XXIII. Право на свободу перемещения и место жи­тельства

1. Учитывая то, что Мир Ислама представляет собой подлинно всемирную мусульманскую общину, любой мусуль­манин должен иметь право на свободный въезд в любую му­сульманскую страну и на свободный выезд из нее.

2. Никто не должен подвергаться принуждению поки­нуть страну, где он живет, а также незаконной депорта­ции из нее.

Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 245

Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации (Африка, Сибирь, Кавказ)

Отдав должное трем величайшим традиционным право­вым семьям, о которые, как морская пена о скалу, разбива­лись до недавнего времени внешние влияния, обратимся те­перь к традиционным правовым системам, испытавшим на себе более ощутимое влияние других, прежде всего европейских, культурно-правовых систем. Традиционный homo juridicus ока­зался на перекрестке правовых культур, совсем как бывший homo soveticus 90-х годов, поэтому нам интересен опыт ассими­ляции новых норм человеком, одной ногой стоящим на плат­форме привычных ему координат, другой — на зыбкой почве нововведений. Но прежде нам придется освоиться с термино­логией, которой оперирует современная юридическая антропо­логия и которая еще редко используется отечественным ака­демическим и вузовским правоведением.

Легко представить, как напор мощной чужой (можно сказать мягче — "другой") цивилизации вносит глубокие из­менения в ценностные ориентации, в жизненные установки и поведение масс людей, в целом не подготовленных к тако­му воздействию. Возникает законный вопрос: где здесь бла­го, а где непоправимый ущерб?

История права — это непрерывная череда правовых заимствований, влияний одной правовой системы на другую. Рецепция римского права покоренными Римом народами, а затем и многими европейскими государствами более позднего времени — яркий тому пример, хотя пример далеко не един­ственный. В истории права возникла даже объясняющая этот феномен общая теория движения права¹. Рецепция римского права была постепенным процессом, растянувшимся на не­сколько веков, при этом сохранялись (а нередко и заимство­вались) многие нормативные регуляторы местных правовых систем. Иначе обстояло дело с колонизацией Англией, Фран­цией, Германией, Россией и другими европейскими держава-

См.: Рулан Н. Юридическая антропология. Гл. IV. Раздел 1. "Общая теория движения права". С. 185—192. См. также: Agostini E. Droit compare. ^р; 1988. Р. 243—322.

Часть III. Право, культура, цивилизация

ми обширных территорий неевропейского ареала: процесс шел, мягко выражаясь, более напористо и в одну сторону;

вместе с переносом права метрополии на местное население (здесь особенно усердствовали французы) шла мощная эко­номическая, культурная и религиозная экспансия.

Этот процесс прививки чуждых элементов цивилизации традиционным обществам (вспомним из уроков ботаники чу­деса дедушки Мичурина, прививавшего веточку грушевого дерева к яблоне — получалась, кажется, "грушевка") обрел в этнологии, а затем и в юридической антропологии название аккулътурации¹. В отличие от диффузионистов, рассматри­вавших явления "культурных заимствований" как уже свер­шившийся факт, теоретики аккультурации рассматривали передачу культур в самом ее процессе. Для них аккультура-ция включает явления, происходящие от прямых и длитель­ных контактов народов, групп и отдельных людей с другой культурой, в результате которых в культуре-оригинале про­исходят заметные изменения. Причем речь не идет о каких-либо "заимствованиях" (рецепции), а именно о целенаправ­ленном изменении внешними силами культуры-оригинала.

Правовая аккультурация шла разными путями: британ­цы, верные традициям общего права, стремились привнести в правовой быт колонизуемых народов новую судебную прак­тику и приспособить местное обычное право к задачам эф­фективного административного управления; французы избра­ли более радикальный путь ломки старых традиций и норм и придания правовому статусу аборигенов индивидуального ха­рактера, сводя к минимуму так называемые коллективные (племенные, общинные, клановые) права. Исламизация поко­ренных Халифатом, а позднее Османской империей, народов обеспечивала усвоение этими народами законов шариата.

' Первыми ввели этот термин американские этнологи в 1936 г. для обо­значения "взаимопроникновения цивилизаций": Redfield R., Lmton R., Herskovits M. J. Memorandum for the Study of Accult.uration // American Anthropologist. 1936. No. 38. P. 140—152. Подробнее см: Lmton R. (ed.) Acculturation in Seven American Indian Tribes. N. Y., 1940; Herskovits M. J. Acculturation. The Study of Culture Contact. Gloucester, 1948; Gera-ud M.-O., Leservoisier 0., Pettier R. Les notions cles de 1'ethnologie. Ch. 8.

"Acculturation". P., 2000.

Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 247

разнообразны были и формы правовой аккультурации, на­пример записи обычаев и их кодификация в новом духе пу­тем введения нового толкования понятий собственности, лич­ной ответственности индивида за свои поступки, коль скоро невозможно было сразу навязать европейское понимание За­кона. Однако повсеместно эта аккультурация встречала сопро­тивление народов, не понимавших своего "счастья" и по этой причине сопровождалась мерами принудительного характера (уничтожение традиционных судов — одна из таких мер).

Исходя из того, что право есть продукт определенной культуры и определенной цивилизации (с чем мы выразили согласие выше), Н. Рулан в карманном (для ленивых студен­тов) издании своего учебника дает такое определение право­вой аккультурации: "Ее можно определить как глобальную трансформацию, которую испытывает одна правовая сис­тема от контакта с другой правовой системой, этот про­цесс предполагает использование различных по природе и силе воздействия средств принуждения (moyens de contrainte)..."¹ Нет нужды объяснять, что колонизация имела в своем распоряжении достаточно средств принуждения.

Однако нас интересует не столько процесс правовой ак­культурации (сюжет сам по себе интересный и драматич­ный) и даже не ее формы², сколько загадка овладения че­ловеком "другого" права, ведь конечным объектом правовой аккультурации оказывается именно человек.

Зададимся прежде всего вопросом: каких сфер право­вого бытия человека обычно касается правовая аккультура­ция? Это урегулирование конфликтов на групповом и инди­видуальном уровнях: акцент отныне делается на судебном порядке снятия конфликтных ситуаций и запрете кровной мести. Существенному пересмотру подвергается система род­ства: европеизация имущественного и наследственного пра­ва приводит к тому, что отношения родства выводятся в плос­кость имущественных обязательств. Исследования Р. Вердье

Rouland N. L'anthropologie juridique. P., 1990. Р. 84. Подробно проблему чравовой аккультурации исследовал M. Аллио: Alliot M. L'acculturation Juridique // Ethnologic generale (Dir. J. Poirier). P., 1968. P. 1180—1236.

Отсылаем к: Рулан Н. Юридическая антропология. Гл. IV.

24.8 Часть III. Право, культура, цивилизация

и Э. Ле Руа позволяют утверждать (по крайней мере на аф­риканском материале) о существенном пересмотре в коло­ниальную эпоху традиционных прав землепользования и соб­ственности на землю в целом. Наконец, в семейном праве наряду с изменением порядка наследования предпринима­лись попытки урегулировать вопросы заключения брака, в первую очередь за счет установления брачного возраста для будущих супругов и отмены (или существенного снижения) выкупа за невесту. Разумеется, в различных регионах мира формы и методы правовой аккультурации были разнообраз­ными, но общая тенденция сводилась к повышению личной ответственности человека, что соответствовало европейско­му видению прав и обязанностей индивида. '

Современные юристы-антропологи единодушны в том, что цивилизационная и правовая аккультурация имела ха­рактер конфликта культур. По мнению тонкого исследова­теля этой проблемы японского правоведа М. Шиба, послед­ствия этого конфликта очевидны и теперь: "Рецепция права незападными странами происходит при доминировании этно-центризма [Запада], реальном, фиктивном и символическом. Доказано, что так называемая универсальность современно­го западного права, изобретенная западниками, на самом деле служит сохранению правового плюрализма. Последние исследования правового плюрализма показывают постоянство живого незападного коренного права, которое пережило при­внесенное право, независимо от того, было ли это право на­вязано или принято добровольно. Действительно, все неза­падные народы бережно сохраняли свое исконное право и сопротивлялись иностранному праву в течение всего време­ни, когда им приходилось обеспечивать сохранение культур­ной идентичности в своей правовой культуре"'. Для нас этот вывод служит еще одним напоминанием о том, что любая форсированная ассимиляция — религиозная, культурная, языковая, правовая, несет в себе мощный (хотя нередко на­сильственно приглушаемый) заряд ее отторжения. Это от-

' Chiba М. Prolegomenes // Une introduction aux cultures juridiques non-occidentales. Bruxelles, 1998. P. 42.

Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации____ 249

торжение создает состояние раздвоенности сознания чело­века, подвергаемого такой ассимиляции.

Антропология культуры наработала огромный матери­ал, позволяющий оценить с разных сторон процессы аккуль­турации в ее общецивилизационном измерении. Считается, что "прививке" того или иного элемента "другой" культуры предшествует селекция на уровне коллективного сознания, если оно вообще восприимчиво к изменениям. Новый эле­мент не прививается в чистом виде и как бы подвергается своего рода повторному толкованию ("реинтерпретации") с учетом новой среды. Многое зависит от позиции и интересов наиболее динамичной части общества, испытывающего та­кую "прививку": готовы ли те, кто формирует общественное мнение, оказать на него воздействие и побудить принять то или иное новшество. Наконец, образное, "мифологизирован­ное" мышление легче поддается воздействию извне: суще­ствует, например, интересная теория, объясняющая "культ корабля" у многих народов, считающих его посланцем дру­гой, загадочной культуры (современная разновидность — культ самолета у папуасов Новой Гвинеи)'.

Антропология права только начинает разрабатывать свой метод изучения правовой аккультурации. Наибольших успе­хов в этом плане добилась правовая африканистика. У нас в стране все активнее идет изучение этих процессов у народов Кавказа и Сибири. Ниже мы рассмотрим воздействие право­вой аккультурации на правовой статус личности в Африке, этой лаборатории правовой антропологии, где процессы фор­мирования права, как мы убедились в разделе о генезисе права, происходили особенно наглядно и где аккультурация сопровождалась наиболее агрессивным вторжением чуждого права в традиционную культурно-правовую среду. Затем мы посмотрим, какие последствия правовой аккультурации пре­терпели коренные народы Кавказа и Сибири и как при этом изменялся правовой статус личности.

См.: Lawrence P. "Cargo Cult". L., 1964; Worsley P. М. The Trumpet 8Ьа11 Sound: A Study of "Cargo" Cults in Melanesia. L., 1957.

^tA^^тpoпoлoгия права*

250 Часть IIL Право, культура, цивилизация

Африка

Воздействие колониального права на традиционное аф­риканское право было мощнейшим, но не менее активным было и сопротивление этому воздействию¹. Это сопротивле­ние было неизбежным уже в силу совершенно различных логических конструкций правовых установлений. Для афри­канского права, как впрочем для традиционного права в це­лом, соблюдение норм права обеспечивается не принуждени­ем, а соглашением и примирением, мерилом же права явля­ются мораль и справедливость. Так, право собственности основано у многих африканских народов на представлении о "трех кругах статусности" каждой вещи: вот эта мотыга моя, поскольку именно я обрабатываю ею земельный участок; сам земельный участок является общей неразделимой собствен­ностью моей семьи (рода), выделенной нам в надел, а вот пастбище и лес — это собственность моего племени, посколь­ку ими пользуются все. Все другие вещи неидентифициро­ванного статуса обращались в личную или коллективную соб­ственность, отсюда возмущение миссионеров "вороватостыо" африканцев, присваивавших себе "все, что плохо лежит". На самом деле это присвоение вполне укладывалось в логи­ку африканского правопонимания: не может быть бесстатус­ной вещи, так же как не может быть человека "самого по себе" без рода и племени.

Логика колонизаторов была иной: статус собственности, прежде всего земельной, определялся логикой производя­щей экономики, к тому же надо было обосновать гражданс­ко-правовой режим собственности на землю плантаторов-ко­лонистов. Был введен принцип индивидуального права соб­ственности на землю, что для многочисленных африканских семей означало дробление земельных участков между по-

¹ См.: Рулон Н. Юридическая антропология. Гл. IV. Раздел 2. "Правовая колонизация в Черной Африке"; Раздел 3. "Сопротивление правовой аккультурации в Черной Африке". См. также: Кочатсова Н. Б. Рожде­ние африканской цивилизации. Гл. 10. "Традиционные институты под воздействием колониальных режимов". М., 1986. См. также: Dynamiques et finalites des droits africains. P., 1980; Kamto М. Pouvoir et droit en Afrique noire. P., 1987.

Глава 7- Человек как объект правовой аккультурации ____ 251

тенциальными субъектами этого права (скажем, всеми взрос­лыми мужчинами). К тому же во многих случаях это право надо.было еще доказывать колониальной администрации'. Для африканцев же частная собственность на землю была противоестественной: земля была неотделима от общины и от общинных производительных сил. Даже вожди наделя­лись участком земли для обработки пропорционально соста­ву семьи. Вещественные атрибуты власти, включая резиден­цию вождя, считались собственностью общины. Не было и безземельных общинников. "Понятия "продажа земли"... в до­колониальную эпоху не было, но при определенных услови­ях и с общего согласия членов общины допускались обмен и уступка отдельных участков другим общинам и большим се­мьям, а также изъятие у пользователей тех участков, кото­рые длительное время не возделывались, с последующим их перераспределением"².

Логика семейных отношений тоже была совершенно иной. Приведем пример восприятия сюжета трагедии Шекспира "Гамлет" в пересказе известной исследовательницы обычаев нигерийского племени тив Лоры Бьюкеннен³:

"В один из трехмесячных дождливых сезонов, когда раз­лив Бенуэ превращает селения на холмах в острова, отрезан­ные от соседей и всего мира, жители домохозяйств собрались в гостевой хижине, и Лоре Бьюкеннен предложили расска­зать какую-нибудь историю. Пришло время для давно заду­манного ею эксперимента.

— В давние времена, — начала рассказ Бьюкеннен, — трое людей охраняли домохозяйство Великого вождя и вдруг увидели бывшего вождя.

— А почему прежний перестал быть вождем? — спросил тив.

— Он умер, — объяснила этнограф. — И поэтому воины были испуганы, когда увидели его...

Лучшая работа на эту тему: Verdier R. Les modalites du passage de la propriete communautaire a 1'appropriation privee en Afrique noire // Etudes de droit contemporain. P., 1962.

Попов В. А. Владение и собственность в обычном праве народов Юж­ной Ганы // Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999. С. 238. ³ Цит. по: Синицына И. Е. В мире обычая. М., 1997. С. 104—105.

Часть III. Право, культура, цивилизация

— Это невозможно, — сказал один из старейшин. — Это не мог быть покойный вождь. Это было знамение, мертвец, посланный ведунами.

— А один из этих троих, — продолжала Бьюкеннен, — был знающим человеком. '.

Старейшины переглянулись. У тив "знающий" в любом слу­чае означает колдуна.

— Он обратился к покойному вождю: "Скажи, что мы дол­жны сделать, чтобы ты успокоился в могиле?" Но вождь ни­чего им не ответил и удалился. Знающий человек — его имя Горацио — рассказал о случившемся сыну покойного вож­дя — Гамлету.

Собравшиеся покачали головами:

— Разве у покойного вождя не осталось живых братьев? Или сын его сам был вождем?

— Нет, — ответила Бьюкеннен. — У него был один брат. И он стал вождем после смерти старшего брата.

Старейшины пошептались: "Колдовские действия рассмат­риваются только вождями и старейшинами. Хорошего не бу­дет, если делать что-либо за спиной вождя. Ясное дело, этот Горацио вовсе не был знающим человеком".

— У нас в стране сын считается ближайшим родственни­ком мужчины, — объяснила этнограф. — Однако Великим вождем стал младший брат. Кроме того, он женился на вдове брата. Сразу же, через месяц после похорон!

Старейшина просиял:

— Он правильно поступил. В нашей стране, — добавил он, — младший брат также женится на вдове старшего и становится отцом его детей.

— Сын, Гамлет, — продолжала Бьюкеннен, — был очень огорчен, что мать слишком скоро вступила в новый брак. По нашим обычаям вдова не должна выходить замуж в течение двух лет.

— Два года — слишком долго, — возразила одна из млад­ших жен старейшины. — Кто расчистит поле, если у тебя нет мужа?

— Гамлет был достаточно взрослым, чтобы обрабатывать землю матери самому, — возразила Бьюкеннен. Однако окру­жающие не были удовлетворены... Один из юношей поинтере­совался, кто женился на других женах вождя.

^— У него не было других жен. \

— Но вождь должен иметь много жен: кто же варит.пиво и приготавливает еду для гостей?

— У нас даже у вождей по одной жене. Для работы есть слуги. Им платят денежное жалованье.

Глава 7. Человек как объект правовой ащсультурации 253

— Но ведь лучше, — ответили слушатели, — когда у вождя много жен и сыновей, которые обрабатывают землю и дают еду людям. Платить жалованье — плохо. Вождя любят, когда он много дает и мало требует".

И. Е. Синицына комментирует реакцию участников этого своеобразного правового диспута:

"С точки зрения правовой психологии тив, событ-ия в Дат­ском королевстве, напротив, развиваются закономерно: власть после смерти старшего брата наследует младший. Он же вы­полняет обязательство вступить в левиратный брак с вдовой. Женщина у тив не обладает правом собственности, но, на­против, сама считается достоянием семьи мужа. Отказ от ле-виратного брака серьезно скомпрометировал бы обе стороны. Для этого необходимы чрезвычайные обстоятельства, иначе возникает предположение, что причина нарушения обычая— занятие ведовством. Согласно взглядам тив, в этом случае конфликта из-за наследования власти Клавдием и брака Гер­труды возникнуть не может. <...>

По нормам тив, сын, младший родич, вообще не может вмешиваться в дела старшей возрастной группы. У патрили-нейных тив наследниками мужчины становятся его братья по старшинству. Обязательства и долги покойного возлагаются именно на них. Вот почему относящиеся к делам покойного вопросы должны разрешаться следующим по старшинству братом, но не сыном. <...>

Намерение Гамлета убить дядю тив рассматривают не как акт возмездия, направленнного на отдельное лицо, но как преступление против рода, грех, святотатство. Действия Гам­лета кажутся столь ужасными, что его считают действительно лишившимся рассудка — под влиянием ведовства Клавдия. <...> С точки зрения тив, событийная последовательность дол­жна быть однозначной: при обнаружении преступления ста­рейшине из рода Гамлета следовало обратиться в муут, суд старейшин соответствующей агнатной группы — линиджа. Именно к компетенции этого суда относится разбор потусто­ронних явлений, дел о вредоносной ворожбе, убийствах, на­рушении родовых запретов, т. е. подобных тем, что произош­ли в роду Гамлетов. Что касается неженатого молодого чело­века, то он неполноправен и, следовательно, возбуждать иск

254 Часть III. Право, культура, цивилизация

в муут не может, как не может обращаться мужчина, живу­щий в домохозяйстве матери"'.

Здесь мы подошли к вопросу, являющемуся сердцеви­ной проблематики антропологии права — вопросу о личном статусе африканцев в доколониальную и колониальную эпо­ху. Один из виднейших отечественных специалистов по обыч­ному праву М. А. Супатаев справедливо отмечает, что по своим главным юридическим особенностям обычное право было в значительной мере групповым правом: "Групповой характер обычного права проявляется не только в том, что оно действовало в рамках малых социальных групп (этни­ческой общности, племени, клана, рода, больших или даже малых семей), но и в том, что особенности структуры обыч­ного права характеризовались отсутствием деления на пуб­личное и частное право, и в том, что для обычного права была малохарактерна идея субъективного права; специфика многих прав и обязанностей, устанавливавшихся нормами обычного права, также определялась его групповым харак­тером"². В силу этого основные параметры жизни африканца задавались группой, будь то вопросы воспитания детей, пре­доставление права на брак, право на управление имуще­ством, опека над сиротами, личные права и обязанности³.

¹ Там же. С. 111. Желающим глубже изучить духовные традиции народов Африки рекомендуем: Битек О. Африканские традиционные религии. М., 1979; Конакова Н. Б. Рождение африканской цивилизации. М., 1986;

Традиционные и синкретические религии Африки. М., 1986. Из комп­лексных работ последних лет на эту тему заслуживает внимания работа:

Бондаренко Д. М. Теория цивилизаций и динамика исторического про­цесса в доколониальной Тропической Африке. М., 1997; Традиционные культуры африканских народов: Прошлое и настоящее. М., 2000.

² Супатаев М. А. Культурология и право. На материале стран Тропи­ческой Африки.М.,1998. С.42.

³ См.: Синицъта И. Е. Обычай и обычное право в современной Африке. История изучения, кодексы обычного права. М., 1978; Супатаев М. А. Обычное право в странах Восточной Африки. М., 1984. В качестве до­полнительного материала рекомендуем: Муромцев Г. И. Источники права в развивающихся странах Азии и Африки: Система и влияние тради­ции. М., 1987. Огромный эмпирический и аналитический материал по африканскому праву содержится в фундаментальной Африканской юридической энциклопедии: Encyclopedic juridique de 1'Afrique. Dakar, 1982. См. также классический труд: Ellias Т. О. The Nature of African Customary Law. Manchester, 1956.

Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 255

Африканец обладал этими правами и обязанностями только в силу своей принадлежности к группе. Самым тяжким нака­занием было изгнание из рода или племени: человек автома­тически считался лишенным групповой защиты как в ее ми­стическом, так и во вполне реальном правовом смысле.

Означает ли это, что африканец был вообще лишен лич­ного статуса? Уже обряд инициации, вводящей человека во взрослое состояние, наделял его определенной правосубъ-ектностью. С заключением брака и созданием семьи уровень правосубъектности повышался (вспомним об "ущербной пра-восубъектности" Гамлета в глазах африканцев: достигшие брачного возраста холостяки, как и бездетные женщины, считались "неполноценными" общинниками). Принадлежность к мужскому или женскому союзу, тайному обществу наделя­ла человека дополнительными правами и обязанностями. До­бавим к этому статусы вождей, колдунов, жрецов, судей, воинов, чтобы прийти к заключению о том, что в недрах преимущественной правосубъектности общины существова­ла неравномерно распределявшаяся правосубъектность ин­дивидов, ее составляющих. Специальные права и обязаннос­ти закреплялись соответствующими обрядами и ритуалами, а также внешними отличительными знаками (одежда, над­резы на лице и т. д.). Можно в этой связи оспорить один из выводов М. А. Супатаева об "обезличенности" и "статичнос­ти" правового состояния африканца¹.

Но М. А. Супатаев безусловно прав, когда говорит о том, что колониализм объективно способствовал тому, что тра­диционный и "современный" статусы личности оказались сильно разведенными в стороны. Действительно, колониаль­ное право даровало индивиду некоторые личные права "про­сто так", исходя из постулатов естественного права, и в этом смысле способствовало индивидуализации правового статуса человека. Но этот "данайский дар" сопровождался грубым

Супатаев М. А. Культурология и право. С. 50—51. Г. И. Муромцев подчер­кивает противоречивость и незавершенность правового статуса личности в гранах Азии и Африки. См.: Муромцев Г. И. Типологическая характери­стика правовых систем и специфика статуса личности в развивающихся странах Азии и Африки // Homo juridicus. М., 1997. С. 79—87.

256 Часть III. Право, культура, цивилизация

вторжением в традиционные африканские ценности и соци­ально-экономические основы жизнедеятельности; произош­ла радикальная ломка африканского образа жизни. Духовная деятельность со всем ее неповторимым многообразием отры­валась от производственной, а затем и от социальной. Мы уже упоминали о введении почти повсеместно частной соб­ственности на землю, что входило в очевидное противоре­чие с представлениями африканцев о земле не столько как объекте производственной деятельности, сколько как досто­янии общины¹. Миссионеры заставляли туземцев не только являться в жару в церковь в полном одеянии, но и навязы­вали через декреты колониальных властей европейские (мо­ногамные) формы брака. Сохранялись и даже институирова-лись "туземные" суды, но их юрисдикция была ограничена многими оговорками, прежде всего по подсудности рассмат­риваемых дел: в основном это были незначительные граж­данские споры и некоторые категории уголовных дел, при условии, что обе стороны являлись африканцами². Короче говоря, традиционный правовой статус коренного населения сохранялся лишь в той мере, в какой не противоречил инте­ресам колониальной администрации. Думается, этот вывод справедлив и в отношении статуса коренного населения Си­бири и Кавказа.

Сибирь

К моменту колонизации ("покорения") Сибири русскими большинство коренных народов имело общинное обычное право, соответствовавшее уровню социального развития этих народов³. Учитывая особенности традиционного хозяйствова­ния (кочевое пастбищное животноводство, охота, рыболов-

' Лучшей работой об африканском образе жизни следут, пожалуй, признать работу: Тернбул К. М. Человек в Африке. М,, 1981. В ней, в частности, есть интересные сведения о видах хозяйственной деятель­ности африканцев, их отношении к земле.

² См.: Bohannan P. J. Justice and Judgement among the Tiv. L., 1957;

Indigenous Law and the State, Dordrecht, 1998; Ideas and Procedure in African Customary Law. L., 1969.

³ См.: Обычное право народов России /Сост. В. В. Карлов. М., 1994.

Глава 7. Человек как объект правовой аккультурации 257

ство), рассеянное проживание на огромной территории групп людей, можно предположить их более индивидуализирован­ный личный статус: значимость отдельной личности в таких условиях гораздо выше, чем, скажем, в Африке. Однако по этим же причинам (прежде всего ввиду рассеянного прожи­вания) эти народы были менее "защищены" от воздействия других цивилизаций, поэтому и их традиционное право лег­че поддавалось такому воздействию.

В обзоре развития юридической антропологии в России мы уже указывали на большой интерес как исследователей, так и администрации сибирских областей к обычному праву аборигенов (повторяем, что в антропологии и этнологии або­ригенами именуется коренное население). Мы также упоми­нали об Уставе об управлении инородцев от 22 июля 1822 г., заложившем основы личного статуса аборигенов. Приведем теперь обширные выдержки из этого поистине историческо­го документа, свидетельствующего о благородных помыс­лах просвещенной части царской администрации'. (Сохране­ны орфография и пунктуация оригинала.)