О понятиях, детерминантах и структуре миграционной преступности: региональный срез

Очевидно, что процессы глобализации способствуют негативным изменениям трансграничной и транснациональной преступности, они же обусловили возникновение относительно нового для России вида преступности – «миграционной». Ее современные тенденции вызывают серьезные опасения в российском обществе, а совершенствование противодействия этому явлению – одна из актуальных проблем криминологии.

Перманентное, на протяжении ряда последних лет, наблюдение за основными показателями миграционной преступности, позволяет прийти к выводу о её негативных тенденциях и прежде всего, высоком уровне латентности исследуемого феномена.

В целях выяснения детерминант и криминологической структуры миграционной преступности как одной из угроз миграционной безопасности государства, следует напомнить об имеющих криминологическое значение признаках, характеризующих понятие – «миграционная безопасность».

Исследование институциональных признаков миграционной безопасности позволило сформулировать определение этого явления в контексте криминологической теории – как объективное состояние защищенности интересов личности, общества и государства от угроз (опасностей) криминологического свойства, находящихся в причинно-следственной связи с вызванными миграционными процессами криминогенными факторами, а также осознание людьми своей защищенности от подобных угроз.

Наибольшую угрозу интересам миграционной безопасности представляет миграционная преступность. Однако следует признать и то, что в современной криминологии нет единой точки зрения относительно толкования и терминологического определения этого явления. Кроме этого, наряду с «миграционной преступностью» получили широкое распространение взаимодополняющие ее смысловое содержание понятия – «криминальная миграция», «преступность, связанная с миграцией», «преступность мигрантов» и «преступность иностранцев», несомненно, имеющие общее семантическое происхождение, отражающее специфическую разновидность преступности, источником которой собственно и являются миграционные процессы[128].

Для выяснения смыслового соотношения указанных терминов, из всего многообразия соответствующих определений были выделены общие для этих понятия признаки, содержание которых, так или иначе, сводилось к характеристике преступности относительно источника ее происхождения (в нашем случае это «иностранная миграция»).

Если же миграционную преступность рассматривать как одну из категорий родового понятия «преступность», то есть совокупность преступлений, объединяемых в виду специфики их субъектов, такой вид преступности можно определить как преступления, совершаемые иммигрантами на определенной территории, и в определенный период времени[129]. Однако подобное толкование понятия «миграционная преступность»: во-первых, значительно сужает суть самого явления, а соответственно и решаемой проблемы; во-вторых, приводит все вышеназванные понятия к «единому знаменателю» и позволяет рассматривать их как синонимы. С такой позицией можно согласиться от части, так как автор разделяет точку зрения о существовании смысловых различий между такими понятиями как «преступность иностранцев», «миграционная преступность» и «криминальная миграция». В виду семантических особенностей, термин «миграционная преступность» соответствует преступлениям непосредственно связанным с миграцией населения в собственном смысле, то есть процессом перемещения людей через государственные границы, что соответсвует современному миграционному законодательству[130]. Так, в предыдущем параграфе, при рассмотрении понятия «криминальная миграция», акцентировано внимание на том, что этот феномен, часто проявляется через те уголовно-противоправные деяния, по средствам которых собственно и осуществляется незаконная миграция (статьи 322, 322.1 УК РФ), а также уголовно-противоправных деяний обеспечивающих и сопровождающих процесс незаконной миграции (статьи 292, 292.1, 322.2, 322.3, 324, 327 УК РФ)[131]. Кроме этого криминальные мигранты могут совершать и другие преступления, не имеющие отношения к незаконной миграции. Однако следует учитывать, и то что, по мнению специалистов, смысл данного понятия подразумевает непосредственную взаимосвязь между миграцией и реализацией мигрантами своих криминальных целей. Таким образом, термин «криминальная миграция» обуславливает разновидность миграционных перемещений, мотивация которых определяется криминальными целями[132]. Тогда как, понятие «миграционная преступность» соответствует феномену особой разновидности преступлений, которые в первую очередь посягают на установленный государством порядок миграции населения, а также иные охраняемые уголовным законом отношения причинение вреда которым так или иначе связанно с миграционными процессами.

Для определения же генеральной совокупности преступлений, совершаемых иностранными мигрантами на определенной территории за определенное время, наиболее точно подходит понятие «преступность мигрантов» или «преступность иностранцев»[133]. Поэтому, исследуя миграционную преступность в контексте ее влияния на состояние миграционной безопасности государства, наряду с общим массивом преступлений совершаемых иностранцами в РФ, особенное внимание следует уделить деяниям, которые собственно и образуют криминальный компонент незаконной миграции, а также теми, которые сами по себе не посягают на законный порядок миграции населения, однако при определенных условиях обеспечивают или сопровождают процесс незаконной миграции.

Вопреки приведенным доводам, следует признать, что в теории нет согласованности мнений, позволяющей рассматривать миграционную преступность как частный компонент родового понятия незаконной миграции, что в свою очередь позволило бы устранить многие семантические противоречия в криминологии, административной деликтологии и других юридических науках, изучающих феномен незаконной миграции.

Для объективности криминологической характеристики миграционной преступности в Азиатской части России следует представить некоторые общие и частные показатели преступности иностранцев за десять лет. Это, по мнению автора, позволит в определенной степени оценить масштаб соответствующих криминальных угроз, а, следовательно, сосредоточить внимание на разработке адекватных мер антикриминальной защиты.

Таблица 11

Год	Всего зарегистрировано преступлений на территории РФ в тыс.	Раскрыто преступлений совершённых иностранными мигрантами	Раскрыто преступлений совершённые мигрантами из СНГ
Количество, в тыс.	Удельный вес в %	Количество, в тыс.	Удельный вес в %
	2756,4	40,6	1,5	37,3	1,4
	2893,8	48,9	1,7	45,1	1,6
	3554,7	51,2	1,4	46,6	1,3
	3855,4	53,0	1,4	47,5	1,2
	3582,5	50,1	1,4	45,3	1,3
	3209,9	53,9	1,7	48,8	1,5
	2994,8	58,0	1,9	53,1	1,8
	2628,8	49,0	1,9	44,6	1,7
	2404,8	45,0	1,9	40,5	1,7
	2302,2	42,7	1.9	37,3	1,6
В среднем по РФ за 10 лет	3018,3	49,3	1,6	44,6	1,5

Из приведенных в таблицах данных видно, что динамика преступности иностранцев на территории России тесно взаимосвязана с общими показателями преступности, ввиду того, что общий тренд на повышение преступности, как правило, сопровождается ростом количества преступлений, совершенных иностранными мигрантами, исключением явился 2009 г. который был отмечен наибольшими последствиями глобальной экономической рецессии начавшийся в 2008 г. Однако следует понимать и то, что это не является основанием для механической экстраполяции подобных тенденций. Кроме этого следует учитывать, что существуют некоторые статистические погрешности на фоне разницы в подходах к оценке основных индикаторов преступности. Так, в ГИАЦ МВД России удельный вес (доля) преступности иностранцев вычисляется только относительно совокупности преступлений направленных в суд с обвинительным заключением. В результате такого подхода удельный вес исследуемого вида преступности значительно выше. Так, например, общее количество раскрытых в 2012 г. преступлений составляет по данным ГИАЦ МВД России 1252,7 тыс. на фоне 2302,2 тыс. зарегистрированных в РФ. Если рассчитывать долю преступлений иностранцев по отношению к раскрытым, то она составляет 3,4% против 1,9% (см. таблицу №11) относительно зарегистрированных. На фоне того, что общие тенденции в динамике исследуемого вида преступности неизменны при обоих подходах, не целесообразно настаивать на непременном выборе одного из них. Однако удельный вес в 3,4% на фоне 1,9% имеет реальное криминологическое значение и требует принятия столь же серьезных мер направленных на противодействие этому явлению. Очевидно и то, что общероссийский тренд на понижение преступности мигрантов, который наметился в последние два года, неоднороден так, как наряду с незначительным ростом соответствующих показателей в регионах Азиатской части России, в 2012 г. отмечается их рост более чем на четверть в городе Санкт-Петербург. Кроме этого, по утверждению начальника городского управления Следственного комитета Российской Федерации «мигранты в Санкт-Петербурге совершают каждое шестое убийство и более 2/3 заказных убийств в частности, каждое шестое причинение тяжкого вреда, повлекшее смерть, и каждое третье изнасилование». Кроме этого, уже в первом квартале 2013 года, в Московской области зафиксирован беспрецедентный рост преступности мигрантов на 40,6%, причины которого окончательно не выяснены и сегодня. В целом же по Российской Федерации, в январе – марте 2013 г. было зарегистрировано преступлений совершенных иностранцами больше, чем аналогичный предыдущий период на 6,0%[134]. Можно предположить, что наметившийся в Российской Федерации спад промышленного производства привел к значительному сокращению занятости иностранных мигрантов, что в свою очередь привело к уменьшению доходов этой категории лиц, активизации их миграционной подвижности как внутри России, так и в стремлении покинуть ее пределы. Указанные обстоятельства, по нашему мнению, и спровоцировали столь значительный рост преступности мигрантов, наибольшая доля в котором пришлась на увеличение количества корыстных преступлений и особенно хищений (примерно 66,2%), на фоне некоторого снижения совершаемых этой категорией лиц тяжких и особо тяжких преступлений против личности. Представляется, что тренд на повышение основных показателей преступности иностранных мигрантов будет сохраниться и в краткосрочной перспективе, а именно от 1 года до 2 последующих лет. Это обусловлено, прежде всего тем, что отмечаемые замедление экономического роста и спад в реальном секторе экономики России пришлись на весенне-летний период, когда многие трудовые мигранты из стран СНГ пережидавшие российскую Зиму на родине возвращаются в Россию на заработки и испытывая серьезные материальные трудности надеяться быстро найти работу, как правило в тех отраслях экономики, которые нуждаются в привлечении многочисленных трудовых ресурсов, на работах, не требующих специальной квалификации. Однако известно, что именно эти отрасли в периоды экономического спада испытывают наибольшие трудности. В этой связи, из анализа складывающейся криминогенной ситуации можно предположить, что на преступность мигрантов вообще и их трудовой части особенно, в большей степени, по сравнению с иными, воздействуют именно экономические факторы, что неоднократно подтверждается соответствующими индикаторами в периоды экономических спадов и подъемов в странах являющихся «миграционными реципиентами». Таким образом, можно предположить, что наращивание производительных сил за счет активизации трудовой иммиграции может негативно влиять на криминогенный фон при условии спада в соответствующих отраслях экономики. Это же в свою очередь является основанием для гипотетических выводов о формировании корреляционной зависимости между состоянием экономики, динамикой миграционных процессов и преступностью мигрантов, что следует учитывать, в том числе и при решении задач криминологического обеспечения миграционной безопасности государства. В обоснование детерминант наметившегося роста преступности мигрантов в первой половине 2013 г. можно приобщить и то, что это явление совпадает с некоторым осложнением криминальной ситуации в целом, которая как известно носит объективно-циклический характер и в 2012 г. демонстрировала беспрецедентное в новейшей истории России снижение основных (индексных) градиентов преступности. А это в свою очередь может свидетельствовать, о распространенности общих закономерностей характерных для преступности вообще на преступность мигрантов. Так можно изобразить динамическую модель преступности иностранных мигрантов в графической форме, включающей показатели уровня преступности с позиции зарегистрированных преступлений, а также совершивших эти преступления лиц.

Графическое изображение 1

Состояние и динамика преступности иностранных мигрантов в Федеральных округах России.

Таблица 12

Позиции
Преступлений иностранцев в РФ		53 014	50 139	53 875	57 955	48 992	44 956	42 650
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (%)	11,3	3,5	-5,4	7,5	7,6	-13,9	-8,2	-5,1
В Центральном ФО		26 409	26 091	29 067	31 968	26 779	23 635
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	-1,1	3,9	-1,2	11,4		-16,2	-11,7	-5,4
В Северо-западном ФО	2 764	2 585	2 575	3 139	3 009	3 162	3 353
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	5,2	-6,5	-0,4	21,9	-4,1	5,1		8,8
В Южном ФО	2 951	3 420	3 025	2 779	2 594	1 811	1 980
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	7,1	15,9	-11,4	-8,1	-6,7	-13,2	9,3	13,1
В Приволжском ФО	4 703	4 631	3 915	3 606	4 534	3 781	3 868
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	13,7	-1,5	-15,5	-7,9	25,7	-16,6	2,3	-2,3
В Уральском ФО						3 747	3 845
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	3,2	-2,7	-8,2	10,8	6,6	-20,6	2,6	-13,2
В Сибирском ФО							2 603
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	12,0	-6,0	-18,4	-1,0	8,3	-0,2	-11,2	6,2
В Дальневосточном ФО
Темп прироста преступности по отношению к АППГ (в %)	21,4	12,4	-23,8	4,8	-0,8	-1,2	-14,8	15,7

Сведенья информационных ресурсов ФМС России и ГИАЦ МВД России свидетельствуют, что удельный вес преступлений совершенных иностранными мигрантами в 2012 г. на территории РФ, составил 3,4%[135]. По мнению же независимых аналитиков их доля не превышает 1,9%. Однако автор полагает более корректным метод вычисления основанный на сопоставлении преступлений направленных в суды с обвинительными заключениями официально используемый в ГИАЦ МВД России. Кроме этого в 2005 и 2006 г.г., фактически во всех федеральных округах наблюдался рост количества преступлений, совершаемых иностранными мигрантами от 3,2 до 21,4%. Однако уже в 2007 г. наблюдается общее снижение соответствующих показателей от 0,4 до 23,8%. Вопреки ожидаемых тенденций в 2008-2009 г.г. наблюдался значительный рост зарегистрированных преступлений, совершенных иностранными мигрантами в большинстве федеральных округов РФ за исключением Южного и Приволжского. В 2009 г., на фоне общего роста исследуемых градиентов преступности, зафиксировано и снижение соответствующих показателей в Северо-западном, Южном и Дальневосточном ФО, а в 2010 – 2011 годы, вновь отмечался рост преступлений иностранных мигрантов в Северо-западном и Уральском ФО.

Можно предположить, что столь значительные снижения количества соответствующих преступлений, в известные периоды и на соответствующих территориях не всегда отражает реальность, так как по мнению опрошенных экспертов именно в те периоды в которые фиксировалось порядковое уменьшение регистрируемых преступлений, отсутствовали предпосылки способные повлиять на столь значительное снижение числа преступлений совершаемых исследуемой категорией лиц. Вероятно, что реальные показатели их криминальной активности находились в векторе как реальной, так и искусственной латентности.

Статистические данные ГИАЦ МВД России в период с 2001 по 2006 гг. свидетельствуют, что количество преступлений, совершенных иностранными мигрантами в Сибири, выросло с 1062 до 3360 тыс., а в период с 2007 по 2008 гг. отмечалась относительная стабилизация показателей, и даже снижение на 1% (от 2741 до 2713 тыс.). Но уже в 2009 г. вновь было зарегистрировано 2937 тыс. преступлений совершенных иностранцами, что составило 8,3% прироста.

Для большей объективности следует отметить, что по сравнению с 2007 годом общее количество раскрытых преступлений в России снизилось на 3,5%, а зарегистрированных – на 10%. Однако, следует не забывать и о высокой латентности преступлений, совершаемых иностранными мигрантами вообще и «нелегалами» особенно, она по данным экспертов в 3-4 раза превышает средний уровень латентности преступлений совершаемых коренным населения. Кроме этого, статистические данные по Сибирскому ФО свидетельствуют, что 45,5% преступлений, совершенных иностранцами, относятся к категории тяжких и особо тяжких. В то же время, наиболее распространенными в структуре миграционной преступности являются: преступления связанные с подделкой и использованием официальных документов (приблизительно 22%), незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (19%), кражи (12%) и мошенничеств (6%).

Конкурирует с Сибирским ФО по росту уровня преступности вообще и миграционной в частности, находится Уральский ФО.

Примечательно то, что на протяжении последних 10 лет Уральский ФО лидирует в рейтинге округов по уровню наркотизации населения. При этом округ является своего рода транзитной территорией для миграционных потоков из Азии в Европу и одновременно трафика тяжелых наркотиков в этом же направлении. Не это ли причина того, что уровень наркотизации в округе выше среднего показателя по России на 28%?

Известно, что тяжелые наркотики опиумной группы прибывают в Россию из стран Центральной Азии, через слабо охраняемую границу с Казахстаном, более 1,5 тысячи километров которой проходит по территории Челябинской, Курганской и Тюменской областей. Следует обратить внимание и на то, что именно этот участок Государственной границы РФ, рассматривается специалистами как наиболее проблемный канал нелегальной миграции из стран Средней Азии. Таким образом, наблюдается прямая связь между нелегальными миграционными потоками через российско-казахстанскую границу из стран СНГ (в основном – киргизов, узбеков, таджиков) и ростом наркопреступности. В этой связи, полномочный представитель Президента РФ в Уральском ФО на одном из заседаний посвященных проблемам противодействия преступности в округе указал на существенные недостатки в работе региональных подразделений ФМС России. В первую очередь в вопросах учета иностранных граждан, прибывающих в регионы округа. Так, в первом квартале 2011 года в Уральский федеральный округ прибыло более 230 тыс. иностранных мигрантов. Из этого числа на миграционный учет по месту прибытия встали около 150 тыс. человек. Разрешение на работу получили 20 тыс. Однако место нахождения 80 тыс. иностранцев остается вне введенья как органов ФМС, так и региональных властей. Вне введенья, и те 130 тыс. мигрантов, которые встали на регистрационный учет, но в отведенные законом 90 дней, так и не оформившие разрешение на работу. Выявленные недостатки в деятельности компетентных органов можно вполне отнести к числу факторов негативно влияющим на преступность мигрантов в Уральском ФО так как иностранные мигранты, не получив или утратив работу, не редко встают на криминальный путь. Количество совершенных ими преступлений в 2011 г. по сравнению с 2010 г. увеличилось на более чем на 4%.

Если же говорит об общем соотношении преступности иностранцев в округе и другими федеральными округами России, то Уральский ФО на протяжении 10 лет, устойчиво занимает по этому показателю второе после Северо-западного ФО место, в общероссийском рейтинге со значением, превышающим от 0,4 до 0,5% удельного веса этих преступлений.

Наряду с общими индикаторами преступности мигрантов, наиболее показательными являются те градиенты, которые иллюстрируют это явление в проекции на определенное количество лиц.

Таблицы 13

Коэффициент преступности иностранных мигрантов из расчета на 10000 человек   Место Россия и ФО                           В среднем по РФ 3,7 4,1 4,6 4,7 4,9 4,8 5,4 5,6 5,2 4,7 4,5     Сиб. ФО 4,   4,5 5,1 5,2 5,3 5,2 5,8 5,9 5,6 4,6 3,9     Урал. ФО 4,4 4,6   5,   5,9 5,7 5,6 5,8 5,6 4,9 4,7     Дальневост. ФО 4,5 4,6 5,2 5,3 5,6 5,8 6,0 5,9 5,4 4,8 4,9       Приволжск. ФО 3,4 3,7 4,4 4,8 5,0 4,7 4,8 5,0 4,6 4,2 3,6     Северо-Запад. ФО 3,6 4,8 4,6 4,5 4,8 4,6 4,6 4,8 4,2 4,0 3,5     Цент альн й ФО 3,2 3,6 4,2 4,1 4,2 4,1 4,2 4,1 4,0 3,9 3,2     Южный ФО 2,9 3,2 3,6 3,1 3,3 3,2 3,6 3,9 3,8 3,9   4,2         Северо-Кавказ. ФО - - - - - - 3,2 3,7 3,5 2,6   3,9   - - - - - - Расчет коэффициента преступности иностранцев произведен по формуле: КП = (П х 100000): Н

В основе расчетов соответствующих индикаторов преступности в федеральных округах положены сведенья, характеризующие официально учитываемую долю преступности иностранных мигрантов относительно общих показателей преступности в регионах из расчета на единицу населения, что позволяют наиболее точно отобразить динамику исследуемого явления. Представленные данные свидетельствуют о том, что на протяжении более чем десяти лет наблюдается незначительный перманентный рост преступности иностранных мигрантов в азиатском макро - регионе России и это притом, что динамика латентной преступности как правило, значительно выше соответствующих показателей отражающих официальную статистику. Нередко это связанно с возможностью иностранных мигрантов скрыться от уголовного преследования у себя на родине, либо из опасений запрета въезда в Россию в связи с правовыми последствиями привлечения к уголовной ответственности многие из таких лиц всячески избегают установления их личности ссылаясь на утрату документов личности, примыкают к маргинальным категориям населения без определенного места жительства и регистрации. Кроме этого, по мнению экспертов, значительная часть латентных преступлений мигрантов совершается внутри этнических сообществ в отношении соотечественников. Так, количество выявляемых преступлений в отношении иностранных мигрантов в некоторых регионах Азиатской части России существенно отличается от соответствующих общероссийских показателей: 0,25% - региональный показатель в структуре преступности против 0,42% в целом по России[136]. Анализ эмпирического материала свидетельствует, что уровень латентности по отдельным видам преступлений вдвое превосходит латентность насильственных и корыстно-насильственных преступлений против местного населения, а по таким преступлениям, как дача взятки и посредничество во взяточничестве латентность по оценкам специалистов составляет до 98% в виду частой незаинтересованности по понятным причинам правоохранительных органов в выявлении подобных преступлений. И если придерживаться официального мнения основанного на том, что удельный вес преступности иностранных мигрантов, который сегодня по данным официальной статистики не превышал 3,4% от общих показателей преступности в 2012 г., а в начале 2013 г. 3,8%, не представляют существенной опасности, то показатели этого вида преступлений на единицу населения весьма внушительны. Представляется, что подобные сведенья могут быть еще более впечатляющими при установлении доли тяжких и особо тяжких преступлений совершаемых иностранцами, однако решение этой задачи находится вне пределов настоящего исследования. Из ранее приведенных сведений видно, что три федеральных округа России, образующих ее Азиатскую часть – Сибирский, Уральский, и Дальневосточный стабильно занимают три верхние позиции общероссийского рейтинга, как округа с наиболее неблагополучной криминальной обстановкой вообще и наиболее высокими показателями преступности иностранных мигрантов в частности. Вполне естественно, что и субъекты Российской Федерации, образующие административно-территориальную структуру перечисленных округов (например: Приморский, Хабаровский, Забайкальский, Красноярский края; Амурская, Иркутская, Новосибирская области и т.д.) так же занимают первые строки в рейтинге регионов относительно уровня преступности. Исключением являются Камчатский край, Республика Саха (Якутия), Омская область, Чукотский и Усть-Ордынский Бурятский автономные округа. Аналогичная ситуация относительно общих показателей преступности в указанных регионах складывается и в отношении преступности иностранных мигрантов. Так, Приморский и Хабаровский края, Амурская, Еврейская автономная, Иркутская и Свердловская области стабильно. Данные факты свидетельствуют в пользу наличия контрастных региональных особенностей, влияющих на основные показатели преступности в территориальных образованиях азиатской части России. Наличие таких особенностей подтверждается временем, так как лидирование по основным показателям преступности в этих регионах отмечается на протяжении последних 10 лет. В этой связи следует отметить, что территориальные образования, расположенные в азиатской части России относятся к наиболее неблагополучным в криминогенном плане регионам, что, несомненно, сказывается и на уровне криминализации различных слоев населения, в том числе иностранных мигрантов[137]. Так, в 2012 г. на большей части азиатской территории РФ был вновь зафиксирован значительный рост преступности иностранцев: в Дальневосточном на 15,7%, Сибирском на 6,2% и только в Уральском ФО отмечен спад на -13,2% на фоне 2,6% роста по итогам 2011 г. Однако доля подобных преступлений в УФО продолжает оставаться одной из самых высоких по сравнению с другими округами 2,6%. Следует отметить и то, что в первой половине 2013 г. в УФО вновь отмечен рост преступности иностранцев на 3,6% с удельным весом в 2,5%. Еще более значительный рост отмечен в Сибирском и Дальневосточном федеральном округах на 11,5 и 6,0%. Наиболее же показательным относительно экстраполяции основных трендов миграционной преступности в азиатской части России, является Дальневосточный ФО. Во-первых, округ не занимает лидирующей позиции по рейтингам преступности среди других федеральных округов, расположенных в азиатской России, во-вторых, именно в ДФО примерно в равном соотношении распределились миграционные потоки из стран юго-восточной и центральной Азии, тогда как в других округах эти потоки более разнородны, а следовательно и их влияние на основные тенденции миграционной преступности, в силу объективных причин, будет существенно отличатся. Поэтому, выполняя криминологический анализ миграционной преступности в азиатском макро регионе России, особое внимание следует уделить изучению криминальной ситуации в ДФО. В этой связи, рассмотрим общие показатели преступности иностранных мигрантов, в регионах ДФО.

Таблица 14

Территория / Период
Всего в Дальневосточном ФО
Республика Саха (Якутия)
Приморский край
Хабаровский край
Камчатский край
Амурская область
Магаданская область
Сахалинская область
Еврейская АО
Чукотский АО

Анализируя показатели, представленные в таблице, заметим, что наибольшее количество преступлений, совершаемых иностранцами, зарегистрировано на территории Приморского и Хабаровского краев. На долю этих дальневосточных субъектов Российской Федерации в среднем приходится до 66 % преступлений, совершаемых иностранными мигрантами, от общего числа подобных преступлений. Такая ситуация объясняется тем, что Приморский и Хабаровский края являются наиболее крупными административно-территориальными образованиями в дальневосточном регионе России с выгодными для иностранных граждан геополитическими, географическими, экономическими и социальными условиями.

В 2008 году общий прирост преступлений совершенных иностранными мигрантами в ДФО составлял 4,8%.

В период с 2009 по 2011 годы отмечалось незначительное снижение подобных преступлений. Но уже в 2012 году, в ряде регионов ДФО вновь отмечен существенный рост (примерно на 1/3) числа преступлений совершенных иностранными мигрантами (+29,9%; Россия: -6,9%), в том числе: в Чукотском автономном округе (+400,0%), Магаданской области (+266,7%), Камчатском крае (+200,0%), Хабаровском крае (+82,0%), Сахалинской области (+54,3%), Республике Саха (Якутия) (+30,8%), Еврейской автономной области (+20,0%), Амурской области (+4,0%). Незначительное уменьшение количества таких преступлений отмечалось только в Приморском крае (-6,3%), что вероятно связанно с усилением профилактических мероприятий при подготовке к саммиту АТС в 2012 г.

Наибольшее количество деяний образующих преступность мигрантов в ДФО было совершено гражданами стран СНГ. Так, в 2012 году на их долю пришлось 86,2% от общего числа преступлений, совершенных иностранцами (данный показатель в течение последних 6 лет варьируется в пределах 62-86%). Доли внутри структуры данного вида преступности распределены следующим образом: мигранты из Узбекистана совершили в 2012 г. 23,8% преступлений, Китая 16,5%, Кыргызстана 13,8%, Украины 11,9%, Азербайджана 10,9%, Таджикистана 6,0%, Армении 5,8%.

Удельный вес тяжких и особо тяжких преступлений в округе, устойчиво снижался на протяжении последних 4 лет, если в 2008 году доля таких преступлений составляла 40,6%, то в 2011 г. 30,6%, а в первом полугодии 2012 г. 23,2%. На этом фоне, рост числа тяжких и особо тяжких преступлений совершенных иностранными мигрантами в 2012 г. составил 3,4%.

Удельный вес преступлений экономической направленности в ДФО на протяжении ряда лет был представлен следующими цифрами: в 2008 г. 25,7%; в 2009 г. 20,6%; в 2010 г. 11,8%; в 2011 г. 6,8%; в 2012 г. 8,2%. Но уже в 2012 г. рост количества преступлений экономической направленности среди иностранных мигрантов составил 3,2%.

В структуре преступности иностранных мигрантов в ДФО удельный вес хищений чужого имущества, совершенных путем краж, мошенничества, грабежа, разбоя, составляет в среднем 18-26%: в 2008 г. 25,7%; в 2009 г. 18,2%; в 2010 г. 26,3%; в 2011 г. 20,7%; в 2012 г. 26,2%.

В 2012 году рост хищений чужого имущества в ДФО совершенных иностранными мигрантами составил 52,8%, в том числе краж (+85,2%) и разбоев (+20,0%). Количество мошенничеств и грабежей уменьшилось на 20,0% и 27,8% соответственно.

Удельный вес, преступлений связанных с незаконным оборотом наркотиков в структуре преступности иностранных мигрантов в ДФО составляет в среднем от 14,5% до 22%: в 2008 г. 14,5%; в 2009 г. 22,2%; в 2010 г. 17,1%; в 2011 г. 16,0%; 2012 г. 11,5%. В 2012 году количество преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, совершенных иностранцами выросло на 16,2%.

В ДФО имеет место рост преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия совершенных иностранными мигрантами. Так в период с 2008 г. по 2012 г. количество таких преступлений возросло более чем в три раза.

Практически одна треть из регистрируемых преступлений иностранцев совершена трудовыми мигрантами, прибывшими для работы по найму – 29,8%: 2008 г. 10,2%; 2009 г. 13,2%; 2010 г. 14,5%; 2011 г. 17,8%; 2012 г. 22,6%, рост преступлений, совершенных этой категорией лиц за 5 лет, составил 124,6%.

Иностранными мигрантами, находящимися на территории Дальневосточного ФО России нелегально или с нарушением миграционного законодательства, совершено 4,6% преступлений из общего числа преступлений, совершенных иностранными мигрантами: 2008 г. 6,2%; 2009 г. 7,0%; 2010 г. 8,8%; 2011 г. 8,4%, количество таких преступлений увеличилось на 4,3%.

Всего в 2012 г. на территории ДФО, с участием иностранных мигрантов в группе лиц совершенно 62 преступления, в том числе 22 – тяжких и особо тяжких, 26 краж, 2 разбойных нападения, 18 преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков. Кроме этого, в группах состоящих только из иностранных мигрантов совершено 29 преступлений, в том числе 10 тяжких и особо тяжких, 3 изнасилования, 9 краж, 11 преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков.

В составе организованных групп и преступных сообществ иностранцев на территории ДФО совершено 23 преступления, в том числе 8 тяжких и особо тяжких, 12 преступлений связанных с незаконным оборотом наркотиков.

С участием иностранных мигрантов в составе организованных групп и преступных сообществ совершено 5 преступлений, в том числе 4 тяжких и особо тяжких, 4 – связанных с незаконным оборотом наркотиков.

Необходимо отметить, что преступная деятельность иностранных граждан и лиц без гражданство учитывая их количество по отношению к местному населению оказывает существенное влияние на криминогенный фон в Дальневосточном ФО. Так, в 2012 году количество таких преступлений в общем массиве составило 1,7%. Выявлено 620 лиц (+8,6%) или 2,4% от общего числа лиц, совершивших преступления. Однако особое беспокойство вызывает рост трансграничной организованной преступности представляющей серьезную угрозу национальной безопасности России.

Известно, что развитие трансграничной преступности является прямым следствием роста миграционной активности, которая стимулирует трансграничные криминальные связи, информационный обмен и поиски новых направлений криминальной деятельности.

В приграничных регионах Дальневосточного ФО наблюдается повышенный интерес транснациональных преступных групп, в которые часто входят мигранты из стран юго-восточной Азии, к природным ресурсам Дальневосточного региона России. Так, в 2011 году, перекрыт крупный канал незаконного вывоза древесины ценных пород в Китайскую Народную Республику, действовавший с 2009 года. Установлены участники трансграничной преступной группы, состоящей из 16 человек, граждан России и КНР, в отношении которых были возбуждены уголовные дела, по ч. 4 ст. 188 УК РФ (ныне декриминализованной).

Одной из особенностей трансграничной преступности мигрантов в дальневосточном регионе, является деятельность в приграничных с Китаем районах, организованных преступных групп, использующих международные криминальные связи для реализации сложных преступных схем. Суть подобных комбинаций заключается в том, что под видом законных внешнеэкономических операций, через сеть «транзитных» иностранных коммерческих банков, осуществляется вывод денежных средств за рубеж. Иллюстрацией подобной преступной деятельности, могут быть материалы уголовного дела, возбужденного по ст. 193 УК РФ в сентябре 2011 г. Дальневосточным следственным управлением на транспорте СК России. В результате проводимых мероприятий задокументированна преступная деятельность организованной группы, члены которой за второе полугодие 2008 года, при использовании ряда фирм «однодневок», зарегистрированных в г. Хабаровске и западных регионах страны, по фиктивным внешнеэкономическим контрактам вывели за рубеж более 150 млн. рублей.

Другим направлением криминальной деятельности трансграничных преступных групп, является поставка в Россию запрещенных сильнодействующих препаратов, которая сегодня, по мнению экспертов, превышает контрабанду наркотических и психотропных веществ, а также их аналогов в несколько раз и представляет серьезную угрозу здоровью населения России.

Особое беспокойство отечественных правоохранительных органов в вопросах противодействия этим преступлениям вызывают следующие обстоятельства:

- большинство подобных препаратов (БАДов), ввозимых из КНР, Вьетнама, Таиланда, Индонезии, легально производятся на предприятиях фармацевтической промышленности и разрешены к свободной продаже в этих странах, однако в России такие вещества находятся под запретом;

- отсутствие в аннотациях ко многим медицинским препаратам, производимых в этих странах, указаний о содержании в них «сибутрамина» и других запрещенных в России веществ;

- постоянное изменение ассортимента и сертификации данных товаров (зарубежные производители быстро реагируют на изменение оперативной обстановки на территории России и принимаемые правоохранительными органами меры по запрету ввоза тех или иных препаратов).

Ранее приводимые доводы свидетельствуют о том, что центральное место в структуре преступности мигрантов, по мнению автора должно быть отведено преступлениям, по средствам которых собственно и осуществляется незаконная миграция, а также уголовно-наказуемым деяниям, обеспечивающим и (или) сопровождающим процесс незаконной миграции. Совокупность подобных преступлений образует содержание миграционной преступности, противодействие которой занимает важное место в обеспечении миграционной безопасности государства. Следует отметить и то, что образующие этот феномен преступления, не смотря, на свою общую юридическую природу и тесную взаимосвязь содержат и не менее значительные различия. Анализ подобных различий, а следовательно и общностей представляет основу для видовой классификации указанных преступлений. Это же, в свою очередь имеет существенное значение для категоризации субъектов миграционных преступлений, а так же развития криминологической теории о личности преступника, посягающего на миграционную безопасность государства которые более подробно исследованы в параграфе 3.3.

Как было отмечено ранее[138], составляющие миграционную преступность деяния, можно условно разделить на две основные группы: а) преступления, посредством которых собственно и осуществляется незаконная миграция, то есть посягающие на установленный государством порядок миграции населения; б) преступления, обеспечивающие или сопровождающие процесс незаконной миграции, хотя сами по себе и не нарушающие установленный государством порядок миграции населения, однако же, создающие условия для подобных нарушений, а иногда и являющиеся способом в акте незаконной миграции, но вместе с тем причиняющие вред иным правоохраняемым объектам. К первой группе можно отнести преступления, ответственность за которые предусмотрена статьями 322 и 322.1 УК РФ. Вторую группу составляют преступления, обеспечивающие или сопровождающие процесс незаконной миграции. Так, незаконная миграция может сопровождаться уголовно-наказуемыми деяниями, которые нуждаются в дополнительной квалификации и образуют реальную или же идеальную совокупности с преступлениями, вошедшими в первую группу. Среди них преступления соответствующие п.п. «г» и «д» ч. 2 ст. 127.1, и ст. 292, 292.1, 322.2, 322.3, 324, 327 УК РФ. Анализ правоприменительной деятельности, а так же положений миграционного и уголовного законодательств позволяет выдвинуть версию о существовании еще и третей разновидности преступлений которые при определенных условиях тоже могут быть включены в структуру миграционной преступности. Это, прежде всего те деяния, которые на первый взгляд не имеют непосредственной взаимосвязи с незаконной миграцией, однако же, при определенных обстоятельствах могут, так же как и преступления второй группы обеспечивать процесс незаконной миграции либо создавать для нее условия. К подобным деяниям можно отнести должностные преступления коррупционной направленности, которые связанны с реализацией государственных властных полномочий способствующих незаконной миграции, через принятие незаконных решений лицами, наделенными такими полномочиями.

Рассуждая о возможных направлениях развития системы правового и криминологического обеспечения миграционной безопасности государства, через противодействие миграционной преступности как основного источника криминальных угроз, следует отметить, что уголовная ответственность за нарушение правил пребывания в России отечественным уголовным законодательством не предусмотрена. Отсутствие в УК РФ соответствующего состава преступления представляется не вполне обоснованным и тем более на фоне активного использования уголовно-правовых средств борьбы с этим явлением за рубежом и прежде всего в странах с наиболее активной миграционной политикой – Австралии, Англии, Швейцарии, Швеции, ФРГ, Канаде и даже обители международной иммиграции США. Среди государств «ближнего зарубежья», уголовная ответственность за нарушение правил пребывания иностранных мигрантов на территориях принимающих стран предусмотрена в Белоруссии, государствах Балтии и Польше.

Известно, что основным регулятором численности привлекаемой в Россию иностранной рабочей силы является механизм квотирования. Однако адекватно отразить в квотах реальную потребность экономики регионов в трудовых мигрантах пока не удается. Отсутствие действенного механизма квотирования и «неповоротливость» существующей системы прогнозирования реальных потребностей в трудовых мигрантах, являются одной из факторов, влияющих на рост масштабов незаконной трудовой миграции.

Сложившаяся практика формирования заявок потенциальных работодателей на иностранную рабочую силу ориентирована лишь на крупные предприятия с отсутствием выраженной сезонности производства. Мелкому же и среднему бизнесу крайне сложно получить такие квоты. Поэтому представители такого бизнеса в основном прибегают к использованию нелегальных иностранных работников с выплатами «серых» необлагаемых налогами и социальными вычетами зарплат. На этом фоне в миграционное законодательство России внесены изменения упрощающие порядок постановки на миграционный учет, а также правил осуществления трудовой деятельности иностранных граждан, прибывших в РФ без получения виз. Однако вопреки предпринимаемым мерам, проблема сокращения масштабов незаконной трудовой миграции сегодня так и не решена.

По мнению экспертов, причиной подобного положения дел, является то, что вся ответственность за постановку на миграционный учет и соблюдение правил пребывания в России, сегодня возложена только на принимающую сторону, что привело к распространению в миграционной среде безответственного отношения к соблюдению миграционных правил, но главное – укоренению среди мигрантов чувства безнаказанности в случае игнорирования миграционного законодательства.

По приблизительным подсчетам, обоснования которым более подробно изложены в следующей главе, до 60% трудовых мигрантов – как из стран СНГ, так и юго-восточной Азии, сегодня осуществляют свою трудовую деятельность «нелегально», либо с явными нарушениями установленных миграционным законодательством правил[139]. А это в свою очередь обусловливает возникновение новых проблем, связанных со стимулированием «теневого» сектора экономики и особенно его криминальной составляющей.

На фоне увеличения масштабов иностранной миграции, что естественно сопровождается и ростом количества нарушений миграционного законодательства, часто имеющих организованный характер, число выявления фактов организации незаконной миграции влекущих уголовную ответственность по ст. 322.1 УК РФ, остается на неоправданно низком уровне. Однако сегодня фактически во всех регионах России, получили широкое распространение посреднические услуги, связанные с решением проблем «незаконной трудовой миграции» и ставшие для определенной категории лиц весьма прибыльным и не всегда законным бизнесом (вербовка потенциальных работников, незаконное размещение и посредничество в устройстве на работу, обеспечение безналоговых расчетов с работодателями и др.).

Так, реализация мероприятий, направленных на выявление фактов организации незаконного въезда в РФ иностранных граждан, их незаконного пребывания в РФ или незаконного транзитного проезда через территорию РФ в органы внутренних дел за последние два года всего направлено 78 материалов для возбуждения уголовных дел по статье 322.1 УК РФ. В свою очередь, возбуждено лишь 22 уголовных дела - в Республике Саха (Якутия), Амурской и Сахалинской областях, Приморском и Хабаровском краях, Еврейской автономной области. Кроме этого, из региональных УФМС в органы внутренних дел направлен 71 материал с признаками состава преступления, предусмотренного ст. 327 УК РФ (в большинстве случаев имела место подделка миграционных карт и «дат-штампов» о продлении пребывания в России), но только в 15-и случаях были найдены основания для возбуждения уголовных дел, по которым к уголовной ответственности привлечены 13 лиц, 11 из которых иностранные граждане. Так, в первой половине 2012 года в Хабаровске выявлена межрегиональная преступная группа, состоящая из 4 человек, прибывших на территорию ДФО из Республики Кыргызстан. Данная группа осуществляла легализацию иностранных граждан, уклоняющихся от выезда из России по окончании установленного срока пребывания посредствам выпуска фальшивых миграционных карт и проставления поддельных «дат-штампов». Получая такие документы, иностранные граждане вставали на миграционный учет или продляли его действие, а в дальнейшем получали патенты для осуществления трудовой деятельности у физических лиц либо разрешения на работу в организациях. В течение 2011 – 2012 гг. в Дальневосточном ФО были приняты решения о возбуждении еще 12 уголовных дел по аналогичным фактам, с привлечением к уголовной ответственности виновных лиц по п. «а» ч. 2 ст. 322.1 УК РФ. И в одиннадцати случаях приняты решения о возбуждении уголовных дел по ч. 3 ст. 327 УК РФ.

Для объективности характеристики миграционной преступности, следует уделить особое внимание преступлениям, посредствам которых осуществляется нелегальная миграция, а также уголовно-противоправным деяниям, обеспечивающим и (или) сопровождающим этот процесс.

Приведем некоторые сведения, отражающие динамику этого вида преступлений[140] в период с 2009 по 2012 год (см. таблицу 15 на стр. 206 – 207), когда по данным официальной статистики фиксировался наибольший за последние пять лет спад преступности вообще и миграционной, в частности.

Из приведенных в таблице 15 данных видно, что количество таких преступлений в РФ относительно количества возбужденных уголовных дел в 2010 – 2011 гг. постепенно возрастало, за исключением незначительного снижения отмеченного в 2012 г.. И это на фоне общего сокращения преступности. Однако в этот же период наблюдается снижение количества лиц, привлеченных к уголовной ответственности за подобные деяния, что вероятно свидетельствует как о недостатках в следственной практике, так и нормативном регламенте соответствующих составов преступлений.

Однако в 2012 г. наблюдался незначительный спад фактически во всех сегментах отражающих количественные показатели миграционной преступности, что предположительно связанно с ослаблением миграционного режима на фоне: а) увеличения сроков для постановки на миграционный учет и оформления трудовых отношений; б) внедрения системы «трудовых патентов», фактически узаконивающих вольный наем иностранцев физическими лицами без заключения трудовых договоров (контрактов); в) признания возможности постановки на миграционный учет в местах фактического пребывания (место работы или постоянного нахождения) в том числе и не жилых помещениях, в связи, с чем места проживания иностранцев могут не совпадать с местами миграционного учета; г) ослабления, либо упразднения ответственности иностранных мигрантов за нарушение учетно-регистрационной дисциплины на фоне ужесточения ответственности приглашающих, принимающих сторон[141].

Вместе с тем, сегодня уже стало очевидным, что большинство из перечисленных законодательных новаций, позволяют незаконопослушной части иностранной миграции на вполне легитимных основаниях находится на территории России фактически вне государственного ведения а тем более контроля и управления. Подобный миграционный режим позволяет бесконтрольно перемещаться по всей территории РФ и даже выезжать за пределы, работать на объектах, не предусмотренных возможностями трудового патента. Патент же в подобных случаях является надежным прикрытием для уклонения от налогообложения фактически зарабатываемых доходов и позволяет организовывать незаконный коммерческий наем иностранцев оформивших трудовые патенты, что само по себе является не только серьезным нарушением миграционного законодательства, но и создает условия для организации незаконной миграции с точки зрения нарушения условий пребывания иностранных мигрантов на территории России.

На основании выше изложенного, можно прийти к выводу о том, что значительная часть криминогенных факторов влияющих на состояние миграционной преступности имеет тесную взаимосвязь с миграционной политикой государства и ее конкретным воплощением в нормативно-правовых формах образующих содержание миграционного законодательства. В этой связи приведем некоторые данные характеризующие основные тренды миграционной преступности в четырехлетний период.

Однако следует отметить, что представленные в таблицах данные содержат сведенья о материалах направленных для возбуждения уголовных дел, а так же возбужденных уголовных делах в связи с совершениями преступлений миграционного характера фактически не отражают результаты правоприменительной деятельности в области противодействия миграционной преступности Пограничной службы и территориальных органов ФСБ России в связи с закрытостью информационных источников. Вместе с тем, можно предположить, что основная часть уголовных дел расследуемых этим ведомством возбуждаются по фактам незаконной миграции содержащих признаки преступления предусмотренного статьей 322 УК РФ, а так же других преступлений которые образуют идеальную или реальную совокупность с незаконным пересечением Государственной границы Российской Федерации. Вероятно, что общая совокупность регистрируемых в России преступлений миграционного характера не превышает ниже приведенные данные более чем на 3 – 5% относительно представленных сведений, что примерно соответствует удельному весту преступлений предусмотренных ст. 322 УК РФ. Очевидно, что доля таких преступлений значительно выше, чем в среднем по России, в регионах, по территориям которых проходит Государственная граница Российской Федерации. Большинство же таких территорий сосредоточенны в азиатской части России, что, несомненно, свидетельствует о необходимости учета региональных особенностей при разработке концепции криминологического обеспечения миграционной безопасности России.

Таблицы 15[142]

Основные тренды миграционной преступности (2009—2012 гг.)

Сведения по статьям УК РФ	Год
в целом по Российской Федерации
количество материалов, направленных ТО ФМС России для возбуждения уголовных дел по ст. 292.1, 322.1, 327 УК РФ и др.
количество материалов, направленных ТО ФМС России, по которым возбуждены уголовные дела или отказано в возбуждении по нереабилитирующим основаниям (ст. 292.1, 322.1, 327 УК РФ и др.)
возбуждено уголовных дел по материалам ТО ФМС России (ст. 292.1, 322.1, 327 УК РФ и др.)
привлечено лиц к уголовной ответственности (ст. 292.1, 322.1, 327 УК РФ и др.)
Дальневосточный ФО
количество материалов, направленных ТО ФМС России для возбуждения уголовных дел
количество материалов, направленных ТО ФМС России, по которым возбуждены уголовные дела или отказано в возбуждении по нереабилитирующим основаниям
возбуждено уголовных дел по материалам ТО ФМС России
привлечено лиц к уголовной ответственности
Сибирский ФО
количество материалов, направленных ТО ФМС России для возбуждения уголовных дел
количество материалов, направленных ТО ФМС России, по которым возбуждены уголовные дела или отказано в возбуждении по нереабилитирующим основаниям
возбуждено уголовных дел по материалам ТО ФМС России
привлечено лиц к уголовной ответственности
Уральский ФО
количество материалов, направленных ТО ФМС России для возбуждения уголовных дел
количество материалов, направленных ТО ФМС России, по которым возбуждены уголовные дела или отказано в возбуждении по нереабилитирующим основаниям
возбуждено уголовных дел по материалам ТО ФМС России
привлечено лиц к уголовной ответственности

На фоне значительного роста количества миграционных преступлений в общероссийском масштабе два из трех федеральных округов (Уральский и Дальневосточный) демонстрируют их наиболее динамичную прогрессию. Следует отметить, что в Приволжском ФО прирост таких преступлений относительно количества возбужденных уголовных дел составлял +42,2% а в Центральном +12,9%. Однако же, в Южном ФО наблюдалось снижение этого показателя на 4,1%. Вместе с тем, следует обратить особое внимание на ситуацию в Сибирском ФО, которая характеризуется более чем динамичным снижением количества возбужденных уголовных дел относительно этой категории преступлений –41,2%. Столь существенное снижение вызывает некоторое удивление в связи с тем, что через территории Казахстана и далее Сибирского ФО пролегают основные миграционные маршруты из Средней Азии в другие округа РФ, той части мигрантов, которые добираются автомобильным транспортом, в связи с неспособностью оплатить более дорогостоящий проезд железнодорожным или же перелет авиационным транспортом из столиц среднеазиатских государств в Москву, Екатеринбург, а также другие центры «притяжения» иммиграционных потоков. Однако по свидетельству более 200 опрошенных мигрантов, прибывших в Дальневосточный ФО из Средней Азии, примерно 2/3 из них добирались автомобильным транспортом из Казахстана до Новосибирска, с последующей пересадкой на поезда до Хабаровска или Владивостока. Кроме этого, по мнению экспертов из ФМС, аналогичным способом проезда пользуется основная часть трудовых мигрантов, прибывающих на заработки в Сибирский и Уральский ФО.

Можно предположить, что столь динамичное снижение количества миграционных преступлений в Сибирском ФО, который является транзитной территорией для самых многочисленных миграционных потоков из Средней Азии, на фоне значительного роста аналогичных преступлений в большинстве регионов РФ, обусловлено отсутствием единообразной правоприменительной практики, либо погрешностями статистики. Однако и первое, и второе является серьезным основанием для подробного изучения этих проблем.

Исследование криминологической структуры и детерминант миграционной преступности в разных регионах России позволило прийти к выводам о ее качественной неоднородности и заметных количественных изменениях, что вероятно обусловлено постоянным ростом внешней миграции, а так же переменами в миграционной и других взаимосвязанных направлениях правовой политики Российской Федерации.

Следует отметить, что в последнее десятилетие наблюдается некоторый диссонанс между состоянием миграционной преступности и преступности вообще, подобные обстоятельства позволяют предположить о наличии особенностей в причинах влияющих на динамику миграционной преступности и обуславливающих различия в сопоставляемых трендах преступности. Вместе с тем, можно предположить, что существуют и иные проблемы, обуславливающие видимое отсутствие, четко выраженной взаимосвязи между основными трендами преступности вообще и ее миграционной составляющей в частности. Это могут быть недостатки в организации правоохранительной деятельности связанные с проблемами выявления, квалификации и расследования соответствующих преступлений. Вероятно, что могут существовать и более опасные причины наличия подобного диссонанса между показателями преступности вообще и ее миграционной компоненты в частности, например – проблемы связанные с проводимой Россией миграционной политикой или погрешности статистического характера, способствующие необъективности реальной оценки состояния миграционной преступности.