Глава 11. Земский собор 1598 г. ский и Б. Ф. Годунов 40. Шуйских среди них не было

ский и Б. Ф. Годунов ⁴⁰. Шуйских среди них не было.

Знаменитый любимец Грозного Б. Я. Вельский явился в Москву «со множество народа». Но его шансы на избрание были столь же невелики, как и шансы Ф. И. Мстиславского. В жилах Мстиславского текла коро­левская кровь, он был праправнуком Ивана III и занимал пост главы Бо­ярской думы. Но среди коренной рус­ской знати литовские выходцы Мсти­славские не имели престижа.

Самыми серьезными претендента­ми на корону были Борис Годунов и Федор Романов. Как правитель, Годунов обладал более прочными политическими позициями, но он не состоял в кровном родстве с династи­ей и поэтому не имел никаких прав на престол. Проект соборного решения, подготовленный Годуновыми, пока­зывает, каким образом они рассчи­тывали преодолеть это формальное препятствие. Авторы проекта стара­лись убедить членов Земского собора, будто на Борисе «бысть обоих ца­рей вкупе благословение», ибо уже Иван IV «приказал» своему любимцу сына Федора «и царство», а затем Федор «вручил» ему «царьство

свое» 41.

Агитация Годуновых, по-видимо­му, не имела успеха. Более того, по всей стране распространились слухи, начисто опровергавшие ложь по пово­ду завещания Федора. По сведениям литовских лазутчиков, полученным в самом начале февраля 1598 г., Фе­дор отказался назначить Бориса сво­им преемником. «Ты не можешь быть великим князем, разве только тебя выберут по общему соглашению, но сомневаюсь, чтобы тебя избрали, по­тому что ты происходишь от подлого

народа»,— якобы сказал царь Борису и указал на Федора Романова, «пред­полагая, что скорее изберут его». В конце января литовцы дознались, что из четырех претендентов «больше всего сторонников» у Федора Рома­нова, «как родственника великого князя». В начале февраля лазутчики подтвердили, что в Москве «действи­тельно... думают скоро избрать вели­кого князя, но ни на кого не указы­вают, только на князя Федора Рома­новича: все воеводы и думные бояре согласны избрать его...» ⁴².

Агитация в пользу Ф. Н. Романо­ва имела успех не только потому, что он доводился двоюродным братом царю Федору. У Романовых было много родни и приверженцев в Бояр­ской думе и среди столичных дворян (бояре Черкасские, Шестуновы, Сиц-кие, Репнины, Карповы и пр.).

На стороне Бориса, по сведени­ям литовской разведки, выступали «меньшие бояре», т. е. младшие чле­ны Боярской думы, и дворяне, а так­же стрельцы и «чернь». Но ни стрель­цы, ни народ, по феодальным кано­нам, не имели права голоса в таком деле, как избрание царя.

Избирательная борьба в Москве вступила в решающую стадию. За рубеж проникли слухи о том, что про­тивники Бориса открыто обвинили его в измене «своим государям», убийстве Дмитрия Угличского и от­равлении царя Федора. Среди общего замешательства Ф. Н. Романов схва­тился за нож и бросился на Бориса, но «остальные удержали его». В се­редине февраля в Литву поступила новая информация, подтвердившая, что в Москве думные бояре, воеводы, стрельцы, чернь «никак не могут по­мириться» и избрать царя: «между

Глава 11. Земский собор 1598 г.

ними великое разногласие и озлобле­ние» ⁴³. Очень скоро дело дошло до формального раскола избирательного собора. Из-за открытых нападок Ро­мановых правитель перестал ездить в думу и укрылся на своем дворе, куда стали съезжаться «на совет» его при­верженцы. Шуйские пытались взять на себя роль миротворцев. Свояк пра­вителя Д. И. Шуйский выступил перед боярами с призывом не изби­рать царя в отсутствие Годунова и его сторонников. Но посредничество Шуйских не достигло цели. Правите­лю пришлось покинуть свое кремлев­ское подворье и искать убежища в хорошо укрепленном Новодевичьем монастыре.

Вопреки официальным легендам отъезд правителя был вынужденным шагом. Годунов потерпел поражение на избирательном Земском соборе. Кроме того, агитация его противни­ков резко осложнила положение в столице. По всему городу толковали, будто правитель отравил благочести­вого царя Федора, чтобы завладеть короной. Трудно было придумать об­винение более тяжкое, чем цареубий­ство, и найти лучшее средство, чтобы поднять против Годунова посадские низы. Непосредственный участник избирательной борьбы дьяк Иван Ти­мофеев со всей определенностью пи­сал о причинах, побудивших прави­теля покинуть столицу в критический момент. Годунов, по его словам, опа­сался в сердце своем, не поднимется ли против него вдруг восстание и не поспешит ли народ отомстить за смерть царя, подняв руку на его убийцу ⁴⁴.

Отъезд Годунова из Кремля мог привести к его немедленной отставке с поста правителя, если бы Земский

собор продолжил свою работу. Одна­ко на помощь правителю пришло ру­ководство церкви. Патриарх Иов до­бился отсрочки выборов под предло­гом, во-первых, 40-дневного траура по усопшему царю, а во-вторых, необ­ходимости дождаться, пока в Москву съедутся духовные чины и «всяких чинов, великих государств, многих городов служивые и всякие люди» ⁴⁵.

Отъезд Годунова в Новодевичий монастырь знаменовал крутой пово­рот в его избирательной кампа­нии. Сторонники правителя задались целью вновь опереться на авторитет постриженной царицы.

Официозные легенды гласили, что после пострижения вдова Федора приняла в монастыре «тихое и без­молвное иноческое житие». В жизни все было иначе. Еще до своего по­стрижения царица издала 8 января Указ о всеобщей и полной амнистии. Она приказала без всякого про­медления выпустить из тюрем всех опальных изменников, татей, «разбой­ников» и прочих сидельцев. Указ царицы был исполнен — темницы и узилища «отверзты», но не во всех городах. Будучи в Новодевичьем монастыре, старица обратилась в Яренск и Вымские волости с облечен­ным в форму именного указа распо­ряжением о неукоснительном прове­дении амнистии. Библиотекарь А. По­пов, скопировавший грамоту, утверж­дал, что подлинник был скреплен собственноручной подписью старицы, именовавшей себя «государыня цари­ца и великая княгиня Александра Федоровна всеа Русии» ⁴⁶.

Патриарх взялся убедить столицу в том, что Годунова, несмотря на по­стрижение, сохранила царский титул и все вытекающие из него полномо-