Глава тринадцатая. Остатки, отходы, обломки

Все, что я знаю, –

Остатки, отходы, обломки.

Все, что за этим, –

Кусочки, отбросы, осколки.

На следующее утро девушки поплелись обратно в академию. На этот раз солдаты не подгоняли их сзади, но Мири догадывалась, что она не единственная чувствует себя неуютно. Они обсуждали свою дипломатическую стратегию, и многие ученицы выдвигали разные идеи. Фрид и остальные шестнадцатилетние девушки шумно поддерживали всех подряд, но Бена отказывалась говорить с тех пор, как объявила, что Мири ждет провал, а Кэтар, как всегда, держалась особняком во главе колонны.

Когда они дошли до академии, девушки выстроились перед крыльцом в прямую линию. Мири заметила в окне Ната.

Пока они в полной тишине ожидали появления наставницы, Мири впервые обратила внимание, как больно колют камни сквозь дырявые подметки. Ботинки и без того порядком поизносились, когда в них ходила Марда, а теперь тем более… Мири попыталась вспомнить слово, обозначающее крайнюю степень изношенности. Ей хотелось запрыгать или сказать что‑нибудь смешное – в общем, разрядить обстановку, но она, как дипломат, понимала, что нужно сохранять респектабельность.

Наконец вышла Олана и подбоченилась. За ее спиной стояли два солдата.

Мири вспомнила первое правило дипломатических переговоров: «Обрисуйте проблему».

– Мы знаем, что мы здесь нежеланны, – начала она.

Олана заморгала. Она ожидала услышать совсем другое.

– Мы ушли без вашего разрешения, проявив непокорность, – продолжила Мири. Второе правило гласило: «Признайте свою ошибку». – Этого не следовало делать.

Фрид нервно переступила с ноги на ногу. Мири знала, что девушки не ожидали такого покаяния, но Мири понимала, что не сможет убедить наставницу, если не воспользуется правилами дипломатии. Кроме того, она хотела, чтобы Олана удостоверилась: они внимательно слушали и многому научились.

– Вы не пускали нас к нашим родным, наказывали за малейшую провинность и вообще обращались с нами, как с преступницами. Все это неправильно. Теперь мы вернулись, мы готовы забыть взаимные обиды и начать сначала. Вот наши условия.

Олана заморгала еще быстрее – верный знак, что она окончательно растерялась. А Мири, наоборот, почувствовала воодушевление. Мысленно она перебрала в памяти остальные правила: «Четко определите ошибку противной стороны». Сделано. «Предложите компромиссное решение» и «Добивайтесь взаимной договоренности». Мири надеялась, что ничего не забыла.

– Каждый выходной нам будет позволено навещать свои семьи и бывать на службе в часовне. Уходить мы будем после обеда, а возвращаться на следующий день к вечеру. Когда приедут торговцы, мы вернемся в деревню на неделю, чтобы помочь семьям совершить обмен, перетащить камень, сделать работу по дому. Если ученица нарушает правила, можно наказывать ее лишением обеда или ужина, но бить никого нельзя, а также запирать в кладовку или не пускать домой.

Олана пощелкала языком, показывая, что на нее эти слова не подействовали:

– Передо мной трудная задача – превратить двадцать горянок в презентабельных особ. Только строгие меры помогут мне с вами сладить.

Мири кивнула:

– Быть может, так было раньше, но не теперь. Выдвигая наши новые условия, мы, в свою очередь, даем обещание прилежно учиться, уважать ваш авторитет и подчиняться всем разумным правилам.

И еще одно дипломатическое правило: «Проиллюстрируйте негативные последствия в случае отказа и положительные в случае согласия».

– Если вы не согласитесь, та из нас, которую выберет принц, сообщит о вашем плохом поведении и потребует от него, чтобы вас перевели до конца ваших дней куда‑нибудь на окраину страны, в дикие места, еще более вам неприятные, чем гора Эскель.

– На болота, – шепотом подсказала Бритта.

Мири кивнула. Она прочла в одной из книг о территории, занятой болотами – вонючими, липкими от грязи и лишенными всяких благ.

– Например, на болота, – сказала Мири.

Олана поежилась.

– Но если вы примете эти условия и будете с нами обращаться так, словно перед вами дочери благородных господ, та, которую выберут принцессой, похвалит ваши методы и позаботится, чтобы вам дали хорошее место преподавателя в Асленде. Кроме того, мы требуем отпустить солдат. Их единственная цель здесь – устрашать нас, поэтому им следует вернуться в Асленд, когда через несколько недель приедут торговцы.

Олана выгнула дугою бровь.

– В этом самом классе мы читали о бандитах, которые бродят по отдаленным территориям Данленда. Что мы будем делать, если они решат наведаться на гору Эскель?

Фрид фыркнула, а девушки с улыбкой переглянулись. Легенда о побежденных бандитах была краеугольным камнем весеннего праздника.

– Бандиты действительно нападали на нашу деревню еще до моего рождения, – вступила в разговор Кэтар. – Вы, наверное, заметили, что здесь красть нечего, кроме блоков линдера, а они слишком тяжелые для переноски на руках. Когда бандиты увидели, что каждый каменотес в два раза выше и шире их да еще держит в руках колотушку или кирку, они тут же сбежали с горы. Нет, они не вернутся.

– Понятно, – сказала Олана.

– Мы принимаем эти условия и предлагаем вам сделать то же самое, – сказала Мири и стала ждать, что ответит наставница.

Но та молчала, и это подорвало уверенность девушки. Она переступила с ноги на ногу, пытаясь не поддаться давлению Оланы:

– Хм, так что скажете?

– Принимаю ли я эти условия? – произнесла Олана нараспев, отчего Мири всегда замирала, опасаясь того, что последует дальше. – Я подумаю над этим вопросом и обязательно сообщу о своем решении.

Олана повернулась, чтобы уйти, но тут заговорила Кэтар:

– Если ждать придется долго, мы, скорее всего, вернемся в деревню. И тогда вы будете вынуждены совершить долгий путь, чтобы дать нам знать, каков результат. Мы потеряем время, отведенное для занятий, и не успеем подготовиться к приезду принца, а это плохо скажется на нашей наставнице.

Мири нахмурилась. Она позабыла о последнем правиле: «Определите крайний срок для принятия решения».

Олана растянула рот в улыбке. Девушки начали переглядываться, теряясь в догадках, что бы это могло значить.

И вдруг, неожиданно для всех, Олана зааплодировала.

– Я под впечатлением, – сказала она. – Никак не ожидала подобного от деревенских девушек из горной местности.

– Может быть, мы из горной местности, – сказала Бритта, – но мы все равно живем в Данленде.

– Это правда, – согласилась Олана. – Вы прекрасно продемонстрировали, насколько усвоили правила дипломатии. Давайте вернемся к нашим занятиям и посмотрим, нельзя ли вывести вас на тот же уровень и по другим предметам. Ваши условия приняты.

Она вошла в здание. Несколько девушек разом выдохнули и дружно рассмеялись.

– Оказывается, Олана не так плоха, – удивленно заметила Фрид.

– Мы взяли ее за горло, – сказала Мири. – У нее не было выбора.

На ступенях крыльца Мири догнала Кэтар:

– Я рада, что ты сказала свое веское слово, иначе мы бы до сих пор мучились неизвестностью.

Кэтар покосилась на Мири:

– Я лучший дипломат, чем ты, и все это знают. И вообще, это я должна была вести переговоры. То, что тебя все любят, не поможет тебе, когда будут выбирать принцессу академии.

Она ущипнула Мири за руку и зашагала по ступеням. Мири потерла руку и, перехватив взгляд Бритты, выразительно закатила глаза.

– Какая вредина, – сказала Бритта.

Эса кивнула:

– Не стоит хлопот. Кэтар как колючий куст, за которым спрятался слишком тощий заяц – все равно в еду не годится.

На следующее утро после возвращения в академию Мири проснулась раньше остальных, потянулась и припала к окну, чтобы полюбоваться на рассвет. Сумерки на этот раз отступали очень медленно, и Мири удивилась, заметив, что уже достаточно светло и можно даже разглядеть камни, усеявшие землю, кое‑где покрытую инеем. Только после того, как остальные девушки зашевелились и потянулись в столовую, она глянула вниз.

Снаружи на подоконнике лежал кусочек линдера размером с ладонь, белый камешек с бледно‑розовыми прожилками. Он был вырезан в виде ястреба с распростертыми крыльями, острыми глазками и изогнутым клювом. Только теперь Мири заметила следы в мягкой земле вокруг дома: они вели к окну, затем поворачивали обратно в сторону деревни и исчезали на каменной дороге.

Она вспомнила, что Петер назвал ее ястребом за то, как пристально она вглядывается в небо, рассматривает горный пейзаж или пытается увидеть из окна академии деревню. И как он только догадался, что она первой подойдет к окну, увидит фигурку и поймет, что это для нее?

– Я его лучший друг, – пропела Мири окну, затем своим ботинкам, а потом вообще всему миру.

На секунду ей стало все равно, кто узнает ее тайну, от которой сжималось сердце и кружилась голова, словно пушинка на ветру. «Я его лучший друг».