В. Буркерт. Греческая религия 42 страница

4 См. миф о Ганимеде - Досиад ФГИ 458 F 5, см. III 2. 1 прим. 29, но также и миф о Кенее, который, вступив, будучи девушкой Кенидой, в связь с Посейдоном, стал неуязвимым мужем - Акусилай ФГИ 2 F 22.

5 1С I ix 1 (Дрерос); I xix 1, 18 (Маллия).

6 Никандр у Антонина Либерала 17, ср. Овидий, "Метаморфозы" IX, 666-797.

7 ПГМ II 1106-10.

8 Павсаний 1, 19, 1; см. прим. 30.

9 См. II 5 прим. 62; РМ 118, 1975, 18 сл.

10 См. III 3.2 прим. 8; III 2.1 прим. 17.

11 См. 14 прим. 18.

12 Антонин Либерал 19; ИГР 321.

13 Истр ФГИ 334 F 48.

14 См. VI 1.2 прим. 22-5.

15 См. II 7 прим. 37.

16 Жанмер (1) 499-558; Нильссон, Избр. соч. II826-69; W. G. Forrest, A History of Sparta (У. Форрест, История Спарты), 1968, 51 слл.

17 Аристотель, фр. 611, 10; Плутарх, "Ликург" 28; Клеомен 28.

18 Виде 112-6; ГП 190-6; ИГР 487-9; Жанмер (1) 515-23; ГМ 22, 1965, 171-3; см. III 2.6 прим. 32.

19 Гезихий phouaxir.

20 Ксенофонт, "Общественное устройство Спарты" 2,9; Платон, "Законы" 633Ь.

21 Плутарх, "Аристид" 17.

22 Плутарх, "Древние обычаи спартанцев" 239cd; Павсаний 3, 16,10; схолии к Платону, "Законы" 633Ь; Цицерон, "Тускуланские беседы" 2, 34. О ритуальной краже см. III 2.8 прим. 26.

23 IG V 1, 276; 269; 280; 292 и Т. V; ИГР 488.

24 Плутарх, "Тезей" 31.

25 См. И 7 прим. 49.

26 Плутарх, "Ликург" 15, 1; см. V 2.3 прим. 5.

27 Павсаний 3, 14,8-10; 11,2.

28 Эфебия в ее богато документированной форме была учреждена после поражения при Херонее, однако существовали и более ранние формы: С. Pelekidis, Histoire de l'ephebie attique des origines a 31 av. J. Chr. (К. Пелекидис, История аттической эфебии от истоков до 31 г. до P. X.), 1962; О. W. Reinmuth, The ephebic inscriptions of the fourth century В. С. (О. Рейнмут, Надписи, касающиеся эфебов, IV в. до P. X.), 1971; R. Merkelbach ПЭ 9, 1972, 277-83.

29 См. II 2 прим. 29; V 3.3 прим. 18.

30 Регулярно в эллинистических надписях об эфебах - IG II/III2 1006; 1008; 1011; 1028/9; SEG 15, 104; 24, 189; в декрете Гефестиейона IG 12 84 = СЗГГ 13, 30 сл. с ненадежным текстом; L. Ziehen Hermes 66,1931,227-32; РЭ XVIII 610 сл.; Кук I 504 сл.

31 Плутарх, "О доблести женской" 249de.

32 См. II 7 прим. 71; III 2.2 прим. 27.

33 Кратер ФГИ 342 F 9; о предварительных жертвах на свадьбе см. III 2.6 прим. 24; HN 75, 20.

34 АП 207 сл.; Жанмер (1) 259-61; устарело ввиду новых находок L. G. Kami АИ прил. 1, 1963, 5-29; АИ 8, 1965, 20-33; I. D. Kontis Deltion 22, 1967, 156-206; Брелих 241-90; см. III 2.6 прил. 27.

35 Легенда об Эмбаре в Мунихии - Зенобий у Афинея 1,8р. 350 Miller; Павсаний Att. е 35 Erbse.

36 Фотий (изд. Reitzenstein) aigos tropon, Зенобий у Афинея 2, 30 р. 361 Miller; ГРВЭ 7, 1966, 118.

37 См. V 2.2 прим. 16.

38 См. II 6 прим. 35-41.

3.5. Преодоление кризисных ситуаций

1 См. II предв. замеч.

2 Основополагающая работа В. Malinowski, Magic, Science, and Religion (Б. Малиновский, Магия, наука и религия), 1948.

3 Пиндар, Пиф. 8, 53; Нем. 6, 24; Ол. 8, 67; Н. Strohm, Tyche (X. Штром, Богиня Тиха), 1944.

4 См. V 3.3 прим. 40.

5 См. II 1/2.

6 Еврипид, "Ион" 1619 сл.

7 АП 68 сл.; элевсинский жертвенный календарь - IG II/III2 1363 = SIG 1038 = СЗГГ 7, S. Dow, R. F. Healy HThR 21, 1966, 15 сл.; лишь в 1941 г. был опубликован документ СЗД 18 из Пеании с написанием Prerosia; судя по этому, также и Plerosia (IG II/III2 1183) есть только орфографический вариант (против АП 68).

8 См. V 3.4 прим. 30.

9 СЗД 18 В 21.

10 Плутарх, ргаес. coni. 144а, комбинация с Проеросиями - АП 69.

11 См. V 2.5 прим. 14.

12 Гесиод, "Труды и дни" 465-72.

13 "Труды и дни" 391 сл.; U. v. Wilamowitz-Moellendorff, Hesiods Erga (У. фон Виламовиц-Мёллендорф, "Труды и дни" Гесиода), 1928, 87 сл.

14 АП 60-7; Филохор ФГИ 328 F 83 и комм. Якоби к этому месту; halos может означать только "ток", но не "засеянное хлебами поле", как считают Нильссон - М. P. Nilsson, De Dionysiis Atticis (Об аттических Дионисиях), 1900,99 и АП 65; люди, очевидно, остерегались топтать засеянное поле и собирались на токах, располагавшихся между полями. Уникально изображение фаллосов, вертикально стоящих на пашне, где появляются первые ростки - пели-ка в Британском Музее, Е 819, АКБ 1137, 25; Кук I 685; АП 65 сл., Т. 3.

15 Марафонский жертвенный календарь - IG II/III2 1358 = СЗГГ 20 В 9.

16 An. Bekk. 385, 2.

17 Схолии к Лукиану, р. 279, 24-281, 3; АП 61; обозначению "telete" соответствует СЗГГ 20 В 10; "endon", т. е. в закрытом помещении - р. 280, 25.

18 Гранатовое яблоко на Фесмофориях см. V 2.5 прим. 41; Деметра Малофо-рос ("носительница яблок") в Селинунте; жертва петуха Персефоне - см. II 1 прим. 2; относительно яйца - Нильссон, Избр. соч. II 3-20.

19 СЗД 18; М. Jameson Athenaeum 54, 1976, 444, 5; "Деметра Хлоя" СЗГГ 96, 11; Евполид, фр. 183, CAF I 309; Филохор ФГИ 328 F 61; ЭН 201 b 5, с 9; Корнут 28: ср. СЗГГ 20 В 49.

20 АП 67 сл.

21 СЗД 18 В 7; 29, оба раза параллельно "Преросиям" (см. прим. 7), в жертву приносят супоросую свинью; это не имеет ничего общего с Анфестериями (против Соколовского), см. V 2.4.

22 "Илиада", I, 39 и схолии; Страбон 13,613; Элиан, "О природе животных" 12, 5; культ Сминфея был широко распространен - РЭ II 68 сл., КГГ IV 164 сл.; имена месяцев "сминфий" и "смисион" - РЭ III А 726 сл.; возможно также толкование "бог чумы" - М. К. Schretter, Alter Orient und Hellas (M. Шрет-тер, Древний Восток и Эллада), 1974, 174-82.

23 Страбон 13, 613; РЭ II 63.

24 Страбон 13, 613; не исключено переименование в духе "народной этимологии", поскольку в надписях зафиксирована форма "Эрифимий" - ИГР 535; ср. Graz. Beitr. 4, 1975, 71.

25 АП 179-98, в особ. 188 сл.; см. II 4 прим. 70.

26 См. II 2 прим. И.

27 Кук III 525-70; РЭХ А 344; 368.

28 Аристофан, "Лягушки" 847 и схолии.

29 Павсаний 2, 34,2; Тимей ФГИ 566 F 30; ср. мех Эола - "Одиссея", X, 19-47, R. Stromberg Acta Univ. Gotoburgensis 56, 1950, 71-84; НП 154; см. Ill 3.3 прим. 11-16.

30 Павсаний 8, 38, 4; Кук III 315 сл.

31 HN 125-7; 98-108.

32 См. Введение 1.

33 См. II 1; HN passim.

34 D. Wachsmuth, Pompimos ho Daimon, дисс., Берлин, 1965 и Der Kleine Pauly V 67-71, статья "Seewesen" ("Мореходство").

35 "Одиссея", XV, 222 сл.

36 Фукидид 6, 32.

37 Например, Харрисон (1) 182.

38 См. IV 5.2 прим. 25 сл.

39 Схолии к Аполлонию Родосскому 1, 917Ь; см. VI 1.3 прим. 35.

40 HN 58-60; 77-9.

41 HN78.

42 Ксенофонт, "Греческая история" 6, 4, 7; Плутарх, "Пелопид" 20; Диодор Сицилийский 15, 54; Павсаний 9, 13, 5..

43 См. II 1 прим. 36/7.

44 См. II 8 прим. 32.

45 К. Woelcke БЕ 120, 1911, 127-235; F. Lammcrt РЭ VII А 663-73; A. J. Janssen, Het antieke tropaion (А. Янссен, Античный трофей), 1957.

46 Еврипид, "Финикиянки" 1250; Горгий ФД 82 В 6.

47 См. II 2 прим. 45/6; V 3. 2 прим. 6. 43 См. II 2 прим. 27/8.

49 См. III 2.5 прим. 20.

50 Аполлон Эпикурий - Павсаний 8, 41, 7-9. Сооружение статуи Геракла в Мелите по тому же поводу - схолии к Аристофану, "Лягушки" 501.

51 См. IV 5.3.

52 Самый подробный документ - Священный закон из Пергама, М. Worrle, Altertumer von Pergamon (M. Вёррле, Пергамские древности) VIII 3, 1969, 167-90, по древнему образцу, ср. 185-7; также ЭН 205; СЗД 22 из Эпидавра, ср. СЗГГ 60; СЗГГ 21 из Пирея; "предварительные жертвы" засвидетельствованы в Пергаме, Эрифрах, Эпидавре, Пирее, принесение в жертву поросенка - только в Пергаме, "Мнемосина" - в Пергаме и Пирее.

53 ЭН 205, 31.

54 Гезихий hygieia, An. Bekk. 313,13, Афиней 3,115а; R. Wunsch АР 7,1904,115 сл. Относительно "Эпидаврий" и мистерий см. АП 72 сл.; Кереньи (1) 73.

55 Анекдот о Диагоре - см. VII 2 прим. 36.

4. БЛАГОЧЕСТИЕ

В ЗЕРКАЛЕ ГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА

Человеческое знание передается преимущественно посредством языка, и поэтому анализ религиозного языка греков1 должен был бы, собственно говоря, идти в начале - как основа всего последующего изложения; способ выражения тех или иных понятий в языке тем более важен, что само религиозное переживание греков, как и всякое человеческое переживание, всегда бывает уже задано и оформлено в языке, когда ребенок знакомится с ним. В том, как люди говорят о религии, в семантической структуре соответствующего круга слов и правилах их употребления зафиксированы в высшей степени характерные особенности, сильно осложняющие перевод. Таким образом, понимание этой языковой стороны упирается в знание языка вообще, которое не может и не должно рассматриваться здесь как обязательное условие. Поэтому представляется целесообразным сначала описать то, что поддается описанию, рассказать о внешних поведенческих проявлениях и о функциях греческой религиозности, и уже потом отметить особенности греческого словоупотребления; поэтому отправные точки и были даны заранее,

4.1. "СВЯЩЕННОЕ"

Понятие "священного", которое было определено через опыт "mysterium tremendum", "fascinans" и "augustum"i, оправдало себя в качестве центрального понятия в религиоведении. Между тем, сложности перевода заявляют о себе уже в том, что греческий язык располагает для обозначения "священного" тремя или четырьмя словами - hieros, hosios, hagios/hagnos-из которых кроме того два, hieros и hosios, могут находиться в оппозиции, как если бы hosios одновременно означало "священный" и "не-священный".

Для греков начиная с микенской эпохи понятием, позволяющим ограничить религиозную сферу, было, без сомнения, hieros2. Действительно, это слово выполняло определяющую функцию, отделяя священное от всего остального, и при этом использовалось почти исключительно как предикат: "священное" по преимуществу - это была жертва, прежде всего, жертвенное животное, а также святилище с храмом и алтарем. "Священными" были и посвятительные дары в святилище; деньги, которые отдавали богу; земля, которая не подлежала возделыванию; далее все, что было как-то связано со святилищем, от "священной дороги" в Элевсин до "священной войны" за Дельфы. "Священным" был кроме того венок на празднике, волосы, которые человек решал посвятить богу3; "священным" был день, в который действовали боги, но и болезнь, считавшаяся проявлением богов. Человек был "hieros", если он был посвящен богу, как мисты в мистериальном культе или же как люди, связанные со святилищем особыми узами, в том числе и принадлежавшие храму рабы4.

Сообразно с этим, hieros следовало бы определить как то, что обязательно должно относиться к богу или к святилищу, так что эти вещи требуют к себе особого отношения; противоположное выражено словом "bebelos", "мирское"; человек "освящает" предмет или имущество, изымая его из собственного употребления и отдавая богу. Впрочем, язык эпоса, а за ним и вся греческая поэзия, выходят далеко за рамки этого: "священным", hieros, называется город, например, Троя, природные данности, например, день, горы, реки, злаки вместе с гумнами как дар Деметры; властитель описательно именуется "священной властью". Основное этимологическое значение этого слова, по-видимому, "сильный"5; возможности его употребления можно понять как производные от смысла "превосходящий", "выделенный", "недоступный". Соблазнительно привлечь сюда понятие "табу" в его расхожем значении; но если и можно говорить о "табу на то, что вызывает отвращение", то эта составляющая в слове "hieros" отсутствует; для греков связанность с богами была уже обязательной.

При этом hieron определялось, в первую очередь, негативно, и было окружено запретами6: непринужденное обращение, неосмысленное использование исключалось; вход в "святилище" нередко был запрещен - по меньшей мере, частично (adyton, abaton), а "священные слова" (hieros logos) были "неизреченными" (arrheton). Чувства не требовалось, нет ни "mysterium tremendum", ни "fascinans"; также было невозможно назвать самого бога hieros - здесь иудеям и христианам пришлось воспользоваться словом hagios; hieros есть некая тень, отбрасываемая божеством.

Значение hosios7 можно прежде всего понять по контрасту с hieros: если деньги, которые принадлежат богам, считались hieros, то все остальные - hosion8, и ими было можно пользоваться по своему усмотрению; если праздничные дни были связаны с обязанностями и запретами, то обычные дни относились к категории hosiai9; роды в святилище были запрещены, поэтому женщина, которой предстояло родить, должна была найти место, которое было бы hosios10. Гермес ввел жертвоприношение, выделил богам их части: теперь он хочет "мясной hosie", чтобы поесть11; hosios означает десакрализацию после сакрализации. Точно так же тот, кто прошел через посвящение в мистерии или жреческое служение12, был hosios: hosion означает, что "священное" осталось позади и теперь тем самым достигнуто состояние благочестия и одновременно свободы. Это слово есть, таким образом, точное дополнение к hieros: если hieros проводит границы, то hosios означает признание этих границ. Поэтому отрицания того и другого практически совпадают: anieros значит почти то же самое, что и anosios.

Все это предполагает, что "священное" не распространяется на весь мир и не выдвигает непомерных требований; существуют границы, которые люди знают и уважают. Это уважение могло выражаться в скромных, символических церемониях; "делать себя hosios", aphosiousthai, могло снижаться до значения "сделать нечто для очистки совести". Но если граница нарушена, картина резко меняется: anosios навлекает на себя божественный гнев; поэтому никто, если он не желал пострадать, не должен был иметь с ним дела. Anosios был в первую очередь убийца; тот, кто убивал на законном основании - на войне или по приговору суда - продолжал оставаться hosios13. Поэтому hosion принимает общее этическое значение "дозволенного" в оппозиции к adi-kon, "нечестивому"; слова hosion и dikaion означают обязанности по отношению к богам и людям или еще одни и те же обязанности в их божественном и в их гражданском аспекте14. Такое словоупотребление могло казаться запутанным и самим грекам; не случайно Платон делает hosion отправной точкой одного особенно ироничного "сократического" диалога15.

Индоевропейский корень со значением религиозного почитания, hag-, в греческом языке вытеснен на второй план16: вместо глагола hazesthai все чаще используются aideisthai "испытывать страх" и sebe-sthai, "почитать", прилагательное hagios употребляется гораздо реже, чем hieros. При этом различие состоит в том, что hag- указывает не на разграничение двух сфер, а на отношение человека и движение его души - восхищение, страх и поклонение одновременно; hagion, параллельно с semnon, "достойный почитания", и timion, "чтимый", выделяет и прославляет определенные храмы, праздники, обряды, используется также и превосходная степень hagiotaton; применительно к людям это слово употреблялось в древности крайне редко17.

Усложняет ситуацию и в то же время является показательным наложение с agos. Agos имеет значение негативного табу, опасного, внушающего ужас "нечто", которое человек навлекает на себя, нарушив запрет, особенно если он совершил клятвопреступление, убийство или нарушил право убежища; тогда он бывает поражен этим, он становится enages вместе со всеми, кто вступает с ним в контакт; не остается ничего другого, как изгнать agos, agos elaunein18, а с ним - и его носителя; устранить agos, однако, можно также прибегнув к аполлонов-ским обрядам очищения. Eu-ages тот, кто находится в "хороших отношениях" с agos и ему нечего бояться; это слово близко по значению к hosios19. В основе все же по-видимому лежит отличный от hag- корень ag-20; тем не менее совпадение в звучании имело семасиологические следствия. Обозначение для жертвоприношения мертвым, enagizein, enagismata, видимо, происходит от enages, тогда это должно означать "налагать табу"21 в противоположнось к "посвящать", hiereuein, применительно к культу небесных богов; однако это может быть понято и как "посвящение" "в" пламя зажженного у могилы огня, по аналогии с тем, как говорится об "очищении", hagnizein, в костре сжигаемого мертвого тела или сжигаемой жертвы22; kat-hagizein, "посвятить до конца", до полного уничтожения, означает сожжение жертвы.

Более употребительным и в то же время особенно сложным для понимания остается hagnos, обозначение священно-чистого; это слово используется как в отношении предметов, так и в отношении лиц, как применительно к богам, так и применительно к людям, в связи с культом и святилищем, а также независимо от них23. Hagnon распространяется на обряды и праздники, храм и священный участок, на рощу, огонь, свет, состояние нетронутости, которое является непременным условием для общения с богами - когда человек отстранен от сексуальной сферы, крови и смерти; этому состоянию отвечало понятие hagneia24. Диаметральная противоположность обозначается словом miaros, "оскверненный", "вызывающий отвращение", такой, которого люди с ненавистью от себя отталкивают; однако между крайностями находится обширная промежуточная область. Hagna thymata означает "бескровную жертву"25, но священна также и кровавая жертва. Из богов hagnos может быть сказано о Зевсе и Аполлоне26, с особым ударением - об Артемиде27, но в первую очередь hagnai theai относится к Деметре и Персефоне28; это выглядит почти как заклинание е contrario29, поскольку, хотя Деметра, безусловно, пребывающая в скорби, постящаяся и проводящая время в одиночестве, и является образцом культовой hagneia, тем не менее, миф и ритуал, связанные с "двумя богинями", вполне определенно несли в себе контакт с сексуальной сферой и со смертью. Но в этом как раз и заключено существо hagnotes: она словно бы окутывает защитным покровом, препятствующим вторжению всего, что может вызывать опасения. Hieros проводит границы; hagnos создает силовое поле, требует уважения и дистанции. Поэтому человек в состоянии hagnotes, не задумываясь, может перешагнуть грань hieron.

4.2. THEOS

Понятие "религия" по-гречески едва ли можно было выразить иначе, как сказать просто "почитание богов", theon timai, тем самым одновременно указав на культ тех существ, о которых поэты рассказывали со времен древнего эпоса. Обращает на себя внимание то, что греческий язык отказался от индоевропейского слова для "бога", deivos, по-латыни deus1, невзирая на индоевропейское происхождение эпических поэм о богах; прилагательное dios стало в нем означать всего лишь "героически-лучезарный". Новое слово theos2, со своей стороны, кажется в культе почти что избыточным, ведь в молитве каждый раз призывали конкретного бога, называя все его имена; и то, что theos в единственном числе не образует нормальной формы вокатива, есть нечто большее, чем просто грамматический казус.

К пониманию необходимой и типичной функции этого слова нас подводит формула, случайно сохранившаяся от дионисийского праздника Леней: глашатай восклицает: "призовите бога", и собравшиеся зовут: "Сын Семелы, Иакх, Податель богатства"3 - происхождение, прозвище, характер действия того, кто был объявлен как theos. Theos есть объявление, ввергающее в трепет обозначение присутствия. Когда в комнате неизвестно откуда возникает таинственное сияние, Телемах знает: "Видно, здесь кто из богов олимпийских присутствует тайно", - как у него прежде было предчувствие, что он "беседовал с богом"4. Если человек в состоянии экстаза вел себя необычно, выносилось то же суждение: "в нем бог", он en-theos5. В соответствии с этим, как часто отмечалось, theos употребляется преимущественно в значении предиката; уже у Гесиода могло быть сказано, что и Pheme, Молва, "есть theos", позднее богами называли, например, Счастье, Зависть, Встречу6. Также и расхожий возглас theoi, "боги!", - не молитва, а своеобразный комментарий, слово, вырвавшееся от удивления или недоумения. Повтор theos! theos!, восходит, возможно, к ритуальному крику; это означает теофанию7. Сюда можно добавить особую связь слова theos с явлением божества в мантике8. Таким образом, слово theos не устанавливает личной связи с божеством как с неким "ты", это сообщение о чем-то "третьем", объективном, часто вырастающее, правда, из состояния смущения и потрясения.

Theos использовалось также для сообщения в описательной, уклончивой форме, целью которого было сохранить имя бога для непосредственного общения с ним. Афинянин говорил "he theos", "богиня", имея в виду Афину, в молитве же он обращался к ней "госпожа Афина"; он говорил "to theo", "две богини", имея в виду Деметру и Кору. Имена богов, чьи культы носили характер мистерий, произносили особенно неохотно; некоторые мистерии вообще держали имена богов в тайне; непосвященному лишь давали понять, что речь здесь идет о "великих богах"9. Если рельеф с изображением змеи был посвящен "богу", toi theoi10, то тем самым думали избежать всякого точного определения того, какое отношение змея имела к богу. Наконец, в молитвах прибегали к обобщающей формуле "все боги"11, когда хотели быть уверены в том, что случайно не забыли назвать какого-нибудь важного имени.

Затем, по образцу Гомера, о "богах", theoi, часто говорилось в общих сентенциях: "у бессмертных богов на коленях"12 лежит будущее; человек должен брать, что "дают боги"13. Уже в архаическое время для этого могло использоваться и единственное число14: "бог" так распорядился, "бог" посылает дурному человеку hybris, которая его губит, "бог" может спасти; в союзе "с богом" старались говорить и действовать. Как противоположный полюс всегда имплицитно присутствуют люди; для них считается недоступным все то, что приписывают богам. Словами theos и theoi обозначается как бы абсолютная, недостижимая отправная точка для всего, что имеет силу, значение и прочность; в то же время, часто невидимая сила, касающаяся самого человека, может именоваться daimon15. Переживание теофании никогда не выходило за рамки узкого круга, тогда как в литературе theos закрепилось как незаменимое теоретическое понятие.

4.3. EUSEBEIA

Религия немыслима без страха; в самых разных языках и культурах для обращения с божественной сферой берутся выражения, производные от слова, означающего "страх". В "Одиссее" theudes, "богобоязненный" - похвальная характеристика, служащая гарантией других добродетелей1. Однако впоследствии в языке это слово не сохранилось; образованное от того же корня слово deisidaimon, "дай-моно-боязненный", употребляется почти исключительно в негативном смысле в связи с вызывающими насмешки суевериями2. Что же, греки "разучились бояться богов"3? Для обозначения "страха" перед богами с какого-то времени начинает использоваться корень seb-; этимологически он восходит к значению "опасность" и "бегство"4, но в греческом на первый план выходит благоговейный страх и изумление: "sebas охватывает меня, когда я смотрю"5; смягченное "mysterium tremendum" растворяется в "augustum". Sebesthai стоит рядом с aidei-sthai и почти совпадает в значении с gazesthai. Боги и все, что к ним относится, как то праздники, храмы, жертвоприношения, суть semna, "заслуживают почитания", а также одежда, манера говорить, манера держать себя на празднике в честь богов; просто Semnai зовутся богини с Ареопага, которых Эсхил объединяет с Эриниями и Эвменидами6. В то же время люди, изображающие из себя semnoi, производят в демократическом обществе впечатление надменных и смешных.

Но поведение, подпадающее под определение sebesthai, само по себе не равнозначно такой добродетели, как "набожность" - это так лишь в случае, когда оно вписывается в рамки "блага": eusebeia7. Единственное мерило, которым можно здесь воспользоваться - это обычай предков и полиса, nomos: "не менять ничего из того, что оставили предки", в этом состоит eusebeia8. То, что установлено, относится к категории themis; запрещено все, что ou themis9. Здесь проходит граница с deisidaimonia; и во внешних проявлениях религиозности человек не должен выходить за установленные рамки. Eusebeia тесно связана с eulabeia, "осторожностью"10; отвергаются как недостаточность, так и избыточность. Человек не должен "излишне суетиться"11, следует остерегаться любопытства - "молчи, ни о чем не расспрашивай, бойся и мыслить", если думаешь, что столкнулся с чудесным12; упражнением в euphemia считалось молчание в присутствии священного13. Eusebeia есть сдержанность, но именно это делает ее чем-то совершенно не похожим на равнодушие. Правильное поведение в отношении собственных родителей - тоже eusebeia. Для культа богов в греческом языке вне аттического диалекта было специальное слово, этимология которого неясна - threskeia14; обычно же использовалось слово therapeia. Theraps, therapon в эпосе означает "спутник", например Патрокл рядом с Ахиллом. Этим выражается отношение, основанное на обоюдности и взаимной заинтересованности, пусть и с разницей в положении. Therapeuein означает "заботиться": о родителях, о детях, о домашних животных и растениях, о больном, о благе народа, и точно так же - о богах; параллелью к этому слову было epimeleia15, "заботливость", которому противопоставлялось ameleia, "небрежение". О "служении" богу, latreia, сначала говорится лишь применительно к исключительным ситуациям - например, если речь идет о жрице или служителе в храме16; бога также не называют словом "господин", despotes. Конечно, бог требует "почитания"; о "почитании богов" говорится, пожалуй, даже чаще всего; они словно бы материализуются в "почтительных дарах", gera, благодаря чему жертвоприношения снова оказываются в центре. Покорность не выступает при этом обязательным условием; tapeinos, "смиренный" в связи с религией всплывает лишь у позднего Платона17. Пытались снискать "милость" богов, aresasthai18, настроить их "на добродушный лад", hilaskesthai, ведь гнев богов опасен; лучше всего было озаренное улыбкой снисхождение, charis19: бога приветствовали как знакомого, говоря ему "chaire", "радуйся"; перевод "милость" передает лишь одну сторону charis.

Если eusebeia проявляется в культе, возникает проблема, что богатый и могущественный и здесь может обойти бедняка. Для того, чтобы этого не случилось уже со времен Гесиода обращалось особое внимание на то, что от отвлеченной стоимости дара ничего не зависит: каждый должен приносить жертвы богам "сообразно достатку"20. Видимо, примерно в VI в. вопрос, кто "самый благочестивый", получил ответ, стилем напоминающий изречения "Семи мудрецов" и данный в форме анекдота, дельфийский бог называет самым набожным не богача, который приносит ему в жертву гекатомбы, а простого крестьянина, бросающего в огонь горсть ячменных зерен21. И так тоже eu-sebeia стремится оградить себя от чрезмерных проявлений.

Из повторяемости обычая вырастала доверительность; грек мог обратиться к кому-либо из богов как к своему "возлюбленному" богу, philos. "Милейший Аполлон" восклицает хозяин дома в волнении пред лицом статуи, стоящей у его дверей22. Когда Гиппонакт молится "милому Гермесу"23, очевидно, намереваясь совершить кражу, это доверительное обращение, правда, несет уже какой-то сомнительный оттенок, еще же ироничнее звучит "милый Зевс"24. Для Ипполита Артемида - "царица милая", даже "та, что всех милей"25, и все же она позволяет ему погибнуть. "Было бы лишен всякого смысла, если бы кто-то вздумал сказать, что он любит Зевса", впоследствии говорится в "Этике" Аристотеля26. У поэтов, начиная с Гомера, часто можно встретить, что тот или иной бог "любит" город или отдельного человека27; однако прямо "человеколюбивыми", philanthropos, именуются разве что Прометей или Гермес28; Зевс стоит выше этого. Тот же самый бог, который "любит", может также ненавидить и губить29. Никогда привязанность человека к богу не бывает достаточно интимной, чтобы она проявилась в использовании притяжательного местоимения: грек не мог, как, например, иудей или хетт, молиться "мой боже!". Вместо полного отчаяния вопроса: "Боже мой, для чего ты Меня оставил?" - упрямое утверждение: "Отче Зевс, нет бога губительнее тебя"30. Человеку не остается ничего, как "терпеть" - столько, сколько он может31.

Как бы то ни было, внешняя, ориентированная на nomos eusebeia тем не менее являлась долгом гражданина; asebeia навлекала гнев богов на всю общину и поэтому считалась государственным преступлением. Между eusebeia и asebeia, впрочем, располагалась довольно обширная область, относительно которой предоставлялось выносить суждения свободно. Брань в адрес богов, конечно, нельзя назвать "благочестивым" поступком, и в то же время ее оправдывал пример самых что ни на есть возвышенных гомеровских героев; опасность возникала лишь тогда, когда человек намеревался поставить себя над богами, пусть даже только на словах32. Небрежность в исполнении обязанностей, связанных с культом, боги могли стерпеть; однозначная, подлежащая наказанию asebeia начиналась там, где речь шла о намеренных действиях, направленных против культа и святилища, жреца или посвященных, а именно при ограблении храма, нарушении клятвы, права убежица или покоя божества33. В этих случаях грозила "ниспосланная богами" катастрофа, о чем любят рассказывать назидательные легенды: следствием одного такого преступления стало то, что Гелику поглотило море34. Чтобы подобного не произошло, община должна была вовремя изгнать из себя agos35.