Iv апостольское провозглашение: тайна проповеди 3 страница

Это — Божье требование, однако все же находятся неко­торые, кто думает, что им позволено «насиловать» Его Слово, выдергивая из Писания цитаты для того, чтобы сделать из них проповеди. Бог в эти дни призывает нас к более высоко­му, а именно: к восстановлению апостольской реальности и славы через мужчин и женщин, не обращающихся с Писани­ем как им заблагорассудится, но получающих от Бога исчер­пывающее слово, которое дается лишь в одном месте: в Его присутствии! «Взойди ко Мне, и будь там», — это уже само по себе — апостольское послание. В чем отчаянно нуждается этот мир, так это — не в информации о Боге, но в мужчинах и женщинах, которые будут выражать в своих словах Самого Бога. Это — единственное, что спасет нас от того, чтобы быть людьми, хорошо знающими все технические приемы своего ремесла, и от того, чтобы стать жертвами очередной рели­гиозной фразеологии. Мир нуждается в познании Бога, которое демонстрируется мужчинами и женщинами, гово­рящими из присутствия Божьего. Мир не знает, как жить, и именно поэтому он стремится к наркотикам, эротике и чувственным удовольствиям. Мир не имеет и малейшего по­нятия о том, что значит «быть там». Мир нуждается в апос­толах, которые научат его как жить и всецело «быть там», и как наслаждаться глубинами общения, как с Богом, так и с ближними. «Взойти» — это не простое дело, и, без сомнения, подъем никогда не был легким делом, однако «Божья гора» — это единственное место истинного общения с Богом.

Мы должны говорить Слово Божье пред очами и в присутствии Божьем во всякое время. У нас должно быть апостольское сознание, и мы должны прийти к глубокому откровению о священном таинстве произносимого слова. Павел говорит, что мы дадим отчет за все, содеянное нами в теле: как за хорошее, так и за плохое. Во 2-м послании к Ко­ринфянам (3:4-5) он говорит: _

«Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, не по­тому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога».

Существует ли для нас, проповедников, какая-либо боль­шая радость, чем уверенность в Боге, которая основана не на наших собственных способностях (как будто что-либо, исходя­щее из нас самих способно совершить Божью работу!), но что вся наша сила, способность и достаточность — от Бога. «Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему — слава вовеки!»

У нас должна быть уверенность через Христа, и мы долж­ны знать, что мы не способны служить Богу сами по себе, и, без сомнения, мы должны знать, насколько мы глупы сами по себе! Если вы говорите Его слово, то вам незачем «под­креплять» его своими собственными, естественными качест­вами. Слово Божье не нуждается в вашем обаянии для того, чтобы оно имело успех, потому что Бог «не мерою» дает Духа тем, кто несет Его Слово. Мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы подняться до апостольского уровня, чтобы мы были вовеки «сокрушены», и никогда не сходили до чего-либо меньшего, чем апостольское. Мы должны настаивать на Его и только на Его Слове, потому что Бог вполне способен и го­тов дать его, если мы поднимемся к Нему и будем пребывать там. Именно Бог делает нас способными и достойными для того, чтобы быть служителями Нового Завета!

О, если бы вновь появились такие апостольские люди как Павел! Люди, которые будут провозглашать созидающее слово в самое основание Церкви Иисуса Христа — слово, данное в ка­честве заповеди из Божьего присутствия мужчинам и женщи­нам, которые взойдут к Нему и будут пребывать там! Решитесь ли вы в своем сердце на то, чтобы это слово для вас сегодня мог­ло стать «событием», потому что оно идет к вам как нечто боль­шее, чем инструкция? Это слово для вас подобно призыву и вызову, приглашению и повелению: «Взойди ко Мне». Взойди­те, оставив внизу страх перед людьми, заботу о своей жалкой ре­путации, привязанность к человеческим традициям и к тому, что они хотят услышать от вас. Я молюсь, чтобы вы восприняли это как личное слово от Бога: апостольское приглашение и повеле­ние быть служителем бескомпромисного Слова как в Церкви Иисуса Христа, так и в мире. Он «перемелет» вас и приведет к такому месту, где вы осознаете в глубине вашего существа, с ка­ким непочтением многие относятся к слову, даваемому Богом. Он будет рядом с нами посреди наших бедствий, однако не смягчит их. Он хочет, чтобы мы почувствовали полный натиск понимания, что значит быть человеком, уста которого несут либо жизнь, либо смерть. Это не является проповедью ради развлечения, но серьезным выражением слова от Господа. Ответственность за это просто огромна, и потому мы должны знать последствия такого призвания. Когда мы произносим слово именно в тот момент, когда оно дано нам Богом, тогда это приносит либо жизнь, либо смерть!

Там, где не проявляется эта смелость и власть, проповедь подвергается опасности стать просто ритуалом, необходимым дополнением, которое хорошо знакомо и неизменно предсказу­емо. Если от слушателей ничего не требуется, кроме как занять свои места, то в такой церкви не будет явлена Божья слава. Если слово не станет для нас «событием», то мы будем неспособны выполнить поручение Божьих представителей в этом мире и будем представлять для него только сонную воскресную религиозную культуру, которую можно просто проигнорировать. Вера свята, и мы не можем жить, двигаться и осуществлять что-то на другом уровне, полагая, что это не приведет ни к каким последствиям. Природе Божьей отвратителен вакуум, который должен быть за­полнен Божественным содержимым и Святым Духом, отвратительны и те мрачные и сомнительные подмены, которые человек активно использует для своей пользы.

V АПОСТОЛЬСКАЯ КОНФРОНТАЦИЯ: ПАВЕЛ НА МАРСОВОМ ХОЛМЕ (АРЕОПАГЕ)

Когда Павел был на Марсовом холме, священное вступило в конфронтацию с плотским; духовное мышление было противопоставлено мирскому; не­бесный взгляд встретился с земным. Это — предель­ная, классическая и вечная конфронтация, и потому каждый элемент в этом тексте, и все то, что Святой Дух выразил через Павла афинянам, относилось не только к тому конкретно­му моменту, но продолжало с силой отзываться на протяжении всей истории вплоть до нашего времени. Фактически, можно сказать, что эта конфронтация стала сегодня, в конце времен, еще более острой и значимой, чем две тысячи лет назад. Все элементы остались теми же, потому что ничего не изменилось.

Но когда Фессалоникийские Иудеи узнали, что и в Верии про­поведано Павлом слово Божие, то пришли и туда, возбуждая и возмущая народ. Тогда братия тотчас отпустили Павла, как будто идущего к морю; а Сила и Тимофей остались там. Со­провождавшие Павла проводили его до Афин и, получив при­казание к Силе и Тимофею, чтобы они скорее пришли к нему, отправились (Деяния 17:13-15).

Когда иудеи в Фессалонике узнали, что Павел пропове­довал Божье Слово в Верии, то они тоже отправились туда, настраивая и возбуждая толпы против апостола. Братья не­замедлительно отправили Павла на побережье, однако Сила и Тимофей остались в Верии. Люди, сопровождавшие Пав­ла, проводили его до Афин, а затем расстались с ним, полу­чив указания для Силы и Тимофея присоединиться к Павлу, как только у тех появится возможность (Деяния 17:13-15). Итак, Павел убежал от преследователей, и в то время, пока он ожидал прихода своих коллег, Дух Божий что-то привел в движение в его духе. Это — чистый апостольский эпизод и откровение апостольского человека, тем более прекрасное и глубокое, что оно было неожиданным. Павел не искал этого откровения, и оно было получено не от другого человека, но всецело от Бога.

ОТПРАВНАЯ ТОЧКА ДЛЯ ПРОПОВЕДИ ПАВЛА

В ожидании их в Афинах Павел возмутился духом при виде этого го­рода, полного идолов

(стих 16).

Мы должны понять, что этот случай настолько же соот­ветствовал Божьим планам, как и все остальные ситуации, в которых оказывался Павел. Для Павла не имело значение: оказывался ли он где-то потому, что видел видение об умо­ляющем македонянине, или же потому, что это было вызва­но стечением обстоятельств, или даже под давлением других людей. Для человека с таким складом ума, как у него, и с та­ким апостольским сознанием и взглядом ничего не бывает случайным. Все в его жизни происходило по суверенной воле Того, Который следит за каждой деталью. Если Богу нужно, чтобы Его служитель оказался в конкретном назна­ченном месте, то у Него найдется тот или иной способ, что­бы привести его туда. Таким образом, ничего не происходит случайно, напрасно или не вовремя, и мы также должны всегда осознавать это. У нас должно быть это непреходящее понимание Божьей суверенности, и тогда, если мы опозда­ем на самолет или столкнемся с какой-либо неудачей, то мы должны не возмущать свой дух раздражением или ропотом, но радоваться тем «случайностям», которые Бог обращает Себе во славу. Мы должны изменить свой склад ума и пере­стать смотреть на себя как на жертву обстоятельств, даже ес­ли они невыгодные или неприятные. Обстоятельства Павла также не были приятными для него, потому что он был вы­нужден бежать от преследователей, но, тем не менее, имен­но так Бог привел Своего апостола в нужное время в нужное место. Павел никогда ничего не делал, руководствуясь свои­ми интересами, или для того, чтобы продвинуть свое служе­ние (это является образцом и для нас), и потому Бог привел его в правильное время в правильное место.

Дух Павла был опечален и возмущен при виде города, полностью погрязшего в идолопоклонстве, и именно этот момент является отправной точкой рассматриваемого апос­тольского события. То, что является апостольским, исходит исключительно от Духа. Все начинается в Духе, сопровож­дается в Духе и осуществляется силой Духа, но все это — в человеке, который печалится, видя беззаконие.

В ожидании... при виде...

Павел был человеком с открытыми глазами. Он был ис­тинным поклонником Божьим, и это сделало его способ­ным различать то, что является ложным. Он не относился к «супердуховным» людям, которые держатся подальше от ми­ра, но видел насквозь все человеческие претензии, потому что много времени проводил в мирском окружении и даже цитировал их поэтов. Павел знал мир и то, как он мыслит, и потому он вступил с ним в конфронтацию силой Бога теми словами, которые Господь дал ему в тот момент.

Многие из нас, оказавшись в том же месте, остались бы совершенно равнодушными. И причина этого заключается не в том, что Святой Дух прекратил печалиться, но потому, что мы, к нашему стыду, не имеем такой близости с Ним, ка­кая была у Павла. Мы не смотрим на мир так, как на него смотрит Бог, и потому мы совершенно не печалимся о нем. В этом эпизоде описан образец, который должен быть от­правной точкой для любого апостольского и истинного действия, и это — возмущение Духа, когда человек может опечалиться при виде того, на что смотрят его глаза. Истин­ное восприятие мира, когда мы начинаем смотреть на все Божьими глазами, не взирая на внешний вид вещей, являет­ся неотъемлемым элементом апостольства.

ВОПРОС ИДОЛОПОКЛОНСТВА

Идолопоклонство, которое мы видим в нашем поколе­нии абсолютно ничем не отличается от идолопоклонства во времена Павла, и оно не связано только с языческими жер­твенниками и «святынями». Мы должны понять, что весь этот мир пропитан духом идолопоклонства, и так было со времен грехопадения человека. Афины были колыбелью гу­манизма и всего того, что до сих пор превозносится в мире. Все современные философские и общественные представ­ления непосредственно связаны с философией Древней Гре­ции. За исключением «вывесок», ничего не изменилось. Эпикурейство и стоицизм, как явные философские направле­ния, давно исчезли, однако сама их суть, их образ мышле­ния и сосредоточенность только на собственных интересах существуют до сих пор, представляя противовес истинным взаимоотношениям с Богом. Афины были местом, где в наивысшей степени проявлялось все величие и слава древ­негреческой цивилизации. Этот город был известен своей любовью к мирской мудрости, но эта мудрость не оставля­ла места для истинного Бога.

Итак он рассуждал в синагоге с Иудеями и с чтущими Бога, и ежедневно на площади со встречающимися (стих 17).

О чем говорит тот факт, что Павел незамедлительно от­правился в синагогу и начал дискутировать с иудеями? Павел огорчился, увидев город, полностью погрязший в идолопоклонстве, и сказано, что поэтому «он рассуждал в синагоге с Иудеями». Но какое отношение это имеет к идолопоклонству афинян? Какая взаимосвязь существует между идолопоклонством и дискуссиями с иудеями в синагоге? Дело в том, что синагога — это место, где идолопоклонство процветает сильнее всего, когда всевозможные идолы заме­няют истинное поклонение Богу. И это касается не только еврейских, но и языческих «синагог» или любых других религиозных организаций, предоставляющих людям удобную религию, которая не требует ничего из того, что относится к истинным взаимоотношениям со Всевыш­ним Богом или служением Ему.

К идолопоклонству относится все, что приносит чело­веку определенное физическое и эмоциональное удовлет­ворение и производит ощущение чего-то неземного при помощи комбинации органной музыки и витражей из разноцветного стекла или какого-нибудь их современно­го эквивалента. Это дает человеку возможность почув­ствовать, что он выполнил «воскресную обязанность» и теперь свободен и может пойти поиграть в гольф или по­смотреть футбольный матч. Это — идолопоклонство по своей сути, причем очень серьезное, потому что представ­ляет собой религиозную замену истине, реальности и Бо­жьим требованиям. Идолы ничего не требуют от своих поклонников, но живой Бог говорит: «Возьми свой крест и следуй за Мной». Немой идол удовлетворяет религиозные нужды человека, освобождая его при этом от необходимо­сти соблюдать Божьи требования. Даже просто «посеще­ние церкви» может дать человеку чувство религиозного удовлетворения и сохранить его от принятия радикаль­ных Божьих требований. Где бы это не проявлялось: на рынке, в синагоге или в церкви — это идолопоклонство, каким бы именем его не называли.

Апостольским является то сердце, которое постоянно бьется ревностью о славе Божьей, и не может спокойно смо­треть на то, что занимает внимание людей, называя себя по­клонением, на самом деле таковым не являясь. Если мы не осознаем, что такой вид идолопоклонства может присут­ствовать даже среди тех, кто призывает имя Иисуса, то мы, без сомнения, наивны. Если мы хотим быть использованы в апостольском служении, то у нас должны быть апостольский взгляд. Если бы Павел не опечалился или не возмутился своим духом, то в дальнейшем ничего бы не произошло. Источником печали Павла была его ревность о любви к Богу и познании Его. Он знал, что тот, кто искушен идолопоклоннической заменой, навечно погибнет, и не мог мириться с этим. И когда Бог нахо­дит такого человека, то можно не сомневаться, что он будет при­веден в место конфронтации.

Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: «Что хочет сказать этот су-еслов?», — а другие: «Кажется, он проповедует о чужих бо­жествах», — потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение. И, взяв его, привели в ареопаг и говорили: «Можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ибо что-то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое?» Афиняне же все и живущие у них иност­ранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы го­ворить или слушать что-нибудь новое (стихи 18-21).

ПРЕДЕЛЬНАЯ КОНФРОНТАЦИЯ

Выражение «ни в чем охотнее не проводили время» характе­ризует не только древнегреческих философов, но и тех, кто живет в наши дни. Люди все еще ищут истину, однако никог­да не приходят к познанию ее. Это — ложное мировоззрение, превозносящее и прославляющее человека. Они думают, что ищут истину, однако на самом деле никогда не приходят к ее познанию. Они всегда находятся в процессе поиска, и в то же время прелюбодействуют, оправдывая себя. Они никогда не находят истину, но всегда находятся в состоянии самодо­вольного стремления услышать что-нибудь новое. Видим ли мы то плачевное состояние, в котором находится человече­ство: пустую трату времени, расточительство и бессмыслен­ность почти во всех сферах человеческого существования? Волнует ли и печалит ли наше сердце состояние людей, жи­вущих в мире без Бога? В отличие от нас, жизнь Павла была наполнена вечными целями, — и какое это отличие!

Павел не мог даже и помыслить, что существует что-нибудь более важное, чем донесение людям послания от Бога, — и не просто всем людям, но тем, кто живет в самом центре чело­веческой цивилизации, превозносящей себя выше Бога. Павел был сострадающим еврейским служителем, странствующим без каких-либо рекомендаций или полномочий, которые могли бы хоть в какой-то степени признать или понять гре­ческие философы. Они называли его «суесловом», и смотре­ли на него с презрением, потому что он противостоял всему, что уважала и превозносила древнегреческая цивилизация. Но, тем не менее, им было любопытно послушать Павла, и потому они предоставили ему возможность говорить. Таким об­разом, что бы ни говорил Павел на том месте и в то время, его слова представляют вечную значимость. Его проповедь бы­ла рождена непосредственно в тот момент, когда он стоял перед философами, что, фактически, и является сутью апос­тольского провозглашения. Это — откровение о том, что такое апостол, посланный человек. Павел был вдохнов­ленным Богом гением, и именно поэтому он является основа­телем Церкви. Когда вы встречаетесь с истинным апостолом или слышите его проповедь, то вы становитесь навечно от­ветственным. Те афиняне приблизились к Богу настолько, насколько это возможно на земле, потому что через Павла говорил Сам Первосвященник и Апостол нашего исповедания. Бог не может сделать для людей ничего больше, чем предста- вить им апостольское свидетельство, которое выражается через «сосуды» из плоти и крови. Мы должны с глубоким по­чтением относиться к апостольству и иметь глубокое пони­мание того, что Бог производит на земле через людей.

Итак, что же можно сказать язычникам, чья философия, склад ума и вся культура являются прямым преступлением против Бога? Что единственное можно им сказать, чтобы сде­лать их навечно ответственными? Образцом такого послания является проповедь Павла на Марсовом холме. Интересно от­метить, что эта проповедь не привела к пробуждению или со­зданию церкви в Афинах, как это произошло, например, в Ефесе или Коринфе. В книге «Деяния» упоминаются имена только нескольких человек, которые «пристали» к Павлу и уве­ровали во Христа. Так почему же это событие занимает такое выдающееся место в Новом Завете? То слово, которое пропо­ведовал Павел, выходило далеко за пределы Афин, но тот факт, что оно было произнесено именно в Афинах, заслуживает осо­бого внимания. Афины в то время были не только столицей Греции, но, в некотором смысле, столицей всего мира.

Мы должны также понять, что означает стоять посреди этих философов на Марсовом холме. Павел столкнулся ли­цом к лицу со всем, что противоречит Божьей мудрости. Лю­ди, сидящие перед ним, были настолько же представителями царства тьмы и демонических сил, как и, к примеру, чародеи. Возможно, они были облачены в философские одеяния, и у них был особенный возвышенный стиль речи, однако по сво­ей сути они находились в точно такой же оппозиции Царству Божьему и Божьим целям, как и колдуны. Павел столкнулся с тем, что существует по сей день: с определенным духом, до­минирующим в мире, — в особенности в религиозном мире. Когда Бог противостоит этому духу, Он делает это по-апос­тольски или, говоря иначе, юродством проповеди!

И, став Павел среди ареопага, сказал: «Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны» (стих 22).

Какое насмешливое высказывание! Если вы хотите све­сти с ума интеллектуального философа, то скажите ему, что он — «набожный» (в английском переводе Библии — «суе­верный»). Какое оскорбление! Они гордятся тем, что стоят выше религиозных предрассудков, и потому, начав с по­добного выпада, Павел уже разозлил этих философов. Он был человеком, который говорил то слово, которое ему давал Бог, ни мало не заботясь о том, к каким для него последствиям это может привести. Именно такое апостольство является ис­тинным. Если мы напуганы и проповедуем с осторожнос­тью, внимательно следя за тем, что мы должны сказать, чтобы никого не обидеть, или не быть неправильно поня­тыми, то каким образом мы можем стать Божьими «уста­ми», которые вступят в конфронтацию с этим враждебным миром? Есть только одна Личность, Которая может опреде­лять, что является подходящим в каждый конкретный мо­мент, и это — Сам Господь.

Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жерт­венник, на котором написано «неведомому Богу». Сего-то, Ко­торого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (стих 23).

Мы никогда не сможем выявить ложь или противостать ей, если не сможем сказать вместе с Павлом: «Я пропове­дую вам». Для того чтобы иметь смелость выявлять ложь, не достаточно просто знать истину — мы должны усердно и искренне жить в соответствии с этой истиной. Заявление Павла могло звучать высокомерно, однако та смелость и прямота, с которыми он говорил, сами по себе были проявле­нием Бога, о Котором он проповедовал. Павел высмеивал афинян за их суеверность, играя с ними в шараду о надписи «неведомый Бог». На первый взгляд эта надпись выглядела как проявление почтения и уважения к истинному Богу, од­нако на самом деле это была скрытая ложь.

Возможно, афиняне поклонялись своим идолам по неведе­нию, однако мы должны знать, что это невежество было умыш­ленным. Они решили поклоняться неведомому богу, потому что такой бог не предъявляет им никаких требований, и Павел ви­дел их мотивы насквозь. То, что на первый взгляд, выглядело духовным: монумент с надписью «неведомому Богу», — факти­чески, представляло собой фальшивку, позволяющую людям избежать исполнения мучительных требований, предъявляемых взаимоотношениями с Богом Сущим. Они предпочитали, чтобы этот Бог оставался для них неизвестным, однако Павел не по- зволил им такую роскошь. Познание истинного Бога связано с серьезным вторжением в вашу жизнь, которое все изменяет.

Вот почему мои собратья-евреи и их раввины любят гово­рить о «высшей силе» и «безликой силе вселенной». Это звучит очень духовно, но весь вопрос состоит в том, будем ли мы при­ветствовать такую псевдодуховность или же будем выявлять ее лживость? В человеческом сердце есть нечто такое, что лю­бит удерживать Бога на большом расстоянии от себя. И это касается не только евреев. Человеческое сердце хочет обезли­чить Бога, потому что такой Бог не скажет: «Не прелюбодей­ствуй. Люби Господа твоего всем сердцем твоим». Мы должны осознавать, насколько лживым является человеческое сердце, и Павел всегда понимал, что в моменты, имеющие вечное зна­чение, он не может щадить своих слушателей. Божья любовь слишком велика, чтобы льстить грешнику, и потому Он заяв­ляет истину прямо им в лицо. Перед тем, как принести Божью славу, истина причиняет боль, точно так же как после волне­ний наступает истинное утешение.

БОГ КАК ТВОРЕЦ И ГОСПОДЬ

Затем Павел сделал замечательное утверждение, которое служит основанием для понимания Божьих взаимоотноше­ний с людьми не только как с индивидуумами, но и как с от­дельными народами. Итак, Павел открывает Бога как Творца:

Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет (стих 24).

Нет более фундаментального утверждения, чем это. Все по­коится на признании Бога как Творца. Земля Господня и потому у Него есть право обладать Своим собственным творением. Он — не только Творец неба и земли, но и Господь неба и земли. Ес­ли мы не воспринимаем Бога как Творца, то у нас нет основания для истины или реальности. Поэтому Павел не случайно начал с того, что открыл Бога именно с этой стороны. Это было Божес­твенным откровением фундаментальной предпосылки, на кото­рой покоится все остальное: «В начале сотворил Бог...»

Если Он является Господом неба и земли, то каким образом это относится к уголку земли под названием Афины? Он — также Господь и Афин. Павел не сказал этого, однако это явно подразумевается в его словах. То, что он говорил, было чем-то большим, чем просто корректные доктрины. Это было в его ду­хе и жизни, потому что Творец Павла был также и его Господом. Слово «Господь», которое использовал Павел, должно было как нож вонзиться в сердца его слушателей. Использование слова «Господь» будет иметь силу и способность проникать только до той степени, до какой оно истинно для того, кто его произносит. Павел находился под непосредственным и полным руковод­ством Того, Кого он называл Господом, и подтверждение этому было в самой его проповеди. Если бы Бог не был для него Гос­подом, то он никогда не начал бы с выпада против философов. Он начал бы с какого-нибудь комплимента, как это делает боль­шинство из нас, потому что наши проповеди, по большей части, обусловлены нашим мнением, а не Божьим.

Это — прекрасная иллюстрация к тому, что означает слово «апостольство». Оно тем более совершенно, чем меньше в нем чувства неловкости перед людьми. В тот момент, когда оно ста­нет ориентироваться на людей, оно станет религиозным, и, не­смотря на то, что будет технически корректным, потеряет свою силу. Бог представил тем афинянам то, что превышает филосо­фию и религию. Это был Сам Бог, потому что то, что является апостольским, — истинно, и то, что является истинным, — апо­стольское. В этом заключается суть и красота апостольства, и потому мы должны молиться о том, чтобы Бог опять послал Церкви таких людей как Павел, в противном случае мы не будем иметь основания.

БОГ КАК ДАЯТЕЛЬ

И не требует служения рук че­ловеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и, дыхание и все

(стих 25).

Павел произнес эти слова посреди храмов, которые в то вре­мя производили большое впечатление своей архитектурой и красотой. Они были свидетельством мощи человеческой цивилизации, и следует отметить, что в видимых свиде­тельствах этого мира есть что-то устрашающее. Тем не ме­нее, Павел был представителем другой реальности, которая может быть подтверждена только в вечном будущем, хотя это и выглядело абсолютной глупостью для его слушателей. Павел сказал им, что есть Бог, Который не нуждается в этих монументах и вещах, которые люди производят своими ру­ками, потому что Он не имеет в чем-либо нужду.

Здесь Павел открывает Бога как Того, Кто дает все, вклю­чая его тюремное заключение вместе с Силой в Филиппах, описанное в предыдущей главе книги «Деяния», когда они были раздеты донага и избиты почти до смерти. Это было место абсолютного одиночества. Они находились за много километров от своих друзей, хотя и знали, что находятся в Филиппах по воле Божьей. Написано, что в полночный тем­ный час„ когда нет никакой надежды и уверенности, Павел и Сила молились и воспевали хвалу Богу.

Времена неприятностей и бедствий тоже относятся ко «всему», что исходит от Божьей руки. Можем ли мы радо­ваться посреди них, восхвалять Бога и с уверенностью гово­рить неверующим в этом мире, что есть Бог, Который дает все! Именно это делает апостольское слово таким проник­новенным. Павел воспринимал все свои обстоятельства как то, что исходит от Божьей руки, хотя не всегда пони­мал, почему все происходит именно так. Мы можем гово­рить о том, что есть Бог, дающий все, однако это не будет иметь глубины и проникновенности, не будет бросать вызов и приковывать внимание людей, обращая их к Богу, если мы сами в действительности не верим в это. Это неверие опре­деляется по нашей жизни, когда осознание Бога как Даятеля всего не проявляется в наших поступках.

Если бы Павел рассматривал тюремное заключение в Филиппах как неудачное стечение обстоятельств, то он ни­когда не стоял бы на Марсовом холме, обращаясь к грече­ским философам. Бог ожидает людей, которые будут верить в то, что есть Бог, Который дает все. Действительно ли мы всеце­ло подчинены Божьей суверенности? Это подтверждается тем, как мы выражаем свое разочарование. Мы видим ис­точник своих проблем в людях, в обстоятельствах или в соб­ственных ошибках: «Если бы только мы сделали то, а не это, то все было бы иначе». Однако мы не осознаем, что сущес­твует Всевышний Бог на небесах, дающий все. Нашему безразличию или пренебрежению нет оправдания, но мы должны осознавать, что Он — Бог всего. Когда мы можем радоваться посреди трудностей и того, что является для нас неприятным, взирая на Божью суверенность, тогда мы мо­жем встать перед мирскими людьми и рассказать им о Боге, Который дает всему жизнь и дыхание. Но если Он — Бог жизни, то разве Он не является Богом и смерти? Если Он не является Богом одного, тогда Он не является Богом и друго­го. Если Он — не Бог всего, тогда Он — вообще не Бог.

НАРОДЫ В ПРОПОВЕДИ ПАВЛА

От одной крови Он произвел весь род человеческий для обита­ния по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пре­делы их обитанию

стих 26.

Теперь Павел по-настоящему перешел к рассмотрению во­проса народов. Народы — это не спонтанно возникшие субъекты, но Божьи творения. Именно Бог установил их и дал им преде­лы обитания. Это подразумевает, что мы не можем создавать свои собственные пределы. Фактически, войны ведутся имен­но за перераспределение границ, территорий и земель. Мы не хотим находиться в установленных пределах, потому что они накладывают ограничения, и мы не хотим знать Бога, Кото­рый требует от нас находиться в этих рамках. Павел открывает, вселенский взгляд на творение и народы, а также о Боге, со­здавшем их для Своей цели. Бог не устанавливал пределов и времен просто так, без каких-либо на то причин. Все, что Он совершает, имеет определенную цель, и потому у Него есть намерения для всех народов. Народы — это не случайно воз­никшие сущности или что-то, что может быть объяснено антропологами. Павел раскрывает это в единственном ут­верждении: Бог установил пределы обитания народов. Этот взгляд противоречит вольнодумию современных людей, он «очень ограниченный» и не дает человеку свободы действий для того, чтобы пользоваться планетой в своих целях как игрушкой. Дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хо­тя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и дви­жемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: «Мы Его и род». Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла чело­веческого (стихи 27-29).