Какой ещё должок, — вскинулся Кощей, — ничего не знаю... должок... Болен я

А кто в Зеркало плевал? — с нажимом сказал Петя, вспомнив Лешего. — Кто Волшебное испортил?

Ну вот, опять наезжают, — заныл Кощей, — надоели... царевичи эти... богатыри... Один Иван-придурок чего стоит... Устал... Сдохнуть бы — да никак... И болит всё напрочь...

Он ткнул пальцем в голову.

Болит... — пожаловался, — и здесь болит, — ткнул пальцем в живот, -...и здесь, — ткнул в колено, —...и даже здесь...- постучал Кощей всё тем же пальцем по зубам. — Всё, всё болит...

Жить надо так, чтобы хотелось ещё, — страдальчески сказал он, -а энто разве жизнь?..

Ну-ка, ну-ка, — взялся Петя за руку Кощея, рассматривая. -Да у тебя же палец сломан! Он и болит. Тыкать меньше надобно было...

Не позволяя ошалевшему от новости Кощею исследовать свою руку, Петя осторожно поместил сломанный палец промеж ладоней и принялся смеяться ими. Смеялся ладошками, мысленно подключая к ним и палец.

Сам оглядел стоящих вокруг и остановил взор на одном, невзрачном с виду, с пузырьком и ложкой в руках.

Бальной нуждается в уходе лекаря, — сказал, продолжая смех, -и чем дальше лекарь уйдёт, тем лучше...

Лицо у тщедушного человечка с пузырьком перекосилось от страха.

Ах ты, лекаришка, — проговорил Кощей изменившимся голосом, сейчас его скрипучести и пронзительности позавидовал бы любой колодезный ворот. Он уставился на тщедушного, прожигая его взглядом. -В прошлом у тебя было прекрасное будущее. Но одно тухлое яйцо всегда помнится больше, чем тысяча свежих...

Лекарь затрепетал, тихо взвыв от ужаса, и Пете стало его жалко.