Властелин Руси 10 страница

– Значит, чаровник… – задумчиво протянул Дирмунд. – Слушай меня, чаровник! Вернешься немедля в Киев, к Вельведу, скажешь, чтоб следил за прибывшим князем, глаз не отрывая!

– Скажу, повелитель!

– И главное, пусть сей же день пришлет мне волхва помоложе: Обязательно из облакогонителей, не чаровника, не хранильника, не кобника, только облакогонителя. Найдется у него такой?

– Да есть один. – Волхв посветлел лицом. – Даже двое: один – Колимог, старый, другой совсем молодой, Велимор.

– Старый мне не нужен, а вот молодой… Надеюсь, он не жирен и в ногах быстр?

– Не жирен, повелитель! И быстр.

– Тогда ступай, – милостиво кивнул друид. – Надеюсь, ты все запомнил?

Посланец кивнул.

– И пусть Вельвед не затягивает с девами. Скоро, чай, понадобятся! – Выпроводив молодого волхва, Дирмунд сверкнул глазами и глухо рассмеялся.

Ярил Зевота целый день шатался по пристани, высмотрел, конечно, знакомого – самого князя Хельги, да не подойти было – не тот случай. Ярл все с Аскольдом-князем толковал, так, вместе, одвуконь, и поскакали на Гору, в Детинец, не удалось подойти, да и дружина вокруг опять же. А надо было подойти – на строительство задуманной заимки – да что там заимки, двора постоялого! – требовались немалые средства, а их пока не было. Даже у взятого в подельники Порубора – тоже. Не так уж и много зарабатывал он на охотах. На жизнь, конечно, хватало, на одежку красивую, но на усадьбу – вряд ли. Вот бы на Царьград с дружиной пойти! Да, риск – зато и златом-серебром к осени вполне разжиться можно. Только не в киевскую дружину пойти – много там врагов-недоброжелателей, да хоть тот же Дирмунд-князь, вот уж с кем не хотелось бы встречаться – а в дружину северную, новгородскую, что прибыла с Хельги-ярлом. Ну, или в молодшую, к Снорри. Вот и бегал Ярил у пристани, шатался, да, похоже, зря все! Прибывшие разбили шатры прямо на берегу, у ладей, видно, опасались чего-то, иль просто не предоставил им покоев в Киеве Аскольд-князь, блюдя спокойствие горожан. Даже приказал окружить пристань хорошо вооруженной стражей – чтоб к чужим никого не пропускали. Вот и бегал Зевота, шарился – звенело б в калите серебришко, уж всяко, знал бы, как подойти. Хорошо б и Вятшу с собой прихватить, а то совсем извелся парень после гибели девчонки своей, Лобзи, почернел лицом, даже кинулся было поджигать усадьбу Любомиры – еле отговорили. Любомира-то тут при чем? Не она ж Лобзю принесла в жертву. Мечислав-людин? И он вряд ли. На что ему? Мечислав уж такой пес – без своей выгоды шагу не ступит.

– Волхвы ее закрутили, – при первой же встрече высказал мысль Порубор. – Да и не только ее, многих…

– Волхвы? – Вятша поначалу не поверил, да и Ярил сомневался. Но вот когда явились с вохвования девы – Любима с Речкой, – тогда уж ясно все стало. Точно – волхвы! И направляет их Дирмунд, кому еще-то? Тут уж ни у Ярила, ни у Вятши, ни даже у Порубора сомнений не было. Встречались ранее с князем, приходилось. Лучше б никогда больше встреч таких не было.

После того, хорошенько девок порасспросив, исчез Вятша, сгинул. И ведь что самое главное: не сказал никому ничего! Даже дружку своему закадычному Порубору. Впрочем, Порубор тогда уже повел на охоту знаменитого работорговца Харинтия Гуся с приехавшим сурожским гостем – Евстафием Догоролом. Красив был сурожец, несмотря на то, что в возрасте, чернявый, глазастый, хоть и с горбом, зато веселый и историй разных знал множество. Порубору такие люди нравились, хоть и был сам скромен, дальше ехать некуда, бывало, и слова клещами не вытянешь. Может, и говорил ему что Вятша, да как теперь узнать? Ушел Порубор в леса с Харинтием и его гостем, не скоро теперь прибудет. А Вятша… Пес его знает, где этот Вятша. Месть, как видно, замыслил, только как он отомстит Дирмунду? Сам ведь знает – людской силе князь неподвластен. А может, не Дирмунду мстить решил – волхвам. Уж больно много их в Киеве последнее время, куда больше, чем всегда. Мало им капищ, так ходят по пристаням-торжищам, все чего-то вынюхивают, народ смущают.

Безуспешно попытавшись пробиться к ладьям, Ярил Зевота едва не сбил с ног молодого носатого парня, длинного и нескладного, с посохом волхва и ожерельем из птичьих костей на груди. Волхв… Волхв?

Волхв!

– Эй, кудесник! – Ярил схватил волхва за рукав. – Чудеса творить можешь ли?

Волхв обернулся:

– Смотря как заплатишь.

– Резану дам, не обижу!

– Резану? А что делать-то?

– Да глаза стражникам отвести – всего и делов.

– Глаза? Чара нужна… Нет у меня посейчас при себе чары…

– Ну, как знаешь… Я к другим пойду, к кобникам. Повыкобениваются у стражей, попляшут, я тем временем и проскочу. Да, пойду к кобникам.

– Постой! – Воровато оглянувшись, носатый понизил голос. – Посейчас не могу, спешу очень, а вот вечером… Да ты слушай! Подожди, не ходи к кобникам, они тебя обманут, да и не сотворят ничего, а чара – дело верное.

– Ладно. Встретимся у ворот, на Подоле.

Ярил проводил молодого волхва взглядом и вдруг похолодел, увидев, что его окружили колпачники – люди корчемщика Мечислава.

– Ты ли, Яриле? – сладенько улыбаясь, поинтересовался один из них, чернобородый, смуглый, с широким носом. – А пойдем-ка в корчму, отметим встречу!

Ярил было дернулся – его тут же схватили за руки и сунули под ребро нож.

– Однако идем, парень!

Встав из-за стола, Хельги поблагодарил Хаскульда за прием, за мед-пиво. Пир и в самом деле был знатен – жаренный на вертеле кабан, утки, осетр в ромейском вине, сладкие палочки из настоя лопуха, перепела, запеченные с пахучими травами, рыба – соленая, вяленая, вареная, – заварные хлеба с хрустящей корочкой, стоялые меды – липовые, клеверные, малиновые, – хмельной олус, бражица ягодная, да чего только не было! Хельги, правда, ел мало, в основном разговаривал, зато Хаснульф… Дорвался до еды воевода, будто триста лет не кормили. Ел – только кости на зубах хрустели, да летел вокруг жир. Хватал маслеными руками золотые кубки, вливал в себя мед-брагу, снова жевал и снова пил, покуда в бессилии не откинулся к стенке.

– Уфф! – еле вымолвил. – Знатная у тебя еда, Хаскульд-конунг.

Посмотрев на него, киевский князь усмехнулся:

– Во здравие дорогим гостям!

Хельги обмахнулся рукой – в горнице, несмотря на открытую дверь, было жарко. По обе стороны от двери стояла пара гридей: с этой стороны – киевские, в сенях – гости.

– Жарковато! – поблагодарив хозяина, улыбнулся ярл. – Пойду на крыльцо, подышу…

– И я туда ж посейчас выйду, – пообещал Хаскульд. – Посижу вот еще немного…

Хельги-ярл вышел – расслабленный, улыбающийся… Оказавшись в сенях, обернулся к гридям – куда и расслабленность-то вся девалась, и улыбка. Оглянувшись, нагнулся к дружинникам, шепнул строго:

– Слушайте, Дивьян, Лашк… Сейчас вас сменят, поедете по моему приказу на пристань… да чуть не доедете. Встанете у торжища, там народу много, особо приглядываться никто не будет. В переметных сумах – одежка простая, на тебя, Дивьян, как раз налезет. Скинешь кольчужку… Лашк с конями останется, а ты побежишь на Копырев конец, спросишь постоялый двор дедки Зверина…

Услыхав приближающиеся шаги, ярл поспешно вышел на крыльцо.

Лишь ближе к вечеру Хельги и обожравшийся Хаснульф в сопровождении воинов не спеша поехали к пристани. Спустились от Детинца к Подолу, закрывая от шума уши, проехали Жестянницкой улицей, свернули на Кузнецкую, потом – на Оружную, вон и торжище показалось – тоже шума хватало.

– Погоди-ка, – обернулся ярл к Хаснульфу. – А не пройтись ли нам по торжищу? Все одно до ночи долгонько еще.

Спешившись и бросив поводья гридям, Хельги быстро направился к торговым рядам, так что дружинники едва поспевали за ним. Чуть отойдя, ярл обернулся к воинам:

– Пройдитесь по краю площади, поищите наших.

– Так вон же они, княже! – вытянул руку один из гридей. – Точно, наши! Отроки, Лашк с Дивьяном.

Хельги и сам уже заметил молодых воинов, улыбнулся.

– Ну? – спросил, едва те спешились, подбежали.

– Зверина двор отыскали, – коротко доложил Дивьян. – Только нет там Порубора – хозяин говорит, в дальние леса с купцами подался, на охоты повел.

– А Любима, дева?

– Любима-дева сказывала – Ярил на пристанях живет… жил до нашего прихода, с утра на дворе появился, а сейчас где – не знает. Как придет, передаст, что спрашивали.

– Н-да, – ярл неопределенно хмыкнул. Какой-то мужик – низенького роста, чернявый, с окладистой бородой и густой, стриженной под горшок шевелюрой, подойдя ближе, вдруг низко поклонился:

– Здрав будь, не знаю, кто ты, купец али боярин.

– Считай – боярин, – усмехнулся Хельги. – Чего надобно, человече?

– От Копырева конца за отроком твоим иду, – хитро улыбнулся мужик. Дивьян конфузливо отвернулся.

– И что? – покачав головою – ох, Дивьяне, Дивьяне! – насмешливо спросил ярл.

– Отрок твой про Порубора-проводника выспрашивал, так нет его, ушел с купцами. Коли надо куда – скажи только. Проведу, не сомневайся, не хуже Порубора.

– А ты кто ж таков будешь?

– Проводник не из последних, – мужик горделиво выпятил грудь. – В Киеве меня всякий знает. Ерофей Конь кличут.

– Да не нужен мне проводник, – безразлично бросил Хельги.

– А чего ж тогда спрашивал? – удивился Ерофей Конь. – И Ярила еще, Зевоту?

– Ярила? – Ярл скосил глаза. – А он ведь тут где-то должен быть, так?

– Так, да не так, боярин! – прищурился Ерофей. – Хочешь, про Ярила поведаю?

Ярл обернулся:

– Выдать ему куну!

– Куну? – обрадованно переспросил Конь. – Вот дело! Так слушай же, – он понизил голос. – Ярила Зевоту только что при мне схватила теребень Мечислава-людина. Куда потащили, не знаю, но думаю, что в корчму. Куда ж еще-то?

Хельги задумчиво посмотрел вдаль, туда, где отливала густой синевой широкая лента Днепра. Дружинники удивленно переглядывались. Надо же – князь, а запросто разговаривает с каким-то посконным мужичагой, по виду – смердом смердейшим. Удивительно то, необычно, совсем на других князей не похоже. Князь – так гордиться должен, от посконных рыл нос воротить горделиво! А Олег что вытворяет? Самолично глаголет, не брезгует. Странный князь, странный…

Оглянувшись на дружину, ярл усмехнулся, словно подслушал их мысли. Да если б он был обычным викингом, да действовал бы с оглядкой на обычаи, да на веленье богов, разве ж добился бы всего в столь краткие сроки? Вот и сейчас – не стал бы по торжищу рыскать, не послал бы Дивьяна к Зверину. Именно Дивьяна, лесного жителя, это он там, у себя в лесах, был ловким, а тут, в большом шумном городе, терялся, дрожал, словно лист на ветру, хоть и не показывал вида. На то и рассчитывал ярл – если и не отыщет Дивьян никого, так внимание обязательно привлечет нездешностью своей, необычностью. Слишком уж таращится по сторонам парень, слишком уж скован, словно на лбу написано – чужой! Такого да не заметить кому надо? Правда, все ж таки переживал князь, посылая на постоялый двор отрока, – не забыл бы тот громко обещать резану за сведения о тех, кого ищет! Видно, не забыл… Так вот и Порубор отыскался, и Ярил Зевота. Ярил-то ярлу, пожалуй, сейчас нужнее всех – киевлянин, знает все и всех, пронырлив, нахрапист, нагл. Хитер, но ему вполне можно верить – старый знакомец, и немало чего пройдено вместе. Именно такой человек и поможет быстро разобраться в том, что творится сейчас в Киеве. Где на самом деле Дирмунд, да почему так много волхвов, да что говорят о пришельцах и почему – именно так? О том не расскажут ни самому Хельги, ни Хаснульфу, ни даже Дивьяну с Лашком. А Ярил свой, местный. Тем более – свой в кругах шпыней да татей, а уж те завсегда больше обычных людей ведают. Нужен был Ярил новгородскому князю, верный, пронырливый, хитрый, такой, что в любое игольное ушко влезет и, что самое главное, обратно вылезет. Неужто достал-таки его Мечислав? Ах, как не вовремя! Не вовремя… Не вовремя?

– Едем в шатер, – махнул дружине Хельги. – Чай, не вечер еще. Не вечер.

Проходя мимо длинного стола, Мечислав-людин внимательно осматривал корчму, тускло освещенную дрожащим пламенем дешевых сальных свечей. У стены, на лавках, вольготно расположились колпачники, сбитенщики, тати, даже головники, из тех, что орудуют ножом в темных переулках, проливая невинную кровь. Впрочем, кто ее только не проливает? Вон хоть те же волхвы, что сидели своим кругом близ очага. Облакогонители, чаровники, кобники – гремят костями на шеях, жадно заедают брагу жареным мясом, спорят о чем-то, ругаются. Все не простые волхвы – над другими начальники. Главного дожидаются, бровастого Вельведа, что, говорят, пользуется поддержкою Дирмунда-князя. Дирмунд, Дир… И что толку теперь в его поддержке, коли Аскольд давно отстранил его от власти? Все меньше бывал Дир в Киеве, все больше ошивался в лесах, и что там делал – ведали одни боги да волчьи стаи. От той деятельности Мечиславу не было ни жарко ни холодно. Аскольдовы вот доставать стали, примучивать – плати, говорят, мыто! Плати… Попробовали б они такое сказать, коли б была у Дирмунда сила! Хоть и пытается вернуть былое князь, да что-то не очень получается. То ли Хаскульд-Аскольд слишком силен, то ли сам Дир что-то не то делает. Волхвов собирает, бездельников, годных разве что на то, чтобы именем богов пудрить людям мозги. Знавал Мечислав нескольких кудесников, да хоть того же старика Колимога – тот еще выжига, за просто так слова не скажет.

И девок, говорят, охоч на моленьях тискать. Ну, девки девками, а за постой давненько не плачено! Напомнить, что ль, как придет, Вельведу? Что-то долго нет волхва… А ведь еще с предателем поговорить надо! Корчмарь ухмыльнулся – осанистый, волосатый, сильный, похожий на вставшего на дыбы медведя. Хороший подарок сделали ему сегодня колпачники, поймали, привели переветника – а и поделом тебе, Ярил, как ни бегай, а от Мечислава-людина не убежишь! Щелкнув пальцами, корчмарь подозвал служку, велел принести колпачникам еще пару кувшинов с недавно сваренным пивом. Те обрадовались, зашумели, хмель брал свое. Вот уже и затянули вразнобой песни, а самые ушлые сговариваются обмануть на колпачках не кого-нибудь, а волхвов!

– В колпачки? – переспросив, обернулся к ним молодой волхв, темненький, светлоглазый красавчик. Улыбался, а глаза смурные. Видно, тоже пьян уже изрядно. Обернулся к своим:

– Тут колпачники сыгрануть хотят!

– Охолонь, Велиморе, – строго глянул на него старик Колимог. – Подождем Вельведа-кудесника, обговорим все, а уж потом делай как знаешь.

Несолоно хлебавши колпачник – молодой хитроватый парень, примерно одного возраста с красивым волхвом – вернулся к своим.

– Не хотят, говоришь? – оглянулся на него немолодой седоватый мужик с переломанным носом, Кедрован, староста колпачной ватаги. – Инда не вечер еще… Метай, человече!

– Запросто! – Светловолосый парень с рыжей бородкой, по виду – купец не из бедных – высыпал из деревянного стаканчика кости. – Дюжина без одной!

– Моя очередь. – Кедрован загремел стаканчиком, метнул. – Дюжина!

Парень усмехнулся, швырнул на стол блестящий арабский дирхем – ногату:

Везет тебе, человече. И говорила ведь мне матушка – не играй, сыне, в кости. Вот я и не играю.

– Как это – не играешь? – удивился колпачник. – А сейчас что же делаешь?

– Так, развлекаюсь, – широко улыбнулся парень, а глаза остались прежними, внимательными и холодными. Не нравился Кедровану такой взгляд, и пришедшие с купчиной приятели – сильные молодые парни – тоже не нравились. Ишь сидят, ухмыляются – ножей на поясах вроде бы не видать, да кто знает, что за пазухами? Умен был Кедрован, осторожен – дал отыграться купчине. Кто его знает, что за люди? Сегодня купец, завтра разбойник.

Служка с лучиной полез было зажечь потухшую свечку. Купец только бровью повел – один из его парней тут же перехватил руку с лучиной.

– Не надо, паря, и без того светло нам. Служка пожал плечами – светло так светло. Мечислав-людин остановился возле неприметной, ведущей на задний двор двери. Вроде спокойненько все. Вон – волхвы, вон – колпачники да тати. Все свои, чужих нет, пожалуй… А это что за парни у стены? Из новых, видно? Тоже тати, известно, – разве ж простой человек сюда, в корчму, на ночь глядя зайдет?

– Здравы будьте, братие! – незаметно проскользнув к очагу, повернулся к своим бровастый кудесник – Вельвед-волхв. – Вижу, давно дожидаетесь.

Посмотрев на него, Мечислав-людин кивнул служке и вышел на задний двор. Прошелся в темноте до амбара, стукнул кулаком в дверь:

– Спишь ли, Яриле?

В амбаре зашевелились.

– Чего хотел, дядько Мечислав? – раздался изнутри глуховатый голос Зевоты.

– Убивать тебя пришел, – усмехнулся корчмарь. – За переветничество твое, за предательство!

– Нешто я тебя предал, дядько? – удивился за дверью Ярил.

– Ну, пусть не меня, князя.

– А тебе что за дело до князя? Он что, твой родич?

Мечислав промолчал, задумался. Постоял так, посмотрел на звезды. Где-то далеко за Щековицеи лаяли собаки. И в самом деле, что-то расхотелось Мечиславу расправляться с Зевотою, прошла уж давно первая злость, да, честно говоря, не верилось, что и словят. Так ведь словили-таки, напрасно Ярил-дурень в Киев приперся, теперь вот что угодно с ним сделать можно. Корчмарь улыбнулся:

– Велю тебя на цепь посадить, заместо пса лютейшего. Сиди лай.

– Много ль я, на цепи сидючи, пользы тебе принесу?

– Пользы? А и что ж…

Мечислав зашевелил губами, словно бы подсчитывал что-то… а ведь и в самом деле – подсчитывал, а закончив, улыбнулся. Жаль, не видел той улыбки Ярил.

– В общем, так, Зевота, – оглянувшись на корчму – показалось, вроде как скрипнула дверь, – тихо произнес корчмарь. – Убивать я тебя не буду… пока. И на цепь не посажу, раздумал. Обидел ты меня когда-то сильно…

– То разве ж обида, дядько?

– И вот за обиду ту ты мне ответишь. Полета ногат – думаю, вполне хватит.

– Полета?! Да ты в уме ль, Мечиславе? Где ж я тебе столько наберу?

– И сроку тебе – до осени, – невозмутимо закончил корчмарь. – Где соберешь – твои заботы. И помни – я про девицу твою ведаю, ты-то, может, и убежишь, а она…

Ярил молчал.

– Выходи, – Мечислав отдернул засов. – Сейчас сведу тебя с волхвами, а дальше уж сам смекай – у них серебришко водится.

– С волхвами?! – отряхивая с колен солому, переспросил Зевота. – Что ж, веди, показывай.

Они вошли в корчму, и Мечислав, велев парню ждать в уголке, направился к очагу, около которого сидели волхвы. Прошептал что-то кому-то на ухо, обернувшись, подозвал жестом Ярила. Пожав плечами, тот подошел ближе. Навстречу ему поднялся с лавки среднего роста человек с морщинистым, похожим на старую тряпку лицом и кустистыми бровями, не узнать которые, наверное, было бы невозможно.

– Дядько! – не сдержавшись, воскликнул Ярил. – Вот так встреча!

– Молчи, – зыркнув глазами, шепнул бровастый волхв. Вельвед, как его называли здесь, или Борич Огнищанин – в далекой Ладоге. – После поговорим, сейчас садись, выпей с нами!

Обняв парня за плечи, Вельвед усадил его на скамью рядом с толстым волхвом Корчагой.

– Выпьем? – хлопнул осоловелыми глазами тот.

– Выпьем, – согласно кивнул Ярил, подставляя кружку.

Между тем Вельвед отвел хозяина корчмы в сторону.

– Его надо немедленно убить, – кивнув на Ярила, зашептал он.

– Надо – сделаем. – Мечислав с усмешкой пожал плечами. – Только вот людно сейчас. Подождем малость.

Вельвед пошевелил бровями и возвратился к своим. Почему-то не поверил он Мечиславу, неведомо почему. Уж слишком легко тот согласился убить парня, с которым, как видно, связывал определенные надежды, иначе б не привел к их столу. Нет, не стоит надеяться на корчмаря. Лучше на своих. Кому поручить? Тому, кому можно хоть немного довериться. Сколько здесь таких? Раз, два… Н-да-а, пальцев на одной руке хватит. Вот, к примеру, Кувор. Может, его попросить? Нет, слишком уж толст, неухватист, поди, и не сладит с парнем. Колимог слишком стар, длинноносого Войтигора где-то собаки носят… Велимор-отрок? А что… Парень злой, кровь любит. Только – сладит ли? А вот и поглядим, на что годится!

Вельвед похлопал по плечу Велимора, вызвал на двор:

– Вот что, брате. Парня того, что корчмарь привел, видел?

– Ну да, – кивнул молодой волхв. – Белобрысый такой, длинный.

– Прирежешь его на обратном пути.

Отрок вскинул глаза:

– Как это?

– Как порося иль барана. Справишься?

– Справлюсь, мой господин. Я ж из облакогонителей, а они все могут.

Молодой купец с рыжей, крашенной охрой бородкой, в очередной раз бросив кости, встал, увидев, как прощается с корчмарем Ярил. Дождавшись, когда парень вышел, повернулся к своим, приказал чуть слышно:

– Задержите волхвов.

Сам же быстро последовал за Ярилом, краем глаза приметив, как выскочил из корчмы черноволосый отрок.

– Стой, Яриле, – нагнав Зевоту, глухо позвал купец.

Ярил оглянулся и удивленно хлопнул ресницами:

– Князь!

– Тихо! – огляделся по сторонам ярл. – Думаю, Борич Огнищанин вряд ли отпустит тебя живым. Вон кусты – спрячемся и посмотрим.

На небе ярко сверкала золотая половинка луны, освещая где-то далеко внизу усадьбы Подола, Днепр и пристань с ладьями.

Забравшись в кусты, густые, словно специально посаженные для того, чтобы меньше ходили, Хельги и Ярил затаили дыханье. Долго ждать не пришлось – запыхавшись, выбежал из-за поворота молодой черноволосый волхв, тот самый, что вышел из корчмы вслед за ярлом. За поясом его торчал длинный широкий нож.

– Хм, – презрительно пожал плечами Ярил. – С таким бы я и сам сладил.

– Думаю, у него будут помощники. – Хельги прислушался к доносившемуся откуда-то – видимо, из корчмы – шуму и тут же поправился: – Вернее, должны были быть…

– Что значит – «ушел»? – грозно сдвинув брови, распалялся Вельвед. – Это ты не сумел догнать! И не говори мне, что ты не знаешь Щековицу, было время узнать.

Поднявшись с лавки, он нервно заходил по узкой горнице в небольшой, пристроенной к главному зданию корчмы гостевой избе. Кроме самого Вельведа, в избе находились только самые доверенные лица – старый жрец Колимог с ожерельем из высушенных змеиных голов и толстый кудесник Кувор. В углу, низко опустив голову, всхлипывал Велимор.

– И что нам теперь с тобой делать? – Вельвед возмущенно затряс кулаками.

– Самое малое, постегать кнутом, – с усмешкой заметил старик Колимог.

– И то верно, брате… – Старший жрец потянулся за висевшей на стене плеткой.

– Не надо плетьми, – испуганно заверещал отрок. – Я убью его, убью…

Оттолкнув поднявшегося с лавки Кувора, он вдруг опрометью бросился к двери. Та отворилась, с силой ударив отрока в лоб.

– Что это у вас тут такое, а? – заглядывая в горницу, с любопытством осведомился носатый молодой волхв – Войтигор.

– А, Войтигоре! – злобно ощерился Вельвед. – И где ж тебя носило все эти дни?

– Едва в болотах не сгинул, – не моргнув глазом, соврал Войтигор. – Путь-то от Роси-реки не близок. Кое-что важное велел передать тебе Дир-князь.

– Важное? – Бровастый жрец зыркнул на остальных. – А ну, пошли все в сени. Ты, Велимор, смотри не вздумай бежать… А ты куда, Колимог? Останься.

Дождавшись, когда все ненужные ушли, он выжидательно уставился на Войтигора:

– Ну, теперь говори.

– Дир-князь хочет знать все, что делается у порогов, – сухо поведал тот. – И чтобы те, кто там, получали бы приказы вовремя, как можно быстрее.

– Что ж, пусть с соколами приказы свои шлет, – недовольно буркнул Вельвед. – Наша-то какая задача?

– А такая! Хочет князь иметь у себя нашего верного человека, молодого и преданного.

– Ты ж чем не подошел? – усмехнулся Колимог. – Аль не молод?

– Я не облакогонитель…

– А князю, значит, обязательно нужен облакогонитель? – задумчиво переспросил Вельвед. – Преданный, верный… молодой…

– И чтоб не толстяк, как наш Кувор!

– И чтоб не толстый… для чего ж ему все это? Хотя… – Сумрачное лицо волхва вдруг озарила догадка. – Ну да! – вскричал он. – Конечно же, облакогонитель! Ведь только облакогонители могут свободно обращаться в… А ну-ка, брат Колимог, что ты скажешь о Велиморе?

– О Велиморе? – Старый жрец пожал плечами. – Неглуп, труслив преизрядно, до непотребства жесток, любит поизгаляться над жертвами, но один на один напасть на кого вряд ли отважится.

– Это я уже понял, – кивнул Вельвед. – Но вот достаточно ли он предан?

– Велимор труслив, а значит, боится хозяина и будет служить верой и правдой, хотя бы за один страх, что тоже немало, – Колимог засмеялся. – Если получит возможность безнаказанно творить все, что захочет, а хочет он многого, и себя высоко ценит. Это перед тобой он хнычет, потому как боится.

– И правильно делает, – засмеялся Вельвед. – Он ведь, кажется, облакогонитель, наш младой друг Велимор?

– Ну да, и неоднократно тем хвастал.

– Так, так… А ну-ка, Войтигор, покличь сюда отрока… Что за шум там, в корчме?

– Да не шум там, а драка!

Хельги-ярл и Зевота, дождавшись у подножия Щековицы возвратившейся из корчмы дружины, направились вниз, к Подолу, где и свернули к Копыреву концу.

– Там и заночуем, – к радости Ярила сказал ярл. – Навестим старого Зверина.

Дворищанин встретил их с радостью, как и дочка его, Любима. Впрочем, та все ж таки больше смотрела на Ярила.

– Что там было с волхвами? – уже сидя за столом, спросил князь у Снорри.

– Ничего особенного, – обгладывая вареную куриную ногу, усмехнулся тот. – Так, стравили меж собой волхвов да татей, с тем и ушли. Лашк, вон, ножку кудеснику подставил, а я колпачника незаметно толкнул. Так и пошло… Ух, и хорошая же драка получилась – жаль, не поучаствовали.

– Поучаствуете еще, – хохотнул ярл. – С царьградцами… Ярил, тебя я хочу использовать.

– Всегда рад служить тебе, княже!

– Мне нужно знать все о волхвах.

– Я и знаю.

– Нет, ты не понял. – Хельги покачал головою. – Я должен знать о них не просто все, а вообще все! Кому служит Борич Огнищанин, как так вышло, что он оказался волхвом, зачем их так много скопилось в городе, кому они служат? В общем – многое. Если нужно будет серебро – дам.

– Серебро? – Ярил усмехнулся. – Пока нужна только одна резана. Ждал меня кто-то у пристани вечером, и, выходит, напрасно. Ничего, думаю, придет завтра, больно уж очи алчные. Вот тогда и пригодится твоя резана.

– Может, отослать в надежное место Любиму? – вскинул глаза ярл.

Ярил покачал головой:

– Не нужно. До осени никто ее не тронет, Мечислав слово держит. А осенью… осенью будет видно. Лучше возьми меня в дружину, князь!