Общее и особенное в генезисе школы и воспитания в древних цивилизациях Ближнего и Дальнего Востока

Начало истории школы и воспитания как особых сфер общественной деятельности восходит к эпохе древних цивилизаций Ближнего и Дальнего Востока, зарождение которых относится к 5-му тысячелетию до н. э.

Уже в эпоху позднего неолита в раз­ных регионах мира стали появляться симптомы разложения первобытной формации. Этот про­цесс был многовековым, исторически длительным. Разнов­ременность возникновения новых общественных структур приводила к тому, что наряду с новыми формами организо­ванной социализации подрастающего поколения сохраня­лись и старые формы воспитания.

Прерогативы патриархальной семьи в воспитании были за­креплены еще в таких документах древнейших государств Ближнего и Дальнего Востока, как Законы Хаммурапи в Вавилоне (1750 до н. э.), книга Притч иудейского царя Со­ломона (начало 1-го тысячелетия до н. э.), индийская Бхагавадгита (середина 1-го тысячелетия до н. э.) и др.

Постепенно естественным путем вместе с укреплением государственных структур в целях специальной подготовки чиновников, жрецов, полководцев, администраторов начал складываться и новый социальный институт — школа.

Школа и воспитание в древнейших государствах Ближ­него и Дальнего Востока развивались под воздействием раз­нообразных экономических, социальных, культурных, этни­ческих, географических и других факторов. Хотя хроноло­гически эти цивилизации не совпадали, тем не менее им были присущи сходные структуры, в том числе в сфере воспитания и обучения. Эта общность — следствие того, что возникновение школ пришлось на переходную эпоху — от общинно-родового строя к рабовладельческому. Типологичность этого явления подтверждается тем, что древние циви­лизации, несмотря на то, что они существовали изолирован­но друг от друга, имели при этом принципиально общее в сфере воспитания и обучения.

В эпоху, переходную от общинно-родового строя к рабо­владельческому, происходили глубинные перемены в прак­тике воспитания и обучения: качественно изменялись спо­собы передачи культурного наследия предков от взрослых к детям. В эту эпоху как бы завершался дописьменный пери­од истории, когда речь и пиктографическое (рисунчатое) письмо как главные способы передачи информации (при­близительно с 3-го тысячелетия до н. э.) стали дополняться собственно письменностью — клинописной и иероглифической.

Возникновение и развитие письменности — важнейший фактор развития школы. При переходе от пиктографичес­кого письма к логографии, передающей не только общее содержание речи, но и членение ее на отдельные слова (древ­неегипетские и китайские иероглифы, шумерская клинопись), письмо превращается в сложную технику, которая требовала специального обучения. Дальнейшее развитие письма, связанное с появлением сначала слогового (в древней Ассирии), а затем фонетического (в древней Финикии) письма, привело к упрощению обучения грамоте и тем са­мым к увеличению «производительных возможностей» шко­ты. Отделение умственного труда от физического, начав­шееся уже на исходе первобытной истории, вызвало к жизни и появление новой специальности — учителя.

Школа и воспитание в древнейших государствах Ближ­него и Дальнего Востока развивались в логике эволюции конкретно-исторических культурных, нравственных, идеологических ценностей. Человеческая личность формировалась в рамках жестких социальных регулятивов, обязаннос­ти и личной зависимости. Идея человеческой индивиду­альности в регионах Востока была развита крайне слабо. Личность как бы растворялась в семье, касте, социальной группе, государстве. Отсюда и упование на жесткие формы и методы воспитания.

Закономерно, что своим возникновением первые школы в древнейших восточных цивилизациях обязаны служите­лям культов, ибо религия была носителем идеалов воспита­ния. Вместе с тем возникновение школ в конечном счете являлось ответом на определенные экономические, культур­ные, политические запросы общества. По мере социального развития такие запросы менялись, а с ними изменялись сфе­ра, содержание и методы обучения и воспитания.

Главными очагами обучения и воспитания в древней­ших государствах Ближнего и Дальнего Востока были, не­сомненно, семья, церковь, государство. Семья, однако, не была в состоянии обеспечить общество необходимым чис­лом людей, сведущих в чтении, письме, законах, что тре­бовалось для чиновничьего аппарата. Подготовка таких людей стала главной задачей особых учебно-воспитатель­ных учреждений, создававшихся служителями культов и светской властью.

В течение весьма длительного времени обучение и вос­питание носили крайне рутинный характер. Мучительным и длительным был процесс обучения грамоте из-за весьма сложной системы письма. Содержание образования было крайне скудным и узкоспециальным, закрепляя за челове­ком определенные общественные положение и функции.

К 1-му тысячелетию до н. э. постепенное развитие реме­сел, торговли, известное изменение характера труда, рост городского населения способствовали некоторому расши­рению круга людей, которым было доступно школьное обу­чение и воспитание. Помимо аристократии и служителей культа учениками школ становились постепенно дети со­стоятельных ремесленников и торговцев, однако абсолют­ное большинство населения обходилось по-прежнему лишь семейным воспитанием.

Школа, возникнув как определенный итог движения об­щества, обладала относительной независимостью в своем раз­витии и со своей стороны, будучи стимулом прогресса, влияла на общественную эволюцию. Так, школа письма, возникнув как ответ на необходимость закрепить результативность пере­дачи опыта поколений, позволяла, в свою очередь, давать обществу возможность двигаться вперед без значительных потерь из опыта прошлого, что было неизбежно в дописьменный период.

Школу и воспитание в древних цивилизациях Ближнего и Дальнего Востока следует рассматривать как нечто отно­сительно цельное и как итог специфического развития каж­дой из этих цивилизаций, обладавших устойчивыми особен­ностями в сфере воспитания.

«Дома табличек» в Междуречье (Месопотамии)

Возникшие в 3200 г. до н. э. в междуречье Тигра и Евфрата государства Шумер и Аккад» существовавшие здесь вплоть до 100 г. до н. э., другие древ­ние государства, такие как Вавилон и Ассирия, обладали достаточно стабильной и жизнестойкой культурой. Здесь успешно развивались астрономия, математика, агротехни­ка, были созданы оригинальная письменность, система му­зыкальной записи, получили развитие различные искусства. В древних городах Месопотамии, например, были разбиты парки, бульвары, проведены искусственные каналы с мос­тами, воздвигнуты комфортабельные дома для знати. В цент­ре каждого города возвышалось культовое здание — башня (зиккурат). Почти в каждом городе были и школы.

Эти школы возникли за 3 тысячи лет до н. э. как резуль­тат развития хозяйства и культуры, увеличения потребности в грамотных людях — писцах. Писцы на социальной лест­нице стояли достаточно высоко. Первые школы для их под­готовки в Междуречье назывались «домами табличек» (по-шумерски «эдубба»). Название им дали таблички из глины, на которые наносилась клинопись. Первые таблички явно школьного характера относятся к 3-му тысячелетию до н, э, Письмена вырезались деревянным резцом на сырой таблич­ке, которую затем обжигали. В начале 1-го тысячелетия до н. э. писцы стали пользоваться деревянными табличками: их покрывали тонким слоем воска, на котором выцарапыва­лись письменные знаки.

Первые эдуббы возникли, очевидно, в писцовых семьях. Затем появились дворцовые и храмовые «дома табличек». Воссоздать картину этих школ позволяют клинописные гли­няные таблички, являющиеся материальным свидетельством развития цивилизации в Двуречье. Десятки тысяч таких таб­личек обнаружены в развалинах дворцов, храмов и жилищ. Таковы, к примеру, таблички из библиотеки и архива г. Нип-пура. Среди первоисточников следует отметить, прежде всего, 1роники и анналы, например летописи Ашшурбанипала 668—626 до н. э.). Древние тексты помогают судить об уровне культуры и образования. К подобным текстам можно при­катить, скажем, законы царя Вавилона Хаммурапи (1792—1750 до н. э.), законы Ассирии второй половины 2-го тыся­челетия до н. э. Учащиеся эдуббы жили дома. Постепенно эдуббы приобретали автономию. В основном школы были небольшими с одним учителем; в его обязанности входило управление школой и изготовление новых табличек-моде­лей, которые ученики заучивали, переписывая их в таблич­ки-упражнения. В крупных «домах табличек» имелись осо­бые учителя письма, счета, рисования и пр. В крупных эдуббах мог быть также специальный управитель, следивший за порядком и дисциплиной.

Обучение в школах было платным. Плата могла быть вы­сокой и зависела от авторитета учителя. Чтобы заручиться дополнительным вниманием учителя, родители делали ему подношения. Вначале цели школьного обучения выглядели как узко утилитарные: подготовка необходимых для хозяйственной жизни писцов. Позднее эдуббы стали постепенно превра­щаться в центры культуры и просвещения. При них возник­ли крупные книгохранилища, например Ниппурская библи­отека во 2-м тысячелетии до н. э., Ниневийская библиотека в 1-м тысячелетии до н. э.

Складывавшуюся школу как образовательное учреждение питали традиции патриархально-семейного воспитания и одновременно ремесленного ученичества. Семейно-общинный уклад школы сохранялся без особых изменений на про­тяжении всей истории древних государств Междуречья. Се­мья при этом играла главную роль в воспитании детей. Как следует из «Кодекса Хаммурапи», отец отвечал за подготов­ку сына к жизни и был обязан передать ему свое ремесло.

Основным методом воспитания в семье и школе являлся пример старших. В одной из глиняных табличек, где содер­жится обращение отца к сыну, отец призывает своего сына-школьника следовать благим образцам сородичей, друзей, мудрых людей.

Учеба и быт в школах организовывались на манер большесемейной общины. Возглавлял эдуббу «отец»; учителей именовали «братьями отца». Ученики делились на старших и младших «детей» эдуббы.

Обучение в эдуббе рассматривалось прежде всего как под­готовка к ремеслу писца. Ученикам надлежало научиться про­фессионально изготовлять глиняные таблички, освоить сис­тему клинописи. За годы учения ученик должен был изгото­вить полный комплект табличек с предусмотренными текстами.

На протяжении всей истории «домов табличек» факти­чески универсальными приемами обучения в них являлись заучивание и переписывание. Урок (мугубба) состоял в за­поминании табличек-моделей и их копировании в таблич­ках-упражнениях.

Сырые таблички-упражнения корректировал преподава­тель. Позже иногда применялись упражнения типа диктан­тов. В основе методики обучения лежало, таким образом, про­стое, многократное повторение, механическое запоминание столбцов словарных слов, терминов, текстов, задач и их ре­шений.

Однако применялся и метод разъяснения учителем трудных слов и текстов. Использовался и метод диалога-спора, причем не только с преподавателем или учеником, но и с воображаемым предметом. Как правило, ученики де­лились на пары и под руководством учителя доказывали, утверждали, отрицали и опровергали.

О том, каким был уклад школы и каким хотели видеть этот уклад в Междуречье, говорят найденные на развалинах столицы Ассирии — Ниневии таблички «Восславление ис­кусства писцов». В них говорилось: «Истинный писец не гот, кто думает о хлебе насущном, а кто сосредоточен на своем труде».

Один из клинописных документов (около 2 тыс. до н. э.) позволяет восстановить учебный день школьника, обучав­шегося в эдуббе. Вот что в нем говорится: «Школьник, куда ты ходишь с первых дней?» — спрашивает учитель. «Я хожу в школу», — отвечает ученик. «Что ты делаешь в школе?» — «Я делаю свою табличку. Ем завтрак. Мне задают устный урок. Мне задают письменный урок. Когда занятия конча­ются, я иду домой, вхожу и вижу моего отца. Я рассказываю отцу о моих уроках, и отец мой радуется. Когда я просыпаюсь утром, то вижу свою мать и говорю ей: скорее дай мне завтрак, я иду в школу: в школе надзиратель спрашива­ет. «Почему ты опаздываешь?» Испуганный и с бьющимся сердцем я вхожу к учителю и кланяюсь ему почтительно»².

Обучение в «домах табличек» было сложным и трудоем­ким. На первом этапе школяр учился читать, писать, считать. При овладении грамотой следовало запомнить множе­ство клинописных знаков. Далее ученик переходил к заучи­ванию поучительных историй, сказок, легенд, приобретал известный запас практических знаний и умений, связанных с расчетами строительства различных сооружений, состав­лением торговых, правовых и других деловых документов. Прошедший обучение в «доме табличек» становился обла­дателем своего рода интегрированной профессии, приобре­тая различные знания и умения.

Программа обучения была преимущественно светской. В школах изучались два языка: аккадский и шумерский. Пос­ледний в первой трети 2-го тысячелетия до н. э. перестал быть средством общения и сохранялся лишь как язык науки и культов. Основным предметом обучения являлся шумер­ский язык. В зависимости от дальнейшей специализации будущим писцам давались знания в области грамматики, ма­тематики и астрономии.

Как следует из документов того времени, выпускник эдуббы должен был хорошо владеть письмом, четырьмя арифме­тическими действиями, искусством певца и музыканта, уме­нием выносить разумные, основанные на законах решения, разбираться в ритуале жертвоприношений. Он должен был также уметь измерять поля, делить имущество, разбираться в тканях, металлах, растениях, понимать профессиональный язык жрецов, ремесленников, пастухов¹. Возникшие в Шу­мере и Аккаде школы в виде «домов табличек» претерпели затем определенную эволюцию. Постепенно они станови­лись самостоятельными культурными центрами. Сама шко­ла создала и особую учебную литературу, обслуживавшую учебно-воспитательный процесс. Первые методические по­собия — словари и хрестоматии — появляются в Шумере за 3 тысячи лет до н. э. В них включались фольклорные поуче­ния, назидания, наставления, облегчавшие обучение клино­писной грамоте.

В период расцвета древнего Вавилонского царства (пер­вая половина 2-го тысячелетия до н. э.) ведущую роль в деле образования и воспитания стали играть дворцовые и храмо­вые школы, которые располагались в культовых зданиях — зиккуратах, имели много помещений, включая библиотеку и комнаты для занятий писцов. Комплексы библиотека-школа именовались «домами знаний».

В древнем Вавилонском царстве с распространением зна­ний и культуры в средних социальных группах появляются частные учебные заведения. О распространении грамотнос­ти свидетельствовал тот факт, что с указанного времени на различных документах появляются подписи торговцев и ре­месленников.

Своего расцвета эдуббы достигли в ассирийско-нововавилонский период — 1-е тысячелетие до н. э. В связи с раз­витием хозяйства, культуры, усилением процесса разделе­ния труда в Древней Месопотамии среди писцов усилилась специализация, отразившаяся и на характере обучения в школах. В содержание обучения входили занятия филосо­фией, литературой, музыкой, историей, геометрией, правом, географией.

Ассирийско-нововавилонский период отмечен появлени­ем эдубб для девушек из знатных семей; здесь их обучали письму, религии, истории, математике. В этот период про­должало распространяться обучение при библиотеках, осо­бенно в Ассуре и Ниппуре. Писцы этих библиотек занима­лись сбором и записями табличек на различные темы. Об объеме их работы свидетельствует библиотека царя Ашшур-банипала (VI в. до н. э.), где найдено до 24 тыс. таких глиня­ных табличек.

В ассирийско-нововавилонский период особое внимание уделялось обучению математике. Наиболее образованные люди той эпохи были знакомы с логарифмами, извлечением квадратного и кубического корней. Высокого уровня достигло врачевание, которому обучали по пособиям, где содержа­лись сведения о диагнозе и способах лечения многих болез­ней. Медицина изучалась как искусство врачевания и как отрасль магико-религиозных культов.

Первые сведения о школьном обучении Школа в Древнем Египте восходят к 3-му тысячелетию до н. э. Школа и воспитание в Древ­нем Египте были призваны перевести ребенка, подростка, юношу в мир взрослых.

На протяжении тысячелетий здесь сложился определен­ный психологический тип человека: идеалом древнего егип­тянина считался немногословный, умевший терпеть лише­ния и хладнокровно принимать удары судьбы человек. В ло­гике такого идеала и шло все обучение и воспитание.

В Древнем Египте был достаточно высок уровень семей­ного воспитания и обучения. Отношения между женщиной и мужчиной в семье строились на равноправной основе, поэтому и девочкам, и мальчикам в этих условиях уделялось равное внимание.

Для мальчиков из привилегированных семей существовали школы.

Судя по древнеегипетским папирусам, египтяне уделяли детям много внимания, поскольку по их верованиям имен­но дети могли дать родителям новую жизнь, совершив по­гребальный обряд. Праведная жизнь на Земле определяла счастливое существование в загробном мире предков. Как верили египтяне, боги, взвешивая душу умершего, вместо гирь на чашу весов кладут маат — кодекс поведения; если жизнь умершего и маат уравновешивались, то он мог начать новую жизнь в загробном царстве. В духе подготовки к за­гробной жизни составлялись и поучения детям, которые являлись стимулом формирования нравственности каждого египтянина. В этих поучениях отражалась идея необходи­мости воспитания и обучения: «Подобен каменному идолу неуч, кого не обучал отец».

Принятые в Древнем Египте педагогические методы и приемы соответствовали целям и идеалам воспитания и обу­чения. Ученику надлежало, прежде всего, научиться слушать и слушаться. В ходу был афоризм: «Послушание — это наи­лучшее у человека». Учитель обычно обращался к ученику с такими словами: «Будь внимателен и слушай мою речь; не забудь ничего из того, что говорю я тебе»². Наиболее эффек­тивным способом достичь такого повиновения считались фи­зические наказания. На ученика древнеегипетской школы постоянно сыпались удары. Физические наказания счита­лись естественными и необходимыми. Девизом школы были слова, записанные в одном из древних папирусов: «Дитя несет ухо на своей спине, нужно бить его, чтобы он услышал»³.

Абсолютный и безоговорочный авторитет отца, наставника был освящен в древнем Египте многовековыми традиция­ми. Имея в виду такие традиции, автор «Поучения гераклеопольского царя» XIII в. до н. э. писал: «Следуй отцам тво­им, предкам твоим»⁴. Тесно связан был с этими традициями и обычай передавать профессию по наследству — от отца де­тям. В одном из папирусов, к примеру, перечислены 25 по­колений зодчих, принадлежавших одной египетской семье⁵.

Как бы ни был силен консерватизм древнеегипетской ци­вилизации, в ее недрах шли процессы, свидетельствовавшие о пересмотре идеалов личности, а с ними и целей воспита­ния. Из текста одного из древних папирусов, относящегося к 1-му тысячелетию до н. э., видно, что уже тогда в Египте имелись разные точки зрения относительно того, каким над­лежит быть человеку. Автор, очевидно, спорит с теми, кто отходит от традиционной приверженности идеалу покорности и безынициативности: «Человек, живущий в вере, подобен растению, находящемуся в теплице»¹. Однако эту мысль он подробнее не раскрывает.

Нравственное воспитание в Древнем Египте осуществля­лось преимущественно через заучивание различного рода мо­ральных наставлений, таких как, например: «Лучше уповать на человеколюбие, нежели на золото в своем сундуке; луч­ше есть сухой хлеб и радоваться сердцем, чем быть богатым и познать печаль»². Заучивание подобных сентенций в шко­ле было отнюдь не простым делом, поскольку они были за­писаны иероглифами на архаичном, далеком от живой речи языке.

Обучение в Древнем Египте имело целью подготовку к профессии в зависимости от видов деятельности, которой занималась семья. Семья была первичной ячейкой такого обучения. Жрецы, ремесленники, музыканты обучали детей своей профессии. Отцы-ремесленники при этом использо­вали различные игрушки: модели земледельческих орудий, мельниц, кузниц и пр. Вне такого строго специального по направленности обучения было военное дело. Людей, пред­назначенных для военной службы, учили владеть оружием, выполнять различные физические упражнения, развивавшие силу, выносливость, ловкость.

Уже в 3-м тысячелетии до н. э. в Египте возник институт семейной школы: чиновник или жрец обучал своего сына, который должен был впоследствии сменить его в той или::ной должности. Позже в таких семьях стали появляться небольшие группы учеников.

Школы в Древнем Египте существовали, по-видимо­му, при храмах, дворцах царей и вельмож. Обучали в них детей с 5 лет. Сначала ученик должен был научиться красиво и правильно писать, читать; затем — составлять деловые бумаги, соблюдая соответствующую стилистику. В отдельных школах, кроме того, обучали математике, гео­графии, учили астрономии, медицине, языкам других на­родов. Чтобы научиться считать, ученику следовало запомнить свыше 700 иероглифов, иметь представление об отличиях между беглым, упрощенным и классическими способами на­писания иероглифов. Не меньшего труда стоило научиться писать. Вот что говорил жрец своему ученику в этой связи: «Люби писание и ненавидь пляски. Целый день пиши твои­ми пальцами и читай ночью»¹. В итоге своих занятий ученик должен был овладеть двумя стилями письма: деловым — для светских нужд, а также уставным, на котором писали рели­гиозные тексты.

В эпоху Древнего царства (3 тыс. лет до н. э.) еще писали на глиняных черепках, коже и костях животных. Но в эту эпоху появился уже папирус — бумага, изготовленная из бо­лотного растения того же названия. В дальнейшем папирус стал основным материалом для письма. У писцов и их уче­ников имелся своеобразный письменный прибор: чашка с водой, деревянная дощечка с углублениями для черной крас­ки из сажи и красной краски из охры, а также тростниковая палочка для письма. Почти весь текст писали черной крас­кой. Красной краской пользовались для выделения отдель­ных фраз и обозначения пунктуации.

Свитки папируса использовали в школе многократно. Перед очередным употреблением с папируса смывали ра­нее написанное. На школьных работах обыкновенно ста­вили число, месяц, день данного урока. Ученики перепи­сывали тексты, из которых можно было почерпнуть те или иные знания.

На первоначальной стадии обучали прежде всего техни­ке изображения иероглифов, не уделяя внимания усвоению содержания текста, на продвинутом этапе школьников обу­чали литературному языку. Красноречие считалось важней­шим качеством писца: «Речь сильнее, чем оружие», «Уста человека спасают его, но речь его может и погубить его», — говорилось в древнеегипетских папирусах².

Одновременно школа сообщала некоторые математичес­кие знания, которые могли понадобиться для расчета строи­тельства каналов, храмов, пирамид, подсчета урожая, астрономических исчислений, которые использовались при про­гнозировании разливов Нила и т. п.

Нередко обучали и географии в сочетании с геометрией; в этом случае ученик должен был уметь, например, начер­тить план местности.

Постепенно в школах Древнего Египта стала усиливаться специализация обучения. В эпоху Нового царства (V в. до н. э.) появились школы, где готовили врачевателей. В школах Древнего Египта занятия шли с раннего утра до позднего вечера. Нерадивых сурово наказывали. Попыт­ки нарушить аскетический школьный режим беспощадно ка­рались. Вот что гово­рится в одном из папирусов, где учитель наставляет нерадивого ученика: «Вставай на твое место! Книги уже ле­жат перед твоими товарищами. Читай прилежно книгу. Не проводи дня праздно, иначе горе твоему телу. Пиши твоей рукой, читай твоим ртом, спрашивай совета того, кто знает больше тебя. Мне говорят, что ты забрасываешь ученье, ты предаешься удовольствиям, ты бродишь из улицы в улицу, где пахнет пивом. А пиво совращает твою душу. Ты похож на молельню без бога, на дом без хлеба. Тебя учат петь под флейту. Ты сидишь перед девушкой и ты умащен благово­ниями. Твой венок из цветов висит на твоей шее. Я свяжу твои ноги, если ты будешь бродить по улицам, и ты будешь избит гиппопотамовой плетью»¹.

В папирусах достаточно часто встречаются высказыва­ния такого типа: «Смотри, нет должности, где бы ни было начальника кроме должности писца, ибо он сам началь­ник»; «Вот отдаю я тебя в школу вместе с сыновьями знат­ных, чтобы тебя подготовили к прекрасной должности пис­ца»².

Среди школ в древнеегипетском обществе имелись и осо­бые «царские школы», где дети высшей знати учились вмес­те с отпрысками царской фамилии. Здесь особое внимание уделялось чтению древнейших текстов и переводу их на живой язык.