Говард Лавкрафт. Хребты безумия 2 страница

Полагаю, читатели с неослабевающим вниманием следили за нашимисообщениями о продвижении группы Лейка на северо-запад, в края, куда нетолько не ступала нога человека, но о которых и помыслить-то раньше было невозможно. А какой бы поднялся переполох, упомяни мы о его надеждах напересмотр целых разделов биологии и геологии. Его предварительная вылазкасовместно с Пэбоди и еще пятью членами экспедиции, длившаяся с 11 по 18января, омрачилась гибелью двух собак при столкновении саней с оледеневшимикаменными выступами. Однако бурение принесло Лейку дополнительные образцыархейских сланцев, и тут даже я заинтересовался явными и многочисленнымисвидетельствами присутствия органических остатков в этих древнейших пластах.Впрочем, то были следы крайне примитивных организмов -- революции в наукеподобное открытие не сделало бы, оно говорило лишь в пользу того, что низшиеформы жизни существовали на Земле еще в докембрии. Поэтому я по-прежнему невидел смысла в требовании Лейка изменить наш первоначальный план; внеся внего экспедицию на северо-запад, что потребовало бы участия всех четырехсамолетов, большого количества людей и всех машин. И все же я не запретилэту экспедицию, хотя сам решил не участвовать в ней, несмотря на все уговорыЛейка. После отлета группы на базе остались только мы с Пэбоди и еще пятьчеловек; я тут же засел за подробную разработку маршрута восточнойэкспедиции. Еще раньше пришлось приостановить полеты самолета, начавшегоперевозить бензин из лагеря у пролива Мак-Мердо. На базе остались толькоодни сани и девять собак: совсем без транспорта находиться в этом безлюдномкрае вечной Смерти было неразумно. Как известно, Лейк на своем пути в неведомое посылал с самолетакоротковолновые сообщения, они принимались как нами, в южном лагере, так ина "Аркхеме", стоявшем на якоре в заливе Мак-Мердо, откуда передавалисьдальше всему миру -- на волне около пятидесяти метров. Экспедиция стартовалав четыре часа утра 22 января, а первое послание мы получили уже два часаспустя. В нем Лейк извещал нас, что они приземлились в трехстах милях отбазы и тотчас приступают к бурению. Через шесть часов поступило второе,очень взволнованное сообщение: после напряженной работы им удалось пробуритьузкую скважину и подорвать породу; наградой стали куски сланцем -- на нихобнаружились те же отпечатки, из-за которых и заварился весь этот сыр-бор. Через три часа мы получили очередную краткую сводку: экспедициявозобновила полет в условиях сильного ветра. На мой приказ не рисковать Лейкрезко возразил, что новые находки оправдают любой риск. Я понимал, что онпотерял голову и взбунтовался -- дальнейшая судьба всей экспедициинаходилась теперь под угрозой. Оставалось только ждать, и я со страхомпредставлял себе, как мои товарищи стремительно движутся в глубь коварного изловещего белого безмолвия, готового обрушить на них свирепые ураганы,озадачить непостижимыми тайнами и простирающегося на полторы тысячи миль --вплоть до малоизученного побережья Земли Королевы Мэри и Берега Нокса.. Затем часа через полтора поступило еще одно, крайне эмоциональноепослание прямо с самолета, оно почти изменило мое отношение к экспедицииЛейка и заставило пожалеть о своем неучастии: "22.05. С борта самолета. После снежной бури впереди показались горынеобычайной величины. Возможно, не уступают Гималаям, особенно если принятьво внимание высоту самого плато. Наши координаты; примерно 76' 15' южнойшироты и 113'.10' восточной долготы. Горы застилают весь горизонт. Кажется,вижу два курящихся конуса. Вершины все черные -- снега на них нет. Резкийветер осложняет полет". После этого сообщения все мы, затаив дыхание, застыли у радиоприемника.При мысли о гигантских горных хребтах, возвышающихся неприступной крепостьюв семистах милях от нашего лагеря, у нас перехватило дыхание. В наспроснулся дух, первопроходцев, и мы от души радовались, что наши товарищи, пусть безнас, совершили такое важное открытие. Через полчаса Лейк снова вышел насвязь: "Самолет Мултона совершил вынужденную посадку у подножия гор. Никто непострадал, думаем сами устранить повреждения. Все необходимое перенесем наостальные три самолета -- независимо от того, полетим дальше или вернемся набазу. Теперь нет нужды путешествовать с грузом. Невозможно представить себевеличие этих гор. Сейчас налегке полечу на разведку в самолете Кэрролла. Вам трудно вообразить себе здешний пейзаж. Самые высокие вершинывздымаются ввысь более чем на тридцать пять тысяч футов. У Эвереста нетникаких шансов. Этвуд остается на земле -- будет определять с помощьютеодолита высоту местности, а мы с Кэрроллом немного полетаем. Возможно, яошибся относительно конусов, потому что формация выглядит слоистой. Должнобыть, докембрийские сланцы с вкраплением других пластов. На фоне небапрочерчены странные конфигурации -- на самых высоких вершинах как бы лепятсяправильные секции каких-то кубов. В золотисто-алых лучах заходящего солнцавсе это выглядит очень впечатляюще -- будто приоткрылась дверь в сказочный,чудесный мир. Или -- ты дремлешь, и тебе снится таинственная, диковиннаястрана. Жаль, что вас здесь нет -- хотелось бы услышать ваше мнение ". Хотя была глубокая ночь, ни один из нас не подумал идти спать. Должнобыть, то же самое происходило на базе в заливе и на "Аркхеме", где такжеприняли это сообщение. Капитан Дуглас сам вышел в эфир, поздравив всех сважным открытием, к нему присоединился Шерман, радист с базы. Мы, конечно,сожалели о поломке самолета, но надеялись, что ее легко устранить. И вот вдвадцать три часа мы опять услышали Лейка: "Летим с Кэрроллом над горами. Погода не позволяет штурмовать самыевысокие вершины, но это можно будет сделать позже. Трудно и страшноподниматься на такую высоту, но игра стоит свеч. Горная цепь тянетсясплошным массивом -- никакого проблеска с другой стороны. Некоторые вершиныпревосходят самые высокие пики Гималаев и выглядят очень необычно. Хребтысостоят из докембрийских сланцевых пород, но в них явно угадываются пластыдругого происхождения. Насчет вулканов я ошибся. Конца этим горам не видно.Выше двадцати одной тысячи футов снега нет". "На склоне высоких гор странные образования. Массивные, низкие глыбы сотвесными боковыми стенками; четкие прямые углы делают их похожими на стеныкрепостного вала. Невольно вспоминаешь картины Рериха, где древние азиатскиедворцы лепятся по склонам гор. Издали это смотрится потрясающе. Когда мыподлетели ближе, Кэрроллу показалось, что глыбы состоят из более мелкихчастей, но, видимо, это оптическая иллюзия -- просто края искрошились иобточились, и немудрено -- сколько бурь и прочих превратностей климатапришлось им вынести за миллионы лет". "Некоторые слои, особенно верхние, выглядят более светлыми, чем другие,и, следовательно, природа их кристаллическая. С близкого расстояния видномножество пещер или впадин, некоторые необычайно правильной формы --квадратные или полукруглые. Надо обязательно осмотреть их. На одном пикевидел что-то наподобие арки. Высота его приблизительно от тридцати дотридцати пяти тысяч футов. Да я и сам нахожусь сейчас на высоте двадцатиодной тысячи пятисот футов -- здесь жуткий холод, продрог до костей. Ветерзавывает и свищет вовсю, гуляет по пещерам, но для самолета реальнойопасности не представляет". Еще с полчаса Лейк разжигал наше любопытство своими рассказами, а потомподелился намерением покорить эти вершины. Я заверил его, что составлю емукомпанию, пусть пришлет за мной самолет. Только прежде нам с Пэбоди нужнорешить, как лучше распорядиться бензином и где сосредоточить его основнойзапас в связи с изменением маршрута. Теперь, учитывая буровые работы Лейка ичастую аэроразведку, большая масса горючего должна храниться на новой базе,он предполагал разбить ее у подножия гор. Полет же в восточном направленииоткладывался -- во всяком случае, до будущего года. Я вызвал по рациикапитана Дугласа и попросил его переслать нам как можно больше бензина с тойединственной упряжкой, которая оставалась в заливе. Нам предстояло пуститьсяв путь через неисследованные земли между базой на заливе Мак-Мердо истоянкой Лейка. Позднее на связь вышел Лейк и сообщил, что решил разбить лагерь наместе поломки самолета Мултона, где уже вовсю шел ремонт. Ледяной покров тамочень тонкий, в некоторых местах даже чернеет грунт, так что Лейк сможетпроводить буровые и взрывные работы, не совершая вылазки на санях и некарабкаясь в горы. Его окружает зрелище неописуемой красоты, продолжал он,но ему как-то не по себе у подножия этих гигантов, высящихся плотной стенойи вспарывающих пиками небо. По расчетам Этвуда, высота пяти главных вершинколеблется от тридцати до тридцати четырех тысяч футов. Лейка явнобеспокоило, что местность не защищена от ветра: можно ожидать любой метели,от которых нас пока Бог миловал. Лагерь находился на расстоянии немногимболее пяти миль от подножия высочайших гор. В пробившемся сквозь ледянуюпустыню голосе Лейка я уловил подсознательное беспокойство, очень уж онпризывал нас поторопиться и как можно скорее составить представление об этомтаинственном уголке Антарктики. Сам он наконец собрался отдохнуть послеэтого безумного дня, беспримерного по нагрузкам и полученным результатам. Утром Лейк, Дуглас и я провели одновременно переговоры с наших, такдалеко отстоящих друг от друга баз и договорились, что один из самолетов,Лейка доставит к нему в лагерь Пэбоди, меня и: еще пятерых членовэкспедиции, а также столько горючего, сколько сможет поднять. Вопрос обостальном топливе оставался открытым и зависел от того, какое мы примемрешение относительно восточной экспедиции. Сошлись на том, чтобы подождать сэтим несколько дней,-- у Лейка пока хватало горючего и на нужды лагеря, и набурение. Хорошо было бы пополнить запасы, и южной базы, хотя в том случае,если экспедиция на восток откладывалась, база будет пустовать до следующеголета. Лейку вменили в обязанность послать самолет с заданием проложитьтрассу от открытых им гор до залива Мак-Мердо. Пэбоди и я готовились к закрытию базы на более или менее длительныйсрок. Даже если будет принято решение зимовать в Антарктике, мы, возвращаясьна "Аркхем", сюда не завернем. Несколько палаток были уже укреплены кубамиплотного снега, и теперь мы решили довершить начатое. У Лейка на новой базепалаток хватало -- в чем-чем, а в этом недостатка не было, так что везти ихс собой не представлялось разумным. Я послал радиограмму, что уже черезсутки мы с Пэбоди готовы вылететь на новое место. Однако после четырех часов, когда мы получили взволнованное инеожиданное послание от Лейка, деятельность наша несколько затормозилась.Рабочий день его начался неудачно: обзорный полет показал, что в ближайших,свободных от снега, скалах полностью отсутствуют столь нужные ему древниеархейские пласты, коих было великое множество на вершинах хребтов, манящих идразнящих его воображение. Большинство скал состояло из юрских и команчскихпесчаников, а также из пермских и триасовых кристаллических сланцев, вкоторых поблескивала темная обнаженная порода -- по виду каменный уголь. Этоне могло не разочаровать Лейка, который надеялся напасть здесь на древнейшие-- старше пятисот миллионов лет -- породы. Он понимал, что архейские пласты,где ему впервые повстречались странные отпечатки, залегают на крутых склонахгигантских гор, к которым следовало еще добираться на санях. Тем не менее Лейк решил в интересах дела начать буровые работы и,установив буровую машину, поручил пятерым членам экспедиции управляться снею; остальные тем временем обустраивали лагерь и занимались ремонтомсамолета. Для работ выбрали место в четверти мили от базы, где горная породаказалась не очень твердой. Песчаник здесь бурился отлично -- почти обошлисьбез сопутствующих взрывных работ. Через три часа после первогоосновательного взрыва раздались возбужденные крики бурильщиков, ируководитель работ, молодой человек по фамилии Гедни, прибежал в лагерь спотрясающим известием. Они наткнулись на пещеру. После начала бурения песчаник быстро сменилсяизвестняком, полным мельчайших органических отложений -- цефалоподов,кораллов, морских ежей и спириферид; изредка попадалось нечто, напоминающеегубки и позвонки рыб,-- скорее всего, из отрядов телеостов, акул и ганоидов.Это была уже сама по себе важная находка: первый раз в наши руки попадалиорганические остатки позвоночных, но когда вскоре после этого буроваякоронка, пройдя очередной пласт, вышла в пустоту, бурильщиков ох ватилдвойной восторг. Заложили динамит, и последовавший взрыв приоткрыл завесунад подземной тайной: сквозь зияющее неровное отверстие -- пять на пятьфутов -- жадным взорам людей предстала впадина в известняке, размытом болеепятидесяти миллионов лет назад медленно сочившимися грунтовыми водами этогонекогда тропического мира. Пещерка была не глубже семи-восьми футов, зато разветвлялась во всехнаправлениях и, судя по гулявшему в ней ветру, составляла лишь одно звено вцелой подземной системе, верх и низ которой были густо усеяны крупнымисталактитами и сталагмитами, некоторые -- столбчатой структуры. Но чтоважнее всего, тут были россыпи раковин и костей, кое-где они просто забивалипроходы. Это костное месиво, вынесенное потоком из неведомых зарослеймезозойских древесных папоротников и грибов, лесов третичной системы свеерными пальмами и примитивными цветковыми растениями, содержало в себеостанки такого множества представителей животного мира -- мелового,эоценового и прочих периодов, что даже величайшему палеонтологупотребовалось бы больше года на опись и классификацию этого богатства.Моллюски, ракообразные, рыбы, амфибии, рептилии, птицы и низшиемлекопитающие -- крупные и мелкие, известные и неизвестные науке. Немудрено,что Гедни бросился сломя голову к лагерю, после чего все, побросав работу,помчались, несмотря на лютый мороз, туда, где буровая вышка указывала наместонахождение только что найденной дверцы в тайны земного прошлого иканувших в вечность тысячелетий. Слегка утолив свое любопытство ученого, Лейк нацарапал в блокнотекороткую информацию о событиях и отправил молодого Мултона в лагерь спросьбой послать сообщение в эфир. Так я впервые услышал об этомудивительном открытии -- о найденных раковинах, костях ганоидов и плакодерм,останках лабиринтодонтов и текодонтов, черепных костях и позвонкахдинозавра, кусках панциря броненосца, зубах и крыльях птеродактиля, останкахархеоптерикса, зубах миоценских акул, костях первобытных птиц, а такжеобнаруженных останках древнейших млекопитающих -- палеотерий, кеифодонтов,эогиппусов, ореодонтов и титанофонеусов. Останки позднейших видов, вродемастодонтов, слонов, верблюдов или быков, отсутствовали, и потому Лейкопределил возраст пласта и содержащихся в нем окаменелостей довольно точно-- не менее тридцати миллионов лет, причем самые последние отложенияприходились на олигоцен. С другой стороны, преобладание следов древнейших организмов простопоражало. Хотя известняковая формация по всем признакам, в том числе ивкрапленным органическим останкам, относилась к команчскому периоду и никакне к более раннему, в разбросанных по пещере костях узнавались останкиорганизмов, обычно относимых к значительно более древнему времени --рудиментарных рыб, моллюсков и кораллов, распространенных в силурийском иордовикском периодах. Вывод напрашивался сам собой: в этой части Земли-существовали организмы, жившие как триста, так и тридцать миллионов лет томуназад. Продолжалось ли это мирное сосуществование на антарктических землях идальше -- после того, как во времена олигоцена пещеру наглухо завалило? Этооставалось загадкой. Во всяком случае, начало материковых оледенений впериод плейстоцена пятьсот тысяч лет назад -- ничтожная цифра по сравнению свозрастом этой пещеры: наверняка убило все ранние формы жизни, которыекаким-то чудом здесь удержались. Лейк не успокоился, послав нам первую сводку, а тут же накатал еще однодонесение и отправил его в лагерь, не дождавшись возвращения Мултона. Тоттак и остался сидеть в одном из самолетов у передатчика, диктуя мне -- иразумеется, радисту "Аркхема", который держал связь с внешним миром,-- сериюпосланий Лейка. Те из читателей, кто следил за газетными публикациями,несомненно, помнят, какой ажиотаж вызвали они в научном мире. Именно онипобудили снарядить экспедицию Старкуэтера-Мура, которая вот-вот отправится впуть, если мне не удастся отговорить ее энтузиастов от безумного плана.Приведу эти послания дословно, как записал их наш радист Мактай,-- так будетвернее. "Во время бурения Фаулер обнаружил необычайно ценные свидетельства впесчаных и известняковых пластах -- отчетливые треугольные отпечатки,подобные тем, что мы видели в архейском сланце. Значит, этот видпросуществовал шестьсот миллионов лет -- вплоть до команчского периода, непретерпев значительных морфологических изменений и лишь слегка уменьшившисьв объеме. Команчские отпечатки сохранились хуже древних. Прессе следуетподчеркнуть исключительную важность открытия. Для биологии оно не менееценно, чем для физики и математики -- теории Эйнштейна. И полностьюподкрепляет выводы, к которым я пришел за годы работы". "Открытие доказывает, как я и подозревал, что на Земле сменилосьнесколько циклов органической жизни, помимо того, известного всем, чтоначался с археозойской клетки. Еще тысячу миллионов лет назад юная планета,считавшаяся непригодной для любых форм жизни и даже для обычной протоплазмы,была уже обитаема. Встает вопрос: когда и каким образом началась эволюция". "Некоторое время спустя. Разглядывая оклоскелетные кости крупныхназемных и морских ящеров и древних млекопитающих, нашел отдельные следыувечий, которые не могло нанести ни одно из известных науке хищных илиплотоядных животных. Увечья эти двух типов, от колотых и резаных ран. Водном или даже двух случаях кости кажутся аккуратно отрубленными. Но в общемповреждено не так уж много экземпляров. Послал в лагерь за электрическимифонариками. Хочу расширить границы пещеры, обрубив часть сталактитов".

X x x

"Еще немного спустя. Нашел любопытный мыльный камень длиной около шестидюймов и шириной полтора. Очень отличается от местных пород -- зеленоватый;непонятно, к какому периоду его отнести. Удивительно гладкий, правильнойформы. Напоминает пятиконечную звезду с отломанными краями и с насечками вовнутренних углах и в центре. Небольшое плавное углубление посередине.Интересно, каково его происхождение и как он приобрел столь удивительнуюформу? Возможно, действие воды. Кэрролл надеется с помощью линзы уточнитьего геологические особенности. На нем правильные узоры из крошечных точек.Все время, пока мы изучали камень, собаки непрерывно лаяли. Кажется, он имненавистен. Нужно проверить, нет ли у него особого запаха. Следующеесообщение отправлю после прихода Миллза с фонарями, когда мы продвинемся по пещере дальше".

X x x

"22.15. Важное открытие. Оррендорф и Уоткинс, работая при свете фонарейпод землей, наткнулись на устрашающего вида экземпляр -- нечтобочкообразное, непонятного происхождения. Может, растительного? Разросшиесяморские водоросли? Ткань сохранилась, очевидно, под действием пропитавших ееминеральных солей. Прочная, как кожа, местами удивительно гибкая. По бокам иконцам -- следы разрывов. Длина находки -- шесть футов, ширина -- три споловиной; можно накинуть на каждый размер, учитывая потери, еще по футу.Похоже на бочонок, а в тех местах, где обычно клепки,-- набухшиевертикальные складки. Боковые обрывы -- видимо, более тонких стеблей --проходят как раз посередине. В бороздах между складками -- любопытныеотростки, что-то вроде гребешков или крыльев; они складываются ираскрываются, как веер. Все отростки в плохом состоянии, сильно попорчены,кроме одного, он равняется почти семи футам. Видом странная особь напоминаетчудовищ из первобытной мифологии, в особенности легендарных Старцев из"Некрономикона". "Крылья этой твари перепончатые, остов их трубчатый. На концах каждойсекции видны крошечные отверстия. Поверхность ссохлась, и потому непонятно,что находится внутри и что оторвалось. Нужно будет, вернувшись на базу, тут же вскрыть этот таинственный организм. Пока не могу решить -- растение этоили животное? Многое, говорит в пользу того, что неизвестный организмотносится к древнейшему времени. В это трудно поверить. Заставил всехобрубать сталактиты и искать другие экземпляры, подобные этому. Нашли ещенесколько костей с глубокими зарубками, но с этим можно подождать. Не знаю,что делать с собаками. Они будто взбесились, остервенело лают на находку инаверняка разорвали бы ее на куски, не удерживай мы их на расстоянии силой".

X x x

"23.30. Всем, всем' -- Дайеру, Пэбоди, Дугласу. Дело, можно сказать,чрезвычайной важности. Пусть "Архкем" тут же свяжется с радиостанциейКингспорта. Отпечатки в архейском сланце принадлежат именно этомубочкообразному "растению". Миллз, Будро и Фаулер нашли и других подобныхособей -- целых тринадцать штук -- в сорока футах от скважины. Они лежаливперемешку с обломками тех гладких, причудливой формы мыльных камней: всекамни -- меньше предыдущих, тоже звездчатые, но без отбитых концов, разветолько покрошились немного". "Из этих органических особей восемь сохранились превосходно, целы всеотростки. Все экземпляры извлекли из пещеры, предварительно отведя подальшесобак. Те их просто не выносят, так и заливаются истошным лаем. Прослушайтевнимательно точное описание нашей находки и для верности повторите. Вгазетах оно должно появиться предельно точным. Длина каждого экземпляра -- восемь футов. Само бочкообразное,пяти-складочное тело равняется шести футам в длину и трем с половиной -- вширину. Ширина указывается в центральной части, диаметр же оснований -- одинфут. Все особи темно-серого цвета, хорошо гнутся и необычайно прочные.Семифутовые перепончатые "крылья" того же цвета, найденные сложенными, идутиз борозд между складками. Они более светлого цвета, остов трубчатый, наконцах имеются небольшие отверстия. В раскрытом состоянии -- по краямзубчатые. В центре тела, на каждой из пяти вертикальных, похожих на клепки,складок -- светло-серые гибкие лапы-щупальца. Обвернутые в настоящий моментвокруг тела, они способны в деятельном состоянии дотягиваться до предметовна расстоянии трех футов -- как примитивная морская лилия с ветвящимисялучами. Отдельные щупальца у основания -- трех дюймов в диаметре, черезшесть дюймов они членятся на пять щупалец, каждое из которых еще черезвосемь дюймов разветвляется на столько же тонких, сужающихся к концущупалец- усиков -- так что на каждой " грозди" их оказывается по двадцатьпять. Венчает торс светло-серая, раздутая, как от жабр, "шея ", на которойсидит желтая пятиконечная, похожая на морскую звезду "головка", поросшаяжесткими разноцветными волосиками длиной в три дюйма.. Гибкие желтоватые трубочки длиной три дюйма свисают с каждого из пятиконцов массивной (около двух футов в окружности) головки. В самом центре ее-- узкая щель, возможно, начальная часть дыхательных путей. На конце каждойтрубочки сферическое утолщение, затянутое желтой пленкой, под которойскрывается стекловидный шарик с радужной оболочкой красного цвета --очевидно, глаз. Из внутренних углов головки тянутся еще пять красноватых трубочек,несколько длиннее первых, они заканчиваются своего рода мешочками, которыепри нажиме раскрываются, и по краям круглых отверстий, диаметром два дюйма,хорошо видны острые выступы белого цвета, наподобие зубов. По-видимому, эторот. Все эти трубочки, волосики и пять концов головки аккуратно сложены иприжаты к раздутой шее и торсу. Гибкость тканей при такой прочности --удивительная. В нижней части туловища находится грубая копия головки, но с другимифункциями. На светло-серой раздутой лжешее отсутствует подобие жабр, онасразу переходит в зеленоватое пятиконечное утолщение, тоже напоминающееморскую звезду. Внизу также находятся прочные мускулистые щупальца длиной около четырехфутов. У самого туловища ширина их в диаметре составляет семь дюймов, но кконцу они утончаются, достигая не более двух с половиной дюймов, и переходятв зеленоватую треугольную перепончатую "лапку" с пятью фалангами. Длина ее-- восемь дюймов, ширина у "запястья" -- шесть. Эта лапа, плавник или нога,словом, то, что оставило свой след на камне от тысячи до пятидесяти --шестидесяти миллионов лет назад. Из внутренних углов пятиконечного нижнего утолщения также тянутсядвухфутовые красноватые трубочки, ширина которых колеблется от трех дюймов уоснования до одного -- на конце. Заканчиваются они отверстиями. Трубочкинеобычайно плотные и прочные и при этом удивительно гибкие. Четырехфутовые щупальца с лапками, несомненно, служили для передвижения-- по суше или в воде. Похоже, очень мускулистые. В настоящее время все этиотростки плотно обвиты вокруг лжешеи и низа туловища -- точно так же, как ив верхней части. Не совсем уверен, к растительному или животному миру отнести этосущество, но скорее все же к животному. Может быть, это невероятнопродвинутая на пути эволюции морская звезда, не утратившая, однако, инекоторых признаков примитивного организма. Свойства семейства иглокожихналицо, хотя кое-что явно не согласуется. При том что морское происхождение в высшей степени вероятно,озадачивает наличие " крыла" (хотя оно могло помогать при передвижении вводе), а также симметричное расположение отдельных частей, болеесвойственное растениям с их вертикальной постановкой, в отличие отгоризонтальной -- у животных. Эта тварь находится у истоков эволюции,предшествуя даже простейшим архейским одноклеточным организмам; это сбиваетс толку, когда задумываешься о происхождении таинственной находки. Неповрежденные особи так напоминают некоторых существ из древнеймифологии, что нельзя не предположить, что когда-то они обитали внеАнтарктики. Дайер и Пэбоди читали "Некрономикон", видели жуткие рисункивдохновленного им Кларка Эштона Смита и потому понимают меня, когда я говорюо Старцах -- тех, которые якобы породили жизнь на Земле не то шутки ради, нето по ошибке. Ученые всегда считали, что прообраз этих Старцев -- древняятропическая морская звезда, фантастически преображенная болезненнымсознанием. Вроде чудовищ из доисторического фольклора, о которых писалУилмарт. Вспоминается культ Ктулху... Материал для изучения огромный. Судя по всему, геологические пластыотносятся к позднему мелу или к раннему эоцену. Над ними нависают массивныесталагмиты. Отколоть их стоит большого труда, но именно такая высокаяпрочность препятствовала разрушению. Удивительно, как хорошо все здесьсохранилось -- очевидно, благодаря близости известняка. Других интересныхнаходок пока нет -- возобновим поиски позже. Главное теперь -- переправитьчетырнадцать крупных экземпляров на базу и уберечь их от собак, которые ужехрипят от лая. Держать животных вблизи находок нельзя ни в коем случае. Оставив трех человек стеречь собак, мы вдевятером без труда перевеземдрагоценные экземпляры на трех санях, хотя ветер сильный. Нужно сразу женаладить воздушное сообщение с базой у залива и заняться транспортировкойнаходок на корабль. Перед сном препарирую одну из особей. Жаль, нет здесьнастоящей лаборатории. Дайеру, должно быть, стыдно, что он возражал противэкспедиции на запад. Сначала открыли высочайшие в мире горы, а теперь вот иэто. Думаю, наши находки сделали бы честь любой экспедиции. Если это не так,значит, я ничего не смыслю. Сделан большой вклад в науку. Спасибо Пэбоди заего устройство, оно нам очень помогло при бурении, иначе мы не проникли бы впещеру. А теперь вы, на "Аркхеме", повторите дословно описание найденныхособей". Трудно передать наши с Пэбоди чувства после получения этой радиограммы.Ликовали и все наши спутники. Мактай торопливо переводил на английскийзвуки, монотонно доносившиеся из принимающего устройства. Как только радистЛейка закончил диктовку, Мактай аккуратно переписал все донесение. Все мыпонимали, что это открытие знаменует переворот в науке, и я сразу же послетого, как радист с "Аркхема" повторил описание находок, поздравил Лейка. Кэтим поздравлениям присоединились Шерман, глава базы в заливе Мак-Мердо, икапитан Дуглас от имени команды "Аркхема". Позже я как научный руководительэкспедиции сказал несколько слов, комментируя это открытие. Радист "Аркхема"должен был донести мои слова до мировой общественности. О сне, естественно,никто и подумать не мог. Все находились в состоянии крайнего возбуждения, амоим единственным желанием было как можно скорее оказаться в лагере Лейка.Меня очень расстроило его известие, что ветер в горах усиливается, делаявоздушное сообщение на какое-то время невозможным. Но через полтора часа мое разочарование вновь сменилось жгучиминтересом. Лейк в новых донесениях рассказывал, как все четырнадцатьэкземпляров благополучно доставили в лагерь. Путешествие оказалось нелегким-- находки оказались на удивление тяжелы: девять человек едва справились сэтим грузом. Для собак пришлось городить на безопасном от базы расстоянииукрытие из снега. Предполагалось, что там их будут держать и кормить. Всенайденные экземпляры разложили на плотном снегу рядом с палатками, крометого, который Лейк отобрал для предварительного вскрытия. Препарирование оказалось делом не столь легким, как могло на первыйвзгляд показаться. Несмотря на жар, шедший от газолиновой горелки в наскорооборудованной под лабораторию палатке, обманчиво гибкая ткань выбранной,хорошо сохранившейся и мускулистой особи нисколько не утратила своейудивительной плотности. Лейк ломал голову, как сделать необходимые надрезы иодновременно не нарушить внутренней целостности организма. Конечно, онрасполагал еще семью абсолютно неповрежденными особями, но ему не хотелоськромсать их без крайней надобности, не зная, обнаружатся ли в пещере другие.В конце концов Лейк решил не вскрывать этот экземпляр, а, убрав его, занялсятем, у которого хоть и сохранились звездчатые утолщения на концах, былиповреждения и разрывы вдоль одной из складок туловища. Результаты, о которых тут же сообщили по радио, поражали инастораживали. Говорить об особой тщательности и аккуратности вскрытия неприходилось -- инструменты с трудом резали необычную ткань, но даже тонемногое, чего удалось достичь, приводило в недоумение и внушалоблагоговейный страх. Вся биология подлежала теперь пересмотру: эта ткань неимела клеточного строения. Однако организм принадлежал явно к органическомумиру, и, несмотря на солидный возраст -- около сорока миллионов лет,-- еговнутренние органы сохранились в идеальном виде. Одним из свойств этойнеизвестной формы жизни была неразрушаемая временем, необычайно плотнаякожа, созданная природой в процессе эволюции беспозвоночных на некоемневедомом нам этапе. Когда Лейк приступил к вскрытию, влага в организмеотсутствовала, но постепенно, под влиянием тепла, у неповрежденной сторонытела собралось немного жидкости с резким, отталкивающим запахом. Густуютемно-зеленую жижу трудно было назвать кровью, хотя она, очевидно, выполнялаее функции. К тому времени все тридцать семь собак уже находились в загоне-- не обустроенном, однако, до конца,-- но даже оттуда доносился их свирепыйлай. С распространением едкого запаха он еще более усилился. Словом, предварительное вскрытие не только не внесло ясности, но,напротив, напустило еще больше туману. Предположения о назначении внешнихорганов неизвестной особи оказались правильными, и, видимо, были всеоснования считать ее принадлежащей к животному миру, однако обследованиевнутренних органов дало много свидетельств близости к растениям, и Лейкокончательно растерялся. Таинственный организм имел системы пищеварения икровообращения, а также выбрасывал продукты отходов через красноватые трубкиу звездчатого основания. На первый взгляд, органы дыхания потребляликислород, а не углекислый газ; внутри обнаружились также специальные камеры,где задерживался воздух; вскоре стало понятно, что кислородный обменосуществляли еще и жабры, а также поры кожи. Следовательно, Лейк имел дело самфибией, которая могла прожить долгое время без поступления кислорода.Голосовые связки находились, видимо, в непосредственной связи с системойдыхания, но имели такие отклонения от нормы, что делать окончательные выводыне стоило. Отчетливая, артикулированная речь вряд ли была возможна, ноиздавать трубные звуки разной высоты эта тварь вполне могла. Мускулатурабыла развита даже чрезмерно. Но особенно обескуражила Лейка невероятно сложная и высокоразвитаянервная система. Будучи в некоторых отношениях чрезвычайно примитивной иархаичной, эта тварь имела систему ганглиев и нервных волокон, свойственныхвысокоразвитому организму. Состоящий из пяти главных отделов мозг былудивительно развит, наличествовали и признаки органов чувств. К нимотносились и жесткие волосики на головке, хотя полностью уяснить их функциюне удавалось -- ничего похожего 'у других земных существ не имелось.Возможно, у твари было больше, чем пять чувств: Лейк с трудом представлялсебе поведение и образ жизни, исходя из известных стереотипов. Он полагал,что встретился с высокочувствительным организмом, выполнявшим в первобытноммире специализированные функции, вроде наших муравьев и пчел. Размножаласьтварь как бессемянные растения -- ближе всего к папоротникообразным: накончиках крыльев у нее образовывались споры -- происхождение ее явнопрослеживалось от талломных растений и проталлиев. Причислить ее куда-либо было невозможно. Хотя внешне тварь выгляделакак морская звезда, но являлась несравненно более высоким организмом.Обладая признаками растения, она на три четверти принадлежала к животномумиру. О ее морском происхождении говорили симметричные очертания и прочиепризнаки, однако далее она развивалась в других направлениях. В конце концову нее выросли крылья, значит, не исключено, что эволюция оторвала ее отземли. Когда успела она проделать весь этот сложный путь развития и оставитьсвои следы на архейских камнях, если Земля в те далекие годы была совсеммолодой планетой? Это: невозможно уразуметь. Замечтавшийся Лейк припомнилдревние мифы о Старцах, прилетевших с далекой звезды и шутки ради, а о и поошибке, сотворивших здесь жизнь, припомнил он и фантастические рассказыдруга-фольклориста из Мискатоникского университета о живущих в горах тваряхродом из космоса. Лейк, конечно, подумывал и о том, не могло ли на докембрийском камнеоставить следы существо более примитивное, чем лежащая перед ним особь, нобыстро отказался от такого легкого объяснения. Те следы говорили скорее оболее высокой организации. Размеры лженоги у позднейшей особи уменьшились,да и вообще форма и строение как-то огрубились и упростились. Более того,нервные волокна и органы вскрываемого существа указывали на то, что имеламесто регрессия. Преобладали, к удивлению Лейка, атрофированные ирудиментарные органы. Во всяком случае, для окончательных выводовнедоставало информации, и тогда Лейк вновь обратился к мифологии, назвав вшутку найденных тварей Старцами. В половине третьего ночи, решив на время прекратить работу и немногоотдохнуть, Лейк, накрыв рассеченную особь брезентом, вышел из палатки и сновым интересом стал изучать неповрежденные экземпляры. Под лучаминезаходящего антарктического солнца они несколько обмякли, углы головок идве или три трубочки немного распрямились, но Лейк не увидел в этом никакойопасности, полагая, что процесс распада не может идти быстро при минусовойтемпературе. Однако он сдвинул цельные экземпляры ближе друг к другу инабросил на них свободную палатку, чтобы предохранить трофеи от прямыхсолнечных лучей. Это к тому же умеряло неприятный едкий запах, которыйнеобычайно возбуждал собак. Они чуяли его даже на значительном расстоянии:за ледяными стенами, которые росли все выше и выше,-- над воздвижением этогоснежного убежища теперь трудилось вдвое больше человек. Со стороны могучихгор подул сильный ветер, там, видимо, зарождалась буря, и Лейк для верностипридавил углы палатки тяжелыми льдинами. Зная, насколько свирепыми бываютвнезапные антарктические ураганы, все под руководством Этвуда продолжилиначатую ранее работу по укреплению снегом палаток, загона для собак исооруженных на скорую руку укрытий для самолетов. Лейка особенно тревожилинедостаточно высокие снежные стены этих укрытий, возводившихся в свободнуюминуту, от случая к случаю, и он наконец бросил всю рабочую силу на решениеэтой важнейшей задачи. После четырех часов Лейк дал радиоотбой, посоветовав нам отправлятьсяспать; его группа, хорошо поработав, тоже немного отдохнет. Он перемолвилсянесколькими теплыми словами с Пэбоди, еще раз поблагодарив того заудивительное изобретение, без которого им вряд ли удалось бы совершитьоткрытие. Этвуд тоже дружески попрощался с нами. Я еще раз поздравил Лейка,признав, что он был прав, стремясь на запад. Мы договорились о новой встречев эфире в десять утра. Если ветер утихнет, Лейк пошлет за нами самолет.Перед сном я отправил последнюю сводку на "Аркхем", попросив с большойосторожностью передавать эфир информацию о сенсациях дня. Слишком всеневероятно! Нам могли не поверить, нужны доказательства. III В ту ночь никто из нас не мог заснуть крепким сном, все мы поминутнопросыпались. Возбуждение было слишком велико, а тут еще ветер бушевал снеимоверной силой. Его свирепые порывы заставляли нас задумываться, каковоже там, на базе Лейка, у подножья бесконечных неведомых хребтов, в самойколыбели жестокого урагана. В десять часов Мактай был уже на ногах ипопытался связаться по рации с Лейком, но помешали атмосферные условия.Однако нам удалось поговорить с "Аркхемом", и Дуглас сказал мне, что такжене смог вызвать Лейка на связь. Об урагане он узнал от меня -- в районезалива Мак-Мердо было тихо, хотя в это верилось с трудом. Весь день мы провели у приемника, прислушиваясь к малейшему шуму ипотрескиванию в эфире, и время от времени тщетно пытались связаться с базой.Около полудня с запада налетел шквал, порывы безумной силы испугали нас --не снесло бы лагерь. Постепенно ветер утих, лишь около двух часоввозобновился на непродолжительное время. После трех он окончательноугомонился, и мы с удвоенной энергией стали искать Лейка в эфире. Зная, чтоу него в распоряжении четыре радиофицированных самолета, мы не допускалимысли, что все великолепные передатчики могут разом выйти из строя. Однаконам никто не отвечал, и, понимая, какой бешеной силы мог там достигатьшквалистый ветер, мы строили самые ужасные догадки. К шести часам вечера страх наш достиг апогея, и, посовещавшись по радиос Дугласом и Торфинсеном, я решил действовать. Пятый самолет, оставленныйнами в заливе Мак-Мердо на попечение Шермана и двух матросов, находился вполной готовности, оснащенный для таких вот крайних ситуаций. По всему быловидно, что момент наступил. Вызвав по радио Шермана, я приказал ему срочновылететь ко мне, взяв обоих матросов: условия для полета стали к этомувремени вполне благоприятными. Мы обговорили состав поисковой группы ирешили в конце концов отправиться все вместе, захватив также сани и собак.Огромный самолет, сконструированный по нашему специальному заказу дляперевозки тяжелого машинного оборудования, позволял это сделать. Готовясь кполету, я не прекращал попыток связаться с Лейком, но безуспешно. Шерман вместе с матросами Гунарсонном и Ларсеном взлетели в половиневосьмого и несколько раз за время полета информировали нас, как обстоятдела. Все шло хорошо. Они достигли нашей базы в полночь, и мы тут жеприступили к совещанию, решая, как действовать дальше. Было довольнорискованно лететь всем в одном самолете над ледяным материком, не имеяпромежуточных баз, но никто не спасовал. Это был единственный выход.Загрузив часть необходимого в самолет, мы около двух часов ночи леглиотдохнуть, но уже спустя четыре часа снова были на ногах, заканчиваяпаковать и укладывать вещи. И вот 5 января в 7 часов 15 минут утра начался наш полет на север всамолете, который вел пилот Мактай. Кроме него в самолете находились ещедесять человек, семь собак, сани, горючее, запас продовольствия, а такжепрочие необходимые вещи, в том числе и рация. Погода стояла безветренная,небо чистое, температура для этих мест не слишком низкая, так что особыхтрудностей не предвиделось. Мы были уверены, что с помощью указанных Лейкомкоординат легко отыщем лагерь. Но дурные предчувствия нас не покидали: чтообнаружим мы у цели? Ведь радио по-прежнему молчало, никто не отвечал нанаши постоянные вызовы, Каждый момент этого четырехчасового полета навсегда врезался в моюпамять: он изменил всю мою жизнь. Именно тогда, в 54-летнем возрасте, янавсегда утратил мир и покой, присущий человеку с нормальным рассудком иживущему в согласии с природой и ее законами. С этого времени мы -- вседесятеро, но особенно мы с Денфортом -- неотрывно следили за фантомами,таящимися в глубинах этого чудовищного искаженного мира, и ничто не заставитнас позабыть его. Мы не стали бы рассказывать, будь это возможно, о нашихпереживаниях всему человечеству. Газеты напечатали бюллетени, посланные намис борта самолета, в которых сообщалось о нашем беспосадочном перелете; овстрече в верхних слоях атмосферы с предательскими порывами ветра; обувиденной с высоты шахте, которую Лейк пробурил три дня назад на полпути кгорам, а также о загадочных снежных цилиндрах, замеченных ранее Амундсеном иБэрдом,-- ветер гнал их по бескрайней ледяной равнине. Затем наступилмомент, когда мы не могли адекватно передавать охватившие нас чувства, апотом пришел и такой, когда мы стали строго контролировать свои слова, введясвоего рода цензуру. Первым завидел впереди зубчатую линию таинственных кратеров и вершинматрос Ларсен. Он так завопил, что все бросились к иллюминаторам. Несмотряна значительную скорость самолета, горы, казалось, совсем не приближались;это говорило о том, что они бесконечно далеки и видны только из-за своейневероятной, непостижимой высоты. И, все же постепенно они мрачно вырасталиперед нами, застилая западную часть неба, и мы уже могли рассмотреть голые,лишенные растительности и незащищенные от ветра темные вершины. Наспронизывало непередаваемое ощущение чуда, переживаемое при виде этих залитыхрозоватым антарктическим светом громад на фоне облаков ледяной пыли,переливающейся всеми цветами радуги. Эта картина рождала чувство близости к некоей глубочайшей тайне,которая могла вдруг раскрыться перед нами. За безжизненными жуткимихребтами, казалось, таились пугающие пучины подсознательного, некие бездны,где смешались время, пространство и другие, неведомые человечествуизмерения. Эти горы представлялись мне вместилищем зла -- хребтами безумия,.дальние склоны которых обрывались, уходя в пропасть, за которой ничего небыло. Полупрозрачная дымка облаков, окутывающая вершины, как бы намекала наначинающиеся за ними бескрайние просторы, на затаенный и непостижимый мирвечной Смерти -- далекий, пустынный и скорбный. Юный Денфорт обратил наше внимание на любопытную закономерность вочертаниях горных вершин -- казалось, к ним прилепились какие-то кубики; обэтом упоминал и Лейк в своих донесениях, удачно сравнивая' их с призрачнымируинами первобытных храмов в горах Азии, которые так таинственно и странносмотрятся на полотнах Рериха. Действительно, в нездешнем виде этогоконтинента с его загадочными горами было нечто рериховское. Впервые япочувствовал это в октябре, завидев издали Землю Виктории, теперь прежнеечувство ожило с новой силой. В сознании всплывали древние мифические образы,беспокоящие и будоражащие. Как напоминало это мертвое пространство зловещееплато Ленг, упоминаемое в старинных рукописях! Ученые посчитали, что ононаходилось в Центральной Азии, но родовая память человечества или егопредшественников уходит в глубины веков, и многие легенды, несомненно,зарождались в землях, горах и мрачных храмах, существовавших в те времена,когда не было еще самой Азии да и самого человека, каким мы его себе сейчаспредставляем. Некоторые особенно дерзкие мистики намекали, что дошедшие донас отрывки Пнакотических рукописей созданы до плейстоцена, и предполагали,что последователи Цатогуа не являлись людьми так же, как и сам Цатогуа. Ногде бы и в какое время ни существовал Ленг, это было не то место, куда бы яхотел попасть, не радовала меня и мысль о близости к земле, породившейстранных, принадлежавших непонятно к какому миру чудовищ -- тех, о которыхупоминал Лейк. Как сожалел я в эти минуты, что некогда взял в рукиотвратительный "Некрономикон" и подолгу беседовал в университете сфольклористом Уилмартом, большим эрудитом, но крайне неприятным человеком. Это настроение не могло не усилить мое и без того неприязненноеотношение к причудливым миражам, рожденным на наших глазах изменчивой игройсвета, в то время как мы приближались к хребтам и уже различали холмистуюместность предгорий. За прошедшие недели я видел не одну дюжину полярныхмиражей, и некоторые не уступали нынешнему в жутком ирреальномправдоподобии. Но в этом, последнем, было что-то новое, какая-то потаеннаяугроза, и я содрогался при виде поднимающегося навстречу бесконечноголабиринта из фантастических стен, башен и минаретов; сотканных из снежнойпыли. Казалось, перед нами раскинулся гигантский город, построенный позаконам неведомой человечеству архитектуры, где пропорции темных как ночьконструкций говорили о чудовищном надругательстве над основами геометрии.Усеченные конусы с зазубренными краями увенчивались цилиндрическимиколоннами, кое-где вздутыми и прикрытыми тончайшими зубчатыми дисками; сними соседствовали странные плоские фигуры, как бы составленные из множествапрямоугольных плит, или из круглых пластин, или пятиконечных звезд,перекрывавших друг друга. Там были также составные конусы и пирамиды,некоторые переходили в цилиндры, кубы или усеченные конусы и пирамиды, аиногда даже в остроконечные шпили, сбитые в отдельные группки -- по пять вкаждой. Все эти отдельные композиции, как бы порожденные бредом, соединялисьвоедино на головокружительной высоте трубчатыми мостиками. Зрелище подавлялои ужасало своими гигантскими размерами. Миражи такого типа не являлисьчем-то совершенно новым: нечто подобное в 1820 году наблюдал и даже делалзарисовки полярный китобой Скорсби, но время и место усугубляли впечатление:глядя на неведомые горы, возвышавшиеся темной стеной впереди, мы незабывали, какие странные открытия совершили здесь наши друзья, а также неисключали, что с ними, то есть с большей частью нашей экспедиции, моглоприключиться несчастье. Естественно, что в мираже нам чудились потаенныеугроза и беспредельное зло. Когда мираж начал расплываться, я не мог не почувствовать облегчения,хотя в процессе исчезновения все эти зловещие башенки и конусы принимали накакое-то время еще более отвратительные, неприемлемые для человека формы.Когда мираж растаял, превратившись в легкую дымку, мы снова обратили свойвзор к земле и поняли, что наш полет близится к концу. Горы взмывали ввысьна головокружительную высоту, словно крепость неких гигантов, а ихудивительная геометрическая правильность улавливалась теперь с поразительнойчеткостью простым, не вооруженным биноклем глазом. Мы летели над самымпредгорьем и различали среди льда, снежных наносов и открытой земли дватемных пятна -- по-видимому, лагерь Лейка и место бурения. Еще один подъемначинался примерно через пять-шесть миль, образуя нижнюю гряду холмов,оттеняющих грозный вид пиков, превосходящих самые высокие вершины Гималаев.Наконец Роупс, студент, сменивший Мактая у штурвала самолета, началснижение, направляя машину к левому большому "пятну", где, как мы считали,располагалась база. Мактай же тем временем послал в эфир последнее, еще неподвергшееся нашей цензуре, послание миру. Не сомневаюсь, что все читали краткие, скупые бюллетени о ходе нашихпоисковых работ. Через несколько часов после посадки мы в осторожныхвыражениях сообщили о гибели всей группы Лейка от пронесшегося здесь прошлымднем или ночью урагана. Были найдены трупы десяти человек, не могли отыскатьлишь тело молодого Гедни. Нам простили отсутствие подробностей, объяснив егошоком от трагедии, и поверили, что все одиннадцать трупов невозможноперевезти на корабль из-за множества увечий, причиненных ураганным ветром. Ягоржусь тем, что даже в самые страшные минуты, обескураженные и потрясенные,с перехваченным от жуткого зрелища дыханием, мы все же нашли в себе силы несказать всей правды. Мы недоговаривали самого главного, я и теперь не сталбы ворошить прошлое, если бы не возникла необходимость предупредитьсмельчаков о предстоящих им кошмарных встречах, Ураган действительно произвел бесчисленные разрушения. Трудно сказать,удалось бы людям выжить, не будь еще одного вмешательства в их судьбы. Врядли. На нашу экспедицию еще не обрушивался такой жестокий ураган, который быв ярости швырял и крошил ледяные глыбы. Один ангар -- все здесь не очень-топодготовили к подобным стихийным бедствиям -- был просто стерт в порошок, абуровая вышка разнесена вдребезги. Открытые металлические части самолетов ибуровой техники ледяной вихрь отполировал до ослепительного блеска, а двенебольшие палатки, несмотря на высокие снежные укрепления, валялись,распластанные на снегу. С деревянного покрытия буровой установки полностьюсошла вся краска, от ледяной крошки оно было сплошь выщерблено. К тому жеветер замел все следы. Мы также не нашли ни одного цельного экземплярадревнего организма -- с собой увезти нам было нечего. В беспорядочной кучеразных обломков нашлось несколько любопытных камней, среди них диковинныепятиконечные кусочки зеленого мыльного камня с еле заметными точечнымиузорами, ставшими предметом споров и разных толкований, а также некотороеколичество органических остатков, в том числе и кости со страннымиповреждениями. Ни одна собака не выжила; почти полностью разрушилось и спешновозведенное для них снежное убежище. Это можно было приписать действиюурагана, хотя с подветренной стороны укрытия остались следы разлома,--возможно, обезумевшие от страха животные вырвались наружу сами. Все троесаней исчезли; мы объяснили пропажу тем, что бешеный вихрь унес их внеизвестном направлении. Буровая машина и устройство по растапливанию льдасовсем вышли из строя, о починке не могло быть и речи, мы просто спихнули ихв яму -- "ворота в прошлое", как называл ее Лейк. Оставили мы в лагере и двасамолета, больше других пострадавшие при урагане, тем более что теперь у насбыло только четыре пилота -- Шерман, Денфорт, Мактай и Роупс, причем передотлетом Денфорт пребывал в состоянии такого тяжелого нервного расстройства,что допускать его к пилотированию ни в коем случае не следовало. Все, что мысмогли отыскать -- книги, приборы и прочее снаряжение,-- тоже загрузили всамолет. Запасные палатки и меховые вещи либо пропали, либо находились внегодном состоянии. Около четырех часов дня, совершив облет местности на небольшой высоте внадежде отыскать Гедни и убедившись, что он бесследно исчез, мы послали на"Аркхем" осторожное, обдуманное сообщение. Полагаю, благодаря нашимстараниям оно получилось спокойным и достаточно обтекаемым, поскольку всесошло как нельзя лучше. Подробнее всего мы рассказали о волнениях нашихсобак при приближении к загадочным находкам, что и следовало ожидать последонесений бедняги Лейка. Однако, помнится, не упомянули, что они приходили втакое же возбуждение, обнюхивая странные зеленоватые камни и некоторыедругие предметы среди всеобщего развала в лагере и на месте бурения:приборы, самолеты, машины были разворочены, отдельные детали сорваныяростным ветром -- казалось, и ему не чуждо было любопытство. О четырнадцати неведомых тварях мы высказались очень туманно. И этопростительно. Сообщили, что на месте оказались только поврежденныеэкземпляры, но и их хватило, чтобы признать описание бедняги Лейка абсолютноточным. Было нелегко скрывать. Наши истинные эмоции поэтому поводу, а такжене называть точных цифр и не упоминать, где мы обнаружили вышеназванныеэкземпляры. Между собой мы уже договорились ни словом не намекать наохватившее, по-видимому, группу Лейка безумие. А чем еще, как не безумием,можно было объяснить захоронение шести поврежденных тварей -- в стоячемположении, в снегу, под пятиугольными ледяными плитами с нанесенными на нихточечными узорами, точь-в-точь повторяющими узоры на удивительныхзеленоватых мыльных камнях, извлеченных из мезозойских или третичныхпластов. А восемь цельных экземпляров, о которых упоминал Лейк, сгинулибесследно. Мы с Денфортом постарались также не будоражить общественное мнение,сказав лишь несколько общих слов о жутком полете над горами, котороепредприняли на следующее утро. С самого начала было ясно, что одолеть этивысоченные горы сможет только почти пустой самолет, поэтому на разведкуполетели лишь мы двое, что спасло других от немыслимых испытаний. Когда мы вчас ночи вернулись на базу, Денфорт был на грани истерики, но кое-как держалсебя в руках. Я легко убедил его никому не показывать наши записи и рисунки,а также прочие вещи, которые мы попрятали в карманы, и повторять всем толькото, что мы: решили сделать достоянием общественности. И еще -- подальшеупрятать пленки и проявить их позже, в полном уединении. Так что мой рассказявится неожиданностью не только для мировой общественности, но и для бывшихтогда вместе с нами участников экспедиции -- Пэбоди, Мактая, Роупса, Шерманаи других. Денфорт оказался еще большим молчуном, чем я: он видел или думает,что видел, нечто такое, о чем не говорит даже мне. Как известно, в своем отчете мы упоминали о трудном взлете; затемподтвердили предположение Лейка, что высочайшие вершины состоят из сланцевых и прочих древнихпород и окончательно сформировались к середине команчского периода; е ще разупомянули о прилепившихся к склонам кубических фигурах необычно правильнойформы, напоминающих крепостные стены; сообщили, что, судя по виду расщелин,здесь имеются и вкрапления известняка; предположили, что некоторые склоны иперешейки вполне преодолимы для альпинистов, если штурмовать их в подходящийсезон, и наконец объявили, что по другую сторону загадочных гор раскинулосьпоистине безграничное плато столь же древнего происхождения, как и самигоры,-- высотой около двадцати тысяч футов над уровнем моря, с поверхностью,изрезанной скальными образованиями, проступающими под ледяной коркой,-- оноплавно повышается, подходя к вертикально взмывающей, высочайшей в мирегорной цепи. Эта информация в точности соответствовала действительности и вполнеудовлетворила всех на базе. Наше шестнадцатичасовое отсутствие -- гораздобольшее, чем того требовали полет, посадка, беглая разведка и сборгеологических образцов,-- мы объяснили изрядно потрепавшим нас встречнымветром, честно признавшись, что совершили вынужденную посадку на дальнемплато. К счастью, рассказ наш выглядел вполне правдиво и достаточнопрозаично: никому не пришло в голову последовать нашему примеру и совершитьеще один разведывательный полет. Впрочем, всякий, кто надумал бы полететь,встретился бы с решительным сопротивлением с моей стороны, не говоря уж оДенфорте. Пока мы отсутствовали, Пэбоди, Шерман, Роупс, Мактай и Уильямсонработали как каторжные, восстанавливая два лучших самолета Лейка, системауправления которых была повреждена каким-то непостижимым образом. Мы решили загрузить самолеты уже на следующее утро и немедленновылететь на нашу прежнюю базу. Конечно, это был основательный крюк на пути кзаливу Мак-Мердо, но прямой перелет через неведомые просторы мертвогоконтинента мог быть чреват новыми неожиданностями. Продолжение исследованийне представлялось возможным из-за трагической гибели наших товарищей иполомки буровой установки. Испытанный ужас и неразрешимые сомнения, которымимы не делились с внешним миром, заставили нас покинуть этот унылый край,где, казалось, навеки воцарилось безумие. Как известно, наше возвращение на родину прошло благополучно. Уже квечеру следующего дня, а именно 27 января, мы, совершив быстрыйбеспосадочный перелет, оказались на базе, а 28-го переправились в лагерь узалива Мак-Мердо, сделав только одну кратковременную остановку из-забешеного ветра, несколько сбившего нас с курса. А' еще через пять дней"Аркхем" и "Мискатоник" с людьми и оборудованием на борту, разламываяледяную корку, вышли в море Росса, оставив с западной стороны Землю Викториии насмешливо ощерившиеся нам вослед громады гор на фоне темного грозовогонеба. Порывы и стоны ветра преображались в горах в странные трубные звуки,от которых у меня замирало сердце. Не прошло и двух недель, как мыокончательно вышли из полярных вод, вырвавшись наконец из плена этогопроклятого наводненного призраками царства, где жизнь и смерть, пространствои время вступили в дьявольский противоестественный союз задолго до того, какматерия запульсировала и забилась на еще неостывшей земной коре Вернувшись, мы сделали все, дабы предотвратить дальнейшее изучениеантарктического континента, дружно держа язык за зубами относительнопобуждающих нас к тому причин и никого не посвящая в наши мучительныесомнения и догадки. Даже молодой Денфорт, перенесший тяжелый нервный срыв,молчал, ни слова не сказав своему лечащему врачу, а ведь, как я уже говорил,было нечто такое, что, по его разумению, только он один и видел. Со мнойДенфорт тоже как воды в рот набрал, хотя тут уж, полагаю, откровенностьпошла бы ему на пользу. Его признание могло бы многое объяснить, если,конечно, все это не было лишь галлюцинацией, последствием перенесенногошока. К такому выводу я пришел, слыша от него в редкие моменты, когда онтерял над собой контроль, отдельные бессвязные вещи, которые он, обретаявновь равновесие, горячо отрицал. Нам стоило большого труда сдерживать энтузиазм смельчаков, стремившихсяувидеть воочию громадный белый континент, тем более что некоторые нашиусилия, напротив, сыграли роль рекламы и принесли обратный результат. Мызабыли, что человеческое любопытство неистребимо: опубликованные отчеты онашей экспедиции побуждали и других к поискам неведомого. Натуралисты ипалеонтологи живо заинтересовались сообщениями Лейка об обнаруженных имдревних существах, хотя мы проявили мудрость и нигде не демонстрировали нипривезенные с собой части захороненных особей, ни их фотографии. Утаилитакже и кости с наиболее впечатляющими глубокими рубцами, и зеленоватыемыльные камни, а мы с Денфортом скрывали от посторонних глаз фотографии изарисовки, сделанные нами по другую сторону хребтов; оставаясь одни, мыразглаживали смятые бумаги, в страхе их рассматривали и вновь пряталиподальше. И вот теперь полным ходом идет подготовка к экспедицииСтаркуэтера-Мура, и она, несомненно, будет гораздо оснащенней нашей. Еслисейчас не отговорить энтузиастов, они проникнут в самое сердце Антарктики,будут растапливать лед и бурить почву до тех пор, пока не извлекут из глубиннечто такое, что, как мы поняли, может погубить человечество. Поэтому яснимаю с себя обет молчания и расскажу все, что знаю,-- в том числе и обэтой жуткой неведомой твари по другую сторону Хребтов Безумия.