Раздел III. Основные направления интерпретации: картина расслоения

2. Пять основных масс: социальные позиции и облики менталитета

Наши совокупные слои слагаются из целых рядов отдельных позиций, пограничные линии главной классификации проведены от поперечной диф­ференциации к профессиональному положению и отрасли экономики. Мы проходим пять блоков таким образом, что сначала в связи с анализом, дан­ным в докладе о количественном распределении, выделяется внутренняя множественность отдельных слоев; кроме того, делается видимым изобилие пограничных фигур. Если статистик очень аккуратно разделил свою бумагу на колонки и разместил числа справа и слева от черты, то социограф должен держать запястье свободнее: жизнь не проводит ясных границ, но разыгрыва­ется в тысяче промежуточных форм. Конечная задача: получить из пестрого многообразия единую картину — только подходить к ней с осторожностью.

Относительно количественно слабого капиталистического слоя при слу­чае утверждалось, что высококапиталистическое сознание поражено потря-

Хрестоматия

сениями', исходящими от среднего предпринимательства и шатается. Ярко выраженная высококапиталистическая позиция должна быть сравнительно исправно сохранена у руководителей обезличенных крупных предприятий, т.е. подлинных представителей анонимного капитала. На эти 15000 лиц (мы считаем здесь всегда только работающих), к которым может быть добавлена еще верхушка рантье, приходится центр тяжести слоя.

Насколько ударная волна кризиса доверия к капитализму распростра­нилась на персонифицированное промышленное предпринимательство, ска­зать трудно. Субвенционирование НСДАП не может служить тому мерой, даже если бы было возможно точно установить источники финансирования. Оно осуществляется определенно не без того, чтобы поддержать недвижи­мый сословный капитализм гитлеровского движения, но в ожидании, что тем самым может быть нанесен ущерб экономической боевой силе профсо­юзов. Все же среди персонифицированного крупного промышленного пред­принимательства, несомненно, наличествует антипатия к политике объе­динения в концерны и растущее недовольство банковским капиталом.

В торговом предпринимательстве граница менталитетов обозначена, оче­видно, гораздо отчетливее. Малое и среднее предпринимательство заняло здесь самые резко очерченные фронтовые позиции против крупной хозяй­ственной организации и финансового капитала. Крупные персонифициро­ванные торговые предприятия, напротив, самым жестким образом придер­живаются экономического либерализма.

В противоположность тому вера в современный капитализм сократи­лась, пожалуй, во всем крупном афарном предпринимательстве — насколько она там когда-то наличествовала. Там всегда были очень сильны феодальные и патримониальные представления, и расхождения в сознании между аг­рарным и промышленно-коммерческим капиталом постепенно росли по мере того, как развертывался промышленный капитализм. Имманентная капита­лизму идея мирового хозяйства не может быть по вкусу афарному предпри­нимательству промышленной страны. Здесь мы имеем иллюстрацию к тези­су, развитому на s. 12 ff.: элементы населения, которые по их социально-экономическому положению должны быть объединены в единый блок, еще не составляют отдельный слой. Согласно их менталитету, они должны, воз­можно, фуппироваться иначе. В пределах сгруппированного по объектив­ным признакам слоя капиталистов весь подблок крупных афариев относит­ся, по интерпретации его сознания, вероятно, много более, к соседнему слою, поскольку собственники не являются одновременно промышленни­ками (сахар, спирт, кирпичные заводы и т.д.) и не ориентируются по этой составляющей основы своего существования более, чем по афарной.

Если здесь промышленный капиталист оказывается более родственен круп­ному афарию, чем крупному торговцу и банкиру, то это полностью соответ-

¹ Eschmann. Krise des Biirgertums... // Die Arbeit. 1931. S. 363 ff.

3. Немецкая эмпирическая социология

ствует хозяйственно-историческим наблюдениям Брикманна¹, согласно ко­торым промышленника (maitre de forges) объединяет с землевладельцем от­носительная неподвижность вложенного капитала, в тяжелой промышленно­сти длящаяся поколениями привязка к промышленному стандарту и (из мо­лодости современной промышленности) своеобразная смесь феодального и ремесленно-сословной патриархальности в отношении к наемному рабочему. Последняя черта пережила свой упадок в доктрине "хозяина в доме" и отмер­ла в обезличивающий современной гигантской промышленности.

Но именно потому, что те идеалы еще находят отклик у персонифици­рованного предпринимательства крупной промышленности, оно — не только экономически заинтересованный противник финансового капитала, но, в силу наследственного сознания, открыто по отношению к критике совре­менного крупного капитализма.

Менталитет крупных рантье не поддается единой оценке, поскольку он зависит от неизвестного социального происхождения личности и от формы вложения их денежного капитала.

Таким образом, для соотношения между капиталистами как блоком на­селения и капиталистическим слоем характерно следующее: кризис поздне­го капитализма настолько поколебал надежную позицию слоя, что ядро слоя значительно сократилось. Крупные аграрии, значительная часть про­мышленников, небольшое число крупных торговцев стоят по менталитету близко к среднему предпринимательству, и наоборот — верхушка среднего слоя, особенно в торговле и промышленности, склоняется, естественно, к ярко выраженному высоко капиталистическому виду мышления. О значе­нии этих границ сознания сравни s. 122 ff.

Последние события в немецкой партийной сфере очень наглядно демон­стрируют этот "кризис капиталистического мышления": сегодня нет больше крупной и сильной партии, которая представляла бы идеи свободного капи­талистического хозяйства. Немецкая народная партия как последнее полити­ко-организационное воплощение экономического либерализма перемолота. Государственная партия — хотя и носительница либеральных идей, но опре­деленно не крупнокапиталистической веры в прогресс. В центре и в Немецкой национальной партии мы находим, правда, некоторых крупных промышлен­ников, но, конечно, нет никаких верующих в поздний капитализм.

Несравненно богаче шкала типов внутри мелкого и среднего предпри­нимательства настолько, что об описательном перечислении типов в рамках одной брошюры нечего даже и думать. Остается только выделить здесь неко­торые существенные черты.

' Die Umformung der kapitalistischen Gesellschaff'// G.d.S. IX/1 insbesondere s. 18ff.

Хрестоматия

Пограничные звенья между этим слоем и слоем капиталистов составляют именно те упомянутые, разочаровавшиеся в капитализме крупные предприни­матели и крупное ремесленничество. Хотя крупное землевладение и является нетипичным элементом внутри слоя капиталистов, оно не создает настоящей связи со средней буржуазией, находясь скорее в плену традиций верхнего фео­дального слоя прошлого. Но постепенно сокращается число носителей этих фео­дальных традиций и исчезает убежденность, с которой к ним прибегают.

В "старый средний слой" ушла культура раннекапиталистической обще­ственной эпохи. Несмотря на все современные влияния она по-прежнему жива, по крайней мере у части этого блока населения — реликт, способность к сопротивлению и моральная сила которого не должны недооцениваться.

3. Критика понятия среднего слоя

А. Три хозяйственных менталитета

Уже с первого беглого взгляда становится ясно, что эмоциональное отношение к капиталистическому экономическому порядку не может слу­жить достаточным критерием доказуемых хозяйственных менталитетов. Пси­хическое состояние, соответствующее современному крупному капитализ­му, обнаруживается лишь у капиталистов и в верхнем слое средних соб­ственников. При этом несомненно правильно, то что позднекапиталисти-ческие кризисные явления нанесли удар этому менталитету сначала в кругу средних собственников, а уже оттуда сотрясение перекинулось в небольшой слой собственно капиталистов. Постольку — но лишь постольку — правилен тезис деятельного круга о том, что фронт классовой борьбы "сдвинулся вправо". Однако, если бы в антагонизме хозяйственной воли дело шло толь­ко об этом, борьба давно бы разрешилась. Маленькая тающая кучка чисто­кровных капиталистов, несмотря на превосходство в средствах власти, не смогла бы противостоять сплоченному штурму антикапиталистов. Но фронт антикапиталистов не существует. Эшманн¹ и его единомышленники верят, что он не существует только потому, что средняя буржуазия не хочет присо­единяться к пролетарскому социализму, а рабочие не могут быть привлече­ны к социализму национальному. Согласно этому, фронт социалистических убеждений расколот только государственно-национальными менталитета-ми. Этот разлом нельзя отрицать, и он еще попадет в поле зрения. Но сам по себе он не имеет решающего значения, он отделяет рабочих без высокой квалификации от большой части квалифицированных рабочих.

Но мелкие собственники отделены от рабочих не только такими, в эко­номическом аспекте системно чуждыми элементами сознания, но и отно­шением к частной собственности на средства производства — т.е. критерием в очень общем смысле социалистического и капиталистического сознания. Фронт классовой борьбы не сдвинулся вправо. Сегодня он проходит еще

¹ Zur Krise des Burgertums... // Die Arbeit. 1931. S. 362 ff.

3. Немецкая эмпирическая социология

там, где проходил. Социалистический менталитет все еще типичен для на­емного рабочего, справа проходит совсем другая граница менталитетов: она отделяет современный высокий капитализм от романтического старого ка­питализма, менталитет анонимного предпринимательства — от менталите­та индивидуального, персонифицированного предпринимательства. В сфере старокапиталистической хозяйственной романтики, у средних и мелких пред­принимателей еще сегодня жива идея собственности, привязанность к бур­жуазному пониманию личной собственности и личной ответственности за собственность. Чем сильнее угроза средней и мелкой собственности — из-за экономического кризиса или из-за того, что экспансия крупного капитала обесценивает мелкую собственность на средства производства в руках соб­ственника — тем ревностнее и фанатичнее защищается идея собственности. В этом отношении социалистический прогноз, согласно которому нараста­ние обнищания буржуазии приведет ее к социалистическому сознанию, ока­зался обманчив. Индивидуально занятые работники, с экономической точ­ки зрения, несомненно, относятся к пролетариату; по менталитету же идея собственности отделяет их большей частью как пропасть от социализма ра­бочих, зависящих от заработной платы, определяемой не ими. Различие между средними собственниками и индивидуально занятыми работниками состо­ит, собственно, лишь в том, что вторые представляются уже разочарован­ными, тогда как первые именно сейчас вступили в отчаянную борьбу про­тив давления, оказываемого с обоих флангов. Этот факт идеи собственности (подразумевается, конечно, всегда только собственность на средства произ­водства) выгибается даже в сторону пролетариата: он охватывает значитель­ную часть "давно осевших на месте" промышленных рабочих, живущих на земле, находящейся в их владении. Прежде всего, это часть рабочих в Силе-зии и на немецком Западе, отпрыски семей бывших мелких крестьян, в хозяйственно-профессиональном существовании которых сменился лишь акцент: некогда крестьяне с побочной профессией, к примеру, горнорабо­чих, — сегодня они горнорабочие с побочно ведущимся собственным сель­ским хозяйством. Они представляют особый тип менталитета, и поэтому этот миллион человек, ведущих смешанное промышленно-аграрное суще­ствование, надо особо вьщелять при классификации, чтобы так же, как надомников, прибавлять их к тому или иному большему слою.

Под углом зрения идеи собственности индивидуально занятые работни­ки по большей части много ближе к мелким собственникам, чем к пролета­риату. До этого уже было показано, что эти две группы населения находятся в тесном родстве также и с иной точки зрения: оба блока получателей дохода в форме заработной платы, с точки зрения идеи собственности, должны быть объединены. Надо еще посмотреть, почему они не образуют единый полити­ко-социальный фронт. Отчасти определяемый экономическим положением порядок фронтов перечеркивается типичными для слоев различиями в мента­литете, не имеющими экономического характера; отчасти причина в том, что относительно недавняя перегруппировка слоев еще не могла найти свое яс-

Хрестоматия

ное проявление в адекватном менталитете. В действительности объективно наличествуют явные симптомы менталитета, направленного против капита­листической монополии на средства производства, однако объективно соот­ветствующие слои до сих пор уклоняются от осознания этих симптомов.

С этого момента становится возможным, даже необходимым переориен­тироваться со специального социологического понятия "слой" на универсальное социологическое понятие: как представляется, в поперечном разрезе совре­менного населения Германии на двух внешних флангах в многозвучии то­тального типа менталитета господствует экономический менталитет. На обоих флангах — капиталистов и низко квалифицированных рабочих — локализова­ны ориентированные по экономическому мышлению, обусловленные мес­том в экономике, тотальные общественные позиции. Они с растущей силой распространяют с обоих флангов свое воздействие на середину и оказываются тем самым тенденциями, задающими историю. Но у среднего и малого пред­принимательства, индивидуально хозяйствующих работников и высококва­лифицированных рабочих много ярче выражены черты менталитета, чуждые экономической мотивации. К примеру, граница между блоками неквалифи­цированных и высококвалифицированных рабочих оказывается одновремен­но тем рубежом, где место в экономике как детерминанта общественного сознания в значительной мере в типичной массе случаев перечеркивается другими идеологическими и определяющими менталитет факторами. Это оз­начает не только то, что здесь задаваемые экономикой черты облика тоталь­ных менталитетов отступают перед другими — более того, сама экономичес­кая идеология определяется отчасти неэкономическими моментами.

Однако общей для элементов, зависимых от заработной платы, являет­ся склонность к профсоюзной организации. В этом обнаруживается — созна­тельно или бессознательно, идеологически осмысленно или в полутени не­осмысленного менталитета — собственно антикапиталистическое настрое­ние, так как профсоюзная организация означает, что работающие по найму формируют коллективную рыночную форму, и монополия наемного труда становится ответом на монополию средств производства.

Насколько ясной и простой представляется картина обоих внешних флан­гов, настолько запутанным и не просматриваемым показывает себя средний блок. Такое впечатление только усиливается при более тонком анализе и особен­но при попытке обзора ментального и идеологического состояния средних слоев.

Партийно-политическое развитие последнего времени создает, правда, впечатление, что решение загадки может быть очень простым и это решение настолько полностью соответствует желаниям нового и сильного партийно­го направления, что оно провозглашается аксиомой: на обоих флангах гос­подствует экономическое мышление и определяет общественное настрое­ние в целом. Так сходятся лицом к лицу материализм алчности и пролетар­ский материализм, давно угрожая сокрушить буржуазность середины. Между тем немецкая буржуазия, до сих пор малодушная и раздробленная, проби­валась и объединялась в единый твердый блок идеалистически-националь­ного общественного сознания. Народные чувства и государственная воля

3. Немецкая эмпирическая социология

составляют господствующие черты его менталитета; не экономическое по­ведение и экономическое мышление определяют здесь общественную пози­цию, но наоборот: государственно-национальные убеждения предопределя­ют экономическое мышление. С этого момента выбор не гласит более: "ка­питализм — социализм", но "экономический материализм любого направ­ления — государственно-народный идеализм".

Если бы партийные соотношения момента позволяли судить о предстоящем развитии истории, то этот тезис, вероятно, имел бы силу. Но таковы ли они? Не надо ли здесь, и именно здесь, искать менталитеты, которые таятся за идеологи­ческими выступлениями? Что касается средних слоев, то надо спросить: 1. Как могла предшествующая неразбериха менталитетов так быстро уступить место широчайшему единодушию? Итак, где мотивы объединения? 2. Действительно ли старые внутренние противоречия устранены или они только скрыты успеш­ной агитацией в пользу умело ориентированной на сиюминутные настроения идеологической формулы? 3. Может ли сплочение сил быть продолжительным?

Короче говоря, там, где поднимается вопрос о современном социальном расслоении немецкого народа, главный интерес сегодня с полным на то осно­ванием направлен более не влево, но на середину. Однако проблема так называ­емого среднего слоя неразрывно связана в настоящее время с проблемой национал-социализма. Вопрос о национал-социализме становится критическим сравнением между идеологиями и менталитетами в среднем слое, а проблема менталитетов среднего слоя неожиданно оказывается критикой понятия "средний слой ".

Г. Шелъски и др.