Черти в-в-натуре! Моя м-м-машина! - выговорил сквозь зубы Анакиев

- Валентина, прости нас! - мы уж думали, что ты перекинулась к Мишане, -

Меня шантажировали, пугали тем, что мою дочь возьмут в заложники, что я могла сделать? Мне советовали обратиться в милицию. Но я подумала, что это бесполезно. Ах, боже, что мне пришлось пережить за эти дни! Они сказали мне, чтобы ты со мной вышел на улицу, как зазвенит тревожная кнопка. В крайнем случае, грозятся расправиться со мной. Эти отморозки на всё пойдут. - Сейчас выйдем, поговорим. - Как вы хотетите с ними разговаривать? Они вооружены... - Валентина с испуганным взглядом глядела то на Шухова, то на Анакиева. - Ничего мы тоже не промах. - Нам это не впервые, - сказав это, Шухов с уверенным видом достал пистолет. – Ну, что идём? Анакиев и Шухов с пистолетами в руках выбежали на улицу. За ним выбежали охранники и друзья. Вскоре с улицы раздались выстрелы. Стреляли долго.

Затем разбилось окно, и в зал ресторана влетела бутылка с зажигательной смесью. Раздался взрыв, и огонь полыхнул большими языками пламени. Начался пожар. Посетители выбежали на улицу. Раздавался громкий вой сирены, это приехали пожарники. Протянув рукава, огнеборцы начали тушить пожар. в это время наряд милиции оцепил здание.

Около джипа Анакиева, продырявленного пулями, собралась толпа. В луже крови лежал Анакиев. рядом с ним Валентина, которые не проявляли признаков жизни. Рядом с убитым другом стоял Шухов. Он смотрел на своих друзей и по щёкам его медленно скатывались слёзы.

Огненно рыжий закат ещё долго рдел на краюхе облаков широкими вьющимися лентами. Ещё долго семенили гуськом над снежными кровлями улиц красные облака, как огромные гуси. И в неясных прочернеях ночные улицы терялись вдали, сливаясь звёздчатой темью в одно огромное ночное небо. Впрочем, светились яркие буквы разноцветных реклам, светились окна, которые вместе вершили блестящую реку из уличных фонарей и метущихся по улице фар авто. В череде ночных часов, полных чудес и тайн, словно из бездонной глубины времени, таинственные миры оживали и гасли. Ночь в ярком свете витрин не стихала и в холодной неясности отражений луж она плавала и мерцала огнями и звёздами, словно выкладывала цветные аппликации из плавающих в лужах свет фар, витрин и фонарей. И одинокие минуты плавали горстями в свете уличных луж и таяли в одной большой незвестности.

Глава