Тактические особенности доследственной проверки материалов о незаконном пересечении Государственной границы Российской Федерации в пунктах пропуска 3 страница

Тактические особенности первоначального, последующего и заключительного этапов расследования преступлений, связанных с незаконным пересечением Государственной границы Российской Федерации в пунктах пропуска

Вопрос об этапах расследования в криминалистической литературе до настоящего времени остается дискуссионным. Все многообразие точек зрения на эту проблему можно условно свести к трем позициям.

Так, одни авторы выделяют два этапа расследования - первоначальный и дальнейший1; другие - три этапа, добавляя к первым двум завершающий этап2; третьи - четыре этапа, дополняя первый двумя другими этапами: а) реагирование на повод к возбуждению дела, проверку поступившего заявления или сообщения о преступлении и возбуждение уголовного дела и б) завершение расследования и составление обвинительного заключения.3

Анализируя проблему этапности в методике расследования, В.К. Гавло отмечает, что “разнообразие позиций исследователей по этому вопросу можно объяснить неоднозначным толкованием понятия “этап расследования”.4

По мнению В.К. Гавло, “этапу расследования должны быть присущи следующие основные черты: во-первых, он отражает пространственно-временной отрезок хода расследования, общий для всех видов преступлений; во-вторых, пределы его распространения должны быть объективно фиксируемыми и иметь четкие границы; в-третьих, он характеризует качественно определенные измерения, переход из одного состояния расследования в другое под влиянием установления (неустановления) обстоятельств дела, связанных с предметом доказывания; в-четвертых, ему соответствуют следственные ситуации и система следственных, оперативно-розыскных и иных организационно-технических действий, тактических операций; в-пятых, этапные задачи расследования едины”.1

С учетом данных критериев большинство авторов придерживается деления на три этапа расследования: первоначальный, последующий (дальнейший) и заключительный.2

Полагаем, что применительно к исследуемой проблематике следственных ситуаций такое деление представляется не полным, так как оно не учитывает особенности поисково-познавательной деятельности в суде. Между тем, природа проблемно-поисковых ситуаций судебного следствия, безусловно, имеет свои особенности, поэтому, следуя логике научного изложения, на наш взгляд, целесообразно выделять четвертый этап расследования - этап судебного следствия.

“Первоначальный этап расследования характеризует пространственно-временные границы и процесс по расследованию события преступления и обнаружению лица, его совершившего, с момента возбуждения уголовного дела и до вынесения мотивированного постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого”.3 “Основная направленность первоначального этапа расследования, - как справедливо отмечает Р.С. Белкин, - состоит в поиске, обнаружении и закреплении добытых доказательств. Действия следователя и оперативных работников на этом этапе характеризуются максимальной оперативностью, в большинстве случаев массированностью, неотложностью, так как главный определяющий фактор - время”.4

Фактор времени в значительной степени определяет характер и динамику исходных следственных ситуаций, возникающих на первоначальном этапе расследования.

“Под исходной следственной ситуацией обычно понимается обстановка, в которой начинается расследование. Исходная, как и любая другая следственная ситуация представляет собой определенное число элементов, между которыми существуют различные виды объективной связи (причинной, временной, пространственной и др.). Поэтому условия, в которых совершено преступление (криминальная ситуация), также имеют значение в исследовании исходной следственной ситуации”.1

В данном определении, полагаем, справедливо подчеркивается корреспондирующая связь между ситуацией преступления и исходной следственной ситуацией, которая особенно четко прослеживается в информационной обеспеченности следственной ситуации данного типа. “Фактической базой их является вначале достаточные данные, которые содержатся в первичных материалах, поступивших к следователю, и служат основанием для возбуждения дела, а затем, фактические и иные данные, полученные следователем в ходе и условиях первоначального этапа расследования”.2

Уточним, что в настоящем параграфе речь пойдет об исходных следственных ситуациях проблемного характера только для одного познающего субъекта - следователя. В широком смысле слова исходная проблемно-поисковая следственная ситуация, на наш взгляд, включает в себя и оперативно-розыскные, и экспертные проблемные ситуации, возникающие на первоначальном этапе расследования.

Следственные ситуации, возникающие на первоначальном этапе расследования в результате мыслительной деятельности следователя, полагаем, можно определить как исходные проблемно-поисковые ситуации. Природа следственных ситуаций данного типа обусловлена особенностями познания следователя.

Вопрос о существовании такой специфической формы мышления как “следственная” в криминалистической литературе также является дискуссионным. Впервые с тезисом о существовании такой формы мышления и ее разновидности - “версионном мышлении”, которое является гармоническим сочетанием анализа и синтеза, выступил А.Р. Ратинов.1 Эта позиция подвергалась критике Р.С. Белкина, являющемся противником концепции “версионного” и “следственного” мышления.2 Сторонники Р.С. Белкина аргументируют свою позицию тем, что и условия, и цели познания, а также законы мышления общи для всех участников расследования, поэтому нет необходимости выделять какие-либо его специфические формы.

Полагаем, что применительно к проблематике следственных ситуаций данная позиция не объясняет многие особенности поисково-познавательной деятельности следователя, оперативного работника, эксперта, судьи. На наш взгляд, в качестве основной, инспирирующей (запускающей) детерминанты для исходной проблемно-поисковой следственной ситуации является проблема избирательности восприятия следователя, во многом объясняющая особенности так называемого “следственного” мышления.

Познание следователя имеет целью достижения практической и теоретической потребности. “Потребность практическая возникает, когда субъекту необходимо непосредственно изменить ситуацию. Потребность теоретическая связана с необходимостью проследить путь изменения данной ситуации, то есть вскрыть закономерности этого изменения, с тем, чтобы иметь возможность использования ее при изменении других в какой-либо мере сходных ситуаций. Если в практической задаче субъекта интересует непосредственный результат действия, изменившего ситуацию, то при теоретической задаче непосредственный интерес представляет способ достижения данного результата, способ данного действия”.3

Представляется очевидным, что именно потребность, обусловленная ролью следователя в процессе доказывания, мотивирует и объясняет избирательность восприятия и выбор поисково-познавательных средств. Избирательность восприятия следователя проявляется, прежде всего, в собирании и оценке доказательственной информации с позиции ее относимости и допустимости. В исходной следственной ситуации этот процесс проходит более стремительно, так как фактор времени на данном этапе познания события преступления значительно усложняет задачу следователя по установлению истины. При проведении следственных действий в рамках следственно-оперативной группы рефлексия следователя охватывает и рефлексию оперативного работника, и эксперта, так как следователь, исходя из его процессуального статуса, является основным познающим субъектом в уголовном судопроизводстве, и именно на него возлагается принятие всех тактических решений.

“Процесс принятия тактического решения в исходных следственных ситуациях состоит из трех этапов. На первом этапе анализируется следственная ситуация и определяется цель тактического решения. Эти действия связаны, осуществляются практически одновременно. Первый этап - это уяснение тактической проблемы. На втором этапе следователь анализирует возможные варианты решения проблемы. Отобранные варианты способов деятельности оцениваются в зависимости от законченности, оптимальности и возможных результатов реализации тактического решения у следователя формируется убеждение в необходимости реализации избранного варианта действий”.1

Процесс принятия следователем тактического решения в исходных следственных ситуациях тесно связан с процессом выдвижения и проверки версий на первоначальном этапе расследования. Именно версионный метод позволяет произвести первоначальную реконструкцию события преступления. На данном этапе расследования пространственно-временная связь события преступления в достаточной степени коррелирует с исходной следственной ситуацией, фактор времени еще не в той степени деформировал информационное поле, чтобы сделать его недоступным для познания. Поэтому успешное разрешение исходных проблемно-поисковых ситуаций во многом зависит от субъективных факторов, в частности, от способности следователя выдвигать версии, соответствующие реальной обстановке расследования, и транзитивности принимаемых следственных решений.

В связи с изложенным представляется не случайным, что проблему следственной версии исследовали многие авторы.1

Все точки зрения по данному вопросу можно свести к трем позициям. Сторонники первой определяют следственную версию как “индуктивное умозаключение следователя в форме предположения, основанное на фактических данных, о событии преступлении и его отдельных обстоятельствах, подлежащее проверке по логическим правилам дедукции”.2

Сторонники второй позиции характеризуют следственную версию как “строящуюся в целях установления объективной истины по делу интегральную идею, образ, несущий функции модели исследуемых обстоятельств, созданных воображением (фантазией), содержащий предположительную оценку наличных данных и выраженный в форме гипотезы”.3

И, наконец, авторы третьей позиции определяют следственную версию как “обоснованное предположение субъекта познавательной деятельности (следователя), дающее одно из возможных и допустимых объяснений уже выявленных исходных данных (фактическая база), позволяющее на их основе во взаимодействии с теоретической базой вероятностно (неоднозначно) установить еще не известные обстоятельства, имеющие значение для дела”.1

Существующие научные подходы к данной проблеме отражают различные стороны следственной версии. Первый подчеркивает логическую природу следственной версии; второй - рассматривает ее как модель; третий отражает вероятностный характер версии, подчеркивает ее информативную сущность. Представляется, что именно третий подход можно рассматривать в качестве концептуальной основы для настоящего исследования.

На основе анализа приведенных выше определений можно выделить следующие основные признаки следственной версии:

1. Криминалистическая версия есть предположение, гипотеза о факте, явлении, относящемся к расследуемому событию.

2. Следственная версия - разновидность криминалистической версии, выдвигаемой и проверяемой следователем.

3. Следственная версия имеет информационно-логическую природу, “... обеспечивая установление и исследование связей между сложными юридическими консультациями, существующими в виде абстракций, отображающих конкретные “живые” факты объективной действительности”.2

4. Существует тесная взаимосвязь между проблемно-поисковыми следственными ситуациями и следственными версиями. “Связующим звеном этих явлений является информативность, которая, являясь компонентом следственной ситуации, накладывает отпечаток на характер выдвигаемых версий”.3

Признавая значение метода моделирования в исследовании криминалистических явлений, на наш взгляд, тем не менее трудно согласиться с позицией А.М. Ларина, рассматривающего следственную версию как модель, а ее проверку - как “процесс мысленного эксперимента, результатом которого является знание не только о возможных обстоятельствах дела, но и об источниках фактических данных, которые могут подтвердить проверяемую версию”.1 При таком подходе не совсем понятно, что выступает в качестве объекта, “заместителем” которого является предложенная А.М. Лариным модель - следственная версия: или событие преступления, или информация о нем, или обстановка расследования? Нечеткость параметров такой “модели” делают ее непригодной для роли “претендента” на полноценного “заместителя” оригинала. Поэтому, на наш взгляд, называть процесс построения версий “мысленным моделированием” было бы методологически неверно.

Очевидно, что “процесс построения версий” как научная категория не совпадает по объему и содержанию с понятием “реконструкция события преступления”. Под реконструкцией обычно понимают “... разновидность моделирования, заключающееся в материализованном воссоздании первоначального облика, положения объектов. Хотя этот метод и связан с материальным воссозданием - он требует специфической мыслительной деятельности, включается в общую познавательную деятельность”.2 Полагаем, что реконструкция события преступления - одна из задач познавательной деятельности в процессе установления истины по делу, а версионный метод - один из инструментов познания в арсенале следователя. Таким образом, эти два понятия соотносятся друг с другом как “цель” и “средство”.

Для понимания природы и места “версий” в структуре исходной проблемно-поисковой следственной ситуации большое значение имеет их классификация.

В криминалистической литературе существует множество критериев деления версий: по субъекту выдвижения; в зависимости от конкретности выдвигаемых предположений; по содержанию и эвристической направленности; по степени сложности внутренней структуры и т.д. В рамках настоящего исследования особый интерес представляет деление версий по функциональному признаку - на ретросказательные и предсказательные.[535]

Большинство версий относится к первой группе, поскольку “... их эвристическая направленность имеет ретроспективный характер, а основная функция заключается в установлении обстоятельств прошлого. Опровержение или подтверждение этих версий осуществляется опосредованным путем с помощью выведения логических следствий и их последующего сопоставления с фактическими данными по уголовному делу. Но существуют и предсказательные версии, эвристические функции которых направлены на установление фактов, существующих в настоящем или же ожидаемых в будущем. В отличие от ретросказательных, основной метод проверки предсказательных версий носит непосредственный, а не опосредованный характер и основан на прямом установлении предполагаемого искомого. Опосредованный же метод применяется здесь далеко не всегда и играет лишь вспомогательную роль. К предсказательным относятся розыскные версии о возможном местонахождении скрывающегося преступника или вероятных путях его будущего передвижения, о тайниках похищенного имущества; поисковые версии, выдвигаемые для выявления доказательств и источников информации, а также для обнаружения безвестно отсутствующих лиц и трупов потерпевших”.1

Ключевая цель первоначального этапа расследования заключается в получении достаточных доказательств для предъявления лицу обвинения в совершении преступления[536]. Поставленная цель вызвана необходимостью незамедлительного решения следующихзадач данного этапа расследования: изучение механизма совершения преступлений, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр путем проверки (исследования) и оценки доказательств, познания их содержания, проверки источников получения, определения их относимости, допустимости, достоверности, а также выяснение их достаточности путем сопоставления с имеющимися доказательствами или получения новых доказательств, подтверждающих или опровергающих их.

Таким образом, на первоначальном этапе расследования преступлений рассматриваемой категории деятельность следователя (дознания) достаточно разнообразна и зависит, прежде всего, от следовой картины, выявленной на момент обнаружения преступного деяния и точного представления следователя о том, какие следы еще могут быть обнаружены. Поэтому, наиболее типичные следственные ситуации, возникающие на первоначальном этапе расследования преступлений, связанных с незаконным пресечением ГГ РФ в ППр, можно классифицировать следующим образом:

- первая следственная ситуация: лицо задержано непосредственно в пункте пропуска при прохождении пограничного контроля, у которого при проверке документов были обнаружены признаки полной либо частичной подделки документов, удостоверяющих его личность и предоставляющих право законного пересечения ГГ РФ в ППр.;

- вторая следственная ситуация: лицо проследовало через линию пограничного контроля, но сотрудники оперативно-розыскных подразделений располагают достоверной информацией о совершенном им преступлении, выражающейся в наличии материальных следов незаконного пересечения ГГ РФ и его сопровождения должностных лиц государственных контрольных органов, обслуживающего персонала, членов экипажей воздушных, морских туристических, речных судов заграничного следования, сотрудников туристических фирм, либо задержано одно или несколько лиц, а личности остальных не установлены;

- третья следственная ситуация: сотрудники оперативно-розыскных подразделений располагают достоверной, но не полной информацией об организованной международной преступной группе, деятельность которой связана с организацией и оказанием содействия различного характера в незаконном пересечении ГГ РФ в ППр и совершением других связанных с данным преступлений, когда факт их совершения выявлен и зафиксирован, но информация об индивидуальных свойствах личности и соучастников преступления незначительная.

Для разрешения обозначенных нами исходных следственных ситуаций необходим алгоритм действий, где «определяющее значение приобретает система следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, в которой имеет место взаимообусловленность, неразрывное единство всех действий, направленных на разрешение ситуации»[537], поэтому мы считаем целесообразным остановиться более подробно на каждой из них.

Первая обозначенная нами следственная ситуация достаточно распространена на практике (57,8 % от общего числа изученных уголовных дел) и является наиболее благоприятной для успешного проведения расследования и раскрытия данных преступлений, поскольку имеется достаточно полная информация о преступном событии и конкретных данных о лице (лицах), его совершивших. Однако, при этом следует учитывать, что довольно часто задержанные скрывают от органов следствия (дознания) достоверную информацию о себе, либо сообщают вымышленные или чужие установочные данные, а документы, подтверждающие их личности, отсутствуют. В силу этого, основными задачами следователя (дознавателя) в такой ситуации будут незамедлительное установление личности лица, незаконно пересекшего ГГ РФ в ППр, доказывание его вины, выявление и исследование обстоятельств дела, а также выдвижение версий о мотивах совершения преступления и возможных его сообщниках.

Для решения задач по раскрытию данного преступления следователю (дознавателю) совместно с сотрудниками оперативно-розыскных подразделений и других, взаимодействующих государственных органов, целесообразно по нашему мнению, проводить следующий комплекс следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий:

1. Личный обыск задержанного, который должен быть произведен безотлагательно для решения вопроса об установлении его личности, а также выявления следов других преступлений и предметов, запрещенных в гражданском обороте.

2. Обыск багажа задержанного с аналогичной целью.

3. Изъятие и осмотр документов, удостоверяющих личность задержанного и предоставляющих ему право въезда в РФ или выезда за ее пределы.

4. Назначение и производство судебных экспертиз (почерковедческой, технико-криминалистической и иных).

5. Проверка установленных сведений по криминалистическим учетам и информационно-поисковым системам[538].

6. Допрос в качестве свидетелей сотрудников пограничного контроля, должностных лиц других государственных контрольных органов, выполняющих свои функции в конкретном ППр; сотрудников из числа обслуживающего персонала, членов экипажей различных транспортных средств заграничного следования, сотрудников службы охраны, осуществляющих контроль за соблюдением режим в данном ППр, выявивших признаки рассматриваемых преступлений и проводивших задержание нарушителя.

Данное следственное действие, на наш взгляд, имеет особое значение еще и потому, что эта категория допрашиваемых обладает, как правило, большей информацией, по сравнению с той, которая находит отражение в рапортах или различного рода справках, предоставляемых в распоряжение следователя (дознавателя), поэтому в протоколе допроса этих лиц должна быть отражена следующая информация:

· что явилось основанием для осуществления оперативно-розыскных мероприятий в отношении задержанных лиц;

· что было выявлено в ходе проделанной работы, при этом необходимо указать: время, а также место проведения операции, круг ее участников; последовательность действий каждого из них; сведения, сообщенные лицами, застигнутыми на месте преступления и т.п.;

· какие документы были составлены при проведении этих мероприятий.

7. Допрос задержанного в качестве подозреваемого, который целесообразнее проводить только после сбора необходимого доказательственного материала, по следующим обстоятельствам совершения данного преступления:

· кто организовывал его прибытие на территорию России;

· каким способом (маршрут проезда, финансирование, характер оказанного содействия);

· в каком конкретно пункте пропуска осуществлялось пересечение ГГ РФ место и время совершения данных действий;

· причины отсутствия необходимых документов;

· какая конечная цель совершения данного преступления;

· границы каких государств это лицо пересекало подобным способом; знает ли он подобные факты, касающиеся других лиц;

8. Оперативно-розыскные мероприятия, направленные на установление сообщников совершения преступления и их задержание (наблюдение, наведение справок, прослушивание телефонных переговоров и др.).

В качестве криминалистически значимых обстоятельств для выявления других лиц, причастных к совершению данного преступления, может выступать нетипичная следовая картина, не характерная для совершения данных деяний одним лицом.

В частности, в качестве одного из примеров можно привести ситуацию, когда задержанный дает невнятные и пространные объяснения относительно обстоятельств получения документа, удостоверяющего его личность и содержащего признаки полной либо частичной подделки, а зачастую вообще не может объяснить, где и при каких обстоятельствах он его получал, путается в ответах на заданные ранее вопросы. Нередко в подобных случаях лица незаконно пересекшие ГГ РФ в ППр не могут даже произнести название либо показать на карте населенный пункт, где от лица государства официальными органами ему был выдан этот документ[539]. Как правило, данная ситуация предполагает существование соучастников данного преступного деяния.

Установлению личности соучастников может также способствовать показания свидетелей относительно тех лиц, с которыми общался задержанный при прохождении им пограничного контроля, а также его жестов, обращенных к другим лицам; и действий, раскрывающих его поведение (так называемые «улики поведения») в момент выявления данного преступления и задержания.

Нередко на первоначальном этапе расследования рассматриваемой категории преступлений встречается вторая, обозначенная нами следственная ситуация (38,9% от общего числа изученных уголовных дел), характеризующаяся наличием материальных следов совершенного незаконного въезда на территорию России или выезда за ее пределы под прикрытием должностных лиц государственных контрольных органов, осуществляющих свою деятельность в конкретном пункте пропуска, туристических фирм, в то время как сам подозреваемый проследовал через линию Государственной границы Российской Федерации.

При возникновении такой следственной ситуации действия лиц, производящих расследование, должны быть направлены на исследование выявленных материальных следов, анализ имеющейся информации с целью обнаружения, изъятия и исследования вещественных доказательств и документов - т.е. установление неизвестных обстоятельств, связанных с совершением и сокрытием данных преступных деяний, выявление и задержание лиц, причастных к ним.

Решение этих задач возможно как после задержания подозреваемого (полное установление криминалистической характеристики личности), так и до его установления (вероятностные сведения о преступнике) при условии своевременного, всестороннего и полного исследования обстановки совершения и выявления преступления, связанного с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр, а также материально-фиксированных следов, оставшихся на месте совершения и (или) обнаружения данного преступного деяния, с учетом предмета и способа преступного посягательства.

Таким образом, при возникновении на первоначальном этапе расследования данной следственной ситуации, в целях решения указанных выше задач, действия следователя (дознавателя) и оперативных работников должны быть направлены на отыскание и исследование материальных следов путем:

1. Производства обыска по месту жительства или работы подозреваемого и (или) его соучастников: например, должностного лица, оказывающего содействие в незаконном оформлении документов на право пересечения ГГ РФ в целях обнаружения объектов, имеющих значения для дела, таких, как: поддельные документы, удостоверяющие личность; бланки, печати, штампы подразделений УФМС России, пограничного и таможенного контроля, а также их клише, предназначенные для подделки документов; остатки специальной краски, страниц, ламинирующей пленки и обложки документов.

2. Выемки документов и других объектов, имеющих значение для дела.

3. Проведения следственного осмотра выявленных и изъятых материально-фиксированных следов.

4. Производства судебных экспертиз (почерковедческих, технико-криминалистических, дактилоскопических и др.), в том числе на этапе проверки сообщения о преступлении.

5. Проверки выявленных и установленных сведений по криминалистическим учетам и информационно-поисковым системам.

6. Выявления и допроса лиц, осведомленных об обстоятельствах совершения либо сокрытия данных преступных деяний, с целью составления фотороботов и ориентировок на лицо, совершившего преступление и его соучастников (наведения справок, опроса, прослушивания телефонных переговоров, обследования помещений, зданий, сооружений, транспортных средств и др.).

7. Задержания подозреваемого.

8. Допроса подозреваемого.

Эффективное производство вышеуказанных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий позволит выявить, изучить и проверить сведения об обстоятельствах совершения этих преступных деяний, создать их информационную модель, типичную для данного вида преступлений, с учетом конкретных условий, в которых происходило его совершение[540]. Поэтому недооценка на первоначальном этапе расследования данного направления может привести к невозможности восполнения ее в последующем и полной утрате информации.

Поскольку на первоначальном этапе расследования основным и значимым фактором является время[541], то действия следователя (дознавателя), оперативных сотрудников должны отличаться максимальной мобильностью.

По данным, полученным нами в ходе изучения следственной практики по делам рассматриваемой категории преступлений 68,9% от общего числа изученных уголовных дел были раскрыты на первоначальном этапе, благодаря быстрому выявлению и закреплению материальных источников, несущих информацию о преступлении, непрерывной оценке и согласовании поступающей информации в органы следствия (дознания) и организации на ее основе раскрытия преступления.

Следует отметить, что практика расследования преступлений рассматриваемой категории показывает: тактика расследования, как комплекс наиболее целесообразных приемов ее осуществления, характеризуется не только элементами, определяющими общий порядок и приемы производства следственных действий, но и особенностями их осуществления в сложных, неблагоприятных ситуациях: например, когда заинтересованные лица активно препятствуют процессу расследования.

При подобных обстоятельствах следственная тактика служит важнейшим средством преодоления противодействия, и одним из таких средств является внезапность проводимых следственных и оперативно-розыскных мероприятий.

Однако, в юридической литературе встречаются отдельные высказывания авторов о неправомерности использования внезапности в следственной деятельности. Так, И.Ф. Пантелеев считает, что «эта идея неизбежно порождает проникновение в уголовный процесс несвойственных ему методов, направленных на то, чтобы дезинформировать, сбить с толку, захватить врасплох, вызвать состояние растерянности допрашиваемого, разжечь конфликт между соучастниками преступления»[542].

Думается, что данное утверждение совершенно не соответствует современной правовой действительности по следующим основаниям: во-первых, реализация фактора внезапности характеризуется тем, что ее эффективность ограничена временем, необходимым для перестройки лицом своих действий, намерений, выбором средств и способов преодоления противодействия расследованию[543]. Иной подход, отказ от использования активных средств преодоления противодействия в расследовании данных преступлений, означал бы разоружение органов следствия (дознания) перед противодействующей стороной, так как потеря времени следователем (дознавателем) неизбежно ведет к выигрышу его подозреваемым или иным заинтересованным лицам. Это дает им возможность проанализировать сложившуюся ситуацию, выбрать новую линию поведения и согласовать свои действия с соучастниками, родственниками и иными заинтересованными лицами. Во-вторых, внезапность представляет собой тактическую задачу по собиранию фактических данных применительно к конкретным обстоятельствам расследования. В-третьих, она выражается в реализации фактора неожиданности в условиях определенной следственной ситуации, в зависимости от времени, места, характера и вида, проводимых следователем (дознавателем) мер.