18 страница

Артур снова скрестил руки на груди и посмотрел на Зафода строгим отеческим взором.

— Все так, поэтому все это сейчас и закончится.

Зафод удивленно оглянулся на него.

— Мы что, играем в гляделки? Не моргать, так?

— Нет, Зафод, это не игра. Вы двое развлеклись? Повеселились — и хватит.

— Я бы не против, — признался Зафод. — Нет, честно, не против, но от этого поединка многое зависит. Вся карьера Тора, мои пятнадцать процентов. Боюсь, придется Гавбеггеру все-таки умереть.

— И не забудь «толстожопого».

Артур едва не задохнулся от потрясения.

— Форд! Это-то сейчас зачем?

— Ох, прости. Я некстати, да?

Артур ощущал себя довольно неуютно в тени Торова гульфика, но не отступал.

— Все дело в том, Зафод, мистер Тор, дело в том, что Триллиан увлеклась Гавбеггером. Точнее говоря, не просто увлеклась. И каким был бы я отцом ее дочери, если бы не выступил в его защиту?

Тор нахмурился.

— Что-то ты мне смутно знаком. Странное дело, обычно я или уж помню кого-то, или нет.

Артуровым ногам очень хотелось взять управление на себя и бежать с этого места быстрее даже, чем в тот раз, когда он хотел помешать матери полистать его тетрадку с вырезками из журнала для взрослых.

— Мы болтали как-то раз. На вечеринке. Вы пытались спикапить подружку.

— Спикапить? С какого пикапа?

— Знаете, такого, с кабиной, кузовом и четырьмя колесами?

— Ну?

— Так вот, не с этого.

Тор потер лоб, словно бодун продолжал еще мучить его.

— Тогда ясно. Помнится, на той вечеринке я потерял столько нервных клеток, что их хватило бы на все имперское правительство на протяжении года. — Бог-Громовержец сделал шаг в сторону. — Он снижается.

— Ты сделал все, что мог, землянин, и я тебе аплодирую! — рявкнул Зафод. — А теперь отвали, пока мой клиент будет делать то, что в его силах.

— Я не могу уйти, Зафод, — упрямо буркнул Артур. — Я не смогу смотреть Триллиан в глаза. И ты не сможешь спать спокойно, если позволишь этому совершиться.

— Моя совесть будет спокойна.

— На твоем месте я меньше всего беспокоился бы насчет совести.

Зафод нахмурился.

— А насчет чего мне стоит беспокоиться? Валяй выкладывай, чувак. Ты же знаешь, я не умею читать между строк.

— Я бы беспокоился насчет того, что Триллиан отыщет меня и сунет перо промеж лопаток.

Зафод поежился.

— Ох. Она ведь может, правда? Я просто об этом не думал. — Он покосился в сторону Хиллмена Хантера. — Я обещал тому парню смерть. Он с Земли, а ты сам знаешь, какие они бывают, тамошние жители. Им бы только крови.

— Это неправда, Зафод. Вовсе мы не все кровожадные монстры.

— Ох, правда? — фыркнул Зафод. — Как же вы тогда взорвали к черту всю свою планету?

— Не взрывали мы своей планеты! Это сделали вы! Вы, пришельцы!

— Вот так бы сразу. Поговорим о твоих обидах.

— Моих обидах? Да это ты готов к тому, чтобы человека убили за то, что он обозвал тебя толстожопым.

Зафод побледнел.

— Как обозвал?

Артур повернулся к коленке Тора.

— А вы готовы убить человека только ради того, чтобы получить работу.

— Со мной на эту тему говорить бесполезно, — заявил Тор, подергивая себя за бороду. — Я человеческую жизнь ни в грош не ставлю. Если тебя интересует мое мнение, ценности в людях не больше, чем в муравьях. И не в больших, жутких муравьях-мутантах, а в обычных, маленьких. Честно говоря, возобновление моей карьеры волнует меня гораздо больше, чем чья-то там отдельно взятая жизнь.

— И потом это нельзя считать настоящим убийством, правда? — добавил Зафод тоном, таким покровительственным, что одно это настораживало. — Он сам хочет, чтобы мы его убили.

— Больше не хочет, — сказал Артур.

— Правда? Ты уверен?

Тор отступил на шаг.

— Почему бы нам его самого не спросить?

Гавбеггер грянулся о землю с такой силой, что бессмертие вылетело из него подобием потустороннего призрака, оставив измочаленную смертную оболочку лежать в неглубокой воронке.

— Ох, — произнес он. — Это… Ох… Болеутоляющего ни у кого нет?

Форд вытянул из сумки полотенце.

— Пососите угол, — посоветовал он, протягивая его Гавбеггеру. — Вон ту, голубую полоску. Должно помочь.

Тор поднял Мьёльнир.

— Скажешь что-нибудь напоследок?

Гавбеггер выплюнул полотенце.

— Сделка отменяется. Мне нужно жить.

— Ага, вот, видите? — сказал Артур. — Он хочет жить. Не можете же вы сейчас убить его.

Тор усмехнулся; звук вышел такой, словно прокашливался огромный медведь, только что проглотивший несколько хорошо упитанных людей.

— Я не могу? Кто говорит, что я не могу? Ты?

Сквозь толпу вдруг протолкалась Триллиан и бросилась на колени у воронки с лежавшим в ней Гавбеггером.

— Нет, это я говорю, чудище здоровое. Я люблю этого мужчину, пришельца, кем бы он ни был, и тебе его у меня не забрать.

— Что-то ты мне смутно знакома, — сообщил Тор, но удара не наносил. Ему хватало проницательности, чтобы понять, насколько малосимпатичным будет выглядеть на экране то, как он опустит молот на раненого мужчину, не обращая внимания на защищающую его безоружную женщину.

— Зарк меня подери, Заф! — простонал он. — Это провал. А я так надеялся!

Зафод стиснул зубы. Впрочем, хоть маленькую победу из этой ситуации он извлечь еще мог.

— Ладно, по крайней мере отрекись от Сыра.

Гавбеггер закашлялся и застонал.

— Легко. Терпеть не могу Сыра.

Будем довольствоваться тем, что есть, подумал Зафод. Он повернулся к толпе и жестом профессионального проповедника воздел руки.

— Гавбеггер побежден, — возгласил он. — Он отрекся от Сыра и принял в качестве бога Тора.

Хиллмен Хантер торжествующе рубанул воздух ладонью, а Бафф Орпингтон бросился в самую гущу сыромантов и принялся пинать всех, кто подвернулся ему под руку.

Зафод мгновенно перевел дух.

Отлично. Беспорядки. Беспорядки мне всегда на руку. Я — агент Хаоса, подумал он. И Разрушения. Из всех богов Вселенной эти двое поют наиболее слаженно. Можно сказать, в унисон. Может, надо завербовать обоих в помощь Тору.

Триллиан поцеловала Гавбеггера в лоб и вытерла у него со рта голубую светящуюся кровь.

— Ты останешься со мной?

Гавбеггер улыбнулся, и это обошлось ему недешево.

— Так долго, насколько смогу. Этот молот выбил из меня бессмертие. Возможно, мне осталось меньше половины жизненного срока.

— Сойдет и столько, — сказала Триллиан и махнула отцу своей дочери, чтобы тот помог будущему отчиму ее дочери выбраться из воронки.

Рэндом искоса поглядывала на происходящее; к объятиям и прочим соплям она была пока не совсем еще готова.

Это темная материя? Спрашивала она себя. Или это я сама?

Эта мысль на краткий миг расстроила Рэндом, но вскоре ее вытеснила другая, более приятная: что ей, возможно, удастся воспользоваться ситуацией для того, чтобы выбить из Артура какие-нибудь полезные подарки.

Артур. Точно не папа. Ну, разве что па…

* * *

После того как Триллиан с Гавбеггером наскоро попрощались с друзьями, Тор отнес экс-бессмертного обратно на «Тангриснир» — к большой радости бортового компьютера.

— Привет, Тор. Я по тебе соскучился.

— Извините за компьютер, ребята, — смущенно сказал Тор полумертвому мужчине, которого он нес на руках, и молодой даме, цеплявшейся за руку полумертвого мужчины. — Папа запрограммировал корабль на поклонение мне и запечатал программу своим магическим глазом так, чтобы я не мог стереть ее. Это главная причина, почему я продал это корыто. И потом, зачем мне корабль? У меня есть Мьёльнир.

— Я здесь, — сказал компьютер. — Я слышу, что ты говоришь, детка. Но я тебя прощаю.

— О'кей, — кивнул Тор, торопливо укладывая Гавбеггера на выросшую из пола кушетку. — Подержите его недельку на плазменной постели, и он будет здоров, насколько это вообще возможно для смертного.

— Смертного, — прохрипел Гавбеггер. — Ты уверена, что ты этого хочешь, Триллиан?

— Сойдет и так, — шмыгнула носом Триллиан.

— Вот и замечательно, — сказал Тор, испытавший внезапный приступ клаустрофобии. — Оставляю вас наедине друг с другом. А мне пора на банкет — кто-то зажарил просто жуткое количество говядины. Развлекайтесь, ребята.

— Нет, — взмолился корабль. — Не бросай меня!

— Уже опаздываю, — отозвался Бог-Громовержец и пулей вылетел из корабля.

— Нееееееет! — хныкал компьютер. — Нееееееееееет! Только не эээээто!

Триллиан, вспомнив свою степень астрофизика и опыт перелетов на «Золотом сердце», быстро оторвала «Тангриснир» от земли и вывела в стратосферу.

Гавбеггер чувствовал себя в коконе оздоровительной плазмы уже немного лучше.

— Куда летим? — поинтересовался он.

— Куда угодно, только вместе, — просто ответила Триллиан.

Гавбеггер рассмеялся, хотя это и причиняло ему боль.

— Очень романтично. Уверена, что тебе это будет нравиться и дальше?

— Вот и узнаем, правда? У нас в распоряжении вечность.

— Ну, не совсем, но и то время, что осталось, бесценно.

Триллиан закатила глаза.

— Господи, как мне осточертело это сюсюканье.

— Мне тоже, — признался Гавбеггер. — Может, хочешь оскорбить кого-нибудь?

— Я боялась, ты мне никогда этого не предложишь.

— Бывала когда-нибудь на Кривой Червоточине или Стрик-Ликомбдан-Цинге?

— Нет. А кто там живет?

— Уроды. Совершеннейшие задницы.

Триллиан сверилась с картой Галактики.

— Тогда чего мы ждем?

Она ткнула пальцем в светящуюся точку на дисплее, и «Тангриснир» растворился в вечернем небе.

Вогонский бюрокрейсер «Бюрократический тупик»

Гиперпространство кашлянуло и выплюнуло вогонский бюрокрейсер в полосу чистого как бархат космического пространства в 0,01 парсека от термосферы Бабули. На борту «Бюрократического тупика» триста членов экипажа вывалились из гиперкресел и принялись растирать пролежни от привязных ремней.

Простатник Джельц первым занял рабочее место. Не обращая внимания на раздражающую дурноту, последствие эрзац-маневров, он принялся нажимать кнопки и орать на менее стойких подчиненных.

— Поживее поворачивайтесь, слизнежопы бестолковые! — командовал он. — А ну, покажите хоть немного хрюмпста! Мы на счетчике, и счетчик этот атомный, он ни на секунду не отстанет!

Команда, стеная и охая, изображала хрюмпст и расползалась по боевым постам, по возможности перенацеливая свое раздражение належавшую под ними планету.

— Гиперпространство — это как выходной, — произнес Джельц. — Это не место для обитания. Так что забудьте его иллюзорные удобства.

Что касается удобств, их на борту «Бюрократического тупика» было немного, иллюзорных или настоящих. Мягкая мебель для команды относилась к категории «ферботен», ибо на ней они могли бы расслабиться. А от вогона расслабленного, не раздраженного, толку ненамного больше, чем от поролоновой дубинки в реальном бою.

Необходимое пояснение. Известен инцидент, при котором пожилой капрал нарушил правила и зашил себе в ягодицы две славные поролоновые подушки. К несчастью, в лесном городе Риис-Буухрохсе он подцепил микроскопического, передающегося воздушным путем паразита, и тот съел его заживо, начав с поролона. Паразит опустошил шесть палуб вогонского бюрокрейсера, прежде чем умер, не вынеся неопрятной обстановки.

Джельц открыл рот, чтобы рявкнуть на Непрроходима, но краем глаза увидел, что маленький рядовой уже подпрыгивает рядом с ним.

Грррммммм, подумал он (вогоны даже в мыслях в основном хмыкают). Что-то парень движется чертовски быстро для нашего брата. Это хорошо или плохо?

Это, решил он, относится к разряду «обдумать позднее». Первоочередной задачей оставалась ликвидация землян. Злобы к этому конкретному биологическому виду у Джельца накопилось выше головы, так что на протяжении всего гиперпространственного транса он пестовал и лелеял сценарии гарантированного уничтожения. Наличие выживших на этот раз не допускалось.

— Выживших на этот раз не будет, — заверил он Тупа на случай, если парень усомнится в его хрюмпсте.

— Бадабинго, — отозвался Туп Непрроходим.

Джельц нахмурился, хотя по причине обилия складок плоти на месте бровей заметить это мог разве что кто-то из самых близких родственников.

— Что ты сказал?

— «Бадабинго». Это выражение такое. В ходу, если не ошибаюсь, на Каппе Благулона.

— Выражение! — взвизгнул Джельц на добрую октаву выше своего обычного тона. — Мы не пользуемся выражениями!

Туп поспешно отступил на пару шагов, но не упал.

— Конечно, нет. Спасибо за напоминание, па-Простатник. Мне повезло, что у меня есть такой образец для подражания.

Джельц успокоенно перевел дух.

— Выражения, в особенности восклицания, приемлемы исключительно в поэтическом или ироническом контексте. Вот, например, когда мы торпедировали эко-планету Фолавиант, я сказал: «Не забудьте переработать электрические приборы».

— Просто дьявольская проницательность, Простатник!

Взаимоотношения вогонов со столь тонкой материей, как юмор, так сложны, что Джельцу пришлось пуститься в пояснения:

— Это действительно смешно, поскольку фраза «не забудьте переработать электрические приборы» являлась на Фолавианте официальным правительственным лозунгом.

— О, я понял.

— И потом, после того, как наши торпеды использованы, переработать их уже невозможно. Точнее говоря, наши торпеды вообще невозможно переработать.

— Бада… Отличная шутка.

— И еще один аспект. — Джельц поболтал слюну во рту и сглотнул. — Мои торпеды в самом прямом смысле этого слова переработали всю планету. Ясно?

Кожа у Тупа сделалась бледно-зеленой.

— Да. Я воспринял все уровни.

Джельц осторожно помотал головой и с удовольствием отметил, что она абсолютно свободна от избыточно-приятного звона.

— Думайте о чем-нибудь горьком, — посоветовал он своей команде по внутренней связи. — Выберите себе объект для ненависти, и очень скоро вы сделаетесь самими собой. Могу предложить вам в качестве объекта землян на той планете, к которой мы приближаемся. Уж наверняка приказ об их уничтожении доставил нам столько хлопот, что они с избытком заслужили вашу ненависть.

Похоже, так оно и было, поскольку очень скоро по «Бюрократическому тупику» разнесся лязг и грохот заряжаемых торпедных аппаратов и плазменных орудий.

— Гори, гори, — процитировал Джельц, — моя планета.

Он покосился на Тупа.

— Рифма?

Туп стиснул зубы, раздумывая. Впрочем, он хорошо знал, чего от него ожидают.

— Э… Тебя поджарим как котлету.

— Отлично, сын мой, — пробормотал Джельц. — Порой ты меня просто радуешь.

Город Конг, планета Бабуля

В банкетном зале Тор с Зафодом первым делом устремились к буфету, даже не подозревая о приближающейся к ним с небес, так сказать, аннигиляции. Слова «так сказать» относятся в данном случае не к аннигиляции, а к небесам — аннигиляции плевать, так о ней говорят или не так.

— Вы были великолепны, сэр, — заявила емельянская корова, отбивая собственное филе привязанным к копыту молотком. — Как вы управлялись с этим вашим молотом. — Корова изобразила решающий удар Тора, изо всех сил врезав по мясу. — Меня даже озноб прошиб.

Тор подергал себя за бороду.

— Правда? Тебе не показалось, что я несколько переигрываю? Возможно, современному богу не стоит увлекаться мелодраматическими эффектами?

Зафод оторвался от «Грызлодера».

— Вздор, Тор, старина. Ты ведь практически раздолбал этого зеленого парня. И помиловал в последнее мгновение. Просто гениально. Это войдет в учебники.

Тор прикрыл рот на случай, если где-нибудь поблизости окажется микрофон.

— Признаюсь тебе, Зафод. Ты был прав. Когда все эти люди мной восхищаются, я чувствую себя живее, реальнее, чем когда-либо со времен баллад. Мне, право же, начинает казаться, что плохие времена миновали, и я начинаю жить заново.

— Мы снова в игре, детка. Религия — это новый атеизм. Как только мы объединим колонистов верой, перед нами откроется вся Вселенная. Только подумай, сколько молоточков мы продадим! У меня на Асгарде есть знакомый парень, так у него на кузнице целая толпа эльфов работает. Одно мое слово — и он маленькие Мьёльниры на поток поставит.

Зафод сунул руку то ли в миску густого соевого супа, то ли в плевательницу — во всяком случае, перепачкал пальцы чем-то липким.

— Ты еще говоришь. Время — это колесо, вот оно хорошими временами и поворачивается.

— Отменное сравнение, сэр, — заметила корова. — Просто очень точное. Не угодно ли сочного стейка для подкрепления сил? Я вовсе не против, если вы будете жевать во время разговора.

Зафод не обратил на скотину ни малейшего внимания.

— Нам нужно замутить что-нибудь уже совсем крутое. Победа над Гавбеггером, конечно, сойдет для колонии или даже двух, но для восстановления твоей религии в рамках нескольких галактик нужно что-то такое, глобальное.

— Мне казалось, вы говорили… — начала было корова и осеклась, поскольку интуитивно поняла, что перебивать обедающего — не самый верный способ добиться того, чтобы тебя зарезали и съели.

Зафод с головой погрузился в ремесло менеджера.

— Даже не знаю… Скажем, победить чуму.

Тор не выказал особого энтузиазма.

— Брось, Заф. Я не одолею чуму молотом.

— Ладно. Пусть будет засуха. Ты можешь пробиться молотом сквозь скалу, к подземной реке.

Тор сграбастал корову и отправил целиком в рот — та едва успела выпалить слова восторженной благодарности.

— Ну, не знаю. У людей ведь появились вполне приличные геологи. Найти подземную реку не так уж и сложно.

— Тогда что-нибудь с саранчой. Или вулканами. — Зафод забрался на стол, чтобы заглянуть Тору в глаза. — Это будет долгожданный прорыв. Ты будешь круче, чем когда-либо в прошлом, нутром чую.

— Ты так считаешь? Правда?

— Абсолютно.

Дверь банкетного зала приоткрылась, и в образовавшееся отверстие просунулась голова Хиллмена Хантера.

— Как делишки, мои пузатые покровители? — даже не произнес, а пропел он. — Набрались по самое по это и готовы заняться делами? Вот, я принес контракт на должность официального божества.

Зафод кивнул своему клиенту.

— О'кей, я гляну. Стандартные божеские обязанности.

— Праздники божества?

— Тридцать два. Плюс еще по два за каждого ребенка, рожденного от тебя смертной.

Это произвело на Тора впечатление.

— Приятное условие.

Зафод положил руку ему на плечо.

— Для них оно тоже приятное, не забывай.

Хиллмен осторожно двинулся к ним, вихляясь из стороны в сторону и то и дело дотрагиваясь кончиками пальцев до лба.

— Как положено подходить к богу? — поинтересовался он. — Я тут попробовал несколько новых движений.

— Этот финт со лбом мне нравится, — кивнул Тор. — А свои вихляния туда-сюда брось.

— Можешь вихляться, подходя ко мне, — заявил Зафод. — Уж наверное, я тоже заслуживаю поклонения, хотя бы немного, а?

Хиллмен забрался к нему на стол и протянул контракт.

— Вы вообще супер, мистер Библброкс. Что нам ни потребуется, вы все привозите на своем замечательном корабле. Порой мне кажется, если бы вы не появились, нам бы ничего и нужно не было.

Даже Зафод не мог не заметить в этом заявлении подковырки, но он решил не обращать на это внимания.

— Эй, Хилли, что это приписано карандашом внизу страницы? Ты что, это сам дописал?

Хиллмен как мог убедительнее изобразил хитрого лепрекона.

— Ах, госспади, право, не стоит беспокойства. Тут про обязанности защитника. Типа, что правящий бог, в данном случае Тор, несет ответственность за оборону планеты от нападения пришельцев. Ну, понимаете, там с лазерами или атомными бомбами.

— Да без проблем, — великодушно согласился Зафод. — Вряд ли нам придется оборонять эту планету еще лет двести — в этом-то уголке Галактики. Верно?

Хиллмен побарабанил пальцами по столу и закатил глаза к небу.

— Ну, мало ли что, — сказал он.

Борт «Бюрократического тупика»

Простатник Джельц подрегулировал сиденье, поудобнее устраивая в нем свою заднюю часть, потом опустил всю свою тяжесть на гидравлический амортизатор.

— Опять кресло немного отсырело, — буркнул он.

— Мне очень жаль, Простатник, — пробулькал рядовой Непрроходим, которого Джельц настолько привык видеть рядом с собой, так сказать, у локтя, насколько привык к самому собственному локтю. Собственно, когда Непрроходим не болтался рядом где-то на уровне Джельцевых почек, Простатник ощущал в голове некоторый частичный вакуум.

Чего-то очень уж я стал зависим от этого мальчишки, подумал он. Пора послать его в какое-нибудь неприятное место.

— Моему креслу положено быть совершенно сырым если не мокрым. Всем известно, как я ненавижу скрипеть.

— Немедленно прослежу, чтобы все было в порядке.

Джельц остановил рядового, подняв палец вверх.

— Отставить. Сначала дело, кресло потом. Я готов потерпеть ради выполнения задания.

— Вот это беззаветность, сэр. Вы настоящий хрюмпстер.

Мостик постепенно оживал: по мере того, как не слишком уклюжие тела вогонов отходили от прыжка, они занимали боевые посты.

Необходимое пояснение. В последнем максимегалонском рейтинге индекс ловкости вогонов аналогичен таковому у арднюффов с Бритвы IV. Вогоны, надо сказать, радовались тому, что они сопоставимы по этой характеристике хоть с кем-то — до тех пор, пока не узнали, что арднюффы представляют собой гигантских беспалых одноногое, обитающих на луне со столь низкой гравитацией, что ее хватает лишь на то, чтобы они не улетали с поверхности планеты в космос. Впрочем, максимегалонская статистика бросила им в утешение еще пару костей: поставила их на пятую позицию по частоте космических путешествий и на первую — по наиболее характерному силуэту.

Список литературы:

Полный максимегалонский статистический сборник, т.т. 1–15 000

и

Краткий справочник по «Полному максимегалонскому статистическому сборнику», т.т. 1-25 000

Одним глазом Джельц уперся в экран, другим шарил по мостику — этот специфический навык он развил в себе, чтобы команда не распускалась. Перед ним висел в космосе маленький голубой, в завитках белых облаков планетоид, возможно, кишащий здоровыми биологическими видами — счастливыми или просто живущими в этом здоровом мире.

Здоровом? Что ж, ненадолго.

— Наконец-то, — пробормотал Джельц. — Наконец-то, раз и навсегда. Окончательно и бесповоротно.

— Наконец-то, — повторил за ним рядовой Непрроходим, и прозвучало это настоящим эхом, слабым и неверным.

— Что говорит нам корабль, рядовой?

Вогонский бюрокрейсер — замечательный аппарат для тех, кто работает внутри его корпуса. Если же вы работаете снаружи — драите панели обшивки или прочищаете дюзы — вы запросто можете ослепнуть или просто рехнуться по причине его исключительной симметрофобии. Большая часть космических кораблей хотя бы уважает красоту. Вогонские корабли красоты не уважают. Они натягивают лыжные маски и нападают на эту красоту в темных переулках. Они плюют красоте в глаза, они продираются, не разбирая дороги, сквозь требования эстетики и аэродинамики. Именно так: они не столько летят по космосу, сколько продираются сквозь него. Однако внутри вогонский корабль полон суперсовременных технологических приспособлений — их там больше, чем можно ожидать в среднестатистическом заведении по разработке суперсовременных технологических приспособлений. Даже хорошо оснащенному боевому бронеборскому автобусу со Стритеракса пришлось бы притормозить, пропуская вогонский бюрокрейсер, а «Бюрократический тупик» относился к самым лучшим, самым современным бюрокрейсерам. Возможно, он не выиграл бы конкурс красоты, зато с помощью его датчиков запросто можно было сосчитать, сколько нучтоещетамских болотных кабанов кусают друг друга за ляжку в данный конкретный момент на другом конце Вселенной. И сколько блох скачет сейчас у каждого из этих нучтоещетамских болотных кабанов на холке. И, возможно, группу крови каждой из этих блох. А потом убить всех этих блох микроуправляемыми бомбами.

Рядовой Непрроходим сошел с привычного места у локтя Простатника и вразвалку заковылял к главному экрану. В принципе, он вполне мог и не ковылять, а даже не без изящества идти, но ему каждый день напоминали, что делают вогоны с теми, кто имеет наглость развиться выше их.

Ковыляя, Непрроходим не забывал следить за остальными находившимися на мостике рядовыми, не попытается ли кто-нибудь захватить его место главного командирского подхалима. Подсиживать друг друга было в бюрокорпусе в порядке вещей. Для этого хватило бы всего крохи грамотно скормленной информации, и Непрроходим запросто мог обнаружить себя в списках чистильщиков дюз, а он сильно сомневался в том, что сможет провести остаток жизни в тоске и печали, глядя на корабль снаружи.

Экран занимал всю стену по левому борту и состоял из нескольких дюжин частично перекрывающих друг друга газовых дисплеев, на которые выводилась вся поступающая с датчиков информация. Непрроходим шарил по ним взглядом в поисках любой мелочи, способной спасти землян. Смысла врать командиру не было никакого, поскольку все показания подавались так, чтобы их мог прочитать даже идиот — чертовски предусмотрительный ход со стороны проектировщика, ибо изрядную часть команды и впрямь составляли идиоты. Вогону вообще легче жить, если он идиот.

Должно же найтись что-нибудь, думал Непрроходим. Я не хочу убивать этих людей. Я хочу поговорит с ними о музыке кантри. И, возможно, пообниматься с австралийкой. Они так любят погулять.

Он вгляделся в цифры. Земляне находились на Бабуле, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Компьютер насчитал на поверхности более двух сотен гуманоидов, из них не менее десяти процентов землян. Сканирование ДНК и биоритмов мозга подтверждали их происхождение.