22 страница

Левый Мозг помолчал, если не считать пощелкивания роботов-пауков, собиравших конденсат с его бровей.

— Ладно, мы снова остались вдвоем. Чем бы тебе хотелось заняться?

Зафод взгромоздил ноги на пульт.

— Не знаю пока. Чтобы видео с самопожертвованием разошлось по сети, требуется еще некоторое время, так что у нас в распоряжении несколько свободных дней. Чем мы занимались до начала всей этой истории?

— Собирали средства на твою новую президентскую кампанию.

Это удивило Зафода.

— Собирали? Но я и так президент.

— Ты был президентом, — поправил его Левый Мозг терпеливым тоном учителя, в очередной раз объясняющего, почему не стоит пить подкрашенную воду, — до того момента, как тебя приговорили к тюрьме строгого режима.

— Но все до сих пор обращаются ко мне «мистер президент».

— Ко всем бывшим президентам обращаются «мистер президент».

— Это не слишком сложно?

— Нет, если у тебя есть хотя бы половина мозгов.

Зафод нахмурился.

— А что, эти половины надо умножать?

Левый Мозг окутался паром.

— Забудь половины. Ты был президентом, а теперь ты не президент. Это ты в состоянии понять?

— Так кто тогда сейчас президент?

— В настоящий момент?

— Да. В настоящий.

Левый Мозг не стал тратить время на поиски, потому что всем прекрасно известно, кто является в настоящий момент президентом Галактики — за исключением обычных пассажиров «Золотого сердца», да и то Форд Префект мог бы и знать (хотя не обязательно).

— Спиналь Мозжко из племени Всадников без Головы с Беты Джаглана.

Зафод выпрямился — что не так легко сделать, сидя с задранными на пульт ногами. Остатки каблуков заискрили, с такой силой стукнул он ими друг о друга.

— Что? Мозжко? Но у него же нет голов! Ни одной. Полный ноль на плечах.

— Это мы уже проходили, Зафод.

— Нет. Последние двадцать минут не проходили. А ты знаешь, на что похожа моя память.

— Я удивляюсь, что ты вообще помнишь о том, какая у тебя память.

— Да. Именно. Ладно, ЛМ, вводи координаты моего избирательного округа.

— У тебя нет избирательного округа, а если и был бы, то вся Галактика.

— Тогда летим в центр Галактики. Если Зафод Библброкс возвращается, люди должны знать об этом. Мне нужно наблевать в клубе, перепихнуться с кем-нибудь в сортире… может, сходить на реалити-шоу.

— Мне кажется, первым делом стоит добиться замены приговора на более мягкий — хотя бы строгий режим отменить. Тогда ты смог бы завести избирательный штаб.

— Правильно мыслишь, ЛМ. Кого нам подкупить?

На этот раз Левый Мозг справился у своей базы данных.

— Как ни странно, Спиналя Мозжко.

— Старина Мозжко… было всегда в нем что-то этакое…

— Он без голов.

— Ни одной. Ублюдок.

Левому Мозгу потребовалось несколько секунд на то, чтобы взломать страничку с президентским графиком на неделю.

— В настоящий момент Мозжко отдыхает у себя на конюшне, на Бете Джаглана.

— Тогда летим на Бету Джаглана.

Левый Мозг нахмурился, вводя в навигационную систему координаты.

— Ты хоть понимаешь, что Мозжко тебя ненавидит, Зафод? Возможно, тебе потребуется что-нибудь соблазнительнее того мешка золота, который засекли мои сканеры на входе.

Зафод выставил вверх все три больших пальца, и лишенная тела голова не сразу заметила на конце одного из них что-то блестящее. Крошечный рогатый шлем.

— Может, у меня и найдется кое-что для торга, — сказал Зафод.

Открытый космос

Чтобы попытаться дозвониться до Зафода, Тор уцепился за небольшой астероид и сидел теперь в пузыре кислорода, переключаясь на входящий звонок. В общем-то, он мог бы обойтись и без пригодного для дыхания воздуха, но так меньше болела голова, да и говорить по телефону проще, не прибегая к магии, чтобы твой голос услышали в безвоздушном пространстве.

— Бог-Громовержец на связи, — произнес он в рукоять Мьёльнира. — Говорите же.

На торце молота возникло изображение маленькой золотой фигурки.

— Эй, громовержец, что происходит?

— Слон? Рад тебя видеть. На самом деле происходит много чего. У меня появилась паства. Настоящие верующие. Правда, воин среди них всего один, но для начала и это неплохо.

Шахматная фигурка затянулась сигаретой.

— Это круто, Тор. А я звоню тебе с еще одной хорошей новостью.

— Правда? Какой?

— Это насчет твоего видео, — ответил Слон. — Оно на первом месте в рейтинге по количеству просмотров. Натуральная сенсация в суб-эте.

Тор пришел в ужас.

— Когда ее снова загрузили? Черт, я в одном бюстгальтере… Вселенная этого никогда не забудет.

— Нет. Не этот ролик. Новый — где ты молотишь зеленого парня, который всех оскорблял. Похоже, довольно многим хочется посмотреть, как он поплатился за свои штучки.

— На первом месте? Правда? Фантастика!

— Ага! Классная техника удара. Кстати, я ведь тебе именно так советовал. Ты снова на коне, друг мой.

Тор ухмыльнулся.

— Просто здорово. Позвони маме с папой. Всем позвони. Устроим нынче вечером у меня в чертоге большую пьянку. Хочу меда, и свиней, и говядины, и девственниц.

— А осьминогов?

— Нет. Осьминогов не надо. Но достань всего, чего сможешь, и проследи, чтобы валькирий пригласили.

Слон взмахнул кулачком.

— Гром вернулся, — произнес он.

— Верно, — кивнул Тор. — Гром вернулся.

Он дал отбой, оттолкнулся от астероида, потом развернулся и ударом топора вышвырнул астероид в другое измерение.

— Эй! — возмутился дух Фенрира. — Это был мой зуб!

Борт «Бюрократического тупика»

Рядовой Непрроходим лежал на своей койке и смотрел на собственное отражение в зеркальце Барби.

— Ты сделал все как надо, — снова и снова повторял он себе, для разнообразия меняя порядок слов в предложении — так подсознание его могло и поверить в то, что слышит что-то новое.

— Ты как надо сделал все. Все ты сделал как надо. Как надо.

Он помолчал.

— То, что ты там сделал — правильно. Как надо.

Лицо в заключенном в розовую рамку зеркале казалось дружелюбным, но невеселым. Верно, он спас землян, но в списке «угрожающих развитию» оставалось еще столько рас, а фокус с «законопослушными налогоплательщиками» мог пройти далеко не всегда, тем более, что Простатник Джельц вряд ли попался бы на него еще раз.

Теперь он первым делом будет проверять это. И кого следующего мы должны уничтожать?

— Что-нибудь придумаешь, — сказало лицо в зеркальце, казавшееся без слюнявчика почти симпатичным.

Теперь Непрроходим никуда не выходил без слюнявчика. Меньше всего ему хотелось казаться добродушным, что расценили бы как признак эволюции. Более того, после того как на мостике его обозвали Попрыгунчиком, Непрроходим добавил в свой гардероб гирьки для ног. Самое последнее дело прыгать козлом на мостике вогонского корабля.

— Настанет день, и мы станцуем, — сказал он своему отражению.

— Настанет день, и мы споем, — ответило лицо в зеркале. — Ты там все как надо сделал. Абсолютно как надо.

Из динамика в изголовье раздался голос отца.

— Рядовой! Мне тут звонит совет по делам планет или кто-то вроде того — утверждает, что из-за их календаря с високосным годом мы недостаточно внимания уделили их принудительному разрушению. Хочу, чтобы ты на это посмотрел.

— Иду, папа, — откликнулся Непрроходим, пряча зеркальце и привязывая к пальцам ног щипцы. — Уже вышел.

— Ты мой славный маленький Абсолютный Ублюдок, — пробормотал Джельц и отключился.

Нет пока еще, подумал Непрроходим. Пока.

Бабуля

Артур Дент начинал понимать ощущение одиночества, в котором пребывала его дочь.

— Теперь я понимаю, что ты имела в виду, — сказал он ей как-то утром перед работой. — Мы везде немного чужие. Нашей планетой была Земля, но ее больше нет. И даже на ней, пусть мы и называли ее своим домом, мы не бывали Бог знает сколько времени. Мы оба почти всю жизнь прожили вдали от нее. Я на своем острове, ты на Мегабрантисе. Мы космические кочевники (классное, кстати, название для рок-группы), межзвездные скитальцы, и нам в этой чужой бесконечности не за кого держаться, кроме как друг за друга.

— Что это ты положил сегодня в мои сандвичи, папа? — ответила на это Рэндом. — Или ты забыл, что я стараюсь стать вегетарианкой, а говядина — не вегетарианское блюдо.

— Эта говядина просто сама просится на сандвич, — неловко ответил Артур и вдруг заметил, что Рэндом вовсе не так бесконечно несчастна, как прежде. Возможно, ежедневные конфликты в офисе Хиллмена Хантера давали выход ее раздражению, так что не исключено, что именно работе Артур был обязан относительно приятной дочерью-подростком, которая почти каждое утро выходила к завтраку вместо того, чтобы замыкаться в коконе жалости к себе.

— Салату?

Рэндом чмокнула его в щеку.

— С удовольствием. Только чтоб не засохший.

— Засохший? Как можно? Что мы, варвары? Как бы я посмел называть себя изготовителем сандвичей?

И так далее, и тому подобное. Когда Артур закончил оправдываться и перешел к перечислению своих заслуг в ремесле изготовления сандвичей, Рэндом уже затолкала свой ленч в сумку, одолженную ей Фордом, и убежала на работу.

Пару недель Артур высидел дома в роли примерного папочки и теперь искал повода отправиться в путешествие.

— Ты и я, никого больше, — говорил он Форду. — Как в старые добрые времена, только без взрывающихся планет и всех остальных, что были с нами тогда.

— Не выйдет, дружище, — отвечал Форд, изо всех сил стараясь выглядеть огорченным, что получалось не слишком убедительно с учетом скрывавшей лицо маски из вулканической грязи и двух очаровательных массажисток, хлопотавших над его подколенными сухожилиями. — На этой планете просто уйма оздоровительных заведений, и мне необходимо перепробовать их все. Это мой долг перед подписчиками «Путеводителя».

Артур глянул на прейскурант.

— Разве тебе не положено жить на командировочные в размере тридцати альтаирских долларов в день?

— Альтаирская биржа нестабильна, — отозвался Форд, возможно, покраснев немного под маской. — Сегодня ты купишь на эти тридцать баксов дом в пригороде с гаражом на двух детей и три целых четыре десятых жен. А завтра тебе повезет, если их хватит на баночку антипохмельных пиявок. Для надежности я охватываю все секторы туристического бизнеса — от бюджетного до V.I.P.

И Артуру пришлось готовиться к отлету одному.

Одному. Страшное слово. Он, Артур Дент — одинокий человек. Один как перст. Как ноль без палочки. Один-одинешенек.

Все это звучало несколько пессимистично и эгоцентрично — даже для человека, только что получившего посылку с адресом: Бабуля, Эгоцентричному Пессимисту. Поэтому Артур решил оформить поездку как исполнение родительского долга.

— Слетаю на Круксван проверить этот твой университет, — сказал он Рэндом. Она, конечно, возражала бы, но он заранее подготовился к ее доводам. — Знаю, знаю, что ты собираешься сказать, но каким бы я был отцом, если бы отпустил дочь куда-то во Вселенную, не проверив прежде? Через несколько дней вернутся из путешествия твоя мать с Гавбеггером. И Форд побудет с тобой до моего возвращения. Это всего в дюжине прыжков отсюда, так что займет не больше недели. Ну, максимум двух. И вообще с виртуальной точки зрения тебе уже сто лет, так что прожить без меня пару недель для тебя проще простого. Я оставлю тебе все телефоны, по которым со мной можно связаться, и запас замороженных сандвичей, так что все будет о'кей. Вопросы есть?

Рэндом подумала немного.

— А каких сандвичей? — спросила она.

И вот теперь Артур сидел в уютном амортизационном кресле бизнес-класса гиперпространственного лайнера, который снаружи подозрительно смахивал на мужские гениталии, но изнутри смотрелся вполне симпатично, если выкинуть из головы два гиперпространственных ускорителя и трубу пассажирского салона. Оплатил он свое место остатками со счета, который открыл еще до жизни на Лемюэлле.

Во времена Фенчёрч.

Это хорошо, подумал он. Я наконец-то делаю что-то полезное вместо того, чтобы шататься по дому, мешая карьере Рэндом. Зато теперь я могу помешать ее образованию.

Артур позволил раздеть себя до полетного белья, намазать маслом и опустить в кресло. Прозрачный, наполненный гелем кокон окутал его, и он выбрал на тачскрине Путеводитель «Автостопом по Галактике», а в оглавлении — иконку Круксвана. В открывшемся списке статей оказалось примерно три сотни наименований.

Хватит, чтобы занять себя на все время путешествия, подумал он.

Когда все пассажиры заняли места, и автоматические двери с шипением закрылись, Артур с облегчением обнаружил, что сидит в ряду один. Он не считал себя особенным уж снобом, но порой намазанный маслом мужчина в исподнем предпочитает выбираться из кресла, не ловя на себе посторонних взглядов.

Они взлетели, и Артур смотрел, как уменьшается на его мониторе диск Бабули. Вскоре вся туманность превратилась в кружевной платочек космической дымки на паутине звезд.

Кружевной платочек космической дымки, подумал Артур. Если бы Форд умел так писать, он мог бы недурно зарабатывать.

В углу амортизирующей подушки засветилась маленькая синяя иконка, и Артур послушно пососал трубочку с газом от укачивания.

Гиперпространство… Я по тебе соскучился.

Прыжок прошел мягче, чем он ожидал.

Должно быть, это новые кресла.

Ощущение напомнило ему падение в сугроб, когда он катался в детстве на санках, только без набившегося за шиворот снега. Наоборот, ему стало тепло и покойно. Правда, в дальнем уголке хорошего настроения притаилась маленькой занозой боль утраты. Гиперпространство может и отнимать дорогие тебе вещи, особенно если ты родом из плюральной зоны.

Артур Дент расслабился и принялся смотреть на окутывающую его Вселенную. Вокруг кокона его кресла плыли астероиды, космические создания и лица миллионов других путешественников. Каждому из них на дисплее «Путеводителя» соответствовал маленький цветной флажок с описанием, но они сменяли друг друга так быстро, что Артур не успевал прочесть ни слова.

После этого похожего на сон первого прыжка корабль вышел из гиперпространства, кренясь на борт, словно брошенный блинчиком камень. Табло «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ» помигало и погасло.

Стоит, пожалуй, сходить в сортир, подумал Артур. До следующего прыжка.

Разумеется, кресло переработало бы все его выделения, но Артур чувствовал, что есть еще вещи, которые не стоит делать на глазах у других в прозрачном пластиковом коконе.

Он чуть стравил воздух из кресла, посидел немного, приходя в себя, и вдруг к удивлению своему заметил, что соседнее кресло занято. Новый пассажир обращался к нему так фамильярно, словно они уже встречались. Взгляд у Артура еще не прояснился, но голос был ему знаком, как и наклон головы, и откинутая за ухо прядь волос.

Фенчёрч?

Артур протер глаза и посмотрел еще раз. Да, Фенчёрч, и она оживленно болтала с ним так, словно они не расставались.

Этого не может быть. Я сплю.

Но он не спал. Фенчёрч вернулась к нему. Она выглядела в точности так, как прежде, если не считать синих веснушек над бровью и чуть выступающей по оси лба косточки.

Почти такая же. Возможно, отличающаяся на одно-два измерения. Ее Артур пропал — так же как моя Фенчёрч.

Фенчёрч закончила свой рассказ и рассмеялась своим звонким смехом с характерным выдохом в конце, который всегда напоминал Артуру мамин пылесос.

Если я хоть немного знаю Фенчёрч, она еще не договорила, подумал Артур, по-прежнему продолжая бороться со звоном в ушах. Сейчас расскажет что-нибудь еще.

Он не ошибся. Фенчёрч хлопнула его по руке, закинула за ухо выбившуюся прядь волнистых волос и открыла рот.

— А вот еще… — сказала она.

Что «еще»? — хотел спросить Артур. Что было до этого «еще»? Расскажи мне все по порядку.

Он хотел сказать эти слова экзотической, но все-таки знакомой Фенчёрч, но когда поднял руку погладить ее по щеке, увидел, что пальцы его сделались прозрачными.

Что? Ох, нет. Нет.

На него накатила волна тошноты, колючего статического заряда, пронизавшего все его члены и окутавшего туманом сознание.

Плюральная зона, догадался он. Людям из плюральных зон нельзя путешествовать через гиперпространство. Их может зашвырнуть куда угодно.

Артур увидел, что Фенчёрч протягивает к нему руки. Ее прекрасные губы сложились, чтобы позвать его, а потом она стала стремительно удаляться от него по разноцветному гибкому туннелю.

Это не она удаляется, понял Артур. Это я. Я удаляюсь.

Галактика завертелась вокруг него, и ничто не защищало его нагое тело от холода и излучений, и все же он не умер и даже не испытывал боли, просто испарялся по мере того, как гиперпространство уносило его все дальше от жизни. В конце концов зрелище окружающего мира стало невыносимым, и Артур закрыл глаза, что не изменило ровным счетом ничего, поскольку веки тоже сделались прозрачными, и он попытался сосредоточиться на единственном месте, где испытывал подлинный покой. Он старательно воссоздал в уме все до единого бамбуковые стволы, из которых складывалась его хижина, и каждый белый камешек, лежавший на стыке песка и воды. Он не думал ни о бешено клубящихся туманностях, ни о красных звездах, вышвыривавших в космос щупальца протуберанцев. В общем-то он редко думал о таких вещах, поэтому очень скоро они стали единственным, о чем он мог не думать.

Спустя какое-то время, которое невозможно измерить даже самыми дорогими электронными часами, Артур понял, что снова ощущает себя телесным. Он напряг слух и услышал шум прибоя. Он высунул язык и ощутил на нем соль.

Возможно ли это? — подумал он.

Артур Дент открыл глаза и обнаружил, что сидит на пляже, очень похожем на пляж из его виртуальной жизни. Изгиб береговой линии немного отличался, но это почти ничего не меняло, даже маленькая хижина стояла за полосой кустарника.

Возможно ли это? — подумал он. Или скорее — вероятно ли это?

Он прищурился, вглядываясь против лучей закатного солнца, но даже так не мог не заметить на горизонте угловатую желтую штуковину.

Что? Не может быть.

Артуру стоило бы добавить: «Это невероятно!» — но эти слова лишились права на существование со времени его знакомства с Зафодом Библброксом. В мире нет ничего невероятного, а раз нет, то значит, это невероятное где-нибудь да есть.

Рядом с ним опустился на песок и сложил крылья плывун-колокольчик.

— Чертовы вогоны, — произнес он, брезгливо перекосив клюв. — Уже несколько дней как прилетели. Наверное, кто-то забыл оформить надлежащие бумаги на строительство хижины.

— Как всегда, — сказал Артур и закрыл глаза. Ему ужасно хотелось оказаться в другом месте, с кем-нибудь другим.

Необходимое пояснение. Почти невероятное невезение Артура Дента породило в ткани судеб вакуум, в свою очередь породивший почти невероятное везение существа, проживавшего на другом краю Вселенной. Некий м-р А. Гражжаг, малоизвестный спортивный комментатор с Ун-Хью, успешно пришел в сознание после того, как на протяжении нескольких месяцев линия на экране монитора, показывавшего его мозговую активность, почти не отличалась от прямой. Он очнулся и прочитал приглашение на прием с коктейлями, устроенный администрацией лотерей по поводу сорванного им джек-пота. В это самое мгновение в его палату с радостным визгом ворвалась подруга его юности, случайно увидевшая м-ра Гражжага в передаче, посвященной знаменитым коматозникам. Они поженились и произвели на свет двоих очаровательных наследников, которые, однако, не пожелали пойти по стопам отца и заниматься шоу-бизнесом, а предпочли изучать медицину и юридические науки.

Знай Артур про семью Гражжагов, это, возможно, и ободрило бы его немного.

Но не слишком сильно.

Конец Первой из Середин

notes

Примечания

Перевод А. Маракулина. — Примеч. пер.

Подобно «Форду-Префекту», «Хиллмен-Хантер» — название английского легкового автомобиля конца 50-х гг. XX века. — Примеч. пер.