Социологическая концепция марксизма

установление марксизма как специфической идеологии, теории и практики было тесно связано с социальной и интеллектуальной атмосфе­рой Европы XIX века. Учение К. Маркса (1818-1883) и Ф. Энгельса (1820-1895) имеет общие черты с рядом как социологических, так и со­циалистических учений этого времени. Многие знаменитые современники Маркса и Энгельса (Ш. Фурье, О. Конт, Г. Спенсер и др.) не избежали со­блазна конструирования идеальных проектов устройства будущего обще­ства, так и не преодолели склонности к глобальным доктринам, охваты­вающим все стороны общественного бытия. Свои идеи в противополож­ность классическим утопиям они представляли как всесторонне обосно­ванное научное знание, способное открыть подлинные законы обществен­ного развития. В силу этого собственно социологические школы и направ­ления, зародившиеся в XIX веке, находились в оппозиции к официальной академической науке, явно тяготевшей в изучении вопросов общественной жизни к абстрактно-философским построениям. Очевидное стремление к позитивизации социального знания с очевидностью проступает и в марксизме.

Правда, в нем было и существенное отличие от позитивистско-социологических направлений, связанное общим отрицательным подходом к капитали­стическому обществу. Новое учение провозглашалось мировоззрением рево­люционного рабочего класса, политической программой насильственного преобразования общества.

В ранней социологии идеи ученого и идеолога тесно переплетались. А идеологи разделились на противоположные группировки в зависимости от своих классовых интересов и политических пристрастий, поэтому у со­циологов-теоретиков не было мира и единодушия: кто-то признавал со­циологию новой наукой об обществе, а кто-то крайне скептически отно­сился к этому, как к проявлению буржуазной идеологии.

Крайне негативно относясь к О. Конту, К. Маркс, например, никогда не называл себя социологом. Поэтому марксизм отличался не только от официальной социальной философии, но и от многих вновь зарождаю­щихся социологических школ своей подчеркнутой антибуржуазной на­правленностью. Основное отличие марксизма от других направлений со­циологической мысли XIX века было связано с решением вопроса об ис­торических судьбах западноевропейского общества. Реформаторские уси­лия Конта, Спенсера и других известных социологов XIX века были на­правлены на совершенствование существующей системы общественных отношений, Маркс и Энгельс же отвергали эту систему в целом. Для Мар­кса европейское общество представлялось старческим организмом, он не видел ресурсов его развития; назревшие противоречия капитализма, по мнению Маркса, не могли быть разрешены в рамках его собственного бы­тия. Отсюда известные предсказания скорой пролетарской революции, теоретическое обоснование краха капитализма, поиски путей перехода к новому, коммунистическому обществу. Ясно, что и вся теоретическая мо­дель общества корректировалась под эту перспективу; капитализм, по Марксу, надо было рассматривать только через призму его глобальной негативности, искать его «могильщика» и обнаруживать в закономерном хо­де истории признаки его скорой гибели. Это и определяло суть новой со­циологической парадигмы.

Концептуальной основой марксистской социологии, традиционно оп­ределяемой как исторический материализм, стала идея материалистиче­ского понимания и объяснения истории. Данный тезис получил теоретиче­ское и эмпирическое обоснование в знаменитом труде К. Маркса «Капитал», первый том которого вышел в свет в 1857 году. Для понима­ния социологических идей марксизма большое значение имеют также та­кие труды Маркса, как «Нищета философии» (1847), «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852), «К критике политической экономии» (1859), «Гражданская война во Франции» (1871); работы Энгельса:

«Крестьянская война в Германии» (1849), «Анти-Дюринг» (1877-1878), «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884); а также их совместные произведения: «Немецкая идеология» (1846) и «Манифест коммунистической партии» (1848)

Маркс был первым теоретиком, не только провозгласившим необхо­димость системного подхода к общественным явлениям, но и стремив­шимся реализовать эту методологическую установку в оригинальной кон­цепции общественно-экономических формаций. Объяснительные возмож­ности этой гипотезы оказались более ограниченными, чем предполагали ее авторы. Так, в частности, было весьма трудно сформулировать кор­ректное объяснение «скачков» отдельных обществ, минуя определенные формации; вычленение последних двух - «капитализм», «коммунизм» -было очевидно избыточно идеологичным и т. д. Тем не менее теория фор­маций стала первой в полном смысле слова системной концепцией в исто­рии социологии, концепцией, стремившейся не рассуждать об обществе, а объяснять его. (Важно отметить, что формационная теория общества и ис­торического процесса базировалась на огромном, хотя и ограниченном в основном европейской историей, фактическом материале.)

Понятие «общественная формация» отличалась от других понятий Марксовой социологии тем, что стремилось охватить все стороны общест­венной жизни в их целостности и взаимодействии. В фундаменте каждой формации, по Марксу, лежит определенный способ производства матери­альных благ, представляющий диалектическое единство производитель­ных сил и производственных отношений данного общества. Система про­изводственных отношений составляет экономический базис, которому со­ответствуют определенные политические, правовые, религиозные и другие «надстроечные» институты, в том числе конкретные формы быта, семьи, образа жизни и т. п.

Маркс и Энгельс выделяли пять общественно-экономических форма­ций: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капитали­стическую и коммунистическую. Каждая из формаций образует, по их мнению, последовательные ступени исторического прогресса, вершиной которого оказывается коммунизм, а общая линия нарушалась лишь слу­чайными флюктуациями наподобие «азиатского способа производства». В отличие от эволюционистов, искавших ключ к пониманию общества в ис­следовании примитивных обществ, Маркс полагал, что именно развитое общество полнее раскрывает фундаментальные законы общественного развития. Поэтому фундаментальному исследованию был подвергнут лишь капитализм, как наиболее зрелая формация.

Историческая смена формационных типов общества происходит, по Марксу, в результате разрешения противоречий между производительны­ми силами и производственными отношениями. Каждая формация существует до тех пор, пока способствует развитию производительных сил. Противоречие между изменяющимися производительными силами и уста­ревшими производственными отношениями в конечном счете приводит к социальным революциям. Революции не происходят автоматически, а предполагают наличие достаточных как экономических, так и внеэконо­мических условий: определенного состояния различных форм обществен­ного сознания, расстановки классовых сил и т. д. При этом Маркс преду­преждал: «Ни одна формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и но­вые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созревают материальные условия их существования в недрах самого старого общества» [37. Т. 13. С. 7].

Концепция о формациях и их смене наполняла общее понятие истори­ческого закона конкретным содержанием, придавала идее социального прогресса естественноисторический смысл. Материалистическое понима­ние истории, подчеркивая роль материально-производственной деятельно­сти в жизни общества, не отбрасывало и традиционную проблему соотно­шений исторической необходимости и сознательной деятельности людей, которая потребовала своего переосмысления в духе новой парадигмы. Ис­пользуя гегелевскую трактовку вопроса о соотношении свободы и необхо­димости, основоположники марксизма придали ей более земное содержа­ние. Определение формации и раскрытие экономического механизма пе­рехода от одной формации к другой наполняло абстрактное понятие исто­рической закономерности конкретным содержанием, переводило знание об обществе и его развитии в разряд строго позитивного исследования.

Дальнейшее уточнение этого знания было связано с попыткой преодо­ления крайностей фатализма и волюнтаризма в трактовке соотношения деятельности людей, преследующих определенные цели, и объективной логики истории. Специфика марксистского решения этого вопроса заклю­чалась в том, что волевые акты и историческая необходимость опосредуются практическим опытом людей, в рамках которого своеобразно пе­реплетаются стихийные и сознательные элементы. В массе своей люди действуют как слепая стихийная сила, не имеющая четко осознанных це­лей. В то же время, по Марксу, массовые экономические и социальные по­требности людей задаются существующим экономическим положением, реальным обликом процесса производства материальных благ - эти по­требности и формируют «вектор» осмысленных исторических дейст­вий.

Понятие общественной формации конкретизировалось у Маркса пред­ставлением о сложной системе всех структурных элементов, образующих социальную целостность. В широком смысле социальная структура понималась им как совокупность устойчивых связей между основными сфера­ми общественной жизни: экономикой, политикой, культурой и др. - и вы­ступала как упорядоченная совокупность форм социальной организации и деятельности. Ее элементами выступают отдельные сферы общественной жизни и соответствующие им общественные институты. Устойчивые за­кономерные связи между составляющими общество элементами образу­ются на основе экономических отношений. Общественное разделение тру­да и складывающиеся на основе производительных сил производственные отношения оказывают, по мнению К. Маркса, решающее влияние на все сферы общественной жизни, объединяя их в целостную систему.

В более узком смысле понятие социальная структура трактовалось Марксом как деление общества на социальные группы, наличие системы устойчивых связей между ними. Как и многие социологи XIX века, Маркс связывал деление общества на классы с разделением труда и институтом частной собственности. Однако распространял эту связь не только на классы, но и на всю социальную структуру. «Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов, - словом, определенное гражданское общество» [37. Т. 27. С. 402].

Обладая монополией на основные средства производства, господ­ствующие классы контролируют процесс общественного разделения труда и распределения материальных благ, занимают господствующие позиции в общественной организации труда. Принадлежность к классам определя­ет социальное положение людей, условия их труда и быта, общественную психологию и идеологию, соответствующие интересы. Противополож­ность коренных (т. е экономических) интересов находит выражение в классовой борьбе и ее основных формах (экономической, политической и идеологической). Классовая борьба выступает в качестве движущей силы общественного развития. Деление общества на классы, как полагал Маркс, оказывает решающее влияние на все стороны общественной жиз­ни, определяя ее политический облик.

Общественный класс не является однородной массой, а имеет сложную внутреннюю структуру. Внутриклассовая дифференциация по уровню до­ходов, квалификации, образу жизни и другим признакам, как это показал Маркс в своих исторических работах, оказывает существенное влияние на общественную жизнь и расстановку политических сил.

Творчество Маркса совпало с периодом острейших классовых битв, периодом многочисленных революционных выступлений рабочего класса. Это обстоятельство наложило отпечаток на мировоззрение Маркса. Он не видел других путей разрешения классовых противоречий, кроме установ­ления диктатуры пролетариата. Лишь к концу жизни Маркс и Энгельс стали занимать в этом вопросе более умеренные позиции.

Политические пристрастия родоначальников марксизма привели их к недооценке многих аспектов классовых отношений, сведению их только к непримиримой борьбе. Буржуазия рассматривалась ими в основном как паразитирующий класс, не способный к социальным действиям в интере­сах всего общества. Лишь пролетариат, свободный от развращающего влияния частной собственности, может, по мнению Маркса, выполнить эту историческую миссию. Отсюда идеализация рабочего класса, в основе которой лежал некритический анализ опыта кооперативного и рабочего движения в Англии.

Связав общественное сознание с экономическими интересами классов, Маркс открыл новые возможности для научных исследований. Однако эта связь, как правило, понималась упрощенно, так как интересы пролетариа­та были объявлены масштабом и гарантом истинности социального зна­ния. В науку вводился критерий «партийности)), приведший в будущем к крайней нетерпимости к оппонентам, грубым вульгаризациям закономер­ностей развития не только гуманитарных, но и естественных наук (дискуссии о кибернетике, генетике и др.).

В то же время разумное применение социологического подхода к ис­следованию общественного сознания в ряде случаев позволило Марксу дать глубокий анализ эволюции общественных идей при капитализме. Его парадигма социального конфликта как одного из существенных оснований общества оказала значительное влияние на всю западную социологию Развитое классовое сознание, по мнению Маркса, не совпадает с эмпири­ческим сознанием членов данного класса. Это скорее «идеальный тип», потенциальное или должное сознание, каким оно было бы, если бы наи­лучшим образом выражало объективные интересы класса. Ни один класс не мог преодолеть этот барьер автомистификации. Только пролетариат, по Марксу, в силу специфики своего социального положения (свободен от корыстного интереса частного собственника, коллективистские условия труда и др.), способен к выработке адекватного, т. е. научного, классового сознания и, следовательно, к действительно рациональной деятельно­сти, когда намерения и результаты, если и будут расходиться, то ми­нимально.

Политическая публицистика Маркса и Энгельса часто способствовала формированию представлений о марксизме как о пророческом учении, ут­верждавшем неизбежность пролетарской революции. Между тем и Маркс, и Энгельс были достаточно осторожньми в своих прогнозах. История все­гда понималась ими как набор различных сценариев развития. Тем не ме­нее ученые часто давали повод для критики в свой адрес. Во многих попу­лярных публикациях Маркса и Энгельса исторический процесс выглядит как железная поступь социального прогресса, осуществляющегося в ходе смены общественных формаций.

Элементы позитивистского и натуралистического подходов были при­сущи Марксу и особенно Энгельсу на протяжении всей их творческой дея­тельности. Это проявлялось, например, в трактовке свободы как познан­ной необходимости, сводящей творческую деятельность к следованию объективному закону, в понимании общественного сознания как отраже­ния общественного бытия, т. е. как эпифеномена бытия, и др. Довольно часто в целях полемики Маркс и Энгельс односторонне заостряли ре­шающее значение материального производства в ущерб духовной актив­ности субъекта[1], недооценивали значение интеллекта как источника раз­вития и богатства общества.

Исторический материализм привел к появлению множества различных объяснительных версий исторического процесса, к формированию значи­тельной совокупности достаточно плодотворных исследовательских про­грамм. Многие из них демонстрируют всевозрастающие возможности в понимании социальных феноменов. В своей претензии описывать соци­альную жизнь как тотальность марксизм, видимо, не имеет себе равных и в конце XX столетия.