Изобилие жизни

И насадил Господь Бог рай... И произрастил Господь

Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи...

Бытие, 2:8—9

Более того, там на острове было много слонов; и там была пища для всех видов животных. И все, какие есть на земле ароматные вещества — корни ли, листья, древесина или сок цветов и плодов, — все произрастали и процветали на этой земле.

Платон. Критий

Как извращается суть, когда хотят воссоздать древность только на основе современного опыта; нас учат палеонтологические открытия нового времени, которые показывают нам, что в древности были только гигантские и чудовищные существа животного облика.

Люкен

Судя по всем древним традициям и верованиям, колыбель человечества была в той части мира, которая характеризуется всеобщим необычайным изобилием жизни. Солнечный свет там был ярче и лучше, чем в других землях. Даже при потопе и после него кое-что оставалось от божественной благости изначальной родины. По мнению Платона, ухудшение происходило с самого начала, хорошая почва смывалась с небесных

вершин гор и исчезала в бездне, пока «по сравнению с тем, что было раньше, не остались лишь кости пустого

тела, если можно так сказать, — все богатые и мягкие части почвы исчезли, и остался просто скелет земли» (1).

Разрушение климата родной области человечества особенно ясно описано в «Авесте» («Фаргард», I): «Первой из лучших земель и стран, которые я, Ахура Мазда, дал, была Айрьяна Ваэджо (Айран Вэдж — «Древний Иран») при доброй реке Дайтье. Туда явился Ангра Майнью (Ахриман), воплощённая смерть, и он своим волшебством создал в противовес мне в этой реке змея, а также зиму, деяние дэвов. Там (теперь) десять зимних месяцев и два месяца летних, и они холодны для воды, холодны для земли и холодны для деревьев» (2). А в «Фаргаде» втором мы видим легендарный рассказ об удачном переселении наиболее рано упоминаемых людей из своей северной страны «к югу, чтобы встретить солнце», и почти все комментаторы объясняют эти переселения «к югу» как результат постепенного похолодания и замерзания изначальной родины в «Древнем Иране» (3).

Те же соображения относительно изначального климата обнаруживаются в среде всех древних народов. Овидий описывает вечную весну под властью Сатурна. И весна нашего времени в нашем мире выглядит всего лишь как сокращенное напоминание об этом прекрасном оригинале (4). Так, Лактанций сохранил фрагмент старой этнической веры, когда сказал, что мрак и холод поразили землю только из-за утраты рая (5).

Деградация человека стала происходить вместе с этим предполагаемым разрушеним почвы и климата. Поэтому древние авторы, за редким исключением, изображают людей своего времени как заметно уменьшившихся в росте, силе и долготе жизни по сравнению с прародителями. Гесиод, Арат, Овидий, Вергилий и Клавдиан кое-где отличаются друг от друга в рассказах о золотом, серебряном и последующих веках человеческой истории, но все сходятся в том, что изображают людей своего времени как слабых, тщедушных и недолго живущих по сравнению с людьми ранних веков существования мира. Ювенал в хорошо известных строках упоминает о суждении Гомера и выражает собственное (6).

Платон, говоря о живших до потопа, сообщает: «В течение многих поколений, до тех пор пока в них сохранялась божественная природа, они подчинялись законам и очень любили богов, которые были в родстве с ними; так было потому, что они сохраняли верные и всесторонне великие души, проявляли благородство и мудрость в разных случаях жизни и в своих взаимоотношениях... При таких реакциях и в силу того, что в них сохранилась божественная природа, всё нами описанное пополнялось и возрастало в них. Но когда эта божественная суть стала истекать из них и часто становилась разжижженной, а также из-за слишком обильных смертельных примесей, человеческая природа, ранее поддерживаемая свыше, не смогла сохранить свое счастье и стала несоответственной ему, и тогда тому, кто был прозорлив, стало видно, что люди начинали казаться низменней и утратили лучшие из своих драгоценных даров (7).

Древнеиндийские представления о распаде мира от одного периода к другому отражены в «Законах Ману» (8). Мы живём в последнем и худшем периоде из числа четырёх великих периодов жизни современной вселенной. В первом периоде — юге — все люди были святыми, в настоящем же они все испорчены в высшей мере и низки. В первом они были высоки и жили долго, а в каждом последующем становились мельче и слабее.

Иранская концепция, судя по «Бундахишн», была подобна индийской. В ней существование вселенной делится на четыре мировых периода по три тысячи лет каждый. В течение первого из них все чисты и безгрешны, но к его завершению Зло вызывает Ахура Мазду на бой, который и занимает три оставшихся периода. В первом из этих трех неудача преследует Зло, во втором обе силы уравниваются, в третьем, то есть в века нашей жизни, Зло побеждает и становится превосходящей силой до самого конца (9).

Отмечаемая нами концепция столь же стара, сколь и универсальна. Бэроз, описывая наиболее ранние

традиции халдеев, говорит о первых людях как о необычайно высокорослых и очень сильных, сохранявших эти качества в течение нескольких поколений после потопа (10). «В среде египтян, — говорит Ленорман, — земное царство бога Ра, который породил существование мира и земную жизнь, было золотым веком, на который они всё время оглядываются с сожалением и завистью: утверждалось первенство всего превосходящего всякое воображение, всего достаточного, чтобы говорить, что «со дней бога Ра не было ничего похожего на это».

Такая же идея обнаруживается и в египетской оценке успехов земной власти богов, полубогов, героев и людей, как об этом можно судить по фрагментам Манефона и, соответственно, по исследованиям египетских текстов» (11). В Китае тоже известна всеобщая народная вера в начальный золотой век, да и повсеместно — будь она семитской, арийской или урало-алтайской — она поддерживает, утверждает и иллюстрирует представления, отраженные в Библии, которые относятся к необычайной древней жизненности природы Эдема и допотопного человека. Свидетельства универсальности веры древних как реминисценции реального прошлого столь обильны, что даже те, кто выразительно опровергает веру в превосходящий современного человека облик человека древности, всё же соглашаются, что «сама универсальность народных верований говорит об их древнейшем происхождении», и добавляют, что «её без колебаний можно отнести к ряду тех представлений, которые были во времена, когда великие цивилизованные народы отдаленного прошлого были ещё связаны с воспоминаниями о колыбели человечества и поддерживали взаимные контакты, достаточно близкие для сохранения общих традиций (12).

Выявление единодушного решения древней традиции о проблеме локализации Эдема очевидно. Традиции всего населенного людьми мира, не менее чем тексты книги Бытие, доказывают, что колыбель челочества должны усматривать в том месте, где этому способствуют в наибольшей степени биологические

условия. Судя по всем выявленным данным, место начала эры человечества было на ныне исчезнувшем

«миоценовом континенте», которым некогда был окружён Северный полюс. То, что в этом истинном изначальном Эдеме некоторые ранние поколения людей достигали и высокого роста, и большей длительности

жизни, чем в любых странах после потопа, не является ни в коем случае научно недостоверным. Наоборот, исключительные биологические условия этой земли, как и замечательное единство всех традиций, касающихся

данных о древних высокорослых людях, выглядят свежей иллюстрацией того положения, что чем более

неправдоподобные вещи утвержает гипотеза, тем вероятнее становится верность этой гипотезы. Обернувшись

к этому отдалённому времени, увидим, что и в пределах низких широт жизнь была весьма избыточной.

Палеонтологи просто истратили все слова, чтобы описать её. Так, на одной только странице профессор

Аллин Николсон из Университета им. св. Андрея пишет: «Жизнь в эпоху миоцена была исключительно

изобильна и многообразна по характеру... Морские отмели содержат множество останков позвоночных и

беспозвоночных морских животных... огромное коливство растений... Останки наземных животных тоже

обнаруживаются в избытке... Растения миоценовой эпохи необыкновенно многочисленны... Останки растний... указывают на невероятно разнообразную и роскошную флору», и т. д. (13).

Фигье приводит следующие данные: «Плауны нашего времени — это скромные растения около ярда в

длину и в большей части случаев ползучие, но в древние времена это были деревья в 80—90 футов высоты» (14).

Но ведь мы выше уже видели, что материнская земля всех этих изобильных и разнообразных представителей растительного и животного мира находилась в пределах Арктического круга, а из факта их изобилия в низких широтах мы можем сделать вывод, сформулировав концепцию ещё более высокой жизненной потенции, чем та, что действовала в более благоприятных циркумполярных «осеменителях» всей земли.

В нашей последней главе было высказано предположение, что Дерево в середине рая могло быть таким же высоким, как и огромные калифорнийские секвойи. Это сравнение не было приведено наудачу. В миоценовых слоях в Британии остатки хвойных деревьев особенно многочисленны. А «наиболее изобильной в

их ряду является гигантская сосна — Sequoia Couttsiae, которая очень близка к огромной Sequoia gigantea Калифорнии. Родственная форма, Sequoia Langsdorfii, была открыта на Гебридах (15). От широты, на которой

находится Калифорния и её рощи секвой на Марипозе, до Гебридских островов пролегает длинный путь в

сторону полюса, но мы не должны приходить к слишком простому заключению, когда поднимаем вопрос

а не лежала ли стартовая точка этого гигантского растения ещё выше, то есть в арктической области?

Миоценовые окаменелости самых высоких из числа достижимых арктических широт рассказывают свою

собственную историю. При ограниченных возможностях проведения раскопок среди этих окаменелостей, как

пишет Чарлз Лайель, всё же «было найдено более тридцати экземпляров хвойных деревьев, включая и несколько секвой, родственных гигантским веллингтониям Калифорнии... Есть и буки, дубы, платаны, тополя, грецкие орехи, липы и даже магнолии, две шишки которых были недавно обнаружены, указывая на то, что это красивое вечнозеленое растение не только росло здесь, но и семена его созревали в пределах Арктического круга. Многие из лип, платанов и дубов были широколистными, и сохранились их цветки и семена, помимо множества листьев... Даже на Шпицбергене, на расстоянии в 12° от полюса, было обнаружено не менее девяноста пяти видов окаменелых растений». Роскошь растительной жизни миоценового периода произвела большое впечатление даже на ветеранов геологии как нечто «поистине замечательное».

Теперь мы имеем право прийти к заключению, не только исходя из обильной, многообразной и роскошной растительности арктической области периода миоцена, но и получив урок, касающийся гигантских

форм, сохранившихся на нашем западном берегу. Если бы в Бытии Дерево Эдема было описано как имеющее

высоту сто двадцать футов и тридцать футов в диаметре основания ствола, то не только все Вольтеры

современной истории — до открытия деревьев Калифорнии, — но и все натуралисты прогрессивного антихристианского толка без конца упражнялись бы в осууждениях ненаучной и мифической «ботаники Моисея». Но гигантская секвойя — это живой и неоспоримый факт. Не будучи самой старой в ряду хвойных

деревьев, она тем не менее служит доказательством сушествования некоторых древнейших возможностей,

которыми располагала растительность. Она говорит ботаникам, что растения, однажды достигшие великого изобилия, вымирают, и, если не будут о них заботься люди, они исчезнут навсегда с земного шара. В

последних выживших в природе представителях, сохранившихся доныне благодаря счастливым местным условиям и собственному унаследованию длительной жизни, мы видим свидетелей, повествующих о древнем мире — тех свидетелей, чьи показания должны принять даже скептики.

Они повествуют нам о давно миновавшем рассвете дня человека. Они несут в себе указания на ту необычайную жизнь, которая была характерна для отдалённого места их рождения (16). И если эти экземпляры

вымирающей расы могли выживать в неблагоприятные биологических условиях в течение двух тысяч лет, кто

скажет, что невозможно, чтобы человек времен происхождения гигантской секвойи не мог иметь рост выше

шести футов и достигать возраста, намного превосходящего наши семьдесят лет? Что касается возраста, то,

конечно, потребовалось бы прожить два мафусаиловых века, чтобы иметь возможность наблюдать за ростом и

смертью хотя бы одного из таких калифорнийских деревьев. Эта мысль родилась не в голове автора — это то, что говорят сами деревья выдающимся ботаникам Америки (17).

Изобилие жизни животных в период миоцена тоже не менее замечательно. Процитируем снова того же

автора: «Беспозвоночные животные этого времени очень многочисленны... исключительно велико количество

мелких раковин Foraminifera... Кораллы изобильны, и во многих местах они образуют настоящие рифы... Многочисленные крабы и омары представляют класс Сrustacea... Только в одной Швейцарии доктор Хир

нашёл в миоценовых слоях более тридцати сотен видов насекомых... Моллюски весьма многочисленны... Изобильны Polyzoans. Исключительно полно представлены Bivalves и Univalves. Рыбы этого периода очень изобильны... Останки рептилий далеко превышают обычные... В этот период впервые появляются и сухопутные черепахи. Наиболее замечательная форма этой группы — огромная Colossochelys Atlas, найденная в Индии, в верхнемиоценовых слоях Сиваликских гор и описанная доктором Фалконером. Далеко превосходящее по своим размерам любую из живущих черепах, это громадное животное имело в длину около двадцати футов от конца носа до кончика хвоста, а в высоту семь футов... Вышецитированные превосходные палеонтологи сообщают, что некоторые из индусских традиций не посчитают неправильным то, что эта колоссальная черепаха вымерла в ранние века эпохи человечества...

Млекопитающие миоцена были очень многочисленны... Edentates (Sloths, etc.) представлены двумя крупными европейскими формами: одна — большой Масгоtherium giganteum, а другая — ещё более гигантским Ancylotherium Pentelici, который, как кажется, был едва ли не больше носорога... Мы можем также отметить, что «киты с китовым усом» подобны ныне живущим «китам истинным» арктических морей и относятся к тому же типу; два их экземпляра обнаружены в миоценовых отложениях Северной Америки... Большое число Ungulates, или копытных четвероногих, представлено в миоценовых слоях, а разные новые виды появляются здесь впервые... Так, впервые найдены представители семейства Rhinoceridae, включающего и единственных ныне существующих носорогов... Семейство тапиров представляют... иногда совсем мелкие по размеру особи, тогда как другие достигают размеров лошади. Близкородственна этому семейству и одна группа четвероногих, которых Марш описал под названием Brontotheridae. Эти необычные животные, Brontotherium как таковые, и близки, и в то же время отличны от существующих ныне тапиров... Brontotherium gigas описываются как животные почти такие же большие, как слоны, тогда как Brontotherium ingens достигали ещё более гигантских размеров. Хорошо известный вид Titanotherium тоже выглядит принадлежащим к этой группе...

В миоцене появляются разные виды семейства лошадей, но наиболее важен и наиболее известен из их

числа Hipparion. Его останки были найдены в разных областях Европы и Индии, и, судя по значительным

скоплениям его костей в некоторых местах, можно утверждать, что эти предки лошади, жившие в средний период третичной эры, собирались в большие табуны, подобно их современным потомкам... В числе

гладкопалых Ungulates мы впервые встретились с экземплярами гиппопотамов, имевших по четыре пальца

на ногах; у них были массивные тела и большие, похожие на клыки нижние зубы... Настоящий олень с

массивными костными рогами был впервые обнаружен здесь... Вероятно, самым примечательным изо всех этих жвачных животных миоцена был Sivatherium giganteum, найденный в Сиваликских горах в Индии. У этого

необыкновенного животного было по две пары рогов... Если бы все эти рога были простыми, можно было бы

без труда посчитать Sivatherium просто гигантской четырёхрогой антилопой... Мы должны относить к периоду миоцена появление важной категории слонов и близких к ним Proboscidians... Только три родовых группы этой категории известны науке, а именно: вымершие Deinotherium, мастодонты и слоны — и все эти три группы были чётко ограничены отложениями того времени... Наиболее известный череп Deinotherium является единственным найденным при раскопках слоёв верхнемиоценового времени в Гессенском Дармштадте, проводившихся в 1836 году. Этот череп имеет четыре с половиной фута в длину и указывает на сущевование животного, более крупного, чем любой из живущих ныне слонов. Среда травоядных четвероногих была, как мы видели, исключительно изобильной во времена миоцена, и они часто достигали огромных размеров, при этом было множество хищников (Camivora): обнаружена большая часть существующих семейств... Ласки и выдры там уже были, и в то же время широко представлены крупные кошки этого периода, особенно огромные саблезубые тигры... В среде млекопитающих грызунов... выявились в середине третичной эры все главные существующие виды... И наконец, разные формы обезьян существовали во времена миоцена... К форме «антропоидных обезьян» относят Dryopithecus... Он тоже отличался крупными размерами, равными росту

человека, и, видимо, жил на деревьях и питался плодами» (18).

Было бы легко усилить впечатление от этого изобилия и роскоши жизни животных в третичное и послетретичное время, углубившись в изучение множественныx следов птиц в песчаниках Коннектикута или огромных скелетов Dinomis giganteus и Dinomis elephantopus, яиц Aepiomis maximus — яиц «по тринадцать — четырнадцать дюймов в диаметре» (19). Мы могли бы также принять во внимание и Diprotodon, который «по размерам во много раз превосходил самого большого из своих

ныне живущих потомков и череп которого был не менее трёх футов длины» (20).

Или мы могли бы восстановить в памяти «колоссального» Megatherium Cuvieri, чья «берцовая кость,

почти в три раза толще такой же кости слона» (21). Или, посетив юрские отложения Колорадо, мы могли бы

взглянуть на Titanosaurus, на одного из позднооткрытых обитателей древнего мира, о котором Джон Лабок

говорит, что это, «вероятно, одно из величавых животных среди известных — в нём было сто футов длины

и по крайней мере тридцать футов в высоту, хотя не исключено, что даже эти невероятные размеры могли

быть превзойдены размерами Atlantosaurus» (22) — также одной из новых находок.

Но зачем увеличивать число иллюстраций? Естественная история нашего времени не может породить экземпляры рыб и амфибий или рептилий и птиц, а среди млекопитающих — сумчатых или обезъян, которые по своим нормальным размерам не были бы превосходимы соответственными особями должных видов и классов, живших в третичную и четвертичную эпохи. А если это так, то вполне возможно и достоверно то, что в те же допотопные века некоторые из вариантных особей Bimana могли превосходить по росту свой современный средний уровень и использовать, соответственно, преимущества своего сложения. В любом случае скоро придётся отвергнуть это, когда смогут быть найдены останки человека подходящего возраста в области расообразования и ранней истории. Пока дело касается находок прошлого, даже Бушнер, считающий, что «первородный человек был телесно мельче современного» и что «широко распространенная вера в существование раньше расы людей-гигантов полностью ошибочна», вынужден сказать: «Правда, некоторые древние скелеты или их части, которые были найдены, должны были принадлежать сравнительно большому и очень мускулистому человеку; таков, например, скелет известного неандертальца, а также человеческие кости, найденные в одной из пещер Перигорда ученым Луи Ларте... похоже, говорящие о грубой, сильной расе людей» (23).

И снова, говоря о скелете, которому принадлежит череп неандертальца, он сообщает: «Зубцы и гребни, к которым крепились мускулы, очень сильно развиты, из чего можно сделать вывод, что череп принадлежит

чрезвычайно сильному, физически развитому человеку» (24). Следует добавить, что Карл Фогт, один из ранних и наиболее влиятельных учеников Дарвина в Германии, тоже думал о «человеке древнейшего каменного века» как о «высоком, сильном и длинноголовом» (25).

Здесь было бы уместно заметить, что изначальные формы животных, часто превосходя в размерах более поздние особи своего вида, никоим образом не должны представляться как чудовищные. Ведь и голова новорожденного ребенка в пропорциональном соотношении с его телом очень отличается от этого же соотношения у взрослого человека. По сравнению со взрослым его члены, и руки, и стопы вполне равномерны и хорошо округлены. И если бы художник никогда не видел и не изучал людей, кроме как во взрослом состоянии, формы детей ему казались бы особенно ненормальными. Вот такая иллюстрация может помочь прийти к правильной оценке некоторых древних типов животных. Потому что «если мы обратимся к наиболее ранним известным и древнейшим образцам из любой данной группы животных, то может показаться, что эти примитивные формы, хотя сами по себе и хорошо организованные, обладали некоторыми чертами из числа тех, которые сейчас можно видеть лишь у детёнышей таких животных. Выражаясь по-научному, скажем, что ранние формы жизни обладают на некоторых ступенях развития «эмбриональными» чертами, хотя это

не служит препятствием в достижении ими размеров более гигантских, чем у их ближайших родственников, живущих в наше время. Более того, древние формы жизни часто называют «всеобъемлющими типами», а это значит, что они обладают такими сочетаниями черт, которые мы теперь видим как самостоятельно развивающиеся у отдельных групп животных. Сейчас это длящееся сохранение эмбриональных черт и «всеобьемлемость» структурных типов служат признаками того, что зоологи считают сравнительно «низкой» степенью развития; преобладание таких черт на ранних этапах жизни животных — это удивительный феномен, хотя они тем не менее отличаются совершенной организацией, в той мере, какая свойственна данному типу» (26).

Рассматривая эту ошибку в другом свете, нужно сказать, что кто бы ни рассуждал об исчезновении

наиболее ранних форм животной жизни по сравнению с сохранившимися формами как о чём-то ненормальном и чудовищном, процесс этого исчезновения принимает во многих случаях форму упадка и одряхления, в соответствии с чем следует судить и иногда осуждать более решительные, полные и красивые черты физического омоложения.

Подобным образом «всеобъемлющие» типы могут быть названы чудовищными и странными только в

той мере, в какой эти термины могли бы быть применены в отношении газеты «Лондон Тайме» тем человеком, который никогда в жизни не видел других образцов прессы, кроме ежемесячного бюллетеня «Северобританский садовод» или «Ежедневный курс цен Саутгемптонской ассоциации бакалейщиков». То,

что зоологи называют «низшими» формами организации, есть скорее «высшие», если под этим словом

понимать те формы, которые наиболее содержательны, сильны жизненно и восприимчивы к эволюционному разнообразию (27). Указание на то, что животный мир во времена начального развития, человека был миром грубости и монструозности — этому мнению дали почти универсальное хождение научно-популярные книги и журналы, — на деле полностью неверно (28). В свете более глубокой науки прекраснейший Эдем старейших легенд предстает, насколько это касается начальной зоологии, более достоверным, чем говорила зарождающаяся наука палеонтология.

Не следует забывать, что во всём, на что намекали учёные относительно фауны древнего мира, не

учитывались более благоприятные и менее благоприятные условия отдельных частей Земли. Палеонтологи лишь сейчас начинают рассуждать о том, что между биологическими условиями арктических областей и всех других частей Земли могли существовать в доледниковое время глубочайшие и далеко идущие различия. Всё, что порождалось областью, где день длился десять месяцев, а ночь — всего два, не могло существенно не отличаться от мест, где в среднем почти 12 часов из каждых двадцати четырёх проходят в темноте. «Мы не должны проходить мимо того факта, что растения и раковины арктической области отличаются замечательным разнообразием» (29). Если мы уже видели, каковы в низких широтах и формы и сила животной жизни, кто может взяться за описание превосходящей избыточности и разнообразия их проявлений в этом изначальном полярном средоточии, из которого произошли все типы представителей фауны! (30)

Арктические скалы говорят о еще более удивительной утраченной Атлантиде, чем Платон. Окаменелые залежи слоновой кости в Сибири превосходят все подобное в этом мире. По меньшей мере со времён Плиния ими пользовались, и до сих пор из них черпают этот материал (31). Останки мамонтов столь многочисленны, что, как говорит Гратакап, «Северные острова Сибири кажутся сложенными из массы этих костей» (32). Другой учёный, говоря о Новосибирских островах, расположенных к северу от устья реки Лены, формулирует так: «Каждый год из земли извлекается огромное количество слоновой кости. Собственно, некоторые из островов выглядят как скопления унесённых водой брёвен и тел мамонтов и других допотопных

животных, скреплённых морозом» (33). Почва этих высокоширотных арктических областей настолько наполнена этими останками, что остяки (ханты) и другие не знающие образования племена верят, будто мамонт — это - подземное животное, прокладывающее себе путь сквозь почву, подобно кроту, и живущее там по сию пору. Ничто не сможет показаться столь замечательно новым для теории, которую мы отстаиваем в этой книге и по которой затопление первичной родины человека и наступление ледниковой эпохи связаны с потопом, ибо, когда около двухсот лет назад русский посол Эверт Исбрантс Идес, совершал свое отважное трехлетнее путешествие в Китай, он обнаружил на Севере и подтвердил факт именно таких верований (34).

Суммируя данные этой главы, мы можем сказать, что тот, кто хотя бы воспримет заключение, к которому подводят нас предварительные аргументы, тот больше не встретит камня преткновения в последних открытиях геологов, касающихся экстраординарной жизненной энергии, появлявшейся в отдалённые века и отражённой в древних мифах, повествующих о гигантах, и титанах, и полубогах раннего утра Земли. Наоборот, и окаменелые останки, и этнические мифы, и священные писания — всё это будет признано объединённым в потоке общей истории.

-----

(1) Критий, III.

(2) Darmesteter. I. Р. 8., Haug. P. 227. Следует отметить, что описанные здесь зима и лето являются точной противоположностью или «противо-творением» настоящего полярного дня (развивающегося сезона) в десять месяцев и настоящей полярной ночи (оставшейся от года зимы) длительностью два месяца. Это еще одно свидетельство того, что «Древний Иран» был именно в зоне полюса.

(3) «Разве только приближением периода оледенения можно объяснить такой факт, поскольку не знают другой причины, способной превратить в необитаемую из-за холода ту землю, которая представлялась как бывшая изначально страной прекраснейшей природы. Мы обязаны сделать из этого вывод, что авестийские иранцы сохранили память не просто о ледниковом периоде, но и о прекрасных днях, которые были до него, а это как раз и принимается с лёгкостью. Изначальный золотой век — это не просто традиционное воспоминание о доледниковых временах» и т. д. Pietrement. Les Aryas et lew Premiere Patrie. Pans, 1879. P. 15. Как близко к истине!

(4) Metamorphoses, I, 113.

(5) Placidus, 4.

(6) Satires, XV, 69, 70. Ср. с: Homer. Iliad, V, 302 et seq; Vergil. Eneid, XII, 900; Lucret, II, 1151;

(7) Critias, 120.

(8) Законы Ману, I, 68—86.

(9) The Bundahish, chapters I, XXXI, XXXIV.

(10) Fragments Cosmogoniques de Berose. Ed. Lenormant, Frag. 17.

(11) Beginnings of History. P. 67, 73, note. См. всю главу и авторов, процитированных в ней. А также главы VI и VII, особенно с. 351 и др

(12) Lenormant. Beginnings of History. P. 354. Автор продолжает: «Сегодня у нас есть научные доказательства того, что вера (в огромный рост древнего человека) не имеет реальных оснований и является плодом воображения». Но его доказательства отрицательны и основываются на том, что человеческие скелеты, найденные до сего дня антропологами, — причём ни одна из находок не связана с дальним севером — обычны по размерам. «До той глубины времён, до какой мы можем проследить человеческие останки, вплоть до людей четвертичной эры, живших наряду с крупнейшими млекопитающими, не обнаруживается ничего, кроме указаний на то, что средний рост человека никогда не превышал данных о современных людях». Но если древние млекопитающие были гигантами по сравнению с существующими с ними рядом людьми современного

облика, почему тогда и млекопитающий человек не соответствует этому же закону уподобления?

(13) Ancient Life-History of the Earth. New York ed., 1878. P. 308.

(14) The Worid before the Deluge. P. 134.

(15) Nicholson. Life-History. P. 309.

(16) В течение третичного периода секвойи «встречались всюду вокруг Арктической зоны» (Аса Грей, профессор). Профессор Дж. Д. Уитни обнаружил, что одно из деревьев, упавших в округе Пласер, имело

возраст две тысячи лет. См. его Yosemite Book; а также: Engler. Entwickelungsgeschichte der Pflanzenwelt. Leipsic, 1879—1882. Chap. I and II. Следует также отметить, что австралийский гигантский эвкалипт единственное дерево, которое выше секвойи, — находится в местности, чья запоздавшая флора и фауна больше, чем другие, близкородственны северным типам.

(17) «Мы не можем взглянуть вверх на огромные и древние стволы к которым люди едут через весь континент, и не пожелать, чтобы эти патриархи рощи смогли бы, как сохранившиеся допотопные записи вручить нам через несколько поколений традиции веков и рассказать что-нибудь из истории своей расы. Полторы тысячи годовых слоёв были накоплены и удовлетворительно выявлены на срезе одного из упавших деревьев. Возможно, что близко к сердцевине одного из живущих деревьев может быть найден слой, который хранит дату рождения Спасителя. Несколько поколений таких деревьев могут xpанить историческую память за много веков. Но земля, на которой они стоят, и знаки недавних геологических изменений и смещений в этом районе указывают на то, что мало таких поколений могло процветать именно здесь, во всяком случае в ненарушенном чередовании». Professor Asa Gray. The Sequoia and its History. Proceedings of the American Association for the Advancement of Science, 1872. P. 6.

(18) Nicholson. Life-History. P. 311 et seq.

(19) Тот факт, что окаменелые останки этих гигантских вымерших птиц обнаруживаются только в Южном полушарии, никоим образом не противоречит доктрине об их происхождении с высокого Севера, так как: 1) птицы более всех приспособлены к дальним передвижениям по земле; 2) песчаники долины Коннектикута в Северном полушарии сохраняют следы птиц, «которые должны были обладать колоссальными размерами», отпечатки достигают 22 дюймов в длину и 13 в ширину при пропорциональной длине шага. «Эти данные указывают на лапы, в четыре раза шире лап африканского страуса»; 3) эти следы остались от триасового периода, тогда как останки, найденные в Новой Зеландии и прилегающих областях, принадлежат более позднему периоду постплиоцена, то есть прошло много лет, нужных для миграции от широты Коннектикута до широты самых южных земель. Ср. у Гейки: «Высшая фауна Австралии более близка к той, которая процветала в Европе ещё в период мезозоя, чем к современной фауне в любых других областях Земли». Geology. P. 619.

(20) Nicholson. Life-History. P. 349.

(21) Ibid. P. 350.

(22) Nature. London, 1881. P. 406.

(23) Man in the Past, Present and Future. Eng. tr. by Dallas. P. 50, 51

(24) Ibid. P. 53.

(25) Ibid. P. 60, 259.

(26) Nicholson. Life-History. P. 60, 61. Ср. со c. 367—374.

(27) «Первое появление ведущих жизненных типов редко бывает эмбриональным. Наоборот, они часто появляются в высокосовершенных и специализированных формах, носящих нередко усложненный вид и выражающих типы столь разные, что их принимают зa более высокие группы... Убогое и окрашенное презрением отрицание этих фактов, свойственное Геккелю и другим биологам, не располагает геологов к большому доверию к их указаниям». — Ректор Дж. У. Доусон в своем «Президентском адресе к Американской ассоциации по прогрессу науки». Science. Cambridge Mass., Aug. 17, 1883. P. 195.

(28) «Доктор Хукер в своем вводном очерке по флоре Австралии замечает, что невозможно установить параллель между последовательными во времени появлениями растительных форм и сложностью их структур и специализации органов, как это представлено у последовательно более высоких групп при естественном методе классификации. Он добавляет, что наиболее ранние распознаваемые криптограммы не только являются наивысшими из ныне существующих, но и отражают более высокодифференцированные жизненные органы, чем появляющиеся впоследствии, и что эмбрион двудольного растения и полностью экзогенные деревья с высокоспециализированной тканью (хвойные с гландулярной, железистой, тканью), как известно, предшествовали односемядольным эмбрионам и эндогенным деревьям по времени появления на Земле. Эти факты резко противоположны доктрине о прогрессии». Sir Charles Lyell. The Antiquity of Man. P. 404.

(29) Charles Darwin. Animals and Plants under Domestication. New York, 1868, II, 309.

(30) Это «замечательное» разнообразие оказывало известное давление на научное правдоподобие рассказов об арктических гигантах. В наше время и в наших широтах иногда появляются люди, чей рост в четыре-пять раз превышает рост взрослого карлика. Если бы мы, соответственно, приняли рост в два с половиной фута за минимальный для полярной области в то древнейшее время, то всё же господствующая шкала вариабельности показала бы, что и тогда некоторые люди могли иметь рост от семи с половиной до двенадцати с половиной футов. Возможно, новые найденные окаменелости вскоре подтвердят это соображение. Взглянем на страницы ежедневных газет: «В сообщении агентства Kарcoн (Невада) говорится: следы, о которых так много спорили

и в нашей стране и в Европе, были сначала определены доктором Харкнессом из Академии наук как следы мамонта; теперь же, после изучения их в течение года, он установил, что это следы человека с очень большими стопами». См.: Proceedings of the California Academy of Science, 1882 (Aug. 7 and 27, Sept. 4, Oct. 2). Nadaillac,

in: Materiaux pour l'Histoire primitive et naturelle de 1'Homme. Paris, 1882. P. 313—321. Topinard, in: Revue d'Anthropologie. Paris, 1883. P. 309—320. А также Mr. Cope, in: The American Naturalist. Philadelphia, 1883.

(31) Фон Миддендорф (Reise im Norden und Osten Siberiens, 1848) пишет, что по крайней мере сто пар бивней ежегодно поступают на рынок; Нордeншельд на это замечает: «Из этого можно заключить, что с тех лет, когда русские овладели Сибирью, было найдены бивней от 20 000 мамонтов». В сноске он замечает, что подсчет Мидлендорфа очень занижен, и говорит, что одним пароходом, на котором он плавал по Енисею в 1875 году, было сразу забрано для рынка больше сотни бивней. The Voyage of the Vega. P. 305.

(32) «Prehistoric Man in Europe». The Am. Antiquarian and Oriental Journal. Chicago, 1881. P. 284.

(33) Johnson's Cyclopaedia, sub voce.

(34) «Старые русские, живущие в Сибири, считали, что мамонт был таким же животным, как слон, и что до потопа в Сибири было теплее, чем теперь, и здесь жило много слонов; они утонули при потопе, а затем, когда наступил холод, вмерзли в глину рек». Nordenskjold. Voyage of the Vega. P. 305

ГЛАВА 8