорить ни в офисе, ни дома, ни в ресторане. Я взволнован, переходите к делу без китайских церемоний.

– Отлично, – одобрил Макс и включил запись с камер видеонаблюдения в зале крематория.

Вадим молча просмотрел «кино».

– Что вы хотите? – спросил он после того, как полюбовался на увеличенное изображение часов.

– Правду, – спокойно сказал Макс, – вопросов у нас много.

– И не надо лгать, – предостерегла я, – Евгений жив. Это ведь он утопил Маргариту Логинову?

Рукин кивнул:

– Ладно, вы правы, но это было несчастье, а не злой умысел.

– Антон Евгеньевич предложил Ване взять вину на себя, – тихо продолжала я, – Зинаида Фирсова была в курсе дела, полагаю, что бывшая кормилица не пришла в восторг от сценария Алферова, но Иван мечтал попасть в Принстон. Кого кремировали вместо Жени?

Рукин вздрогнул:

– Подростка. Его ограбили и избили на улице. При нем не нашлось никаких документов, ни паспорта, ни кредитки, ни телефона, ни приметных украшений. Бандиты унесли все, но, наверное, был шанс опознать тинейджера. Мальчик был хорошо одет, чистый, ухоженный, не голодный, явно домашний, его точно искали родители.

– И как же Антон заполучил труп? – заинтересовался Макс.

Рукин потер ладонью лоб.

– Вы не знали Алферова, это был танк, боевая машина пехоты, всепогодный бомбардировщик. Антону стоило лишь захотеть, и все получалось. Иногда мне тоже, как и его недоброжелателям, казалось, что шеф продал душу дьяволу. Порой я полагал, что он владеет волшебной палочкой. Алферову во всем сопутствовала удача. У босса было огромное количество знакомых, очевидно, кто‑то ему помог. Поверьте, я не спрашивал кто. Знаю лишь, что действовать следовало крайне быстро, времени не было, а тот труп единственный подходил по возрасту, его доставили в морг вечером того же дня, когда утонула Рита.

– Ясно, – мрачно сказал Макс, – солидная сумма денег – и место в холодильнике свободно. Был ли мальчик? Нет! Вам не приходило в голову, что где‑то живут родители подростка, бабушка, дедушка, сестра, брат? Для них тот, неопознанный, самый близкий человек, они не в курсе, что с ним произошло, а неизвестность хуже, чем знание о смерти.

Рукин дернулся, но промолчал.

– Понятно теперь, о чьем пепле говорила Зинаида, – вздохнула я, – она спрашивала у Антона Евгеньевича: «Пепел вам в сердце не стучит? Не вспоминаете, как серое облачко улетает в небо? Может, он тоже был чей‑то любимый!» Кто такой Роберт? Его имя произнесла во время той же беседы Фирсова.

Вадим стукнул кулаком по подлокотнику кресла:

– Идиот! Я сейчас говорю об Евгении! И Антон хорош! Трезвый, здравомыслящий, умный, расчетливый, босс всегда видел на сто шагов вперед, никогда не питал иллюзий в отношении людей, доверял лишь немногим, и то не до конца, никогда не тратил попусту деньги, не светился в прессе, не любил шумихи. Но Женя! Здесь отец терял разум. Сыночек был для него всем. Антон избаловал его до невероятности, всегда оправдывал парня, считал его гением. Они с Ларисой из породы сумасшедших родителей. Представляете, что я испытал, когда сообразил: баба на похоронах – это Женька?! Чуть сам не умер! Столько сил положили на закапывание истории, а мальчишка посчитал визит в крематорий приколом. Кретин! Он не понимал, чем может обернуться его очередной выверт, для Евгения существовал лишь один глагол – «хочу». А Антон, услышав про выходку чада, воскликнул:

– Ну, я его понимаю! Сам бы не утерпел. Женька молодец, переоделся бабой.

Даже в редкой по идиотизму ситуации он ухитрился похвалить сына!

Вадим еще раз треснул кулаком по подлокотнику:

– Шеф ради сына фактически убил жену. Лариса была алкоголичкой, ее лечили, правда, без особого успеха. Антон не позволил себе рассказать супруге правду. Разве можно открыться пьянице? Она ненадежна, примет водки и начнет болтать, не сможет сыграть роль убитой горем матери! Боссу пришлось соврать жене, а та схватилась за героин.

– Ему не позавидуешь, – пожалел торговца одеждой Макс. – Антон видел, что Лариса сходит с ума от горя, превращается в наркоманку, и молчал.

– Вам не понять, как тяжело было шефу, – горько произнес Вадим, – но он спасал сына, знал: Женя в специнтернате и дня не выдержит. Еще Алферов не хотел, чтобы на мальчишке висела судимость. Но, главное, Антон осознавал: Евгения малолетние преступники сломают, его изнасилуют, превратят в изгоя, покалечат и морально, и физически.

– Перед ним встал выбор: сын или жена, – кивнула я. – Антон Евгеньевич решил его не в пользу Ларисы. Наверное, алкоголизм супруги сыграл свою роль, бизнесмена не радовало пьянство жены.

– Алферову было очень трудно, – еще раз напомнил Рукин, – и знаете, как сын повел себя? Антон Евгеньевич умолял его не общаться ни с кем в России. Женя пообещал отцу, что не свяжется с матерью. Антона больше всего волновал контакт мальчика с Ларисой, он боялся, что сын ослушается и пошлет ей весточку. В отношении Фирсова шеф не переживал. Да, Иван был единственным закадычным дружком подростка, но он сидел под замком, в специнтернате.

Макс встал и начал медленно прохаживаться по кабинету.

– Ваш босс оказался плохим психологом. Евгений злился на Ларису, мать достала сынишку своей ежесекундной опекой, не давала тому жить, как ему хочется. Женечка искренне обрадовался, когда Лара подружилась с бутылкой. Нет, он не собирался посылать весточку мамуле. А вот Иван был ему очень нужен. Полагаю, Алферов отдал сына за границей в колледж, а кто будет делать ему домашние задания? Фирсов нашел доступ в Интернет. Ване симпатизировал начальник специнтерната, Федорчук разрешил ему пользоваться своим личным компьютером, подростки наладили связь.

Вадим вскочил:

– Идиот! Евгений растрепал Ивану все! Где живет, назвал свое новое имя Роберт, озвучил фамилию! Не подумал, что станет с отцом, если правда вылезет наружу. Маленький мерзавец! Он мне никогда не нравился, но ради Антона я изображал любовь к Евгению! Иван поделился информацией с Зинаидой. Ваня, в отличие от барчука Женьки, искренне любил мать, считал Зину другом, ну и не удержался.