Міністерство освіти і науки, молоді та спорту України 9 страница

В ходе основного наблюдения исследователь выжидает ситуации, когда на каком-либо станке появится брак такой величины, чтобы раз­работка его заняла не менее минуты. При этом недостаточно, чтобы брак появился, важно, чтобы станки, где сейчас нет брака, были "на ходу". Итак, возникла ситуация — на одном станке достаточно боль­шой брак, остальные станки на рабочем месте наблюдаемой "идут".

Наблюдатель выбирает позицию (позицию наблюдателя) "по диа­гонали" относительно ткачихи и при этом на заднем плане соответст­вующего станка (например, если ткачиха обслуживает станок 1, разра­батывает на нем брак, то наблюдатель занимает позицию на заднем плане около станка 4).

Увидев, что ткачиха приступила к извлечению первой нити при разработке брака, наблюдатель пускает секундомер, держа его все время в поле зрения, чтобы не упустить момент истечения минутного интер­вала, и приступает к протокольной регистрации единиц наблюдения способом, описанным ниже (в следующем разделе методики). Учиты­ваются все минутные интервалы, целиком уложившиеся в период раз­работки ткачихой брака. Секундомер при этом не останавливается. Ко­личество необходимых наблюдений определяется общепринятым (в математической статистике) способом.

В протоколе должны быть отмечены дата наблюдения, время, фа­милия наблюдателя, фамилия или индекс наблюдаемого.

Очень важно, чтобы наблюдатель вел себя и выглядел очень осмот­рительно: не сидел, если наблюдаемый работает стоя, и непрерывно был занят работой. Одежда наблюдателя должна быть неброской (рабочий халат). Если наблюдатель будет производить на наблюдаемого впечатление бездельника или человека, занятого не ответственной ра­ботой, "глазеющего", "зевающего", а тем более демонстрирующего се­бя или нарушающего привычные в данном сообществе нормы поведе­ния, это может привести к возникновению стойкого смыслового барье­ра между ним и не только наблюдаемыми, но и другими рабочими це­ха, может повлиять отрицательно на репутацию психолога вообще. Промежутки времени, в течение которых наблюдатель выжидает нуж­ные ему ситуации, можно заполнять ведением дневниковых или иных записей.

4. Предметное оснащение методики и способы регистрации результа­тов наблюдения. Сразу же заметим, что желание "возложить" тяготы наблюдения, скажем, на кино- или телекамеру не избавляет исследова­теля от последующей пошаговой обработки технического материала. Кроме того, полученный при этом результат сильно зависит от того, кто и как оперирует съемочной камерой. Так, например, многие даже документальные фильмы о людях, занятых тем или иным трудом, от­снятые профессиональными операторами с участием режиссеров, осве­тителей и пр., как правило, не многое дают психологам. Почему? В кино и телевидении полагается как бы неприличным держать одну "картинку" более 6 — 8 секунд. И вот вам хотят показать работу, ска­жем, машиниста электровоза; что же вы видите на экране? То сосредо­точенный взгляд машиниста, то начинающее вращаться колесо, то по­плывшую в окне окрестность, то летящие навстречу рельсовые пути, то опять лицо машиниста и пр. Смотреть это "просто так", быть может, и интересно, а изучить по таким материалам нечто стоящее невозможно — вас "давит" доктрина съемочной группы, эта группа как бы водит вашим взором, оставляя вам роль относительно пассивного созерцателя преподносимого зрелища.

Так что не следует обесценивать "живое" наблюдение и простей­шие технические средства регистрации его результатов. Это дело трудо­емкое, но зато в научном отношении достаточно плодотворное. Вер­немся к нашему конкретному случаю.

Наблюдатель располагает секундомером с обязательно привязанной к нему ленточкой-петлей, которая вешается либо на шею наблюдателя, либо на кисть руки. Эта "мелочь" имеет важное значение, поскольку случайно выскользнувший из руки секундомер влечет много неприят­ных последствий. Наблюдателю необходим планшет (твердый лист кар­тона, фанерка или папка), подкладываемый под листы протокола, или хорошо раскрывающаяся тетрадь с твердыми корками, ибо запись ве­дется в положении стоя. Листы протокола должны быть заранее раз­графлены.

Запись ведется условными знаками в двух столбцах. В левом столбце протокола проставляется номер станка, на котором ткачиха разрабатывает брак (номер обслуживаемого станка), в правом — но­мера станков, фиксируемых взглядом. При этом номера станков, фиксируемых взглядом до тех пор, пока взгляд не возвратится к об­служиваемому станку, записываются в одной строке в соответствии с последовательностью фиксаций. После возврата взгляда в исход­ное положение (к обслуживаемому станку) запись перемещается в следующую строку. После истечения минутного интервала делается горизонтальная черта.

Например, фрагмент записи, приводимой ниже слева, означает сле­дующее.

	3 1
	3 1 2
4 2
4 2 1
	4 2 1
	4 2 1
	4 2 1
	3 1 2

Разрабатывая брак на станке 4, работница сначала взглянула на станок 3 и, не возвращая взгляд в исходное положение, — на станок 1. Затем взгляд вернулся к станку 4 (этому соот­ветствует перевод записи в очередную строку), после этого ткачиха взглянула только на ста­нок 3 и опять вернула взгляд к станку 4; затем ее взгляд проследовал к станкам 3, 1 и 2 поочередно (как бы "серийно", то есть без возврата каждый раз к работе на станке 4) и лишь после этого снова вернулся к станку 4; далее — взгляд только на станок 2 с после­дующим возвратом к исходному положению и еще два таких же "одиночных" взгляда на ста­нок 3.

Следующий минутный интервал относится уже к случаю обслуживания станка 3 (расшиф­руйте запись самостоятельно) и т.д.

5. Первичная обработка данных, перечень показателей, форма представления результатов наблюдения. Подсчиты­ваются, определяются:

а) среднее количество фиксаций взгляда в минуту — медиана, мода распределения 20 — 25 зарегистрированных минутных интервалов в сравнимых условиях (дневная или вечерняя смена, начало, конец рабо­чего дня, опытные или начинающие рабочие и т.д. в зависимости от целей исследования);

б) преобладание доли одиночных или серийных ("кучных") фикса­ций в среднем по всем сравнимым случаям. А именно: учитывается доля строк в протоколах, где отмечены сразу подряд три станка, и доля строк, где отмечены одиночные станки;

в) меры рассеяния данных, например, абсолютный размах вариа­ции, полуинтерквартильный размах.

Данные представляются в виде таблицы. Особые примечания на­блюдателя вносятся текстуально в произвольной форме.

6. Справка о применении данной методики. В результате применения данной методики было установлено, что вопреки теоретическим ожи­даниям ткачихи, характеризующиеся относительной инертностью нерв­ных процессов, чаще фиксируют взглядом необслуживаемые станки, чем ткачихи, отличающиеся относительной подвижностью нервных процессов. "Инертные" обнаруживают в среднем пять-шесть фиксаций в минуту, и среди них не было таких, у которых эта частота была бы ниже. "Подвижные" обнаруживают в среднем три-четыре фиксации в минуту и в редких случаях более высокую. Это соотношение статисти­чески не случайно. Объяснить его можно тем, что "инертные" работ­ницы компенсируют свою сниженную моторную мобильность за счет

усиленной ориентировки, в то время как "подвижные", полагаясь на свою расторопность, меньше уделяют внимания систематической ори­ентировке в ситуации. До применения описанной методики предпола­галось, что, поскольку по литературным данным, переключение внима­ния зависит от подвижности нервных процессов (чем выше уровень подвижности нервных процессов, тем чаще акты переключения внима­ния), подвижные должны чаще "оглядываться" на станки в рассматри­ваемой ситуации [139].

Приведенные выше примеры методик наблюдения не исчерпывают типовых вариантов организации работы психолога в роли наблюдателя (о методе наблюдения и соответствующих методиках см. также [292]). Одна из задач психологии труда — повышать уровень культуры метода наблюдения.

Вопросы и темы для размышления и разработки

1. Наблюдение: не вчерашний ли это день науки?

2. Как наблюдение может быть объективным методом, если наблюдает субъект?

3. Есть ли истины естественных наук, установленные мето­дом наблюдения?

Тема 1. Технические средства психологического наблюдения и наблюдатель.

Тема 2. Возможности и ограничения наблюдения в разных психологических науках (к психологии труда самих психологов). Тема 3. Внутренние средства психолога-наблюдателя.

4.4. О преобразующих методах психологии труда

Применение преобразующих методов связано с некоторым вторжением в психику стороннего человека с целью ее измене­ния и уже поэтому является делом более ответственным, чем просто посягательство на знание о ней. Поскольку ответствен­ное влияние на психику людей предполагает оперирование и истинностными, и ценностными категориями, нормами морали, оно является в сущности и более сложным для психолога, чем реализация чисто познавательного подхода, поскольку предпо-

лагает у специалиста наличие и очень многих разнородных про­фессиональных умений, внутренних средств деятельности, и многих необходимых личностных качеств. Поэтому, строго и честно говоря, преобразующие методы — это предмет не для "введения" в психологию, а для дисциплин, скорее завершаю­щих подготовку специалиста-психолога. Здесь мы ограничимся обзорной характеристикой этих методов —еще более "вводной", чем это было в случае методов познавательных.

Прежде всего некоторые общие соображения. Как наша нау­ка может полезным для общества и личности образом повлиять на изучаемую реальность? Этот вопрос существен для любой науки и в общем виде в нашем случае решается так, что наука дает практике удобные средства ориентировки в фактах и зави­симостях, свойственных психике занятого трудом человека или человека, включенного или намеревающегося включиться в ту или иную работу, в профессиональную общность людей. Мы уже не раз уже отмечали, что средствами психологической науки в определенной мере может и должен располагать не только че­ловек, стоящий "около" субъекта труда, но и сам этот субъект. Речь в этом случае идет о средствах саморегуляции работоспо­собности, общего и профессионального развития, межлюдских отношений, не говоря уже о саморегуляции собственно операциональной, функциональной стороны трудовой деятельности (действий, умений, навыков). Все это предполагает постоянную заботу психологов о повышении психологической грамотности и культуры населения страны, в частности, подрастающих поко­лений, поскольку любая грамотность и культура относятся к ка­тегории таких реальностей, которые должны преднамеренно и постоянно поддерживаться и воспроизводиться (по аналогии с чистотой — нет смысла просто ожидать, когда она наступит, или призывать "бороться за чистоту", но надо "брать метлу и подметать"). Чем выше будут показатели психологической грамотно­сти и культуры народа, тем стабильнее и точнее будет запрос общества на, скажем так, услуги практикующих психологов.

И еще — чтобы иметь или "давать" полезные для практики средства, приходится их изыскивать, строить, производить, что в свою очередь оказывается подчас сложным, длительным и тру­доемким процессом. В этом обстоятельстве полезно отдавать себе ясный отчет, чтобы не рассматривать науку (собрания книг, статей, сообщества "живых носителей" психологического зна­ния) как некий наполненной премудростью бездонный карман,

в котором уже заранее и всегда все каким-то образом имеется, стоит лишь его хорошенько "встряхнуть" и найти нужное. Даже уже имеющиеся (описанные) средства нуждаются в своеобраз­ной "привязке" к конкретным условиям и задачам практики, что также оказывается не одномоментным актом, а некоторым более или менее уникальным творческим процессом, требую­щим времени и труда компетентных людей, осторожного накоп­ления опыта с отслеживанием более или менее отдаленных по­следствий наших "формирующих", "коррекционных" и подоб­ных вмешательств в "чужую душу". Производить сложные сред­ства просто, а простые, удобные и гуманные —сложно. Это, кстати, не всегда хорошо осознают "заказчики" психологиче­ских услуг, и здесь тоже требуется специальная разъяснительная работа.

В связи с обсуждаемой темой нельзя не сказать и о "тщетных" и "вредительных" занятиях "людей корыстолюбивых" (пользуясь удачными словами просветителя XVIII в. В.Н. Татищева), обра­щенных к человеку, его психике. Культивирование рыночных отношений и разного рода "свобод" приводит в качестве одного из побочных следствий и к тому, что практиковать на основе некоторой ориентировки в закономерностях психики начинают люди отнюдь не безупречные в отношении профессиональной подготовки и личностной направленности.

Если при решении исследовательских задач на уровне фун­даментальных проблем психологии отдельный человек или кол­лектив, группа в роли исследуемых объектов являются прежде всего материалом для развития науки, если соответствующие сведения, в частности, могут быть включены в выборочную со­вокупность данных или исключены из нее на основе, например, статистически законных критериев отбрасывания крайних вари­антов, то при решении практических задач, наоборот, наука становится материалом и средством обеспечения развития дан­ного (в принципе любого, неотобранного) человека или коллек­тива, более или менее организованного сообщества (скажем, вновь созданной фирмы, организации, человека в состоянии кризиса развития, безработного, человека, утратившего часть трудоспособности, старшеклассника с несформированной готов­ностью к самостоятельному выбору профессии и т.п.; и мы должны заняться соответствующим объектом независимо от то­го, нравится нам он или нет, является типовым, "понятным" или нет).

Указанная инверсия в системе "психолог — объект труда пси­холога" настолько меняет требования к специалисту, что, несмот­ря на образование и начитанность, конкретный работник часто оказывается безоружным и немощным, как только перед ним ста­вится практическая задача, да еще сформулированная не в терми­нах и суждениях психологии, а на производственном языке, языке "социального заказа": "сломить неправильное отношение молоде­жи к сфере материального производства", "изыскать дополнитель­ные ресурсы повышения производительности труда", "отобрать подходящих для данной работы людей" (как будто кто-то их заго­товил, и надо лишь "подобрать ключи к замкам").

Практическая работа психолога иной раз высокомерно тре­тируется как "ненаука". Да, но если это научно осмысленная практика, то она в известном смысле выше теории, поскольку теория должна ее обслуживать, верно отображать и перестраи­ваться в соответствии с общественной практикой как критерием истинности научных знаний. Чтобы быть выше практика, надо им сначала стать.

Проблемы преобразующих, или конструктивных, методов психо­логии труда, как отмечено выше, выходят за рамки ее вводных разде­лов, требуют специального обстоятельного изложения, обсужде­ния, логического, морального и опытного обоснования. Один из острейших вопросов этой темы сводится к тому, что применение конструктивных методов тесно связано с идеей "мани­пулирования" людьми (их сознанием). И не всегда легко сказать, где кончается морально и юридически приемле­мый метод социально ценного, гуманного воздействия на пси­хику человека и начинается правонарушение — посягательство на личность, свободу, конституционные права. Злодеяния, как свидетельствует история, сплошь и рядом основаны на приме­нении именно конструктивных методов психологии — психо­логических методов управления сознанием людей, таких, в част­ности, как дезинформация, клевета (пусть назовут это "рефлексивным управлением"), постановка человека в затрудни­тельное положение с последующим предложением ему преступ­ных путей выхода из него и пр.

Своеобразие психологических методов управления сознани­ем, психической активностью людей в труде всегда сводится в конечном счете к построению, реконструкции, коррекции пси­хических регуляторов поведения и деятельности или хотя бы к относительно более разумному использованию имеющихся.

Усилия специалистов, направленные на рационализацию, преоб­разование объектных обстоятельств труда — его вещественных средств, предметной и социальной среды, в конечном счете ока­зываются направленными также и на психику, сознание, поведе­ние, деятельность людей, занятых трудом, "деланием" чего-то социально ценного: ведь новые средства и условия труда предъ­являют и новые качественно определенные требования к психи­ке человека, подчас неожиданные. Скажем, заметили, что опера­тор-диспетчер время от времени должен вставать, чтобы подой­ти к удаленным от его стула кнопкам пульта, измерили, подсчи­тали его маршруты и оптимизировали рабочее место — прибли­зили кнопки, сделали мягкое кресло и пр. В результате получи­лось нечто в духе чеховского отставного урядника, помешанного на тему "а посиди-ка, братец": из-за ограниченности двигатель­ной активности оператор стал быстрее, чем раньше, испытывать состояние сонливости, скуки и, чтобы ее преодолеть, вынужден "просто так" вставать, ходить, "разминаться" и пр.

В общем виде совокупность преобразующих, или конструктив­ных, методов психологии труда можно представить следующим об­разом:

/. Методы использования и формирования субъектных факто­ров труда [7], [9], [10], [15 - 17], [19], [22], [27 - 31], [35 - 37], [40], [42], [43], [50], [52], [61], [62], [67], [71], [72], [74 - 76], [80], [91 - 94], [99], [109], [113], [122], [123], [127], [130], [137], [138], [141], [142], [156], [160], [165], [166], [170], [179], [180], [182], [192], [195], [196], [213], [217], [226], [228], [234], [235], [244], [249], [259], [268], [276], [283], [285], [293], [295], [299], [312], [327], [332], [334 - 336], [338], [339], [345], [348], [355], [359], [365], [371], [373]:

• методы профессионального самоопределения, самообуче­ния, самовоспитания, поиска индивидуального стиля дея­тельности, путей адаптации в рабочей обстановке и в профессиональном сообществе, в трудовом коллективе, в малой группе;

• методы профконсультации, профпросвещения, психологиче­ского просвещения трудящихся в целях обеспечения саморе­гуляции субъекта труда, трудового обучения, воспитания, профессионального обучения и воспитания, профессиональ­ней ного отбора, профподбора, психологического тренинга (начиная г! от задач повышения уровня сенсорной чувствительности в нл; специальных упражнениях и кончая формированием отношений личности, ума, характера, самосознания в спе­циальных видах деятельности, например, в "деловых иг­рах"), а также методы профилактики и коррекции небла­гоприятных функциональных состояний (например, та­кие, как "психологическая разгрузка", "релаксация"), ме­тоды коррекции индивидуального стиля деятельности. 2. Методы использования и формирования, проектирования объектных факторов труда [23], [27], [45], [78], [81], [102], [111], [121], [172], [177], [188], [201], [227], [229], [260], [261], [262], [318], [330], [345], [350], [352], [370]:

• методы рационализаторской и изобретательской работы профессионалов, направленные на улучшение средств и условий труда. Могут спросить: причем тут психология труда? Продуктивная работа в названных областях воз­можна только при более или менее осознанном — интуи­тивном или дискурсивном — моделировании психики че­ловека как субъекта труда, и один из вариантов хода дел здесь — сотрудничество профессионала-рационализатора с психологом;

• методы разработки психологически обоснованных реко­мендаций к техническим проектам средств и условий тру­да — инженерно-психологическое, эргономическое проек­тирование;

• методы разработки рекомендаций по оптимизации дело­вых и личных отношений в профессиональных и меж­профессиональных (комплексных) сообществах, трудовых коллективах, группах.

По понятным причинам приведенная совокупность методов согласуется с "золотым правилом" психологии труда, охаракте­ризованным в §1.9. При реализации любого из преобразующих методов возникает, в частности, задача психологического, а не просто административного или тем более волюнтаристского управления активностью людей. Так, например, при профотборе важно, чтобы человек внутренне принял отрицательные для него результаты отбора и правильно реориентировался на какую-либо иную деятельность; при профконсультации (по выбору профес­сии) важно, чтобы оптант (выбирающий) в необходимых случаях изменил свои первоначальные личные профессиональные пла­ны, намерения; при внедрении новых технических средств труда нужно прийти к тому, чтобы работник захотел бы их освоить и освоил или выбрал для дальнейшего своего существования но-

вый трудовой пост, изменил предвзятое отношение к новой не­привычной технике или к новому профессиональному статусу (положению среди людей); сходные и обычно более острые (в части переосмысления жизненных перспектив, глубоких пере­живаний) ситуации возникают при вынужденной перемене тру­да в связи с явлениями безработицы, частичной утраты трудо­способности.

Поэтому хотя бы кратко, обобщенно и иллюстративно рас­смотрим здесь этот (неизменно встречающийся во многих си­туациях работы психолога) вопрос о методах психологического воздействия на человека или группу людей, коллектив. Как от­мечалось, задача, поставленная на языке "социального заказа", должна быть переведена в систему профессиональных категорий психолога, языка психологии.

Процедура переформулирования задачи и ее решения.

1. Назвать, определить конкретный объект психологического воздействия с учетом условий его среды, фактической объем­лющей системы. "Отдельный" ли это человек (понятно, что че­ловек в принципе социален, и речь идет только о большей или меньшей включенности его в некоторую) конкретную известную нам группу), признанный член трудового коллектива или, воз­можно, группа людей, неорганизованная или организованная, более или менее сплоченная и пр.

2. Составить себе, насколько позволяют возможности, хотя бы минимальную картину психических регуляторов активности данного человека (группы) — находится ли интересующий нас объект воздействия в пределах медицинской нормы физического и психического здоровья, признает ли общепринятые требова­ния здравого смысла, ценности, нормы морали, идеалы, профес­сиональные ценности; каковы его деловые и моральные качест­ва. Знание об этом может быть получено за счет экскурса в ис­торию личности человека, его биографию (историю возникновения и функционирования группы). В дальнейшем мы для простоты будем говорить о человеке как предмете воздействия без оговорок, что речь в подобных случаях можно соответственно вести и о группе.

3. Выделить и определить для себя три ситуации:

· конкретную жизненную, трудовую ситуацию, в которой, на данный период существует человек как объект предполагаемого воздействия. Обозначим эту ситуацию СО (стечение обстоятельств);

· конечную ситуацию, в которую должен включиться человек в результате оказываемого на него воздействия, — РС

(результативная ситуация);

· общую социально-производственную ситуацию, позитивный вклад в которую может внести активность соответст­вующего человека, ожидаемая в результате психологического воздействия, — ПС (производственная ситуация).

4. В связи с ситуацией СО выделить картину потребностного состояния человека, отметив факты его неудовлетворенности в наличном стечении обстоятельств.

5. Показать человеку, довести до его сознания (обрисовав словами или сообщить также и невербальными средствами, та­кими, как показ реальной обстановки, ее изображений и т.п.) явление несоответствия ситуации ПС некоторым признаваемым человеком идеалам, нормам, здравому смыслу и показать, что улучшение дела требует его определенных действий, поступков, активности и что именно он (прежде всего он) может и призван принять участие в улучшении положения дел.

6. Обрисовать, показать относительно привлекательные сто­роны перспективной ситуации РС, ее большую предпочтитель­ность по сравнению с ситуацией СО.

7. Показать реальную достижимость соответствующих целей, раскрыть или предоставить средства для реализации перспекти­вы включения человека в ситуацию РС.

8. Если необходимо, договориться о согласии человека посту­питься ради привлекательной перспективы некоторыми второсте­пенными ценностями — привычками, некоторой свободой и пр.

9. Более или менее официально, формально (документально или в виде устного договора, оповещения "значимых других", коллектива и пр.) зафиксировать факт включения человека в новую ситуацию РС, связанную с относительно привлекатель­ными для него перспективами.

Рассмотрим приведенную последовательность рекомендаций на общепонятном примере. А.С. Макаренко начинает свою зна­менитую "Педагогическую поэму" с рассказа о его разговоре с заведующим губернским отделом народного образования.

В сентябре 1920 года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе и сказал:

— Вот что, брат, я слышал ты там ругаешься сильно... вот, что твоей трудо­вой школе дали это самое... губсовнархоз...

— Да как же не ругаться? Тут не только заругаешься, — взвоешь: какая там трудовая школа? Накурено, грязно! Разве это похоже на школу?

— Да... Для тебя бы это самое: построить новое здание, новые парты поста­вить, ты бы тогда занимался. Не в зданиях, брат, дело важно нового человека

воспитывать, а вы, педагоги, саботируете все: здание не такое, и столы не та­кие. Нету у вас этого самого вот... огня, знаешь, такого — революционного. Штаны у вас навыпуск!

— У меня как раз не навыпуск.

— Ну, у тебя не навыпуск... Интеллигенты паршивые! Вот ищу, ищу, тут такое дело большое: босяков этих самых развелось, мальчишек — по улице пройти нельзя, и по квартирам лазят. Мне говорят: это ваше дело, губнаробразовское... Ну?

— А что — ну?

— Да вот это самое: никто не хочет, кому ни говорю, — руками и ногами, зарежут, говорят. Вам бы это кабинетик, книжечки... Очки вон надел... Я рассмеялся:

— Смотрите, уже и очки помешали!

— Я ж и говорю, вам бы все читать, а если вам живого человека дают, так вы это самое, зарежет меня живой человек. Интеллигенты!

— Вот послушайте меня...

— Ну, что"послушайте, послушайте"? Ну, что ты можешь такого сказать? Скажешь: вот если бы это самое... как в Америке! Я недавно по этому случаю книжонку прочитал, — подсунули. Реформаторы... или как там, стой!.. Ага! реформаторы. Ну, так этого у нас еще нет.

— Нет, вы послушайте меня.

— Ну, слушаю.

— Ведь и до революции с этими босяками справлялись. Были колонии ма­лолетних преступников...

— Это не то, знаешь... До революции это не то.

— Правильно. Значит, нужно нового человека по-новому делать.

— По-новому, это ты верно.

— А никто не знает — как.

— И ты не знаешь?

— И я не знаю.

— А вот у меня это самое... есть такие в губнаробразе, которые знают...

— А за дело браться не хотят.

— Не хотят, сволочи, это ты верно.

— А если я возьмусь, так они меня со света сживут. Что бы я ни сделал, они скажут вам: не так.

— Скажут, стервы, это ты верно.

— А вы им поверите, а не мне.

— Не поверю им, скажу: было бы самим браться!

— Ну, а если я и в самом деле напутаю?

Завгубнаробразом стукнул кулаком по столу:

— Да что ты мне: напутаю, напутаю!.. Ну, и напугаешь. Что ты от меня хо­чешь? Что я не понимаю, что ли? Путай, а нужно дело делать. Там будет видно. Самое главное, это самое... не какая-нибудь там колония малолетних преступ­ников, а, понимаешь, социальное воспитание... Нам нужен такой человек вот... наш человек! Ты его сделай. Все равно всем учиться нужно. И ты будешь учить­ся. Это хорошо, что ты в глаза сказал: не знаю. Ну, и хорошо.

— А место есть? Здания все-таки нужны.

— Есть, брат. Шикарное место. Как раз там и была колония малолетних пре­ступников. Недалеко — верст шесть. Хорошо там: лес, поле, коров разведешь...

— А люди?

— А людей я тебе сейчас из кармана выну. Может, тебе еще и автомобиль дать?

— А деньги?

— Деньги есть. Вот, получи.

Он из ящика достал пачку.

— Сто пятьдесят миллионов. Это тебе на всякую организацию. Ремонт тем, мебелишка какая нужна...

— И на коров?

— С коровами подождешь, там стекол нет. А на год смету составишь.

— Неловко так, посмотреть бы не мешало раньше.

— Я уже смотрел... что ж, ты лучше меня увидишь? Поезжай и все.

— Ну, добре, — сказал я с облегчением, потому что в тот момент ничего страшнее комнат губсовнархоза для меня не было.