II. Как была заселена Земля

Маркиз де Сапорта

Как могла человеческая раса распространиться по всей поверхности земного шара? Произошло ли это в результате независимого возникновения на разных и взаимно не соединённых континентах или все люди

вышли из единой колыбели, из «материнской области»? По этому вопросу учёные расходятся во мнениях: Агассис считает, что и люди были сотворены, Карл Фогт полагает, что они развились в разных центрах, а

Катрефаж и теологи думают, что они все едины в своём происхождении. Это факт, что человек, со всеми

свойственными его роду чертами, продвинулся во все обитаемые области Земли, и это произошло давно, когда

в его распоряжение ещё не были предоставлены все ресурсы, добытые путём опыта и изобретательного

разума; тогда, когда он был юн и несведущ. Вот именно тогда этот слабый и почти нагой человек, умевший

только добывать огонь и обладавший лишь несколькими грубыми орудиями для самозащиты и добывания

пищи, покорил весь мир и расселился от Полярного круга до Огненной Земли, от страны самоедов до Земли

Ван Димена (Тасмания), от Нордкапа до мыса Доброй Надежды. Это тот начальный исход, столь же вероятный, как и невероятный, воспринятый и учёными, и догматиками, тот, который нам следует объяснить или хотя бы показать его возможность. И это происходило задолго до того, как после удивительнейших открытий, когда при помощи мощных механизмов для навигации и после проведения смелых и крайне дерзких

мероприятий цивилизованный человек обрёл возможность похвастаться тем, что он наконец добрался туда,

куда представитель детского возраста человечества добрался в века, столь от нас отдалённые, что не поддаются никаким подсчетам.

Мы должны остановиться на этом, так как следует бросить свет на то препятствие, которое доныне считают непреодолимым те, кто пробовал выявить связь между взаимно отдаленными народами по месту их

расселения и определить пути следования древних племён, разделённых ныне океанами и огромными

земными пространствами. В своих миграциях человек проходил, куда только мог, занимал место и селился

там, осваивая типичные для этого места уголки природы, и этот процесс освоения был разным в разных

местах. Отсюда произошла и нарастающая разница в расовых различиях человека. Некоторые из мест расселения оказались более благоприятными для развития и стали центрами цивилизации. Но количество таких

центров крайне ограничено, а их расположение знаменательно.

Масса населения континентов распределена на три основные группы, и конфигурация их расселения поразительна для каждого, кто вникает в карту мира. Можно сразу заметить, что люди так «размещены» в

приближающихся к северу областях, как будто их группы касаются одна другой или разделены узкими проходами, и что они окружают в пределах Полярного круга центральное полярное море с прибрежным поясом островов. Спускаясь к югу, мы видим, что три континента — Северная Америка, Европа и Северная

Азия, которые прежде сближались столь плотно, теперь уступают место для «придатков» — для Южной

Америки, Африки и Австралии, которые, в свою очередь, как бы вырождаются в мелкие точки в безбрежных водах, даже не достигших Антарктического круга. Внутри этого круга конфигурация земли полностью

противоположна северной — это массивная шапка вокруг полюса в середине огромного океана.

Изучая области, расположенные между крайним севером или северным направлением от Тропика Рака, между 20 и 35° с. ш., мы найдём, что цивилизации здесь складывались при сходных географических условиях, то есть поблизости от внутренних морей. Самый восточный из центров лежит в Китае вблизи Японского моря, а самый западный — как кажется, самый недавний, — на берегу Мексиканского залива. Поздняя цивилизация сложилась в процессе растекания и трансформации, связанных с приходом в Америку европейцев, и она была полностью независимой и автономной, но слабой и относительно новой, из-за чего и не могла сопротивляться давлению более сильной расы.

По направлению к центру пространства, края которого мы здесь наметили, следует поместить два других центра цивилизации, более древних, чем два уже названных. Они лежат в тех же широтах — это Египет

в долине Нила и вблизи Аравийского залива, а также Месопотамия вблизи Персидского залива. Так, каждый

континент имеет свой отдельный центр цивилизации, за исключением Азии, имеющей два таких центра —

один из них находится на крайнем востоке, другой — вблизи границы с Европой. Такая специфическая группировка главных центров цивилизации в таком соседствующем соотношении составляет наиболее значительную палеоэтническую особенность, которую мы можем зафиксировать. Нил и сирийский берег Средиземного моря на западе, Верхняя Армения и Каспийское море на севере, Гиндукуш и Инд на востоке, Аравийское море на юге служат границами области, где жили кушиты, семиты и арьи. Первые из них были землевладельцами, работниками и основателями городов, вторые были пастушеским народом, а третьи — горцами, ставшими затем эмигрантами и завоевателями. Все они встречались, сближались и смешивались друг с другом, поочередно то побеждали, то были побеждены, развивали мастерство и умение использовать металлы, изучали оружие и вырабатывали способы иерархической самоорганизации, выражали свои идеалы в

формах религии и обрели в искусстве письма наиболее сильный инструмент выражения человеческого разума.

Они дали нам начала истории и развивающуюся цепочку социальных организаций, дошедшую и до наших дней. Но все же рост цивилизации в этих центрах не объясняет фактов расселения человечества по всей

земле, имевшего место задолго до этого.

Распространение человека по Европе и Азии не встречалось с большими трудностями, так как оба эти континента являются общим пространством, Европа зависит от Азии, и заселение Европы из Азии согласуется

с религиозными традициями. Однако возникают огромные трудности, когда дело касается Америки — ведь

она всегда была заселена из края в край народами, единство которых поразило лучших исследователей.

Более того, жители Америки не только создали на земле этого Нового Света оригинальную и сравнительно

высоко развитую цивилизацию, но и смогли сохранить, главным образом на севере, неоспоримые следы своего

присутствия здесь в необозримо далеком прошлом. Палеолитические орудия, найденные в Делавэре, Трентоне, Нью-Джерси и вблизи от Гуанахуато в Мексике, так ясно и безошибочно характеризуют ситуацию четвертичного аллювия, что это наравне с их сосуществованием со слонами и с мастодонтами указывает и на

наличие расы, которая знала те же орудия и была, безусловно, носительницей тех же обычаев и отличалась теми же чертами внешности. Как мы решим, откуда пришла эта изначальная американская раса, сестра

аналогичной европейской расы того же периода, если не предположим, что оба континента взаимно сообщались? Трудности, встававшие перед этими людьми в пересечении Атлантического океана, и данные о большой древности этого океана, исключают все возможности поверить в то, что оба континента были некогда

соединены, или в то, что один из них был открыт неведомым Колумбом, пересекшим океан за сто тысяч

лет до известного нам Колумба.

Так, мы снова стоим перед проблемой, всегда возникавшей перед нами и всегда ускользавшей от нас, — проблемой происхождения древних жителей Америки. Очевидно, ее нельзя решить путем предположения о

случайной колонизации странниками из Азии или группой лиц, потерпевших кораблекрушение; но здесь следует подумать о первобытных популяциях, растекавшихся, как по Европе, последовательными волнами, и

говорящих о непрерывном присутствии человека, чье постепенное развитие и распространение в Америке

протекало по тому же пути, что и на старом континенте. Могла бы быть принята гипотеза об иммиграции из Азии через Алеутские острова на Аляску, если это не было снижено до уровня вторичного факта тем,

что исходная популяция присутствовала в Америке уже в четвертичную эпоху. Так же выглядит попытка найти связь между памятниками, статуями и знаками письменности Центральной Америки, Египта и буддийской Азии — все это противоречиво. А поэтому подозрительно. Эти аналогии, помимо их недостаточности,

должны утратить силу перед первостепенными соображениями: 1) определенность существования американского человека с крупными животными четвертичной эпохи; 2) медноцветная окраска кожного покрова, одинаковая у людей по всему континенту, за исключением эскимосов. Трудность представляет и тот факт, что сторонники моногенеза, имеющие в виду единую точку исхода всего человечества и считающие, что она находилась вне Нового Света, предполагали, что Америка была колонизирована европейскими и азиатскими иммигрантами, следовавшими по параллелям. Эмиграция в подобных направлениях сразу же встречается с таким препятствием, как океаны, все более широкими в южной стороне. Это препятствие исчезает, если мы откажемся от движения по параллелям и подумаем о возможностях движения вдоль меридианов с севера на юг. Такие миграции не встречаются с препятствиями, и взаимное подобие всех протоамериканцев, с одного конца континента до другого, не вызвало бы никакого удивления, если бы мы не загружали своих мыслей идеей их захода сюда в более позднее время.

Мы можем заметить по этому поводу, что крайние южные регионы трех континентов заселены представителями рас, которые, безусловно, пришли сюда откуда-то ещё и которых относят к низшим разрядам как на Огненной Земле, так и на мысе Доброй Надежды, и в Тасмании. Эти расы, продвигаясь впереди других,

сохранили видимый отпечаток сравнительно низкой степени расового типа, от которого они и произошли.

Нам следует поверить в то, что эти три ветви — огнеземельцы, бушмены и тасманийцы, — столь слабо

развитые физически, интеллектуально и морально, зашли так далеко по земле потому, что перед ними все

время открывались никем не занятые области. Первопроходцы всего остального человечества, они достигли, шаг за шагом, предельных рубежей земли, пригодной для обитания. Они могли поначалу занимать и

срединные земли, но, не будучи в состоянии сопротивляться натиску более сильных рас, ушли дальше.

Они не смогли бы дожить до нашего времени, если бы не оказались в изолированных условиях мест самых

отдаленных от их исходного дома. И нет ничего удивительного в том, что Катрефаж и Гами, описывая

наиболее древние европейские расы, судя по найденным в Канштадте черепам, должны были усмотреть их

аналогии только среди этих самых туземцев крайнего юга — бушменов и австралийцев.

Видно, что мы склоняемся к тому, чтобы отнести вероятную колыбель человечества к северным циркумполярным областям. Только оттуда могло оно растекаться, как из центра, чтобы распространиться по всем континентам в целом и породить последующую эмиграцию к югу. Эта теория лучше всего согласуется с

предполагаемым продвижением человеческих рас. Остается показать, что она совпадает с наиболее достоверными и недавними геологическими данными и что применима не только к человеку, но и к растениям и животным, которые его сопровождали и были наиболее близко с ним связаны в зонах умеренного климата,

которые и стали затем местами цивилизаций.

Общие законы геогонии замечательно совпадают с этой гипотезой. Чтобы она выглядела вероятной, нам следует только выявить два важных момента, которые не вызовут серьезных протестов геологов: 1. Полярный регион, покрытый высокоствольными лесами, имевший климат, более мягкий, чем в Центральной Европе, плодоносный и обитаемый на 80% площади, подвергся медленному нарастающему охлаждению до середины третичной эпохи. Затем стало быстро нарастать оледенение и охватило даже области к югу от него. При этих условиях люди, а также животные и растения должны были или уйти, или погибнуть, то есть уходить шаг за шагом или встречаться с ежедневным ухудшением условий существования. 2. Относительно

стабильным было наличие континентальной массы вокруг моря на Северном полюсе, тогда как другой

полюс был занят сушей, окруженной огромным океаном. Влияние Северного полюса на продуктивность

животных и растений и на их миграции, и отсутствие в другом полушарии аналогичного влияния — все это

стало результатом подобного расположения суши. Важно то, что нет ничего случайного в таком сочетании земель и морей и что там были, по крайней мере с очень древних времен (если даже не всегда), возникшие земли, очень далеко «продвинутые» к полюсу и образующие вокруг Арктического моря пояс более или менее

соприкасающихся земель или островов. Так, по крайней мере, учит нас геология.

Наступавшие изменения, погружения и поднятия из воды были всего лишь частичными и более поздними, тогда как основной «скелет» континента восходит к самым отдалённым временам. Всегда были Европа, Азия, Америка и арктические земли. Мы твёрдо знаем, что вокруг Северного полюса всегда была обширная территория, если не континент, дом тех же растений, что населили и весь земной шар, и что начиная со времени, соответствующего концу юрского периода, климат, бывший сначала таким же тёплым, как и всюду, начал постепенно становиться холоднее. Снижение температуры сначала проявляло себя очень медленно и в третичную эпоху было далёким от своего современного состояния; деревья, которые тогда росли в Гренландии, — секвойи, магнолии и платаны — в наше время хорошо развиваются лишь в Южной Европе, в

Центральной же Европе им не соответствует климат. Поэтому мы убеждены, что в древности вблизи Северного полюса существовала зона земель, покрытых богатой растительностью. Постоянное существование там полярного моря также подтверждается окаменелостями из всего этого региона. Окружающие полюс земли были долго пригодны для обитания, и люди там жили во время, близкое к тому, при котором следы их производственной деятельности начинают обнаруживать сходство с орудиями Европы и Америки. Так, уходя из арктических земель в области, граничащие с Полярным кругом, человек отправляется в дорогу вместе с

«запасом» растений и животных, которые или следовали за ним, или опережали его, или двигались наравне

С ним в то же самое время и под давлением тех же обстоятельств.

Только с учётом миграций из соседних с полюсом земель мы можем в целом объяснить феномен различия рассеянных и разрозненных видов — феномен, идентичный тому, который обнаруживается при сравнении жителей Старого и Нового Света.

Объединяя современные знания с указаниями, получаемыми при анализе окаменелостей, мы встречаемся со многими примерами несовпадения. Родственные формы, часто едва отличаемые друг от друга, были распределены в одно и то же время по широко разбросанным, далеко отстоящим одна от другой областям Северного полушария, при отсутствии всякой связи по линии параллелей, и это трудно объяснимо. Несомненно доказуемые окаменелости в Европе говорят о том, что в ней в древности было множество видов

и форм растительности, встречаемых теперь в Америке, но она могла получить их только из областей

крайнего севера — например, магнолии, тюльпанное дерево, американский лавр, клен и тополь, по всем

показателям совпадающие с теми, что растут в Соединенных Штатах. Два платана, западный и малоазийский, к которым мы можем добавить окаменелость европейского платана, говорят о том же рассеянии. В Европе в третичную эпоху росло и гинкго, аналогичное северокитайскому. Там были секвойи и высокие кипарисы, соответствующие деревьям с этими же названиями, которые растут в наше время в Калифорнии и Луизиане. Кажется, что и буковые деревья произрастали в Арктической циркумполярной зоне раньше, чем появились в Северном полушарии и широко распространились по нему. Безусловно, это же относится и к болиголову, чьи чётко отличимые следы были обнаружены в Гренландии выше 82° с. ш. И время его присутствия там намного опережало его появление в Европе.

Чётко установленное наличие на обоих континентах многих видов животных, типичных для Северного

полушария, следует приписать эмиграции, если не с полюса, то по крайней мере, из областей, прилегающих к Полярному кругу. Это явно относится к северному оленю и бизону, но не исключено, что и к животным более древнего времени; и хотя мы не имеем прямых подтверждений этого, кроме останков мамонта в Сибири, но по тому же закону сюда должны быть включены и слоны, и мастодонты. Мы говорим здесь о тех видах этих двух генераций, которые проникли с севера к югу, сопутствуя человеку древности и в Америке, и в Европе. Ключом к разъяснению всех этих феноменов служит связь континентальных земель с почти неразрывным поясом земель вокруг Полярного круга. Все это было результатом непрерывного продвижения и последующего разъединения видов и рас, выявляемых в любой зоне нашего внимания.

Прежде чем отойти от вопроса о возможном происхождении человека, мы не можем удержаться от

разговора о предположительно устанавливаемых связях между ним и обезьянопитеком. По утверждениям некоторых авторов школы трансформистов, первобытный человек был антропоморфной обезьяной,

физически усовершенствованной до уровня прямохождения, умственно — в силу развития объёма

черепной коробки; постепенно разумность или способность к абстрагированию, а также умение пользоваться артикуляционным аппаратом речи вытеснили его инстинкты. Бесчисленные и безотказно выразительные аналогии в анатомии и физиологии тела человека и высокоорганизованных обезьян, то есть тех, что не имеют хвостов и мозолей на передних лапах и чьи морды и общий вид подобны человеческому облику, подтверждают эту точку зрения, по меньшей мере в том, что касается внешних черт. Есть и другие моменты сближения. Образ действия высших обезьян скорее может быть назван аналогичным, а не подобным человеческому. Они в основном склонны к лазанию, а человек — к хождению, причем человек всегда был склонен к выпрямленному положению тела. Даже наивысшие обезьяны, признаваемые человекообразными, ходят плохо и с трудом. Покидая деревья, на которых они живут, они держатся наклонно и подгибают пальцы на ногах, чтобы не прикасаться к земле всей подошвой. Поэтому мы не можем воспринять идею происхождения человека от обезьяны без дальнейших убедительных доказательств. Более того, кажется, что обезьяны развивались в обратном от человека направлении. Выросшие в жарком климате, они быстро вымирают, будучи перенесены в условия средних температур, и это особенно характерно для человекообразных обезьян.

Человек, связанный своим происхождением, с севером, продвигается к югу только потому, что его

поощряет к этому понижение температуры, а обезьяны, для которых сильная жара жизненно необходима, хорошо развивались в те века, когда в Европе был субтропический климат, но исчезли с этого континента сразу, когда климат стал умеренным, — вот так и получилось, что их исчезновение отсюда совпало с появлением здесь Человека. Обезьяны ушли на юг, стремясь к необходимой им жаре, именно тогда, когда снижение температуры вытеснило его предшественников. Необходимость локализовать колыбель обезьянопитеков в жарких странах подсказала нам возможность разделить обезьян восточного и западного континентов на две различные группы, отмеченные разным расположением зубов, что даёт нам право говорить об их разделении в древнейшие времена. Обе группы произошли от лемуров, ныне представленных только на Мадагаскаре, но их окаменелые останки обнаружены и в Европе. Самые недавние находки лемуров в Европе датируются концом эоценового времени. Но позднее, в миоцене, встречаются уже не нижайшие виды, а приматы, подобные тем, что относятся к экваториальной зоне восточного континента. В эту эпоху, когда море делило Европу с востока на запад, субтропический климат ещё господствовал в центре континента, и пальмы

росли вплоть до Богемии вдоль северного берега великого внутреннего моря. Благодаря такой температуре, обезьяны еще занимали в Европе земли вплоть до сорок пятого градуса, но не пересекая этой широты, и они исчезли навсегда, как только стало достаточно прохладно для людей и слонов.

Мезопитек (Mesopithecus Pentelici), которого М. Годри нашел в Пикерми в количестве двадцати пяти экземпляров, был маленьким, ходил на четырех лапах и жил в ветвях и листьях. Дриопитек (Dryopithecus) из

Сен-Годенса (Франция) отличался чертами высшего человекообразного, но со звериной мордой гориллы;

однако именно этому животному Годри склонен приписать специально оббитые кремни (по мнению аббата Буржуа) из слоев известняка из Тене, относимые к геогностическому горизонту Сен-Годенса.

Плиопитек (Pliopithecus) из Сансана (Франция) напоминает гиббона. Для того чтобы найти современные аналоги Pliopithecus и Dryopithecus в Европе времён миоцена, необходимо пересечь Тропик Рака

примерно на 12° с. ш., более чем на 30° южнее места этих окаменелостей. Если, как предполагают, такое же расстояние существовало между периметром частого пребывания антропоморфных обезьян Европы и родиной, границами которой был сначала ограничен человек, мы обнаружим последнего на широте Гренландии, то есть на 70 или 75°. Это, конечно, гипотетический подсчет, но он основан на двух трудно отвергаемых аргументах.

Мы можем прийти к тому же заключению и на совсем ином основании. Изобилие широколезвийных

орудий в смежных долинах Соммы и Сены указывает на наличие в этом месте исключительно благоприятных условий для распространения человека, чья численность впервые стала нарастать. Флора той эпохи, выявленная вблизи Фонтенбо, указывает на условия, аналогичные современному югу Франции вблизи 42-й линии широты. И чтобы достигнуть, начиная отсюда, почти тропических областей, где растут пальмы, камфара и лавр, нам надо продвинуться на 12—15° южнее, где мы встретим те же климатические условия, которые царили в миоценовой Европе, когда они вряд ли были достаточно теплы для человекообразных обезьян. Между этими условиями и теми, что, как кажется, были изначально благоприятны для развития человека, лежало пространство в 12—15° с. ш. Но когда пальмы росли вблизи Праги, а камфарные деревья достигали на

севере Данцига (Германия), человек, если он тогда существовал, мог жить без неудобств за Арктическим

кругом или вокруг него, в пределах равного расстояния от Северной Америки и Европы, которые были

предначертаны ему для расселения.

Переведено для: Popular Science Monthly, из: Revue des Deux Mondes.

III. ПОЛУЧЕНИЕ «ИСТИННОГО КЛЮЧА»

Все указания в тексте и точка зрения на древнюю космологию, представленные в главе 1 части IV, полностью расходятся с той, что принята у наших авторитетов. Профессор Паккард из Йельского колледжа

замечает: «Если это верно, то все наши книги и карты неверны, и мы должны согласиться с тем, что все

учёные ошибались в своем понимании древних сообщений». В подобной же манере редакционная статья

в одном из зарубежных периодических изданий сообщает: «Если это правильно, то здесь даны разительные доказательства отсутствия у многих преуспевающих поколений археологов, деятелей науки и учёных

способностей выявить весь ход и дух древних легенд и литературы в их космических теориях и отношениях». При таких условиях обычный читатель, кажется, обретает право на получение дальнейшей информации до того, как его попросят заявить о своем восприятии.

Итак, новая точка зрения впервые была опубликована на страницах «The Independent» от 25 августа 1881 года в Нью-Йорке. В последующие годы появилось второе и расширенное издание в «The Boston University Year Book», том IX. Вскоре в Бостоне вышла и третья публикация в виде брошюры «Messrs. Ginn and Heath». В каждом случае заглавие было таким: «Истинный ключ к древней космологии и мифической географии».

Экземпляры работы при каждом её последовательном издании были предварены предисловиями — обычно с кратким личным примечанием, — написанными наиболее компетентными учёными из университетов

Афин, Рима, Берлина, Лейпцига, Гейдельберга, Бонна, Лейдена, Лондона, Оксфорда, Кембриджа, Эдинбурга,

Белфаста и Дублина. Как и следовало ожидать, возникла интересная и разнообразная переписка. Автор

чувствует, что не имеет права предавать огласке многие письма, но при этом верит, что, публикуя следующие выдержки, он не нарушает прав собственности. Так, А. Сейс (Оксфордский университет), один из

наиболее выдающихся из числа современных специалистов по сравнительной филологии, написал автору

после прочтения предварительного сообщения: «Я должен сначала сказать, что ваша точка зрения кажется

мне исключительно разумной; похоже, что она может разъяснить ряд затруднений. Она определенно бросает

свет на путешествие Одиссея и особенно на посещение им Аида. Я ожидаю появления вашей книги, которая окажется очень ценной для тех, кто изучает прошлое».

В более ранних сообщениях профессор Сейс применил ещё более яркие выражения своего личного

молчаливого согласия.

Все приводимые ниже отрывки взяты из писем, присланных до публикации «Прибежище мёртвых у

Гомера».

Так, досточтимый Уильям Е. Гладстоун, автор «Homeriс Studies», «Juventus Mundi», «Homeric Synchronism» и т. д.,

пишет: «Я с большим интересом и удовольствием воспринял сообщение по «Космологии у Гомера», которое вы любезно

адресовали мне. Я очень давно убедился, что Гомер придерживался не тех идей, которые ему обычно приписывают, а именно что земля плоская, а представлений о ее сферической или выпуклой поверхности. Мои взгляды долго игнорировались; в основном я согласен с вами, и когда (если когда-нибудь) придёт время моей отставки и покоя, я попробую выяснить, не являетесь ли вы более тщательным и аккуратным исследователем из нас двоих в тех вопросах, в

которых вы отличаетесь от меня или следуете за мной».

Роберт К. Дуглас (Британский музей), а также профессор-синолог (Королевский колледж, Лондон): «Я прочитал ваш «Ключ» с большим интересом, и хотя я не изучал специально этой проблемы, должен все же сказать, что, по-моему, он

наиболее удовлетворительно объясняет космологию Гомера».

Ричард Дакр Арчер-Хинд, сотрудник Тринити-колледжа, Кембридж, Англия: «Должен сказать, что ваше объяснение древней космологии кажется мне очень простым и естественным. Оно бросает поток света на ряд проблем, которые были до этого весьма темны. Я рад слышать, что оно воспринято таким выдающимся ориенталистом, как дер Рост, библиотекарем Индийского департамента, Лондон».

К. П. Типе, профессор-религиовед Лейденского университета, Голландия: «После внимательного вторичного прочтения вашей работы я не могу не выразить своего мнения, что ваша гипотеза внушает доверие и она остроумна. Представление о Земле как о сфере не так уж молодо, как обычно считают... Я думаю, что вы правы, уподобляя обширный

Олимп высшим небесам... Ваше описание прекрасно согласуется с древней космографией вавилонян. Я удовлетворен

вместе с вами тем, что нет реальной разницы между мифическим Олимпом и небесами и что все земные Олимпы

(поскольку их несколько) являются только локализацией той же небесной обители богов».

Ховард Кросби, вице-канцлер Нью-йоркского университета: «Ваш «Ключ» к древней космологии глубоко удовлетворил меня. Я верю, что вы сделали великое открытие».

У. Д. Уитни, профессор санскритологии и сравнительной филологии, Йельский колледж: «Я просматривал с некоторым опасением изложение вашего взгляда на древние концепции космоса, но нашел их весьма остроумными и заставляющими задумываться. Они заслуживают тщательного сопоставления с высказываниями древних авторов, касающихся этого предмета».

Д-р Чарлз Р. Ланман, профессор санскритологии. Гарвардский университет: «Я прочел ещё раз «Ключ» и думаю,

что он очень прост, остроумен и подходит для объяснения великого множества ранее запутанных упоминаний».

У. С. Тайлер, профессор (греческий язык и литература) Амхерстский колледж: «Позвольте мне поблагодарить вас

за опубликованный материал. Вероятно, ни один ключ не сможет открыть все комнаты лабиринта древней космологии и мифической географии. Но я верю, что ваш подходит более всех доныне найденных».

У. А. Паккард, профессор (латинский язык и литература) колледж Нью-Джерси, Принстон: «Работа д-ра Уоррена — это результат искреннего и умелого изыскания, которое заслуживает очень тщательного обсуждения. Как представляется, она окажет огромное воздействие на решение проблемы древней космогонии. Разъяснения слов Гомера

поразительны».

Стефан Д. Пит, издатель «American Antiquarian and Oriental Journal»: «Я верю, что в вашей работе по древней космологии вы охватили широкий круг проблем. Я давно догадывался, что была некая тайная пружина в астрологии древних, которая оказывала большое влияние на письменные и устные рассуждения древних, и благодарю вас за такое сведение воедино фактов, позволившее обнаружить ключ к ним».

Дж. Генри Тейер, ранее профессор (греческий язык и переводы) Эндоверской теологической семинарии, ныне

профессор Духовной школы Гарвардского университета: «Позвольте мне сказать о моем большом интересе, вызванном вашим «Ключом» к древней космологии. При первом же прочтении он подарил мне чувство облегчения, граничащее с глубоким удовлетворением. Мне будет очень интересно включить его в свое преподавание».

Джеймс Фриман Кларк, автор книги «Десять великих религий» и др.: «Мне кажется, что брошен свет на многие

места в классических текстах. Не могу удержаться от мысли о том, что ваша точка зрения будет истинным ключом для

раскрытия многих непонятных пассажей».

Ниже приведены семь отрывков, ярко иллюстрирующих множество отзывов, полученных после публикации «Прибежища мёртвых у Гомера», появившегося в печати до издания данной книги, просто в качестве дальнейшей иллюстрации, доказывающей правильность и полезность «Истинного ключа». Каждый отзыв вышел из-под пера одного из европейских ученых первого ранга, а последний из отзывов получен от наиболее широко известного из числа германских египтологов. Отзывы приводятся здесь анонимно, так как я не имею пока права оглашать имена их авторов.

«Я очень признателен вам за присылку мне «Ежегодника Бостонского университета», где напечатана ваша интересная статья о подземном мире у Гомера. Интерпретаторы Гомера долго и (как я думаю) абсурдно указывали на путь в подземное царство на западе, но я рад наконец услышать, что именно с запада — то есть от вас и вашей страны — много света было брошено на Подземный мир у Гомера. В 1868 году я долго готовил опубликованную в дальнейшем работу, посвященную доктрине входа в подземный мир, находившегося под толстым слоем земной массы, а в 1858 году пытался разрушить господствующее мнение о том, что дорога туда лежала на западе. Я с любопытством озираю массу фальшивых интерпретаций текстов Гомера, которые еще четверть века назад я считал ведущими, но от которых, я думаю, мы сейчас избавляемся. Большим источником поддержки было открытие знаний египтян и ассирийцев, и, начиная с этого года, я верю, что появится еще более широкая помощь. Вместе с вами я полагаю, что предполагаемые нелепости у Гомера по вопросу о подземном мире следует приписывать — если не все, то большую их часть, — его переводчикам».

«Весьма благодарен за ваше письмо и за интересную работу в «Ежегоднике Бостонского университета», последовавшую за письмом. Иллюстрация вашей теории, дополненная путешествием египетского Синдбада, поразительна, и она заслуживает особой вам благодарности. У меня нет возражений вашей точке зрения, за исключением разъяснений истинного значения слов «Аменти» и «Эребос» (ассирийский eribu = 'erebh), и поэтому я готов подписаться под словами профессора Тиле, обращенными к вам по этому вопросу. Все трудности разъясняются тем, что Гомер считал Землю сферой с Олимпом наверху и Тартаром внизу».

«Я прочитал вашу работу с большим интересом и удовольствием. Вы снова изложили свой излюбленный тезис так ясно и убедительно, что я все более и более склоняюсь к вашему мнению. И до того, как сдаться окончательно, я

только жду свободного времени, чтобы проштудировать тщательно все факты и цитаты».

«Я прочел вашу работу с большим интересом. Ваши объяснения делают более понятными многие вещи на любом уровне, хотя я должен заново прочесть «Одиссею» до того, как решиться утверждать, что вы смотрите на вещи так

же, как и сам Гомер».

«Примите мою благодарность за ваш «Ежегодник» 1883 года, где помещена столь интересная и прекрасная работа о «Прибежище мертвых у Гомера». Не будучи специалистом по Гомеру, я все же имею право выразить мое мнение, и

ваша аргументация мне кажется окончательной. Ваша работа особенно интересна тем, что в ней показано, как мала

разница между космографией Гомера и космографией его последователей, а раньше нас учили другому». (Современный автор приведенного письма — это один из наиболее известных эллинистов Кембриджа, Англия).

«Я выражаю вам благодарность за новый вклад в наши познания в области концепции древних по вопросу о форме Земли. Ваша статья «Пуп Земли» исполнена интересной и существенной информации. Мое единственное сомнение сводится к вопросу — пришло ли время для столь широких обобщений, какие вы предлагаете? Однако наша наука нуждается и в центробежных, и в центростремительных силах, и исследователю не стоит бояться мест, где написано «опасно».

«Примите дружескую признательность за ваши добрые цели и за последовавшее за ними интересное сочинение. Ваша работа в высшей степени поразительная и на самом деле сразу должна внести порядок в особенно запутанный вопрос, как только её правильность обретет под собой твердую опору... Когда вам удастся доказать, что в народных представлениях древних греков Земля считалась круглой, вы выиграете битву, и никто поэтому не посмеет рискнуть поднимать голос против вашей точки зрения. Мне не кажется невозможным обнаружить следы таких размышлений, особенно в том, что египтяне определенно уже издревле знали, что Земля имела форму шара... Помимо этих мыслей, ваше сочинение меня живо заинтересовало. К сожалению, я не смогу из-за неполадок со здоровьем присутствовать на Конгрессе ориенталистов в Лейдене, но меня очень обрадует, если вы поставите на нем на дискуссию такой остроумный и возбуждающе интересный вопрос».

Всё более и более решительными выглядят последние Мнения американских ученых. Ниже приведено

около полдюжины отрывков из обширной подборки.

А. П. Пибоди, заслуженный профессор. Гарвардский университет: «Я прочёл не только с удовольствием, но и с

большой пользой вашу статью «Прибежище мёртвых у Гомера». Ваша теория совпадает с моим впечатлением и прсвращает его, бывшее ранее смутным и лишённым основательных причин, в определенное и хорошо обоснованное»,

К. К. Эверет, декан факультета теологии Гарвардского университета и профессор сравнительной теологии: «Что касается Гомера, то ваш взгляд, безусловно, способствует разрсшению основательных затруднений».

Дж. Р. Бойс, профессор. Теологическая семинария Союз баптистов, Чикаго: «Продуманная и научная статья о Гомере и его «Прибежище мёртвых» глубоко меня заинтересовала, и я верю, что ваш взгляд правилен».

Эдвин Пост, профессор-латинист, Эсберский университет, Индиана: «Я недавно перечитал вашу монографию но

древней космологии и все больше и больше убеждаюсь в том, что ваша поразительная гипотеза будет всё увереннее

подтверждаться сравнительными методами».

Джордж Забриски Грей, декан Епископальной теологической школы, Кембридж, Массачусетс: «Я прочёл вашу

работу с большим интересом и выражаю вам свою благодарность. Мне кажется, что ваша теория выдерживает испытания со стороны всех теорий, учитывая факты, которые другим путем примирить нельзя. Помимо такого примирения

утверждений древних авторов относительно земного и подземного миров, ваша теория дает возможность увидеть в их

писаниях много новых и плодотворных мыслей, касающихся вещей, до сих пор незамеченных и даже незаподозренных.

Верю, что это исследование может обрести и внимание, и известность, которые оно столь высоко заслуживает».

А. Б. Гайд, профессор-эллинист, Аллеганский колледж, Мидвилл, Пенсильвания: «Мне кажется, я нашел в вас своего гида в «великой запутанности». Гомер так долго ждал, но не наблюдателя, а того, кто научит нас, как надо видеть. Чем больше я размышляю над вашей схемой его космологии, тем больше меня поражает её красота и точность, то есть её гармоничное соответствие тому, что говорил Гомер».

Нижеприводимое непосредственно к этому месту не относится, но, будучи полученным от вдохновенного проповедника веры в Бога, оно выглядит несколько особым обращением. Имя автора говорит о его польском происхождении, а своеобразное использование им немецкого языка в известной мере подтверждает предположение, что он к нему «не привык с пеленок». А его авторитетное заявление о близком

восстановлении на Северном полюсе изначального «не знающего проклятия» рая хорошо придумано для облегчения чувства любой ненужной меланхолии, в которую может впасть каждый из числа поверивших мне

при мысли о потерянном Эдеме: «Кенигсберг в Пруссии, 2 мая 1884 года. Высокоуважаемый господин

профессор! С радостным удивлением прочёл я сегодня в здешней газете следующее сообщение: «Как разыскать место рая — на эту тему ведётся теперь разговор в элегантных салонах духовной аристократии Бостона, этих американских Афин, с тех пор как доктор Уоррен, профессор местного университета, объявил в

длинном научном сочинении, что рай мог находиться только на Северном полюсе. На возражение — как

это Адам, человек, мог при таком холоде там обогреться — этот благочестивый и учёный господин отвечает: благодаря тому, что раньше там было теплее. Д-р Уоррен ратует за то, чтобы послать туда экспедицию, дабы подтвердить его основанные «на научных утверждениях» заключения.

Это сообщение возбудило мой интерес на следующем основании — как вы верите в то, что при зарождении человечества не знавший ещё проклятия рай находился на Северном полюсе, так я верю в то,

что такой же, не знающий проклятия и такой прекраснейший рай будет иметь место именно на Северном полюсе в недалеком будущем. Я преданно прошу вас: пожалуйста, как можно скорее сообщите мне ваше соответствующее науке основание, чтобы посмотреть, отвечает ли это ваше основание, касающееся важного положения прошедшего времени, моему, которое касается ещё более важного будушего времени и покоится на той же точке зрения Священного Писания и географии. Я не являюсь учёным знатоком мировой науки, равно как и географии, и настолько же мало по-человечески изучал теологию, но всё-таки я «по-божественному» наученный теолог. Благодаря этому моему божественному обучению или непосредственно Богом данному мне

познанию, которое даже приводит к взгляду в глубину Божественности, проявилось это мое бывшее многие годы скрытым тайное знание близкого будущего при согласованности Священного Писания и географии.

Опираясь и ссылаясь надёжно на эту религиозную и природную правду, я полностью соглашаюсь с вашим воззрением на то, что на Северном полюсе находился из-за прегрешений разрушенный рай.

Я надеюсь, что мы обоюдно при ближайшем знакомстве друг с другом придём на основании этого

нашего согласия к удовлетворению во имя Бога. С этим доверием к вам ожидаю я быстрого исполнения моей,

именно вам адресованной просьбы.

С высочайшим почтением, покорнейше ваш..."