Преступления, причиняющие вред интересам миграционной безопасности государства: теория, законодательство и практика его применения

Изучение миграционной преступности, явления образуемого совокупностью преступлений совершаемых в конкретный период времени на определенной территории и причиняющих существенный вред общественным отношениям в сфере соблюдения легитимного, основанного на соблюдении интересов личности, общества и государства, порядка миграции населения, обусловило целесообразность выполнить юридический анализ данной разновидности общественно-опасных деяний и уделить этому вопросу отдельный параграф настоящего исследования. В этой связи следует признать, что в настоящий период, значительная часть миграционных правонарушений содержат признаки различных составов преступлений.

Нормы отечественного уголовного законодательства, обеспечивающие уголовно-правовую охрану предусмотренного в Российской Федерации порядка миграции населения, условно классифицируются на три основные группы:

- предусматривающие уголовную ответственность за преступления в области установленного порядка миграции населения и причиняющие непосредственный вред миграционной безопасности государства (статьи 322, 322.1 УК РФ);

- предусматривающие уголовную ответственность за преступления способствующие нарушению установленного порядка миграции населения, хотя и не относимые законодателем к нормам об ответственности за преступления, непосредственно нарушающие установленные правила миграции населения (статьи 292, 292.1, 322.2, 322.3, 324, 327 УК РФ);

- предусматривающие ответственность за преступления, которые часто связанны с различными аспектами миграционных процессов, либо с их последствиями (п.п. «г» и «д» ч. 2 ст. 127.1 УК РФ).

Однако следует отметить, что для исследований в области уголовно-правового и криминологического обеспечения миграционной безопасности государства приоритетное значение имеют составы преступлений, предусмотренные статьями 322 и 322.1 УК РФ. Вместе с тем, для того чтобы сформировать всестороннее и целостное представление об исследуемом феномене представляется целесообразным рассмотреть и те составы преступлений, которые через уголовно-правовую охрану самых разнообразных ценностей, интересов и благ, в том числе участвуют и в охране установленного в Российской Федерации миграционного правового режима, что по мнению автора является важным аспектом в системе криминологического обеспечения миграционной безопасности государства. Так, например, известно, что групповым (видовым) объектом преступного посягательства состава преступления ст.127.1 УК РФ предусматривающей уголовную ответственность за «торговлю людьми», является «Свобода, честь и достоинство личности», что на первый взгляд имеет весьма опосредованное отношение к проблеме обеспечения миграционной безопасности. Однако же, пунктом «г», части 2 этой же статьи предусмотрена уголовная ответственность за торговлю людьми сопряженную «с перемещением потерпевшего через Государственную границу Российской Федерации или с незаконным удержанием его за границей». Следует признать, что подобный квалифицирующий признак в контексте уголовно-правовой нормы, которая в целом призвана охранять сферу общественных отношений на первый взгляд не связанную с «установленным в РФ порядком миграции населения», имеет прямое отношение к обеспечению миграционной безопасности личности, общества и государства. То же, можно сказать и в отношении составов преступлений, предусмотренных статьями 292, 292.1, 322.2, 322.3, 324, 327 УК РФ. Можно предположить, что в уголовном законодательстве России гораздо больше норм, которые гипотетически могли бы быть включены в систему обеспечения миграционной безопасности государства, однако в настоящем исследовании рассмотрены лишь те составы преступлений, которые наиболее часто фигурируют в материалах судебной и следственной практики, как имеющие непосредственное отношение к преступлениям, связанным с миграцией населения вообще и незаконной миграцией в частности.

Рассматривая миграционную безопасность государства как структурный компонент национальной безопасности, следует еще раз подчеркнуть, что термин «миграционная безопасность» уже более десяти лет активно используются в публицистике, научной и политической лексике. Кроме этого, характерные для данного направления безопасности угрозы и риски отраженны в ряде политических документов[144].

Так, в разделе II «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» отмечено: «обострятся мировая демографическая ситуация и проблемы окружающей природной среды, возрастут угрозы, связанные с неконтролируемой и незаконной миграцией, наркоторговлей и торговлей людьми, другими формами транснациональной организованной преступности». В п.41 раздела IV посвященного вопросам обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, среди рисков возникновения угроз безопасности государства в пограничной сфере упоминается незаконная миграция. Кроме этого, к названной категории угроз отнесены: «деятельность международных террористических и экстремистских организаций по переброске на российскую территорию своих эмиссаров, средств террора и организации диверсий, а также активизация трансграничных преступных групп по незаконному перемещению через государственную границу Российской Федерации наркотических средств, психотропных веществ, товаров и грузов, водных биологических ресурсов, других материальных и культурных ценностей, организации каналов незаконной миграции». Наряду с этим, в п. 48, среди основных факторов, влияющих на улучшение качества жизни российских граждан, упоминается о «рациональной организации миграционных потоков» на территорию Российской Федерации.

Известно, что «Стратегия национальной безопасности РФ» это концептуальный документ, содержащий описание общих признаков национальной безопасности и раскрывающий её юридическую природу и конфигурацию. Она в большей степени носит декларативный, чем конкретно-юридический характер. Если же говорить о сегментарном, нормативно-правовом отражении юридических аспектов обеспечения национальной безопасности в целом и ее структурных компонентов в частности (например: пограничной, информационной, экологической безопасности), следует отметить, что это в большей степени отнесено к компетенции административного и уголовного законодательств. Об этом, например, свидетельствует положение ч. 1 ст. 2 УК РФ, где среди приоритетных задач Уголовного законодательства России называются «охрана общественного порядка и общественной безопасности», «обеспечение мира и безопасности человечества». В контексте правовой регламентации охраны конституционного строя Российской Федерации, следует отметить, что данная задача сформулирована в единстве с «безопасностью государства», а защита окружающей среды, есть не что иное как нормативное выражение «экологической безопасности». Среди видовых объектов уголовно-правовой охраны, в Уголовном законодательстве России нашли отражение – «безопасность движения и эксплуатации транспорта», а в статье 281 УК РФ в качестве непосредственных объектов преступного посягательства выступают «экономическая безопасность и обороноспособность Российской Федерации» и т.д. [145].

Имеется еще множество примеров, где различные аспекты безопасности сформулированы законодателем в качестве объектов уголовно-правовой охраны. В то же время, данный перечень право-охраняемых объектов, уже сегодня может быть дополнен за счет ещё не известных отечественному Уголовному законодательству, но ставших уже реальными, вызовов и угроз, которые, по мнению автора, представляют серьезную опасность интересам личности, общества и государства. В ближайшей перспективе появление в отечественном Уголовном праве новых объектов уголовно-правовой охраны может распространиться и на те компоненты национальной безопасности, которые сегодня еще не имеют нормативно-определенной формы, однако уже существуют в объективной реальности и нуждаются в реальной защите. Особого внимания среди наиболее перспективных объектов уголовно-правовой охраны, по мнению ряда аналитиков, заслуживает «миграционная безопасность России», как одно из направлений национальной безопасности, состояние которой сегодня вызывает наибольшую тревогу и озабоченность среди россиян. Об этом свидетельствует уровень социальной напряженности в российском обществе, одним из основных катализаторов которой, по данным многочисленных социологических исследований, являются неуправляемые миграционные процессы и связанные с ними опасения россиян[146].

Таким образом, для того чтобы перейти к подробному рассмотрению преступлений, посягающих на установленный государством порядок миграции населения иприобретения гражданства Российской Федерации, а стало быть и на миграционную безопасность российского государства в целом, следует обратить внимание на пока еще неразрешенную проблему признания «миграционной безопасности государства» объектом уголовно-правовой охраны. Неудивительно, что подобное положение дел вполне естественно для отечественной правовой системы, исключающей поспешность и отсутствие апробации при принятии нормотворческих решений, но при этом, имеющей существенный недостаток, в отличие от «прецедентной системы права», который проявляется в «затягивании» законодательного процесса и как следствие снижении актуальности некоторых законодательных инициатив. От этого в большей степени страдают нуждающиеся в уголовно-правовой охране общественные интересы и блага. Примером может служить криминализация деяния, предусмотренного статьей 145.1 УК РФ «Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат» введенного в действие только в 1999 году[147], в то время когда «пик» таких преступлений пришелся на начало 90-х. Следует заметить, что подобный пример в отечественном уголовном праве не единичен. Что же касается миграционной безопасности как объекта уголовно-правовой охраны, очевидно, что уже сегодня созданы все необходимые правовые предпосылки для его включения в УК РФ, в качестве непосредственного, а возможно и группового (видового) объекта преступных посягательств[148].

Для уточнения авторской позиции, необходимо отметить, что в настоящем исследовании, не ставилась задача, критиковать ныне действующее Уголовное законодательство. Однако учитывая общепринятые принципы законодательной техники, которые должны стремится к предельной лаконичности, буквальности, относительной простоте и в тоже время универсальности правовых норм[149], представляется наиболее вероятным, что именно систематизация норм Особенной части УК РФ, основанная на кодификации объектов уголовно правовой охраны, является одним из наиболее проблемных вопросов современной доктрины отечественного уголовного права, что в свою очередь, по понятным причинам, имеет важное значение и для развития теории криминологического обеспечения различных аспектов безопасности личности, общества и государства.

Если рассматривать «миграционную безопасность государства» в качестве объекта уголовно-правовой охраны, позиционирующего конкретную группу преступлений относительно общего для нее видового признака (например: нарушение установленного законом порядка миграции населения или приобретения гражданства РФ). То ее распространительное толкование может быть представлено, как «совокупность условий и факторов, обеспечивающих безопасное перемещение людей через государственные границы в целях их временного или постоянного проживания на территории принимающих государств, в соответствие с международным и национальным правом, а также обеспечение государственного контроля над миграционными процессами, с точки зрения национальных интересов принимающих государств»[150].

По мнению законодателя, те преступления, которые заключаются в нарушении режима Государственной границы и установленного в Российской Федерации порядка миграции населения, в конечном счете, посягают на порядок государственного управления и включены в одноименную главу 32 УК РФ «Преступления против порядка управления». Подобное расположение норм представляется обоснованным, но только с точки зрения характеристики признаков объективной стороны этих деяний. Например: преступления содержащие признаки объективной стороны состава преступления предусмотренного статьёй 322 УК РФ действительно посягают на «порядок государственного управления» при пересечении Государственной границы Российской Федерации, то есть «пересечение без документов на право въезда или выезда либо без надлежащего разрешения». Если руководствоваться подобной логикой, то и другие преступления, связанные с нарушением различных норм, относимых к сфере государственного управления и регулирования (например – экологические преступления или преступления связанные с нарушением правил при производстве различного рода опасных работ, либо правил эксплуатации средств повышенной опасности и т.п.) должны быть помещены в главу 32 УК РФ. Но в том и дело, что систематизация норм Особенной части УК РФ, содержащих соответствующие составы преступлений основана, как известно на классификации и характеристиках объектов уголовно-правовой охраны или как говорится в специальной литературе – «объектов преступного посягательства».

Для наиболее подробного обоснования позиции автора о признании миграционной безопасности самостоятельным или факультативным объектом уголовно-правовой охраны, вновь обратимся к «Стратегии национальной безопасности» - как к одному из основополагающих нормативных документов в области безопасности. Так, в параграфе 2 с названием «общественная и государственная безопасность» раздела IV указанного документа, определенно следующее: «одним из условий обеспечения национальной безопасности является надежная защита и охрана государственной границы Российской Федерации», а далее, как уже отмечалось выше, упоминается об основных угрозах интересам и безопасности Российской Федерации в пограничной сфере, где среди других называется «организация каналов незаконной миграции». Следует согласиться, что отнесение «Стратегией» данного феномена к числу основных рисков и связанных с ними угроз, может вполне являться основанием для пересмотра некоторых положений ныне действующего УК РФ, в части уточнения и конкретизации некоторых объектов преступных посягательств, а также признании миграционной безопасности государства в качестве объекта уголовно-правовой охраны. Еще большее сомнение вызывает обоснованность видового (группового) и непосредственного объектов преступного посягательства состава преступления статьи 322.1 УК РФ, устанавливающего ответственность за «организацию незаконной миграции». Известно, что уголовное законодательство России сегодня не предусматривает уголовную ответственность за нарушение собственно миграционного законодательства[151], в какой бы то не было форме и даже за систематическое (злостное) несоблюдение его требований. Ответственность же за подобные деяния наступает в соответствии с нормами главы 18 Кодекса об административных правонарушениях РФ (КоАП РФ), которые содержат составы административно-наказуемых деликтов в сфере миграции.

Не вызывает возражений и то, что само по себе, нарушение миграционного законодательства действительно причиняет вред системе государственного управления миграционными процессами. Но ведь в УК РФ предусмотрена уголовная ответственность не за собственно нарушение миграционных правил, а за «организацию незаконной миграции», что как известно представляет более серьезную общественную опасность, чем обычное нарушение миграционного законодательства и в некоторых случаях может быть квалифицированно, как «организация каналов (трафика) незаконной миграции». Это же в свою очередь соответствует положению пункта 41 «Стратегии национальной безопасности», которым определены потенциальные угрозы безопасности государства в пограничной сфере, а следовательно и в сфере миграционной безопасности России.

Следует отметить, что составы преступлений, предусмотренные статями 322 и 322.1 УК РФ, имеют много общего с точки зрения содержания объективных признаков. Во-первых, суть одного из общих вариантов совершения этих преступлений является незаконное пересечение государственной границы, с той лишь разницей, что объективная сторона ст. 322.1 УК РФ заключается в организации незаконного въезда в РФ или незаконного транзитного проезда через ее территорию, однако и первое и вторе сопряжено с пересечением Государственной границы. Во-вторых, и незаконное пересечение Государственной границы и само пребывание на территории принимающего государства, в любом случае противоречит требованиям миграционного законодательства РФ. В-третьих, оба из названных составов преступления, в конечном счете, направлены на противодействие миграционной преступности, а значит, могут быть отнесены к уголовно-правовым средствам обеспечения миграционной безопасности государства.

Уголовно-правовая охрана общественных отношений в сфере миграции населения и порядка получения гражданства РФ является относительно новым институтом в отечественном уголовном праве, и от правильной расстановки объектов уголовно-правовой охраны во многом зависит вектор дальнейшего развития как системы обеспечения безопасности личности, общества и государства в целом, так и соответствующей сферы нормативно-правового регулирования в частности.

Есть все основания утверждать, что уголовно-правовая норма ст. 322.1 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность за организацию незаконной миграции, в части «организации незаконного въезда в РФ», является специальной по отношению к ст. 322 УК РФ, которая устанавливает ответственность за незаконное пересечение Государственной границы Российской Федерации. До появления в УК РФ ст. 322.1, к уголовной ответственности, как правило, привлекались только те лица, которые непосредственно пересекают государственную границу, а тот, кто такое пересечение организовывал, часто избегал ответственности в виду сложностей квалификации и отсутствия специальной нормы.

Состав преступления, предусмотренный ст. 322.1 УК РФ имеет сложную структуру объективной стороны, которая включает в себя ряд самостоятельных (альтернативных) действий каждое из которых в отдельности, равно как и их совокупность образуют единичное сложное, то есть состоящее из альтернативных деяний, оконченное преступление. Необходимо отметить, что сама по себе незаконная миграция как правонарушение, выразившееся в незаконном въезде на территорию России, незаконном транзитном проезде через ее территорию либо в нарушении правил пребывания в ее пределах иностранным гражданином или лицом без гражданства не является преступлением и образует состав административно-наказуемого деликта в соответствии со ст. 18.8 КоАП РФ. Уголовная же ответственность предусмотрена законодателем только за «организацию незаконной миграции». Однако при квалификации правонарушений связанных с незаконным въездом в РФ, незаконным пребыванием в ее пределах и незаконным транзитным проездом через ее территорию, которые, как правило, сопряжены с незаконным пересечением Государственной границы РФ, следует учитывать, что в настоящее время между соответствующими нормами административного и уголовного законодательств существует не только конкуренция, но и явная правовая коллизия в части разграничения административной и уголовной ответственности. Данная несогласованность обусловлена отсутствием четких критериев характеризующих незаконное пересечение государственной границы как административно-наказуемого деликта с точки зрения его отличия от аналогичного состава преступления, предусмотренного ст. 322 УК РФ.

В свою очередь, эта проблема тесно взаимосвязана с вопросами квалификации деяний соответствующих ст. 322.1 УК РФ, так как составы преступлений, содержащиеся в ст. 322 и 322.1 УК РФ, а также аналогичный состав административного правонарушения, предусмотренный ст. 18.8 КоАП, имеют не только общую правовую природу, но и во многом, симметричные юридические признаки.

Диспозиция комментируемой нормы, как и диспозиция ст. 18.8 КоАП РФ является отсылочно-бланкетной, так как для разъяснения признаков определяющих характеристики деяний образующих объективную сторону преступления необходимо обратится к ФЗ «О порядке выезда из РФ и въезда в РФ» и «О правовом положении иностранных граждан в РФ».

Буквальное истолкование содержания диспозиции ст. 322.1 УК РФ позволяет прийти к выводу о том, что организованное нарушение порядка пересечения Государственной границы РФ, с точки зрения этого состава преступления возможно только при въезде в РФ или транзитном проезде через ее территорию. Так, под организацией незаконной миграции понимается: организация незаконного въезда на территорию РФ; организация незаконного пребывания на территории РФ; организация незаконного транзита через территорию РФ.

Более же подробное толкование признаков, которые, по мнению законодателя, образуют объективную сторону данного преступления, предполагает осознанное, волевое поведение виновного лица направленное на совершение следующих действий:

- разработка плана реализации противоправных действий и подбор лиц для его осуществления с распределение между ними ролей, а также руководство этими лицами[152];

- подбор средств необходимых для осуществления намеченного плана;

- подбор лиц желающих участвовать в незаконной иммиграции на территорию России;

- обеспечение незаконного въезда мигрантов на территорию Российской Федерации либо незаконного транзитного проезда через ее территорию;

- обеспечение незаконного пребывания мигрантов на территории РФ, которое выражается в нахождении на территории РФ без документов на право жительства, проживание по недействительным документам, несоблюдение установленного порядка регистрации, уклонение от выезда по истечении определенного срока пребывания.

Очевидно, что уголовно-правовое значение понятия «организация незаконной миграции» подразумевает наличие соучастия с распределением ролей или без такового либо опосредованное исполнение преступного замысла организатора. Реализовать объективную сторону подобного преступления в единственном числе возможно гипотетически, но анализ правоприменительной практики свидетельствует, что более чем в 92% случаев применения ст. 322.1 УК РФ имела место групповая форма преступного поведения, остальные 8 % фактов уголовного преследования были не реализованы в судах либо прекращены на досудебных стадиях.

Как правило, организация незаконной миграции осуществляется в составе организованных групп, а при организации устойчивых каналов незаконной миграции посредством преступных сообществ. Если же незаконная миграция сопряжена с незаконным пересечением государственной границы, но без признаков организации, то наряду со сложной формой соучастия может иметь место и ее простая разновидности (например, совершение преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору).

Следуя принципам дифференциации уголовной ответственности соучастников преступления, на основании ст. 34 УК РФ можно предположить, что ответственность организатора незаконной миграции, должна быть квалифицированна как сложное соисполнительство, без ссылки на ст. 33 УК РФ, если он сам принимал непосредственное участие в акте незаконной миграции по средством незаконного пересечения государственной границы. Подобные случаи являются примером идеальной совокупности преступлений, предусмотренных статьями 322 и 322.1 УК РФ.

В случаях организации незаконного пребывания мигрантов на территории РФ, напротив, признаки соучастия чаще отсутствуют, а к уголовной ответственности в основном привлекаются работодатели «нелегалов» или лица, предоставляющие им жилье. Сами же незаконно прибывающие в России мигранты, в случаях привлечения к уголовной ответственности их «опекунов» и «покровителей», за любое из нарушений миграционного законодательства могут быть привлечены, только лишь к административной ответственности, за исключением случаев, когда в их действиях содержатся составы преступлений, обеспечивающие возможность незаконного пребывания в России, например ст. 324 или 327 УК РФ.

Анализ законодательной конструкции объективной стороны исследуемого состава преступления свидетельствует о наличии его формальной разновидности, так как, по мнению законодателя, преступление может быть признано оконченным с момента совершения хотя бы одного из действий указанных в диспозиции нормы содержащийся в части 1 статьи 322.1 УК РФ. Но и в этом случае, не обходится без проблем связанных с единообразием толкования уголовно-правовых дефиниций, определяющих конструкцию объективной стороны этого состава преступления, а следовательно, и с эффективным его применением в следственной практике. Если подходить к толкованию термина «организация», который по видимому и определяет общественную опасность данного деяния, сугубо формально, то есть без учета реалий следственной и судебной практики, в большей степени сосредоточенных на процессе доказывания наличия или отсутствия в расследуемом деянии квалифицирующих признаков. Представляется, что буквальный смысл этой уголовно-правовой нормы относительно особенностей конструкции объективной стороны «организации незаконной миграции», может быть воспринят как «усеченный состав преступления», признаваемый оконченным в период совершения хоть бы одного из действий образующих содержание уголовно-правового понятия «организация деяния», которая как известно часто ассоциируется у правоприменителя с приготовлением к преступлению. Так как в теории уголовного права, организация преступления подразумевает – разработку его плана, подбор исполнителей, распределение ролей, обеспечение орудиями и средствами совершения преступления и т.д.[153].

Субъективная сторона преступления характеризуется виной в виде прямого умысла, а в части отягчающих ответственность обстоятельств – специальной целью предусмотренной в пункте «б» части 2 статьи 322.1 УК РФ. Мотив преступления квалифицирующего значения не имеет, но из анализа судебно-следственной практики следует, что в подавляющем большинстве случаев «организации незаконной миграции» он корыстный.

С момента введения исследуемого состава в действие прошло более десяти лет, но правоприменительная деятельность свидетельствует о том, что он применяется крайне неэффективно, так как при сохраняющейся из года в год положительной динамике незаконной миграции в РФ, количество обвинительных приговоров по данной категории уголовных дел исчисляется десятками в масштабах страны. Названные обстоятельства позволяют предположить, что анализируемый состав преступления представляет собой не вполне удачную нормативно-правовую версию, нуждающуюся в уточнении и даже принципиальном пересмотре позиции законодателя. Представляется целесообразно сформулировать законодательное разъяснение понятия «организация» (например, по аналогии со ст. 210 УК РФ), в противном случае этот компонент объективной стороны комментируемого состава преступления так и будет отождествляться с одноименной ролью соучастника преступления соответствующего части 3 статьи 33 УК РФ, что, по мнению автора не соответствует характеру и смыслу этого состава преступления.

Не учел законодатель и некоторые особенности правовой действительности в нашей стране. Принимая во внимание распространенность коррупции, в том числе и в сфере государственного управления миграционными процессами, очевидно распространенное участие в вышеупомянутой противоправной деятельности должностных лиц и других категорий государственных служащих, использующих для этого свои служебные полномочия. Однако не взирая на многочисленные публикации на этот счет, подобная инициатива так и не нашла отражения в анализируемом составе преступления.

Как указывалось ранее, все чаще в юридической литературе высказываются сомнения по поводу корректности определения объекта преступного посягательства ст. 322.1 УК РФ, а именно – «Порядок государственного управления». Не вызывает возражений и то, что само по себе, нарушение миграционного законодательства действительно причиняет вред порядку государственного управления миграционными процессами. Но ведь в УК РФ предусмотрена уголовная ответственность не за собственно нарушение миграционных правил, а за «организацию незаконной миграции», что как известно представляет более серьезную общественную опасность, чем обычное нарушение миграционного законодательства и в некоторых случаях может быть квалифицированно, как «организация каналов незаконной миграции», а это в свою очередь соответствует п. 41 «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г.» в качестве потенциальной угрозы безопасности государства в пограничной сфере, и как уже отмечалось, создает серьезные риски интересам миграционной безопасности России. Признание этой угрозы в качестве приоритетной требует пересмотра некоторых положений ныне действующего УК РФ, в части уточнения и конкретизации некоторых объектов преступных посягательств, а также признании миграционной безопасности государства в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны.

Не совсем понятна логика законодателя относительно установления уголовной ответственности только за организацию незаконного въезда в РФ. На фоне того, что многие меры связанные с противодействием незаконной миграции, в том числе и направленные на ограничение возможности будущих въездов в РФ потенциальных нарушителей миграционного режима, новый въезд которым был запрещен. Так, исследование различных аспектов обеспечения миграционной безопасности азиатской части России, позволило выяснить, что некоторая часть мигрантов, в основном из среднеазиатских государств, прибывающих в РФ с различными нарушениями миграционного законодательства, во избежание привлечения к ответственности за эти правонарушения которые как правило, выявляются пограничной или миграционной службой при легальном пересечении Государственной границы, прибегают к услугам лиц, выполняющих за определенную плату функции, так называемых, «миграционных экспедиторов». По сути, это те же организаторы незаконной миграции, только в связи с нелегальным выездом за пределы РФ. Выезд из России без прохождения процедуры миграционного контроля, позволяет нелегальному мигранту оставаться вне поля зрения правоохранительных органов и предоставляет возможность, тем же путем возвратится обратно. В этой связи, представляется целесообразным дополнить диспозицию ст. 322.1 УК РФ после слов «организация незаконного въезда в РФ» дополнить словосочетанием «и (или) незаконного выезда из РФ».

Типичным примером, привлечения к уголовной ответственности за организацию незаконной миграции, характерным и для других регионов России, является приговор Свободнинского городского суда Амурской области по обвинению гр. В. в организации незаконного пребывания иностранных граждан на территории Российской Федерации. Подсудимый, являясь неработающим, заключил устное соглашение с гр. Р., коммерческим директором ООО «Тагерт», на проведение ремонтных работ в помещении по адресу: г. Свободный, … После чего подсудимый, не имея разрешения на привлечение к трудовой деятельности иностранных граждан и лиц без гражданства, организовал незаконное пребывание на территории России иностранных мигрантов из КНР, без разрешения на временное проживание и права трудоустройства. При этом, обеспечив все необходимые условия для их пребывания, выполнение строительных работ, проживания, приобретал продукты питания, предоставлял строительные материалы и рабочие инструменты. Подсудимый был осведомлен об отсутствии у нанятых им иностранных рабочих, регистрации по месту пребывания, а также документов подтверждающих права трудоустройства. Однако на условиях устной договоренности, подсудимый предоставил «нелегалам» рабочий инвентарь и предложил за каждый кубометр выполненной работы оплату в размере 600 руб. и предоставил им помещение для временного проживания. Суд города Свободного, учитывая характер и степень общественной опасности содеянного, данные о личности подсудимого, признал гр. Р. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 322.1 УК РФ, и приговорил к наказанию в виде одного года лишения свободы (с применением ст. 73 УК РФ).

Следует отметить и то, что назначение наказания в виде лишения свободы не характерно для большинства судебных приговоров по делам об организации незаконной миграции. Наиболее часто судами назначаются наказания в виде штрафов от 10 до 100 тыс. руб.[154].

Так, мировой судья Центрального муниципального округа г. Хабаровска, рассмотрев в открытом заседании уголовное дело по обвинению гр. К в организации незаконного пребывания в РФ иностранных граждан, приговорил виновного к наказанию в виде штрафа в размере его дохода в качестве индивидуального предпринимателя за три месяца в общей сумме 62 900 руб.

Гр. К. в целях осуществления ремонта автомобилей, реализуя умысел организовать незаконное пребывание в России иностранных граждан, нанял в качестве авто-слесарей, авто-маляров и разнорабочих граждан КНР, которые заведомо для подсудимого не имели регистрации по месту пребывания в РФ и разрешения на занятие трудовой деятельностью. Виновный обеспечил иностранцев рабочим инструментом и необходимым для ремонта автомобилей оборудованием, а затем организовал их проживание в подсобном помещении автосервиса, оборудовав спальные места и столовую.

Изучение практики предварительного расследования и последующего рассмотрения уголовных дел в судах, позволяет прийти к выводу, что объективную сторону преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 322.1 УК РФ, в связи с организацией незаконного пребывания, образует совокупность деяний по предоставлению одному и более иностранным гражданам или лицам без гражданства, не имеющим законного права находиться в России, помещений для проживания и (или) работу, а также создание соответствующих условий для их проживания и трудовой деятельности[155]. Другими словами, за совершение отдельных правонарушений, предусмотренных ст. 18.9 или 18.10 КоАП РФ, субъект привлекается к административной ответственности, а за совершение совокупности подобных правонарушений, объединенных единым умыслом - к уголовной. Такой подход представляется вполне юридически оправданным, в связи с возрастающей опасностью обусловленной множественностью, пусть даже и однородных правонарушений. Однако не все из опрошенных судей, а также других представители юридического сообщества разделяют подобную точку зрения, ссылаясь на формальное отсутствие ранее существовавшего регламента привлечения к уголовной ответственности за злостное нарушение административного законодательства, получившей название в теории права – «административная преюдиция».

Так, судья одного из районных судов г. Владивостока, прекратив уголовное дело в связи с отсутствием в деяниях подсудимого состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 322.1 УК РФ, обосновал такое решение следующим образом: граждане иностранного государства Р., С. и Б. сами разыскали гр. З., при этом без его помощи прибыли в РФ, и находясь незаконно на её территории продолжительное время, подыскивая работу, обратились к подсудимому. Кроме того, в процессе судебного заседания не было установлено, что полномочия гр. З., не связанны с подбором и приёмом на работу сотрудников. В то же время предоставление помещения и выплата денежных средств за выполненную работу не может расцениваться судом как организация пребывания иностранных граждан на территории России.

И такое решение не единично. Так, областной суд Еврейской автономной области, рассмотрев в кассационной инстанции уголовное дело по обвинению гр. Б. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 322.1 УК РФ, отменил обвинительный приговор Ленинского районного суда в связи с фактическим наличием в деяниях подсудимого состава административного правонарушения, что обусловлено совершением единичного деяния выразившегося в предоставлении незаконно прибывающему в пределах РФ иностранцу, разового подряда на выполнение работы по хозяйству.

Следует напомнить, что составы преступлений, предусмотренные статями 322 и 322.1 УК РФ, имеют во многом идентичные, объективные признаки. Принимая во внимание эти обстоятельства, можно предположить, что среди уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за посягательство на миграционную безопасность государства как дополнительного объекта преступного посягательства, является положение статьи 322 УК РФ «Незаконное пересечение Государственной границы РФ». Это деяние признано противоправным и общественно опасным ввиду очевидной необходимости и значимости для государства обеспечения пограничного режима при въезде и выезде за пределы России, как собственных граждан, так и иностранных мигрантов, что обусловлено интересами государственной безопасности и суверенитета.

Как отмечалось ранее, суть понятия «Государственная граница», раскрывается в положении ст. 1 Федерального закона «О Государственной границе Российской Федерации», в которой содержится следующее определение: «Государственная граница РФ есть линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющая пределы государственной территории (суши, вод, недр и воздушного пространства) РФ, т.е. пространственный предел действия государственного суверенитета РФ».

В определении государственной границы, просматривается не вполне удачная характеристика этого феномена с точки зрения «пределов распространения государственного суверенитета». Известно, что под государственным суверенитетом в данном случае принято понимать «присущее государству верховенство на своей территории и независимость в международных отношениях»[156]. В связи с чем, суверенитет государства не ограничивается лишь рубежами его государственной границы. В соответствии с международной практикой государства распространяют свою юрисдикцию и на континентальный шельф, исключительную экономическую зону и непосредственно прилегающие к ним территории. Режим государственной принадлежности распространяется и на космические объекты, военные корабли, гражданские морские суда, находящиеся в открытом море и воздушные суда в открытом воздушном пространстве и т.д. Поэтому, мы согласны с мнением о необходимости исключения из указанной дефиниции словосочетания «то есть пространственный предел действия государственного суверенитета РФ».

Следует признать, что и сегодня вопросы о видовом и непосредственном объектах состава преступления, предусмотренного статьёй 322 УК РФ, а следовательно, и позиционирования этой нормы в Уголовном законе РФ вызывают споры среди юристов. Одни авторы считают, что это преступление посягает на установленный порядок (правила) пересечения государственной границы[157], другие – на режим государственной границы[158]. В соответствии со ст. 43 Федерального закона «О государственной границе РФ» уголовной ответственности по статье 322 УК РФ подлежат лица, «…виновные в нарушении правил режима государственной границы, пограничного режима и режима в пунктах пропуска через государственную границу…», на основании чего некоторые аналитики полагают, что преступление посягает на неприкосновенность государственной границы[159]. Автор настоящего исследования разделяет мнение, что объектом преступного посягательства статьёй 322 УК РФ, также как и статьёй 322.1 УК РФ, являются интересы пограничной и миграционной безопасности России[160].

Исследуя проблему объекта уголовно-правовой охраны, следует еще раз обратить внимание на схожесть некоторых объективных признаков анализируемых составов, в которых организация незаконного въезда в РФ, пребывание в России и транзитный проезда через её территорию, часто, сопряжены с нарушением её Государственной границы. В свою очередь незаконное пересечение государственной границы нередко является способом нелегальной миграции[161]. Таким образом можно с уверенностью утверждать, что безопасность государства в пограничной сфере тесно взаимосвязана с миграционной безопасностью государства.

Для наиболее полного обоснования позиции о признании миграционной безопасности России самостоятельным или факультативным объектом уголовно-правовой охраны, вновь обратимся к «Стратегии национальной безопасности» - как к одному из основополагающих нормативных документов в области безопасности. Во 2-ом параграфе – «общественная и государственная безопасность» раздела IV, содержится следующая дефиниция: «одним из условий обеспечения национальной безопасности является надежная защита и охрана государственной границы РФ», а далее, как уже отмечалось выше, упоминается об основных угрозах интересам и безопасности России в пограничной сфере, где среди других называется «организация каналов незаконной миграции».

На основании изложенного можно прийти к выводу, что непосредственным объектом, предусмотренного статьёй 322 УК РФ преступления, является безопасность России в пограничной сфере, под которой понимается состояние защищенности Государственной границы от реальных и потенциальных внешних и внутренних угроз. В свою очередь факультативным – непосредственным объектом является «миграционная безопасность государства», а в соответствии с диспозицией части 2 статьи 322 УК РФ, где упоминается о «насилии или угрозе его применения» дополнительным объектом преступного посягательства может быть и здоровье человека.

Объективная сторона незаконного пересечения Государственной границы сформулирована как «пересечение Государственной границы РФ без действительных документов либо без надлежащего разрешения». Она состоит в фактическом перемещении физического лица через Государственную границу России без действительных документов, без надлежащего разрешения либо в неустановленных местах. При этом пересечение границы может быть осуществлено любым способом (пешком, вплавь, по воздуху, с использованием транспортного средства и т.п.) и в любом направлении.

В диспозиции нормы содержащей описание основного состава преступления не достаточно полно отражены признаки деяния относительно незаконности пересечения государственной границы РФ. По мнению большинства аналитиков, данным понятием охватываются случаи пересечения границы «не только без установленных документов или без надлежащего разрешения, но и в неустановленных местах, а равно с любым нарушением порядка (например, временного режима)»[162]. Это, же следует и из смысла Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» к которому для разъяснения признаков объективной стороны корреспондирует ч. 1 ст. 322 УК РФ. К тому же рассматриваемое преступление следует считать оконченным с момента фактического пересечения линии (соответствующей поверхности) Государственной границы РФ. Пересечение контрольной линии пропускного пункта, не совпадающей с линией государственной границы (без установленных документов или надлежащего разрешения), может быть квалифицировано как покушение на незаконное пересечение Государственной границы РФ либо как оконченное преступление, если нарушитель уже оказался на территории сопредельного государства. Кроме этого, при покушении на незаконное пересечение государственной границы возможен добровольный отказ от доведения преступления до конца. Например, если лицо проникло в пограничную зону с целью последующего незаконного перехода границы, но затем, по тем или иным мотивам, добровольно отказалось от совершения этого преступления, то оно не подлежит уголовной ответственности.

Часть 2 анализируемой статьи предусматривает уголовную ответственность за пересечение госграницы при въезде в РФ иностранца, въезд которому в Россию заведомо для него запрещен по основаниям, предусмотренным законодательством РФ. Речь идет о квалифицированном составе преступления, который выражается в незаконном пересечении госграницы при условии наличия признака отягчающего уголовную ответственность. Указанное в части 2 обстоятельство было включено в состав преступления статьи 322 УК РФ Федеральным законом № 312 от 30.12.2012 г. Несомненно, что это законодательное решение было принято в результате анализа правовой реальности сложившейся в области противодействия незаконной миграции и многочисленных публикаций на эту тему. Однако следует признать, что подобная законодательная новация «de lege ferenda», лишь от части, решает проблему специальной превенции через введение уголовно-правового запрета на совершение преступлений предусмотренных ст. 322 УК РФ при отягчающих ответственность обстоятельствах предусмотренных частью 2 этой статьи.

Изучение различных источников содержащих эмпирическую информацию по данному вопросу, мнения экспертов и самих иностранных мигрантов, позволяют прийти к выводу о том, что только незначительная часть иностранцев желающих въехать в РФ без оформления соответствующего разрешения в связи с применением к ним запретительных санкций или ограничений, пытаются проникнуть на территорию России минуя пункты пограничного и миграционного контроля. А для мигрантов из стран, не являющихся членами СНГ, с которыми, как правило, установлен визовый режим пересечения госграницы, подобный вариант проникновения на территорию РФ фактически невозможен по ряду известных причин. Поэтому, лица, имеющие срочный или бессрочный запрет на въезд в РФ могут рассчитывать на решение этой проблемы только посредством легального изменения своих метрических данных с внесением соответствующих изменений в документы удостоверяющие личность, либо через банальную подделку таких документов. Учитывая высочайший уровень коррупции в большинстве стран «миграционных доноров» подобные варианты представляются более чем реальными. Единственным решением этой проблемы является повсеместное распространение биометрических заграничных паспортов и обязательное дактилоскопирование не только всех въезжающих в Россию, но и покидающих её территорию, что в нынешних условиях представляется маловероятным в виду ряда объективных причин.

Попытаемся проанализировать ситуацию, когда иностранец желающий въехать в РФ, но по каким либо причинам получивший в этом отказ органов власти, или же, имеющий взыскание в виде запрета на посещение России (например, за прежние нарушения миграционного законодательства) предпринимает попытки пересечь Государственную границу РФ под новыми метрическими данными, а соответственно и новыми документами, удостоверяющими его личность, которые имеют вполне законное происхождение или, во всяком случае, соответствуют всем предъявляемым требованиям. Представляется, что в подобных случаях современная редакция ч. 2 ст. 322 УК РФ не позволит обеспечить должного применения этой нормы, хотя выше описанная ситуация способна создать реальную опасность пересечения госграницы, лицами въезд которым в РФ, заведомо для них не разрешен по основаниям, предусмотренным отечественным законодательством. В этой связи, представляется целесообразным дополнить примечание статьи 322 УК РФ соответствующими разъяснениями и уточнениями.

Такое законодательное решение позволит, с одной стороны предупредить возможные юридические коллизии при применении ч. 2 ст. 322 УК РФ. А именно в тех случаях, когда лицом, въезд в Россию которому запрещен, на вполне законных основаниях меняются метрические данные, что формально позволяет соблюдать все юридические требования и процедуры, выполнение которых необходимо при пересечении Государственной границы РФ (предъявление действительных документов, позволяющих установить только лишь метрические сведенья о въезжающем иностранце и собственно разрешение на въезд полученное в соответствии с этими же документами).

С другой стороны, дополнение в примечание вполне соответствует принципам законодательной техники, позволяющим, не перегружая диспозицию части 2 статьи 322 УК РФ информацией, обеспечить аутентичное толкование тех квалифицирующих признаков, которые могут вызвать правовые коллизии.

В части 3 анализируемой статьи содержится описание отягчающих ответственность обстоятельств, в связи с незаконным пересечением Государственной границы РФ группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, а также с применением насилия или с угрозой его применения. Вероятно, что в данном случае законодатель имеет в виду насилие не опасное для жизни и здоровья или опасное тоже? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо понять, как именно следует квалифицировать подобное деяние, если применение насилия не совпадает с моментом пересечения госграницы, но совершается уже после, например, в момент задержания нарушителя при попытке проникнуть вглубь территории страны. И есть ли вообще, необходимость ужесточать уголовную ответственность подобным способом, если в УК РФ имеются нормы, специально предусматривающие уголовную ответственность за применения насилия, в том числе и к представителям власти, которые могли бы более эффективно применятся в совокупности преступлений (например, ст. 318 УК РФ и т.д.). Кроме этого, изучение судебной и следственной практики, а так же опросы экспертов показывают то, что совершение данного преступления с применением насилия совершается крайне редко.

Еще одной существенной проблемой, связанной с квалификацией преступлений предусмотренных ст. 322 УК РФ является отсутствие четкого разграничения уголовной и административной ответственности за правонарушения связанные с неприкосновенностью госграницы, что как уже отмечалось, создает некоторые проблемы и при квалификации преступлений предусмотренных ст. 322.1 УК РФ, особенно когда речь идет о совокупности «организации незаконной миграции» и «незаконного пересечения госграницы».

Субъектами преступлений, предусмотренных ст. 322 УК РФ, могут быть достигшие к моменту совершения преступлений 16-летнего возраста российские или иностранные граждане, а также лица без гражданства.

В практической деятельности под понятие нарушителя границы подпадают не только физические лица, но также иностранные военные корабли и самолёты, морские и воздушные суда. Все эти нарушители независимо от обстоятельств, при которых они совершили нарушение правил пересечения госграницы, подлежат задержанию пограничной службой РФ. Таким образом, понятие нарушителя границы значительно шире, чем понятие субъекта преступления, предусмотренного ст. 322 УК РФ. Поэтому не случайно из общего количества задержанных нарушителей границы, к уголовной ответственности привлекается несколько меньшее количество лиц. Однако, следует учитывать и то, что если нарушение госграницы осуществлялось с использованием транспортного средства (воздушного или морского судна) уголовной ответственности подлежат лица, управлявшие этим транспортным средством, а в случае наличия признаков соучастия и те, кто находился в момент пересечения границы на его борту. В этой связи, следует отметить, что за нарушение режима госграницы транспортным средством предусмотрена и административная ответственность в соответствии со ст. 18.1, 18.2, 18.4, 18.5 КоАП РФ. Субъектами таких правонарушений, наряду с физическими, могут выступать и юридические лица. Это, как правило, владельцы транспортных средств нарушивших режим госграницы. При подобных обстоятельствах может возникать конкуренция уголовной и административной ответственности. Существует мнение, что в подобных случаях по факту нарушения режима госграницы должно проводиться административное расследование в отношении владельцев транспортных средств – нарушителей, а уголовное, в отношении физических лиц использующих эти транспортные средства. Однако в таком случае может быть нарушен один из фундаментальных принципов не допустимости двойной ответственности заодно и то же деяние.

Еще более сложной выглядит ситуация с разграничением ответственности когда капитан судна – нарушителя сам является руководителем юридического лица, которому оно принадлежит. В целях устранения подобных коллизий в некоторых странах, субъектами уголовной ответственности, наряду с физическими признаются и юридические лица.

Субъективная сторона рассматриваемых преступлений характеризуется умышленной виной, при этом умысел может быть лишь прямым. Пересечение госграницы с косвенным умыслом, а тем более по неосторожности не является преступлением[163]. В случаях же, когда существующие объективные обстоятельства вынуждают лицо действовать вопреки правовым предписаниям, уголовная ответственность также исключается. Не является, например, противоправным вынужденное пересечение госграницы лицами и транспортными средствами, осуществляемое в силу чрезвычайных обстоятельств[164].

По средствам анализа санкции части 1 комментируемой нормы можно сделать вывод, что незаконное пересечение государственной границы отнесено законодателем к преступлениям небольшой тяжести. Поэтому, лицо, впервые совершившее названное преступление, может быть освобождено от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. Однако части 2 и 3 отнесены к категориям средней тяжести и тяжкой.

Автор разделяет мнение о том, что преступления, предусмотренные ст. 324 УК РФ, также как и ст. 327 УК РФ позволяющие обеспечить незаконное пересечение госграницы или незаконное пребывание. Однако преступления, предусмотренные ст. 324 УК РФ, совершение которых связанно с незаконной миграцией выявляются крайне редко, что обусловливает их незначительный удельный вес в структуре миграционной преступности, примерно 2%, в сравнении с количеством деяний предусмотренных ст. 327 УК РФ. Поэтому мы не будем подробно останавливаться на данном составе преступления.

Статья 327 УК РФ «Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков» предусматривает ответственность за подделку и сбыт поддельных документов, а также за использование заведомо поддельных документов. Многие из преступлений обеспечивающих процесс незаконной миграции (например, подделка, использование или сбыт миграционных документов) можно квалифицировать в соответствии с этим составом преступления.

Чаще всего подобные деяний заключается в стремлении пересечь госграницу по поддельным и недействительным документам, а также попытках «нелегалов», уже находящихся на территории России узаконить свое пребывание как путем обновления (подделки) уже имеющихся просроченных документов, так и через изготовление новых. Поэтому, непосредственным объектом данного преступления признается установленный порядок обращения официальных и иных документов.

Объективная сторона преступления выражается:

- в подделке удостоверения или иного официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей – изготовление фальшивого документа или внесение фиктивных изменений в части его реквизитов (нанесение поддельных дат-штампов, печатей, номеров учета и т.д.);

- в отчуждении такого документа, то есть возмездная или безвозмездная передача другим лицам;

- в изготовлении поддельных государственных наград, штампов, печатей, бланков;

- в сбыте поддельных государственных наград, штампов, печатей, бланков;

- в использовании заведомо подложных документов. Под использованием же понимается предъявление, вручение, передача, совершаемые в целях извлечения какой-либо выгоды[165].

Изучение правоприменительной деятельности позволяет прийти к выводу о том, что организаторами незаконной миграции и самими нелегальными мигрантами наиболее часто фальсифицируются так называемые вторичные миграционные документы (миграционные карты, документы о временной регистрации, бланки разрешений на занятие трудовой деятельностью, патенты и т.п.) в виду слабой защищенности от подделки. Вместе с тем, указанные документы не относятся к категории официальных и поэтому ответственность за их использование предусмотрена ч. 3 ст. 327 УК РФ.

Все из анализируемых составов преступлений, предусмотренных ст. 327 УК РФ, отнесены к категории формальных, что обусловливает широкий спектр действия данной нормы.

Субъективная сторона комментируемого состава преступления предполагает наличие прямого умысла и специальных целей, при этом, в ч. 2, цель выступает в качестве отягчающего вину обстоятельства.

Анализ правоприменительной практики свидетельствует, что нередко лица, желающие въехать в РФ, после отказа в получении въездной визы, изыскивают альтернативные варианты достижения намеченной цели. Часто, реализация преступного умысла осуществляется путем подделки паспортов и других документов, предоставляющих право въезда в РФ либо при участии посредников в лице сотрудников паспортно-визовых служб, пограничного контроля, а также туристических агентств и бюро по трудоустройству.

По мнению А.К. Шайкина, «наличие большого количества недостаточно контролируемых туристических фирм, многие из которых созданы при участии иностранных физических и юридических лиц и занимающихся ввозом в страну незаконных мигрантов из государств Афро-Азиатского региона, является одной из причин роста незаконной миграции»[166].

В деятельности компаний и частных лиц осуществляющих «визовую поддержку» и другие посреднические услуги, для реализации преступного умысла, как правило, используется оформление въездных документов с заведомо ложной целью въезда, то есть, оказание содействия иностранному гражданину или лицу без гражданства во въезде в РФ, вне зависимости от цели его приезда по гостевой либо туристической визе, его дальнейшее трудоустройство либо помощь в незаконном оформление документов для выезда в третьи страны (подобные уголовные дела составляют от 10 до 20% от общего числа уголовных дел возбужденных по ст. 322.1 УК РФ). Указанная схема передвижения незаконного мигранта свидетельствует о том, что основной целью фирмы - посредника является обеспечение возможности легально пересечь госграницу РФ, то есть, гарантировать ему въездную визу, а затем уже решать вопрос о возможности его последующего трудоустройства либо транзита в третьи страны. Но, как только иностранец начинает трудиться, вопреки установленному законом порядка, он оказывается на положении «нелегала» со всеми вытекающими последствиями. Опасаясь юридической ответственности, потери работы и, как следствие, нелегального заработка, такой гастарбайтер вынужден мириться с разными притеснениями: отъемом работодателем личных документов, плохими условиями проживания, выполнением не оплачиваемых дополнительных работ и т.п.

Иначе говоря, деятельность таких миграционных - посредников нередко приводит к совершению в отношении нелегальных мигрантов преступлений, связанных с торговлей людьми и рабством, сексуальной эксплуатацией, незаконным оборотом человеческих органов и т.п.

Таким образом, выполнение функций «приглашающей стороны» и содействие в открытии въездных виз стало прибыльным бизнесом для российских компаний, а масштабы их деятельности поражают воображение. Так, лишь одна из таких компаний за 6 месяцев 2009 г. открыла визы 262 гражданам КНР, совершившим 1788 переходов через Государственную границу РФ, однако где и чем занимаются приглашенные иностранцы – сотрудники приглашающей организации не знают[167]. Привлечь же к ответственности за подобные деяния весьма проблематично в виду несовершенства соответствующих положений миграционного законодательства которые следует рассмотреть более подробно.

Очевидно, что недооценивать подобные риски в условиях значительного роста миграционной активности, весьма опасно. Поэтому в числе приоритетных задач стоящих перед ФМС, МВД и ПС ФСБ России являются борьба с незаконной миграцией в целом и миграционной преступностью частности. Подчеркиваемая открытость и «прозрачность границ» совсем не означает, что Россия не может в соответствующих случаях принимать адекватные меры пограничного, таможенного, санитарного и иммиграционного контроля на отдельных участках своей границы[168].

Среди наиболее дискуссионных вопросов отечественного миграционного права, которые, несомненно, влияют и на эффективность обеспечения миграционной безопасности России, отмечаются следующие проблемы: недостатки в определении «принимающей организации», что создаёт трудности в установлении лиц, подлежащих ответственности за невыполнение требований миграционного законодательства; недостатки нормативно-правового регулирования выполнения обязательств и ответственности принимающих организаций и туроператоров по въезду иностранных граждан в РФ и не осуществляющих дальнейший контроль за их пребыванием и своевременным выездом[169]. Однако и сегодня эти вопросы не утратили актуальность, что, очевидно создаёт условия для незаконной миграции, нарушения прав и свобод самих мигрантов, роста миграционной преступности и как следствие социальной напряженности связанной с недовольством местного населения подобным развитием миграционных процессов. В этой связи, в целях оптимизации противодействия незаконной миграции и особенно миграционной преступности, учитывая специфику преступлений связанных с организацией незаконной миграцией, многие эксперты разделяют мнение о необходимости совершенствования частной методики расследования подобных преступлений, соответствующей реалиям современного законодательства.

Федеральным законом РФ от 8 апреля 2008 г. УК РФ дополнен ст. 292.1 предусматривающей уголовную ответственность за незаконную выдачу паспорта гражданина России, а равно внесение заведомо ложных сведений в документы, повлекшее незаконное приобретение гражданства РФ. Подобные коррективы Уголовного законодательства обусловлены значительным количеством выявленных фактов необоснованной выдачи паспортов гражданина РФ в 1990-х и первой половине 2000-х г.г. Однако с момента вступления в действие данной нормы, по сведениям ГИАЦ МВД России, уголовные дела по факту незаконной выдачи паспорта гражданина России, а также внесения заведомо ложных сведений, повлекшее незаконное приобретение гражданства РФ, в нашей стране возбуждались в единичных случаях, что на фоне общего роста должностных преступлений коррупционной направленности вызывает некоторые сомнения в эффективности применения указанной нормы.

По своей сути норма, предусматривающая уголовную ответственность за незаконную выдачу паспорта гражданина РФ, а также внесение заведомо ложных сведений в документы, повлекшее незаконное приобретение гражданства РФ, является специальной по отношению к ранее действовавшей ст. 292 УК РФ, которая устанавливает ответственность за служебный подлог, то есть внесение должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, в официальные документы заведомо ложных сведений, а равно внесение в указанные документы исправлений и искажающих, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересованности.

Таким образом, в отличие от преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ, предметом которого являются любые официальные документы, то есть письменные акты, выдаваемые органом государственной власти и предоставляющие права или освобождающие от обязанностей, удостоверяющие определенные факты, события и иные обстоятельства, имеющие юридическое значение, предметом преступления, предусмотренного ст. 292.1 УК РФ, является только паспорт гражданина России.

Этот состав преступления имеет ряд особенностей. Так, объективные признаки ч. 1 анализируемой нормы составляют ряд альтернативных действий, которые в итоге предусматривают незаконное приобретение гражданства РФ. При этом преступным законодатель признал не только незаконную выдачу должностным лицом или государственным служащим паспорта гражданина РФ иностранному гражданину или лицу без гражданства, но и внесение должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, заведомо ложных сведений в соответствующие документы (сроки пребывания на территории принимающих государств и т.п.), повлекшее незаконное приобретение гражданства России.

Преступление, предусмотренное ч. 1 комментируемой нормы, предполагает наличие прямого или косвенного умысла, а в ч. 2 имеется в виду неосторожная форма вины в виде преступного легкомыслия или преступной небрежности.

Характерной особенностью данного состава преступления является относительно широкий круг специальных субъектов преступления, среди которых наряду с должностными лицами к уголовной ответственности могут быть привлечены государственные служащие или служащие органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом (сотрудники паспортных столов, вспомогательный персонал паспортно-визовой службы и т.п.).

В целях усиления анти-коррупционных мер по средствам оптимизации уголовного законодательства, представляется целесообразным рассмотреть вопрос о правовой оценке отягчающих ответственность обстоятельствах при совершении преступления предусмотренного ч. 1 ст. 292.1 УК РФ.