Процессы номинации и единицы лексикона

Для говорящего целью является построение осмысленного высказывания как целостной коммуникативной единицы. В процессе его порождения важную роль играют акты номинации. При осуществлении этих актов носители языка либо используют номинативные единицы, уже имеющиеся в ресурсах их памяти, либо создают новые, а нередко и заимствуют такие единицы из других языков. Посредством этих языковых знаков именуются реалии, представляющие собой как отдельные элементы опыта (физические объекты, одушевлённые существа, люди, действия, состояния, свойства предметов, отношения между предметами), так и целые события, факты, состояния дел, ситуации, выделенные в актах мышления и запечатлённые в сознании в качестве концептов и их объединений. Знаки придают именуемым реалиям и классам близких реалий статус денотатов. Для участников коммуникации соответствующие предмету общения реалии, денотаты в их актуальных и виртуальных свойствах, а также концепты образуют универсум дискурса.

Читатель уже хорошо знает, что мышление и сознание расчленяют потоки информации, поступающей в мозг извне, и распределяют её определённым образом по различным категориям, осуществляют, иными словами, концептуализацию и категоризацию элементовопыта. Язык, связанный с мышлением и сознанием, тоже по-своему участвует в процессах категоризации мира.

В концептах и категориях есть общее, универсальное. Таковы, например, постулируемые А. Вежбицкой базовые концепты, фиксирующие мыслительные представления пространства и времени (<выше/над>, <ниже/под>, <сейчас>, <после>, <до>), причинно-следственной связи (<потому что/из-за>), речи (<сказать>, <слово>), оценки (<хороший>, <плохой>), бытия человека (<жить>,<умереть>) и т.д.

Но есть и многочисленные идиоэтнические различия в результатах концептуализации и категоризации мира. Отсюда, например, различия в номенклатурах имён. Так, рус. слову рука соответствуют нем. Hand (для нижней части руки, кисти) и Arm (для остальной части руки, от плеча до кисти), аналогично проводится членение в англ. hand и arm, нидерл. hand и arm, швед. arm(en) и hand(en), фр. main и bras, исп. mano и brazo, португ. mao и braca, итал. mano и braccio. Русскому наименованию палец в англ. соответствуют finger ‘палец (руки)’. и toe ‘палец (ноги)’, в нем.: Finger и Zehe. Не вполне идентичны в денотативном плане обозначения в разных языках того цвета, который русскими называется коричневый (ср. нем. braun, англ. brown, фр. brun). В англ., нем. и фр. нет прямых соответствий русскому слову Здравствуйте!, выражающему не просто приветствие, а пожелание здоровья.

Преувеличивать категоризующую роль языка, как это делали Э. Сепир и в особенности его ученик Б.Л. Уорф, выдвинувшие гипотезу языковой относительност и, не стоит, но и не считаться с языковыми различиями в процессах номинации явлений мира (особенно лицам, изучающим разные языки), невозможно.

Языковой репрезентации отдельных, относительно простых составляющих целостных событий служат элементные номинации (слова, фразеологизмы, а также атрибутивные устойчивые словосочетания типа холодное оружие; ср. англ. side-arms, нем. blanke Waffe). Природу таких номинативных единиц, как слова и фразеологизмы, изучает лексикология (вместе с лексической семантикой как частью лингвистической семантики вообще).

Реальные и вымышленные ситуации как ансамбли взаимосвязанных элементов репрезентируются событийными, или пропозитивными, или предикативными, номинациями (а именно предложениями или другими синтаксическими конструкциями, а также текстами). Взаимоотношения между ситуациями и предложениями изучаются в синтаксисе (и в синтаксической семантике).

Связь некоего элементарного или сложного явления действительности (реалии) и именующего его языкового знака (как слова, так и синтаксического образования) можно представить следующей схемой: Реалия — Языковой знак. Именно это отношение выражается дошедшей до нас средневековой формулой знака Aliquid stat pro aliquo ‘Что-то стоит вместо чего-то (другого)’.

В теории номинации и в семантике это отношение может изучаться в двух направлениях: от именуемой реалии к её номинации (Реалия → Наименование); такой подход лежит в основе ономасиологии; и от наименования к называемой ею реалии (Наименование → Реалия); данный подход характерен для семасиологии.

Но отношение реалии и знака не существует само по себе, оно устанавливается человеком, в сознании которого связь реалии и знака опосредствуется неким психическим образованием (представлением, понятием, концептом, суждением, пропозицией). Поэтому часто отношения между обозначаемым предметом, знаком и понятием (или пропозицией) представляют в виде так наз. семантического треугольника.

Отношение знака к понятию (и суждению) нередко именуют сигнификацией (т.е. значением в узком, специальном смысле), а отношение знака к реалии (и денонату) — денотацией. Однако фактически отношения между составляющими знаковой ситуации имеют более сложный характер. Их можно представить в виде следующей цепочки:

Реалия → Денотат → Понятие / Пропозиция →

Знак {Сигнификат / Значение → Сигнификант / Экспонент}

Эта схема обращает наше внимание на то, что реалия имеет своим соответствием денотат, т.е. не предмет сам по себе, а совокупность свойств всех однородных реалий, которые и предопределяют выбор данной номинации (наименования). Под один и тот же денотат может быть подведено множество (класс) близких реалий. В соответствие денотату в ментальной сфере может быть поставлено абстрактное, схематическое отображение наиболее существенных признаков класса денотатов — понятие (концепт) или пропозиция. А на следующей ступени понятию / концепту и пропозиции в соответствие ставится языковой знак, образуемый сигнификатом (означаемым) и сигнификантом (означающим, экспонентом). Сигнификат языкового знака вбирает в себя из денотата (и, соответственно, концепта / понятия) только то, что коммуникативно значимо для данного языка и для данного коммуникативного события.

В структуру сигнификата, помимо объективных по своему характеру денотативно (и концептуально) ориентированных составляющих (т.е. концептуального ядра), могут войти также субъективные составляющие экспрессивно-эмоционального, а также стилистического характера (так называемые коннотации). Их наличие в сигнификатах слов обычно указывается словарями в виде помет бранное, высокое, ироническое, книжное, ласкательное, неодобрительное, официальное, презрительное, пренебрежительно, просторечное, разговорное, специальное, уничижительное, шутливое. См. цепочку, представляющую структуру сигнификата:

Сигнификат { Концептуальное ядро + Коннотации}

Ср. ряд слов, имеющих одно и то же концептуальное ядро: лицо — лик, физиономия, морда, харя.

Акты номинации осуществляются в рамках индивидуальных актов языковой деятельности. Их результаты могут стать достоянием общего для говорящих на этом языке узуса, соответствующей языковой нормы и, в конечном итоге, языковой системы.

Остановимся в дальнейшем на лексической номинации.

Лексический фонд любого языка содержит возникшие в результате так называемой первичной номинации первообразные имена типа небо, река, море, берёза, жить, сестра, мать. Такие слова возникли в далёком прошлом и не осознаются, например, носителями современного русского языка как производные, мотивированные. Их источники иногда могут быть раскрыты только благодаря этимологическому анализу.

Так, рус. слово река, генетически родственное ст.-слав. härf, укр. рiка, болг. река, сербскохорв. риjèка, словен. réka, чеш. řeka, словац. rieka, пол. rzeka, н.-луж. и в.-луж. rĕka, полаб. rĕka (родственно рой, ринуть (ся), реять), через общеслав. *räka и на основе сравнения с др.-инд. rayas ‘течение, ток’, riyate ‘двигается, начинает течь’, ritis ‘ток, бег’, retas ‘течение’, rinas ‘текущий’, галльск. Renos ‘Рейн’, ср.-ирл. rian ‘река, дорога’, лат. rivus ‘ручей, канава’, др.-ирл. riathor ‘бурный поток’, алб. rite ‘влажный, мокрый’, др.-англ. riđ ‘ручей, река’, англ. диал. rithe и ср.-нж.-нем. rin ‘ток воды’ может быть возведено к далёкому праиндоевропейскому языковому состоянию.

Во многих других случаях (при так называемой вторичной номинации) мотивировка наименования (и, соответственно, внутренняя форма слова) осознаётся носителями языка. Так, носители рус. языка достаточно уверенно возводят слова кукушка и куковать к звукоподражательному ку-ку; то же справедливо по отношению к словам типа жужжать и жук, мяукать, мычать и т.д.

В нем. есть слово Draht ‘проволока, провод’. Когда были изобретены первые телеграфные аппараты, то сообщения передавались от одного аппарата к другому по проводам. Отсюда глагол drahten ‘телеграфировать (букв. передавать по проводам)’. Осознаётся внутренняя форма рус. слова подснежник (букв. вырастающий из-под снега). Французы осознают внутреннюю форму слова cache-nez (букв. ‘прячь нос’).

Мотивировка производных и сложных слов может осознаваться благодаря знанию значений деривационной базы и деривационного показателя (дериватора); ср. факультетский < факультет - + - ск - (со значением ‘относящийся к факультету’); дружить и дружба < друг; англ. houswife ‘домашняя хозяйка’ ← (a) house ‘дом’ + (a) wife ‘жена, женщина’.

Подсказывать мотивировку может наличие связей между исходным и производным значениями данного слова в разных его семантических вариантах. Ср. фр. de fer ‘1) железный, сделанный из железа’ > ‘2) жестокий, непреклонный’; англ. green ‘1) зелёный, зелёного цвета’ > ‘2) незрелый, неспелый (о фруктах)’ > ‘3) неопытный, новый, необученный (о новичках, новобранцах)’.

Но с течением времени мотивировка может стираться и более не осознаваться носителями языка. Так, большинство русских уже не осознают этимологическую связь слов око и окно, городить и жердь, городить и город, коса и чесать. Обычно не осознаётся связь однокорневых слов, пришедших в русский язык разными путями: студент, студия и штудировать, этюд; мастер, магистр, мэтр, мэр.

В ряде случаев может быть предложена своя, не отвечающая реальным связям мотивировка (так называемая ложная, или народная, этимология), сопровождаемая преобразованием облика слова: пиджак > спинжак (потому что надевают на спину), бульвар > гульвар (место, где гуляют), гувернантка > гувернянька (занимается детьми), микроскоп > мелкоскоп (для рассматривания маленьких предметов).

В инвентарь номинативных знаков языка входят не только слова (простые, производные и сложные), но и фразеологизмы — устойчивые, воспроизводимые сочетания слов, равные по своему номинативному статусу отдельным словам.. Их единство создаётся не столько в силу ограничения сочетательных свойств входящих в них компонентов, сколько благодаря переосмыслению либо одной из составляющих, либо данного комплекса в целом. Рассмотрим два подхода к единицам, изучаемых во фразеологии.

Н.А. Амосова делит фразеологизмы на фраземы (многословные образования с частичным сдвигом значения) и идиомы (образования с полным сдвигом значения). Вместе с тем возможно разбиение всего множества фразеологизмов на два подмножества: фразеологизмы, сохранившие свою мотивировку, и фразеологизмы, утратившие мотивировку. В классификации В.В. Виноградова первые именуются фразеологическими единствами, а вторые получают имя фразеологических сращений.

Оба подхода можно совместить в одной таблице:

	Фразеологические единства	Фразеологические сращения
Фраземы	письменный стол холодное оружие накрыть на стол	дело табак положить на стол (готовую работу) Карты на стол!
Идиомы	белый уголь держать камень за пазухой сесть за один стол выносить сор из избы	очертя голову чёрта с два куда ни шло (кричать) во всю ивановскую

Вне этой схемы остаются устойчивые словосочетания, в которых отсутствует сдвиг значения (по В.В. Виноградову, фразеологические сочетания) и в которых один из компонентов характеризуется узкой, ограниченной, избирательной сочетаемостью: беспробудный сон, закадычный друг, заклятый враг, ни зги не видно.

Наличие мотивировки может наблюдаться во фразеологизмах, относящихся к фразеологическим единствам. Так, она хорошо ощущается носителями русского языка при восприятии фразем (фразеологизмов со сдвигом значения лишь в одном компоненте) типа письменный стол, холодное оружие и при восприятии идиом (фразеологизмов с общим переосмыслением всех компонентов) типа сесть за один стол, держать камень за пазухой, белый уголь. И напротив, она утрачена в так называемых фразеологических сращениях, а именно во фраземах типа дело табак и в идиомах типа чёрта с два, куда ни шло, очертя голову.