Максим Фрай 7 страница

Кабинет оказался крошечной уютной комнаткой с низким потолком и окном во вею стену. Из окна открывался довольно унылый, но странно завораживающий пейзаж: бесконечное поле высокой белесой травы. Кое-где блестели темные пятна густой болотной воды. В центре одной из лужиц неподвижно ссутулилась большая тонконогая птица, немного похожая на растрепанную цаплю. Вдалеке виднелось несколько странного вида деревьев. Их толстые темные стволы причудливо изгибались, образуя замысловатый, гипнотический узор на фоне сиреневого предрассветного неба. Я с трудом отвел глаза от окна и огляделся, пытаясь понять, где бы мне устроиться. Никакой мебели тут не было — только пара подушек на ковре. Сэр Нанка тут же уселся на одну из них и похлопал ладонью по другой.

— Мой кабинет тебе тоже пришелся по вкусу, — одобрительно сказал он. — Думаю, ты сам всю жизнь хотел иметь подобную комнату и такой же вид из окна, только у тебя не хватало пороху понять, чего именно тебе хочется... Ладно, теперь мы можем поговорить о деле — если ты не передумал.

— Ну, тогда рассказывайте: куда подевались все эти бедняги, которые якобы убежали из Нунды? И откуда взялось столько покойников в тюремной больнице? — равнодушно спросил я. Честно говоря, я уже догадывался, каким будет ответ на этот вопрос, но у меня еще оставалась слабая надежда, что я ошибаюсь...

— Ты все правильно понял, — спокойно сказал Нанка Ёк. — Все они действительно стали нашей добычей. И не делай такое скорбное лицо. Всякому существу надо чем-то питаться, чтобы оставаться живым...

— Что, вы их просто съели? — с отвращением переспросил я.

— Мы не едим человеческое мясо, если тебя это так горячо интересует. Только пьем кровь, — усмехнулся он. — А если бы и ели... Какая разница? Факт остается фактом: мы вынуждены время от времени отнимать жизнь у других живых существ — не потому, что мы такие уж кровожадные, а просто для того, чтобы как-то выжить. Между прочим, ты сам регулярно ешь отлично приготовленные трупы зверей и птиц и не делаешь из этого никакой трагедии... А нам время от времени необходимо выпить немного крови — без нее мы теряем силу и начинаем болеть. Видишь ли, воздух этого Мира не очень подходит для нашего дыхания, он слишком изменился за те тысячелетия, пока нас здесь не было. А кровь его обитателей — единственное доступное нам противоядие. Вышло так, что нам подходит только человеческая кровь, — можешь мне поверить: это неприятное открытие было сюрпризом для нас самих!

— Вампиры, — вздохнул я, обращаясь по большей части к себе, любимому. — Самые настоящие вампиры, поздравляю, дорогуша, твое везение — это нечто! Ну конечно: бессмертные существа, вернувшиеся в мир живых из мира мертвых, «ночные птицы» — я мог бы и сам догадаться... Так вот вы какие, северные олени!

— Северные — кто? — изумленно переспросил Нанка.

— Не обращайте внимания, это просто такая присказка, — усмехнулся я.— Да, ну и дела... И что мне теперь делать прикажете?! Сэр Нанка, между прочим, я вас спрашиваю!

— Меня? — удивился он.

— Ну да! — сердито сказал я. Ответа, разумеется, не последовало: Великий Магистр Ордена Долгого Пути изумленно смотрел на меня, а я внимательно разглядывал собственные сапоги, пытаясь собраться с мыслями.

— А почему именно заключенные? — наконец спросил я. — Просто потому, что они — ваши соседи?

— Да, это удобно, особенно если принять во внимание подземное сообщение между Нундой и нашей резиденцией, — спокойно согласился он. — Но разумеется, это не главная причина... Когда мы окончательно убедились, что вынуждены время от времени отнимать человеческую жизнь, мы довольно долго решали, каким принципом следует руководствоваться при выборе жертвы.

— А почему вы не предоставили все случаю? — угрюмо спросил я. — По-моему, так было бы правильнее... На одного невзначай наехал амобилер, на другого внезапно напали разбойники, третий случайно попал в лапы вампиров. Грустно, зато по-честному...

— Мне и самому казалось, что выбор должен быть случайным, — согласился Нанка. — Но многие из моих ребят думают иначе. Они решили, что будет справедливо выбирать жертвы среди преступников... Тебе, наверное, трудно поверить, но многие из нас довольно тяжело переживали необходимость отнимать чужие жизни. После того как на собственной шкуре узнаешь, что такое «быть мертвым», начинаешь очень высоко ценить жизнь любого живого существа. Между прочим, мы не едим мяса — и не потому, что оно нам не нравится, а только потому, что вполне можем без него обойтись. Я говорю тебе это, чтобы ты понял: мы строго дозируем зло, которое вынуждены причинять другим обитателям этого Мира. А насчет заключенных... Мои ребята решили, что, если уж нам приходится убивать людей, будет справедливо лишать жизни только тех, кого отправили в каторжную тюрьму за какое-нибудь злодейство...

— Тоже мне, нашли злодеев! — фыркнул я, — Просто сливки мирового зла во главе с самим «князем тьмы» Джубой Чебобарго! Между прочим, в Нунду, как правило, попадают какие-нибудь бедняги, раз в жизни оступившиеся по глупости. А настоящие злодеи сидят в Холоми или вообще нигде не сидят, а вытворяют Магистры знают что на другом краю Вселенной... Тот же Джуба Чебобарго, призрак которого начал бузить в Ехо, — ну какой из него злодей! В свое время парень наловчился мастерить куклы, которые выносили драгоценные безделушки из домов своих новых хозяев и волокли их в Джубины кладовые. Глупая, смешная история о внезапно разбогатевшем ремесленнике — уж во всяком случае никаких оснований для смертного приговора!

— Джуба Чебобарго? — задумчиво переспросил Нанка.— Такой маленький светловолосый крепыш? У меня с самого начала было дурное предчувствие. Я уже совсем было решил его не трогать, а просто заставить все забыть и отправить парня обратно, но он внезапно умер от страха. Так бывает, правда, довольно редко... Возможно, именно поэтому он и стал призраком. Когда человек умирает от ужаса, с ним многое может случиться.

— Да уж! — вздохнул я. Честно говоря, мне было совсем паршиво... «Макс, что ты теперь собираешься делать?» — Нумминорих не выдержал и послал мне зов. «Не знаю, — честно ответил я.— Что-нибудь...»

— Не торопись принимать решение, ладно? — спокойно сказал Магистр Нанка. — Ты видел нас, ты начал понимать, как мы живем, больше того — тебе почти удалось побывать в нашей шкуре. Разумеется, тебе трудно отказаться от мысли, что убивать людей — нехорошо. В рамках системы ценностей, усвоенных тобой с детства, мы — «очень плохие парни». Но внутри тебя живет очень старое, очень мудрое и почти незнакомое тебе существо, которому хорошо известно: по большому счету, мы не сделали ничего плохого — просто взяли то, что нам было необходимо для того, чтобы выжить... И потом, ты же прекрасно знаешь, что и сам поступил бы точно так же, если бы оказался перед подобным выбором.

— Может быть. — Я раздраженно пожал плечами. — Знаете, Нанка, вы совершенно правы. С одной стороны, вы и ваши ребята уже заняли место в моем сердце. Но в то же время я не могу просто взять и оставить все как есть. Мне очень не нравится эта история с заключенными... Если бы вы просто ловили в лесу одиноких прохожих, я бы относился к этому гораздо спокойнее. А эти бедняги... Люди, которых лишили свободы, — самые беспомощные существа. Они же не могли просто взять и уехать подальше, если их начинали терзать дурные предчувствия. Они не могли даже попытаться спрятаться или убежать. Ваша охота на них не была похожа на настоящую охоту — скорее уж это напоминало какой-то мясокомбинат...

— Да, по-своему ты прав, — грустно подтвердил сэр Нанка. — Наверное, нас подвели наши собственные представления о добре и зле. В наше время считалось, что если человек достаточно злобен, чтобы совершить преступление, но недостаточно мудр и силен, чтобы избежать возмездия, он не заслуживает права оставаться в живых... Тогда в Соединенном Королевстве существовали только два наказания за преступления: исправить совершенное зло или умереть, когда зло необратимо.

— Хорошая система! — усмехнулся я. — И что, часто удавалось кого-либо исправить?

— Чаще, чем ты думаешь, — лаконично ответил он.

— Если бы я решил действовать по этому принципу, мне пришлось бы вас убить, правда? — спросил я. — Тут уже ничего не исправишь. Не будем же мы с вами оживлять мертвых: насколько я знаю, это только ухудшит дело. Был у меня один знакомый оживший мертвец, рыжий разбойник Джифа Саванха... Ему очень не нравилось посмертное существование. Он мне все довольно образно описал, так что прямо мороз по коже...

— Могу его понять, — рассеянно кивнул Нанка и снова умолк. Он тактично отвернулся от меня и уставился в окно — ждал, когда я приму решение. Судя по всему, я больше не казался ему посланцем возмездия с огненным мечом в руках — во всяком случае. Магистр Нанка выглядел совершенно cпокойным, а ведь в начале моего визита он все время был как на иголках...

— Ну ладно, — вздохнул я. — А что вы сделали с беднягой знахарем?

— С каким знахарем? — искренне удивился сэр Нанка. Кажется, он действительно не понимал, о чем вдет речь.

— С каким, с каким...— передразнил я.— С этим, как его... сэром Гленке Муаной, одним из старших знахарей Нунды.

— Я не только ничего не делал с этим господином, но до сегодняшнего дня даже не подозревал о его существовании.— Магистр Нанка комично поднял брови, его лицо стало совсем детским.— Мы имели дело только с комендантом, сэром Ан-дагумой... и с теми, кого он нам приводил, разумеется. И всегда встречались на нашей территории. А что с ним, собственно говоря, случилось, с этим знахарем?

— У него взорвалась голова, — мрачно объяснил я, — после того как я запустил в него свой Смертный Шар: вчера вечером мне, знаете ли, казалось, что я должен допрашивать свидетелей, собирать какие-то там доказательства и все такое... Правда, глупо? Сначала у парня взорвалась рука, а уже потом — голова. Мерзкая смерть!

— А с чего ты вообще взял, что это мы с ним что-то сделали? — обиженно спросил сэр Нанка. — Не вижу никакой логики: это же был твой собственный Смертный Шар!

— Мои Смертные Шары тут ни при чем, — буркнул я. — Я уже успел получить квалифицированную консультацию по этому вопросу. Мне сказали, что существуют такие заклинания, которые убивают человека не после того, как он разгласит тайну, а заблаговременно...

— Никогда не слышал о таких заклинаниях. Очевидно, их успели изобрести за время нашего отсутствия, — задумчиво сказал Нанка Ёк. Потом он понимающе нахмурился: — Думаю, тебе следует расспросить самого Андагуму, сэр Макс.

На своей территории он все делал сам. Наверное, и знахаря заколдовал именно он. Собственно говоря, его можно понять: в таком деле тяжело обходиться без помощников, а если уж открываешь тайну постороннему человеку, лучше принять меры, чтобы он случайно не проболтался. Я уже имел возможность убедиться, что нынешнему поколению свойственна чрезмерная разговорчивость...

— Есть такое дело, — невольно улыбнулся я. И тут же снова нахмурился, — А как вы заставили этого сэра Андагуму с вами сотрудничать?

— Заставили? Его никто не заставлял, — удивленно ответил Нанка.— Авдагума сам нанес нам визит спустя несколько дней после того, как мы здесь поселились. Приехал в наше подземелье на этом странном фургончике, поднялся наверх, представился и спросил, чем он может быть нам полезен. Собственно говоря, именно его предложение и убедило меня согласиться с теми из моих ребят, которые предлагали использовать заключенных Нунды. Когда не можешь принять решение, а время работает против тебя, вдруг приходит незнакомый человек и предлагает принести тебе на блюдечке все, что требуется... Разумеется, я согласился. Комендант был очень доволен. У него, знаешь ли, были большие надежды на дружбу с нами, так что он весьма пунктуально выполнял свои добровольные обязательства...

— Какого рода надежды? — с любопытством спросил я.

— А как ты думаешь, чего может человек ожидать от нас? Само собой, бессмертия! — усмехнулся мой собеседник. — Впрочем, не так уж сильно он ошибался, этот господин Андагума...

— Что, вы действительно сделали его бессмертным? — изумленно спросил я.

— Разумеется, нет, — пожал плечами Магистр Нанка. — Бессмертие — не новая прическа, над которой пыхтит цирюльник, пока клиент клюет носом в кресле. Никто не может сделать бессмертным кого-то другого. Но всегда можно указать путь...

— И вы указали ему путь? — осторожно спросил я.

— Мы пытались, — равнодушно сказал Нанка. — Но нам было очень трудно прийти к взаимопониманию. Даже для того, чтобы сделать первые шаги по нашему причудливому пути, нужно вывернуть наизнанку всю свою жизнь... А он ожидал, что мы просто дадим ему волшебное снадобье или, на худой конец, научим каким-нибудь тайным заклинаниям. Я честно сказал ему с самого начала, что заклинания, которое делает человека бессмертным, не существует... а если и существует, то это заклинание длиной в целую жизнь. Он слушал, кивал, не слишком старательно делал вид, будто верит мне, — сколько раз я твердил ему, что мы просто физически не способны говорить неправду, но он только недоверчиво улыбался! — приводил нам следующую жертву и терпеливо ждал, когда я все-таки решусь открыть ему «настоящую тайну»... Думаю, он строил планы, как заставить меня разговориться, — наверное, собирался в один прекрасный день пригрозить нам строгой диетой! Меня это очень забавляло...

— Вот сволочь! — искренне сказал я.— Бессмертие — отличная штука, очень соблазнительная, сам бы не отказался... Но платить за него трупами людей, которые оказались в твоей власти, — есть в этом что-то гадкое!

— Мы с тобой получили очень разное воспитание, — вздохнул Магистр Нанка.— Мне-то как раз кажется, что чужие жизни — это очень хорошая плата за бессмертие!

— Это плохая плата, — сердито сказал я.— Нельзя расплачиваться тем, что тебе не принадлежит. А жизнь каждого человека принадлежит... не знаю уж кому, но только не другим людям! А где он сейчас, этот шустрый господин комендант?

— Вернулся в Нунду, я полагаю, — равнодушно ответил Нанка. — Он рассказал мне о вашем приезде, а я не стал говорить ему, что ты — это худшее, что могло его ожидать. В конце концов, у меня свои проблемы, а у него.свои. Я честно пытался выполнить взятые на себя обязательства, но не приносил этому человеку клятву Высокой Верности...

—. Значит, мы разминулись, — вздохнул я.— Ладно, с ним будем разбираться отдельно... А вот что мне с вами делать? Не тащить же вас в Холоми!

— Ты можешь просто оставить все как есть, — с надеждой в голосе сказал Магистр Нанка.

— Не могу, — возразил я. — Делайте все, что угодно, только не на моей территории... Извините, Нанка, но я почему-то склонен считать этот прекрасный Мир «своей территорией». Понимаю, что глупо, но это не мнение, а ощущение, и оно сильнее меня.

Я поднялся с пола и с удовольствием потянулся — до хруста в суставах. У меня неожиданно появилась идея: простая, дурацкая идея, достаточно сумасшедшая, чтобы сойти за смешную, — одним словом, совершенно в моем вкусе.

— Позовите сюда ваших ребят, Нанка, — твердо сказал я. — Всех.

— Ты принял решение? — осторожно спросил он.

— Ага, — весело сообщил я, — Думаю, оно вам понравится. А даже если и нет... Во всяком случае, оно ужасно нравится мне самому! И я не забыл,

что обещал не причинять вам никакого вреда, так что массовых репрессий не намечается.

— Я знаю, что ты не собираешься нас убивать, — спокойно сказал Нанка. — От тебя не исходит никакой угрозы. Вот когда ты приехал, она была. Поэтому я потратил кучу сил, чтобы парализовать твою опасную руку, хотя это казалось мне не очень хорошим началом. Впрочем, все оказалось к лучшему... А что ты собираешься делать?

— Хочу устроить вам небольшую экскурсию в одно милое местечко, — усмехнулся я. — В глубине души я надеюсь, что оно вам понравится. Новые места и много хорошей еды: там ошивается целая куча людей, которые даже не верят в существование таких, как вы, — настоящие охотничьи угодья!

— Ты хочешь увести нас в другой Мир? — понимающе спросил Магистр Нанка.— Заманчивое предложение. А ты уверен, что у тебя получится? Знаешь, с того дня, как мы снова стали живыми, мы не раз пытались открыть Двери между Мирами. Но ни одному из нас так и не удалось проскользнуть через Хумгат — ни разу! Кажется, на Тропах Мертвецов мы утратили нечто очень важное...

— Ничего, — легкомысленно заявил я. — Обычно у меня все получается.

— Это опасно, — мягко заметил Нанка.

— Да, — кивнул я, — и довольно противно. Но иногда это очень удобно...

Я так и не заметил, когда они появились в комнате. Вообще-то я патологически рассеянный парень, но проглядеть появление нескольких дюжин человек — даже если они бесшумны, как тени, — это уже слишком!

— Все собрались.— Нанка Ёк вопросительно посмотрел на меня. — Что теперь?

— Не знаю, — улыбнулся я.— Вполне может оказаться, что ничего. Соберитесь все вместе —

как тогда, в гостиной. И постарайтесь взять меня в вашу компанию. А там посмотрим.,.

Я еще не успел захлопнуть рот, а уже знакомая холодная волна невыносимо чужих ощущений снова накрыла меня с головой. Не осталось никакого Макса — ни «грозного сэра Макса из Ехо», ни просто моего хорошего знакомого Макса, который как-то ухитрился отсидеться в одном из потаенных уголков моего сознания, чтобы время от времени высовывать наружу свой любопытный нос... Наверное, в то пасмурное утро я действительно умер, но ничего не закончилось.

Где-то далеко все еще существовала боль — знакомая, тупая ноющая боль в груди, где навсегда засел меч Короля Мёнина, — не слишком высокая плата за неуязвимость... Она не так уж и мешала, особенно сейчас, когда казалась мне чьей-то чужой болью. Я очень смутно помню, что потом вытворял: кажется, это мистическое оружие все-таки оказалось в моих руках и я дико орал что-то несусветное на неизвестном мне самому, а возможно, и вовсе никогда не существовавшем языке, вычерчивая какие-то загадочные знаки в сгущающемся воздухе, невыносимо горячем от моего дыхания.

Вообще, мои жалкие попытки привести в порядок собственные впечатления от этой эксцентричной выходки здорово похожи на беспомощную ревизию воспоминаний о затянувшейся на неделю вечеринке, в тех особо тяжелых случаях, когда тебе всего семнадцать лет и у тебя первое в жизни серьезное похмелье, — а ведь случалось со мной и такое когда-то, совсем в другой жизни, кто бы мог подумать... Даже джентльменский набор эмоций примерно тот же: мне до сих пор немного стыдно и немного любопытно — что же я все-таки натворил? — а в общем-то, все равно...

Помню только, что в какой-то момент оконное стекло разлетелось на куски под ударом невероятно сильного порыва ветра. Он подхватил — меня? нас? — и унес куда-то далеко, где уже не было очаровательного унылого пейзажа гугландских окраин и вообще ничего не было... Следующий эпизод: я смотрю себе под ноги и вижу крошечные, неровные камешки мостовой, темные и мокрые, словно недавно здесь прошел дождь. И пахло именно так, как пахнет после дождя: свежестью, мокрой травой и еще чем-то головокружительно сладким. Я поднял голову и увидел, что низкое серое небо причудливо расчерчено тонкими ветками цветущих лип — их запах вполне мог бы заставить меня заплакать от нежности и одиночества, но меня здесь по-прежнему не было....

«Господи, и куда нас занесло?» Одинокая мысль лениво пошевелилась в моей опустевшей голове, потом поняла, что на нее никто не обращает внимания, и послушно затихла. Я наконец отвел глаза от серых кусочков неба, видневшихся в просветах между прозрачно-зелеными листьями, и огляделся по сторонам. Мои странные спутники были со мной, они обступили меня, как начинающие туристы своего инструктора, им только рюкзаков не хватало!

— Где мы, сэр Макс? — Вопрос задал не кто-то один, это, был их общий голос. Кажется, я снова стал самостоятельной человеческой единицей, а ребята из Ордена Долгого Пути все еще оставались каким-то непостижимым единым целым.

— Мы здесь, — глупо брякнул я. Огляделся и рассмеялся от неожиданности и удовольствия. Я отлично знал эту тихую безлюдную улицу на окраине Восточного Берлина — и как нас сюда занесло?!

— В этом Мире я родился, ребята, — сообщил я. — Правда, совсем в другом городе, но это уже не важно... Это Рейн-Штейн-штрассе — улица Рейнских камней, и эти камушки действительно когда-то лежали на дне глубокой реки... Это хорошее место, словно специально созданное для вас, — возможно, лучшее, что можно найти. Здесь много заколоченных домов и заброшенных садов, среди которых есть совершенно великолепные.., Правда, я не думаю, что так будет всегда: эти дома все-таки купят и заселят — может быть, очень скоро. Но вам же не составит труда отгородиться от остальных людей, я правильно понимаю?

— Более того, нам ничего не стоит сделать так, что люди вообще не смогут отыскать эту улицу, — мягко сказал кто-то — то ли Магистр Нанка, то ли по-прежнему все сразу, я еще не мог разобраться.

— Тогда ладно, — равнодушно кивнул я. — Прощайте, ребята.

Я повернулся и пошел прочь, с удовольствием ощущая неровную поверхность крошечных рейнских камней под тонкими подошвами своих сапог. Мною овладела странная печаль — ни капли не похожая на обыкновенную грусть или плохое настроение. Я был совсем один в бесконечном чужом пространстве — и сейчас я понимал, что всегда был совершенно один! — вокруг меня было пусто, и внутри меня было пусто, и каждая клеточка моего тела знала, без тени сомнения: я уже умер, и все умерли, а может быть, нас и вовсе никогда не было, так что все бессмысленно — абсолютно! Это чувство пришло откуда-то извне и поглотило меня — нечто похожее я уже испытывал, когда становился на след мертвеца, но тогда я мог просто сойти со следа, а теперь оставалось только ждать...

— Подожди, сэр Макс! — Магистр Нанка догнав меня и требовательно опустил легкую холодную руку на мое плечо. Я удивленно посмотрел на его юное лицо, растрепанные рыжеватые волосы, удивительно яркие синие глаза, честно пытаясь припомнить, кто он, собственно говоря, такой? Через несколько секунд я вспомнил, но не испытал того мимолетного, но чертовски приятного чувства, которое обычно приходит в момент узнавания.

— Мы когда-нибудь сможем вернуться обратно? — спросил он. — Я имею в виду, не сейчас и не завтра... Просто — когда-нибудь?

— Откуда я знаю? — равнодушно ответил я. — Мы в одной лодке. Нанка. Я — не тот, кто совершает чудеса, а тот, с кем они случаются, когда им самим заблагорассудится, так что я никогда не знаю, что будет на следующей странице...

— На какой странице? — ошеломленно переспросил он.

— Это метафора, — вздохнул я. — А может быть, и не метафора... В любом случае я — не тот, кто заказывает музыку. А что касается твоего вопроса... У меня был приятель, такой смешной толстенький поэт. Он очень долго ныл, что хочет уехать в Ташер, и дело кончилось тем, что я проникся и похлопотал перед судьбой о его отъезде. А за несколько часов до отплытия он пришел ко мне, вполне счастливый, но ужасно перепуганный — так часто бывает с везунчиками, чье заветное желание наконец-то грозит исполниться... И тогда я сказал ему, что он, дескать, зря так переживает: если ему не понравится в Ташере, всегда можно будет вернуться. И тут этот смешной парень ответил мне таким страшненьким каламбурчиком: «Все всегда уезжают навсегда», а потом добавил, что вместо нас всегда возвращается кто-то другой. Наверное, он действительно был очень хорошим поэтом, этот господин Андэ Пу... Так что вы никогда не вернетесь. Нанка. И я никогда не вернусь. Но тем, кто остался дома, вполне может показаться, будто мы вернулись, — откуда им знать, что это уже будем не мы!

— Ладно, будем считать, что я понял, — кивнул он. — Жаль, мне не довелось встретить тебя раньше, сэр Макс! Или, наоборот, — хорошо, что так получилось... Во всяком случае, после всего, что ты мне сказал, я, пожалуй, не решился бы отправиться в путешествие по Тропам Мертвых, — признаться, перед уходом я здорово рассчитывал вернуться!

— А ведь из этого страшного путешествия тоже вернулся не ты, а кто-то другой, правда? — мрачно спросил я. Магистр задумчиво кивнул.

— Куда ты теперь? — довольно равнодушно спросил он. — Или опять скажешь, что сам не знаешь?

— Разумеется, скажу, потому что действительно не знаю, — флегматично ответил я, затем осторожно снял его руку со своего плеча и медленно зашагал по неровным мокрым камням. Сэр Нанка Ёк задумчиво смотрел мне вслед — его взгляд помогал мне чувствовать себя чем-то реальным; сейчас мне казалось, что, пока меня кто-то видит, я есть и неизвестно, что будет, когда мой силуэт исчезнет за ближайшим поворотом... Впрочем, мне было наплевать.

— Макс, извини, что я тебя отвлекаю, но я хотел спросить: мне уже можно снять плащ? — раздался знакомый голос где-то за моей спиной. Я остановился как вкопанный и ошеломленно уставился туда, откуда доносился голос Нумминориха.

— Как тебя сюда занесло, парень? — восхищенно спросил я, с удовольствием ощущая, что мир вокруг меня снова становится вполне обычным местом, пригодным для простой человеческой жизни: цвета потускнели, куда-то ушли незнакомые тревожные запахи, померкло сияние, очерчивавшее контуры предметов, но и пронзительно холодная пустота, переполнившая мое сердце, тоже отступила. Я знал, что никуда она не исчезла, а просто спряталась в дальнем уголке меня самого — до поры до времени, — но это была восхитительная передышка, я и мечтать о таком не смел!

— А это плохо, что меня сюда занесло? — виновато спросил Нумминорих.

— Это замечательно! — рассмеялся я, усаживаясь на краешек тротуара. Машинально достал из кармана Мантии Смерти сигарету, рассеянно покрутил ее в руках, пытаясь понять, что это такое. Потом сообразил и равнодушно спрятал обратно в карман — до лучших времен. Пока что мне ничего не хотелось, вернее, я никак не мог вспомнить, что именно чувствует человек, когда ему чего-нибудь хочется... — Снимай свое чудесное рубище и садись рядом. — Я с улыбкой уставился на Нумминориха, который уже шел ко мне, небрежно перекинув через руку укумбийский плащ. — И все-таки я не понимаю, как тебе удалось за нами увязаться.

— Я просто вылез за вами в окно, — растерянно объяснил он.

— В окно?!

— Ну да. Ты велел мне ходить за тобой, слушать, смотреть и не высовываться — вот я и ходил. Честно говоря, все эти ваши разговоры совершенно выбили меня из колеи, но мне было интересно — так интересно, как никогда в жизни!

— Могу себе представить! — вздохнул я.

— Ну вот, — спокойно продолжил он. — Когда все эти люди... существа — не знаю, как их называть! — собрались вместе, с тобой что-то случилось. Ты стал почти прозрачным, и этот кошмарный меч торчал из твоей груди, а ты его оттуда вынул, и из раны текла какая-то светящаяся жидкость... Ты разбрызгивал ее по сторонам и что-то кричал — таким жутким голосом! — Он жалобно посмотрел на меня. — Я знал, что ты могущественный колдун, тысячу раз об этом слышал, но я даже представить себе не мог...

— Можешь мне поверить, я тоже не мог себе представить! — хмуро сказал я. — И до сих пор не могу. Не бери в голову, ладно?

— Так это же здорово, что ты так можешь! — оптимистически сказал Нумминорих.

— Может быть и здорово, не знаю.— Я пожал плечами. — Ладно, а что было потом?

— Потом мне стало по-настоящему страшно, потому что на улице поднялся сильный ветер... Вернее, не так: ветер не «поднялся», он пришел, и он показался мне живым и очень сердитым — как человек! Он стучался в окно, как пьяный фермер, которого не пускают домой... А потом ветер поступил так, как непременно поступил бы пьяный фермер: он разбил окно и ворвался в комнату. В тот момент мне показалось, что нам всем конец, но ты начал кричать на каком-то непонятном языке, и ветер почему-то тебя послушался: немного утих и стал дуть нам всем в спину, подталкивая к окну. Ты выскочил в окно первым, потом ветер вытолкнул всех этих ребят... ну, и меня тоже. Вообще-то он не очень сильно меня толкал — мне показалось, что я могу выбирать: идти с вами или остаться. Разумеется, я решил идти с вами, залез на подоконник, спрыгнул и оказался здесь. Вы стояли, оглядывались по сторонам, я тоже огляделся и увидел, что никакого дома поблизости нет — только где-то далеко, за забором, — так что я так и не понял, куда подевалось окно, из которого мы все вылезли... А мы действительно в другом Мире, Макс?

— Посмотри по сторонам, — улыбнулся я. — Ты видел у нас такие деревья? И такие дома, и такое небо, если уж на то пошло?

— Да, небо здесь совсем чужое, — задумчиво согласился Нумминорих. — Деревья и дома — Магистры с ними, я же не знаю, как они выглядят где-нибудь в Тулане или в Суммони... Но небо над нашим Миром другое, это правда. А люди здесь есть?

— Этого добра тут хватает, — кивнул я. — Между прочим, я сам родился под этим небом, парень! Несколько лет я даже жил здесь, неподалеку, — тогда я был совсем маленьким, но я очень хорошо помню эту улицу. Видишь этот дом через дорогу? Там в палисаднике был крошечный бассейн, в нем жили серебристые рыбки с красными плавниками и хвостиками. А ранней весной вокруг бассейна цвели крокусы — это такие смешные цветы, немного похожие на кремовые пирожные мадам Жижинды... Я мог часами стоять у этого дома, уткнувшись носом в щель между прутьями ограды: смотрел на рыбок и крокусы. В то время мне казалось, что они — мои самые лучшие друзья...

— Так это правда? — восхищенно спросил Нумминорих.— Ты действительно родился в другом Мире? Я слышал всякие смутные сплетни насчет твоего происхождения, но думал, что это — метафора, просто такой способ пошутить по поводу твоей загадочной силы. Пишут же в древней Книге Безумий, что «Вершители рождаются, когда мертвые занимаются любовью, а звезды гаснут, глядя на это бесчинство...». Понятно, что неправда, зато красиво сказано!