Глава 19. Мы втроем вышли в коридор, пересекли холл, Соня толкнула одну из дверей

Мы втроем вышли в коридор, пересекли холл, Соня толкнула одну из дверей.

- Ох, и ни фига себе, - не сдержала я возгласа.

Конечно, взрослой женщине не подобает так реагировать, но я не ожидала увидеть гардеробную столь гигантских размеров. Поверьте, здесь легко мог разместить одежду сам Гаргантюа, и еще бы место осталось для вещей Пантагрюэля. От пола до потолка шли полки, забитые трикотажными вещами. На специальных колодках «сидело» не менее ста пар туфель, и это лишь тех, которые имели каблук. Сапоги, балетки, ботильоны, ботиночки, кроссовки занимали отдельные подставки. Кронштейны с вещами стояли шеренгами. Чего на них только не было! Коктейльные и вечерние наряды, повседневная одежда, джинсы, брюки, юбки… Где-то вдали висели шубы, дубленки…

- Понимаете, почему Лизок не помнит тот шарф? - спросила Соня.

- Да, - кивнула я и не удержалась от шутки: - В этом раю нужен путеводитель или, на худой конец, каталог, как в библиотеке!

Софья не улыбнулась, она похлопала рукой по высокому узкому комоду с многочисленными ящиками.

- Верно. Вот он. Здесь на карточках есть полнейшая информация.

- Ну и ну! - поразилась я.

Соня выдвинула один ящик.

- Это очень удобно. Вот, например. Костюм. Модель - Клео Роберто Умвалли. Цвет - розовый. Дата покупки. К нему сумка, пояс и брошь. Место на вешалке: третья «а», плечики двенадцать. Дата сдачи в комиссионку.

Я попыталась выдвинуть другой ящичек, ощутила боль в пальце и воскликнула:

- Опять ноготь сломала.

- Ой, это больно! - неожиданно проявила сострадание Елизавета. - Сейчас пилочку принесу.

Она вихрем куда-то слетала и сунула мне странную полоску, похоже, из ластика.

- Никогда таких не видела, - удивилась я.

- Она для акриловых ногтей. Если у тебя гель, тоже подходит, - пояснила Лиза.

- У меня нормальные ногти, - сказала я, - их надо приводить в порядок простой железной пилочкой. Как назло, на днях свою потеряла.

- Отстой! - скривилась Лиза. - Железо портит покрытие. У меня нету инструментов такого качества. Не пользуйся дерьмом, купи себе нормальную, дорогую пилку. Фу! Железная! Ты птеродактиль из пещеры! Небось косметику мылом смываешь, а не молочком.

Соня укоризненно покачала головой.

- Железные пилки вовсе не плохие. Вот, Виола, возьмите мою, у меня всегда при себе маникюрный набор, ногти тоже свои. Осторожно, пилка очень острая.

Я с благодарностью взглянула на Соню, ликвидировала неприятность, вернула пилку и продолжила беседу.

- Зачем сохранять сведения о вещах, которых уже нет?

Соня с Лизой переглянулись и засмеялись, Ласкина снисходительно пояснила:

- Чтобы не купить еще раз такую же. Иногда войдешь в бутик и схватишь вещицу, а она у тебя уже раньше была. Некоторые модели шьют постоянно. Например, костюмы Шанель, они практически не меняются, или пальто от Саваньи. Хоть умри, а они будут широкими, с накладными карманами и белыми пуговицами.

Я ощутила себя бродячей кошкой с помойки, которую случайно позвали в гости две элитные ангорские киски в ошейниках с изумрудами.

- Отличная штука, кстати, - щебетала Соня, - значит, розовый шарф? С неоновыми полосками и стразами? Зеленые помпоны?

Я кивнула. Жена Константина Львовича вытащила другой ящик и начала перебирать карточки.

- Вот! - провозгласила она спустя минут пять. - Длинный шарф от Сержа Контэ, цвет - нежно-розовый, украшен кристаллами от Сваровски и светоотражательной тесьмой с шарами из кожи цвета травы. Стеллаж три, место восемь «а», четвертая полка. Личное клеймо.

Лиза пошла в глубь гардеробной.

- Что такое «личное клеймо»? - промямлила я.

Соня усмехнулась.

- Это примочка Кости. Смотри.

Жена Ерофеева приподняла край своего кардигана из шерсти. Я увидела вензель «СЕ», вышитый тонкой золотой нитью.

- Костя вызывает золотошвейку, и та метит все приобретения, - продолжала Соня. - Когда Лиза с отцом жила, на ее одежде тоже было личное клеймо.

- Зачем? - впала я в недоумение.

- Для красоты, - удивилась собеседница, - и еще, это оригинально.

Мне оставалось лишь молчать, я поняла: мы с женами олигархов живем не просто в разных районах, а в параллельных реальностях.

- Его тут нет! - закричала Лиза.

Я обошла кронштейны и увидела Ласкину, указывающую пальцем на «гнездо» в стеллаже.

- Пусто, - подтвердила Соня.

- Но он был! - подчеркнула я.

- Угу, - кивнула Лиза, - теперь я вспомнила! Папа этот шарф осенью купил, я ваще-то шею обматывать не люблю, но тот розовый совсем не кусался. Я таскала его не снимая, а потом он вроде пропал… Не знаю, куда подевался.

- Интересно. Кстати, ты упомянула ранее, что костюм на Хеллоуин оказался неудачным, шапочка женщины-кошки не налезала на буйные кудри. И Соня, намотав тебе на шею шарф, объявила «Барби в черном», - протянула я, - а еще с кровати Кати исчезла простыня. Горничная видела, как хозяйка несла ее в руках.

Лиза прижалась к Соне, та фыркнула.

- Можешь назвать имя поломойки?

- Нет, - уперлась я.

Соня пошла к выходу из гардеробной.

- А и не надо. Я и без того знаю. Женя Матихина. Угадала?

Я постаралась не измениться в лице, Соня засмеялась:

- Больше некому. Женька Лизу ненавидела, вечно ей в спину рожи корчила.

- Я папе пожаловалась, - вступила в разговор Лиза, - она перчатки сперла!

- Не верьте уволенной прислуге, - заявила Соня, - Женя решила Лизе отомстить. Кстати, из того чулана, где она сидела, ничего не видно. Можем прямо сейчас поехать в Ворокино и посмотреть. Вы, похоже, подозреваете Лизу в причастности к исчезновению Кати?

Я призвала на помощь все актерские способности.

- Я пишу план детектива. Перед самой смертью Виктор Михайлович…

- Знаю, вы подрядились написать для Лизки книгу, - опередила меня Соня.

- Откуда знаешь? - ахнула Лиза. - Это страшный секрет!

- Алиска написала, - пояснила Соня, - е-mail скинула.

- Ты ей адрес дала, а мне сказала, что в тех краях почта не работает! - надулась Лизавета. - Некрасиво лучшую подругу обманывать! Вот ты какая!

Покраснев, Лиза сбросила с ближайшего кронштейна платье и унеслась. Соня укоризненно протянула:

- Петарда! Не дослушает и взрывается. Я изо всех сил стараюсь изменить отношение Алиски к мачехе. Поэтому и поддерживала с девочкой контакт, нарушив приказ мужа. Костя требует, чтобы во время путешествий у нас не было связи с внешним миром, он полностью погружается в атмосферу первозданной природы. Но ноутбуки и спутниковые телефоны на всякий случай лежат в багаже. Мало ли что случится… Змея укусит, прихваченный антидот плохо сработает. Когда муж засыпал, я общалась с Алисой, хотела знать, как у них дела. Прочитаю сообщение вроде «Лизка, сволочь, мои фигурки из папиной спальни выкинула, свои горшки поставила. Цветочница, блин!» и начинаю психотерапевтом работать. О! Совсем забыла! Алиска попросила… пошли со мной.

Я покорно последовала за Соней. Наверное, подруга Лизы побаивалась временно оставить меня в доме без присмотра. Литераторы, знаете ли, вороваты, с гонорарами нынче туго, а в богатом доме полно дорогих цацек - сопрет детективщица эксклюзивную шкатулку и купит себе машину.

Соня привела меня в спальню Виктора Михайловича. По пути она трещала как сорока.

- Алиса обожает разные фигурки, она их собирает, постоянно покупала отцу симпатичных зверушек из стекла. Виктор же ставил собачек-кошечек на подоконник, забывал о них, ронял на пол, злился. Алиска очень переживала. Не так давно Лизка увлеклась цветами, начала горшки десятками скупать, везде их насовала, добралась и до спальни мужа. Сняла с подоконников фигурки и водрузила свои кактусы. Витя жену обожал, поэтому хвалил ее «оранжерею» без устали, демонстрировал к ней интерес. И как себя после этого чувствовала Алиса?

Я выпалила:

- Обиженной и никому не нужной!

Соня кивнула.

- Верно. Я пыталась хоть что-нибудь объяснить Лизе, но она человек увлекающийся. Она уже коллекционировала книги, картины, пыталась петь на эстраде и все бросила. Елизавета - фейерверк, взлетает, рассыпается на короткое время искрами, и все, остаются одни головешки. Я подумала, что кактусы ее очередной бзик, и была права, теперь она мечтает о славе литератора. Тебе заплатили?

- Дали аванс, - подтвердила я.

Соня отодвинула портьеру с вытканными сценами охоты.

- Алиса временно переезжает ко мне. Боюсь, если она тут останется, отношения с Лизаветой превратятся в открытую войну. Пусть пока побудет под моим наблюдением. Кстати, завтра похороны Виктора.

Я постаралась не измениться в лице. Вдова не очень опечалена предстоящей церемонией, впрочем, Соня тоже не демонстрирует скорби, говорит спокойно.

- Девочка просила забрать фигурки, которые здесь остались! Черт!

Я подошла к Соне и увидела, что та пытается сдвинуть горшок с фиалкой, очень похожей на ту, которую я купила в цветочном магазине на рынке.

- Мужегон! - вырвалось у меня.

- Что? - не поняла Соня. - Ну надо же было мокрое кашпо сюда поставить! Теперь оно прилипло, не оторвать! Кто такой мужегон?

- Цветок, который выгоняет из дома опостылевшего супруга. Еще его именуют «Тещин подарок», - уточнила я. - Говорят, после того как растение внесут в квартиру, муж убегает или заболевает, может даже умереть.

- И ты в это веришь? - деловито осведомилась Соня, осторожно собирая стеклянный зоопарк. - Как насчет черной кошки, рассыпанной соли, тринадцатого числа и упавших ложек?

Я подошла ко второму окну, третьему. Везде за роскошными драпировками прятались кактусы. Их было много и не все имели колючки, какие-то оказались лысыми, другие походили на тонкие, сплетенные между собой сосиски. Фиалка же пребывала в гордом одиночестве. Я еще раз внимательно осмотрела цветы - их все, похоже, купили в одной лавке, на каждом горшочке имелся фирменный знак: роза в стакане и название фирмы «Жизнь в цвету». А вот фиалка сидела в обычном кашпо из глины, оно выбивалось из общего ряда.

- Мы будем сегодня работать? - проворковала Лиза, влетая в спальню.

Соня оказалась права, ее подруга недолго злилась на окружающих.

- Убей прислугу! - посоветовала Софья.

- За что? - поинтересовалась Лиза.

- Подоконник испортила, - гаркнула жена Константина Львовича, - мокрый горшок поставила.

- Ой! Я совсем забыла про кактусики! - призналась Елизавета. - Они мне разонравились.

- Давно ли? - вздохнула Соня.

- Еще перед отъездом я тебе сказала: «К черту иголки!» - хихикнула Лиза.

- Точно, - кивнула Софья, - и эта страсть миновала.

- Их поливать не надо, - частила Лиза, - пусть стоят, пока сами не помрут.

- Растения живые, - с укоризной возразила Соня, - жалко ведь. Фиалка совсем плохая. Можно я ее возьму?

- Здесь только кактусы! - удивилась Лиза.

- А это что? - спросила Соня, указывая на цветок.

- Не знаю, я его не покупала, - занервничала Лизавета, - понятия не имею, откуда он взялся.

- Ты просто забыла! - предположила Соня.

- Нет! - упрямо возразила подруга. - Не приобретала я его! Нет! Нет! И нет!

- Успокойся, - купировала намечающийся скандал Софья, - фиалка не стоит столь бурного проявлению чувств!

…! - выдала Лизавета и убежала.

Мне реакция девушки показалась крайне странной. Зачем отрицать факт покупки обычного растения? Ладно бы Лиза открещивалась от чего-то неприличного, грязного, а тут просто цветок, начинающий увядать без полива.

Софья укоризненно покачала головой, я открыла рот, но не успела произнести ни звука, потому что в спальню фурией влетела Лиза.

- Тебе заплатили за книгу, а не за идиотство! - заорала она на меня. - Литераторша, …! Получила бабло - отрабатывай! Я тебе дала сюжет про мужа! Чтоб к завтрему накорябала половину книги. Уан, ту, фри, берись за работу! Если ты недовольна, верни аванс прямо сейчас! Не можешь? Не можешь? А? Не хочешь? Знай свое место! …! …! …!

Я приросла к полу, Соня схватила Лизу, прижала ее голову к своему плечу и начала баюкать подругу, напевая:

- Не плачь, не плачь, все уладится, образуется. Виола быстро напишет роман! Ведь так?

Мне стало до слез жаль Лизу.

- Да, - подтвердила я, - прямо сейчас поеду и прикую себя к столу. Сюжет замечательный, надо лишь придумать детали.

Лиза подняла голову:

- Правда?

- Абсолютная! - заверила я. - Через сутки примчусь с текстом.

- Завтра у нас похороны, - деловито сказала Лизавета, - мне надо с утра платье выбрать, туфли. Потом крематорий, поминки, я очень устану. Лучше в среду. Заметано?

- Заметано, - эхом отозвалась я и взглянула на часы, - побегу домой.

Соня проводила меня до двери, Лиза же села в гостиной у телевизора, шоу с Андреем Малаховым полностью захватило вдову, ей и в голову не пришло проявить вежливость по отношению к писательнице. Хотя я для нее не гостья, а нанятый работник, поэтому не стою внимания.

- Не обижайтесь на Лизку, - Софья попыталась сгладить неловкость, пока я застегивала сапожки, - она очень переживает из-за смерти Виктора.

- Естественно, - кивнула я, хотя отлично понимала: Лизавета никогда не любила супруга, вышла замуж по приказу отца и тяготится ролью вдовы. Вот только так называемое хорошее воспитание большей частью состоит из лицемерия, умения говорить приятную ложь и делать хорошую мину при плохой игре, потому я и согласилась с Соней.

- Напишите книгу побыстрей, - посоветовала жена Ерофеева, - Лиза отвлечется на исполнение роли автора бестселлера.

Хорошее воспитание внезапно отступило, и я задала бестактный вопрос:

- Как вы думаете, почему Лиза стесняется вашего происхождения? Она мне сказала, что вы дочь богатых людей.

Соня резко отвернулась, потом с неохотой ответила:

- В свое время мы в Ворокино жили, как в заповеднике, окружающего мира не видели, варились исключительно в собственном соку. Детский сад и школа находились в поселке, в большой мир мы выбирались нечасто. В театр, консерваторию, московские музеи нас возили либо вместе с классом, либо отправляли на машинах с нянями. Изредка могли поехать родители, но у Лизы мама болела, я первую жену Константина Львовича практически не помню, а сам Ерофеев был по горло занят. Мы с Лизаветой напрямую с жизнью столкнулись после приезда из Швейцарии. Выросли и получили возможность одни свободно передвигаться по Москве. За границей варились тоже в своей ограниченной колледжем среде. В Ворокине все знали, что моя мама уборщица, но никому и в голову не приходило от меня нос воротить, иностранцы считали меня ребенком богатых родителей, раз девочка учится в пансионе, у ее семьи есть деньги. Но потом Лиза поняла, что многим свойственен снобизм, и врала всем про меня. Я не сразу узнала, как она подкорректировала мою биографию, а когда услышала про отцовские миллионы, было уже поздно. Если опровергнуть слова Лизы, получится, что я обвиняю ее во лжи.

К сожалению, Лиза всем новым знакомым непременно намекает о моем происхождении из семьи денежных воротил. Она не стесняется нашей дружбы, а хочет помочь мне, думает, что я до сих пор переживаю из-за бедности мамы и своего нищенского детства, никак не поймет, что я никогда не чуралась мытья лестниц и, если судьба совершит резкий крен, готова снова ходить с ведром и тряпкой. И вот вам еще один факт, говорящий об отношении ко мне Лизушки.

Соня перевела дух и так же горячо продолжила:

- Константин Львович один раз сказал: «Сонечка, ты превращаешься в настоящую красавицу».

Он бросил комплимент на ходу, никогда не пытался ухаживать за мной. Ерофееву нравятся молодые женщины, но он не принадлежит к категории педофилов. Мне было приятно услышать эти слова, но они быстро забылись, а вот Лиза моментально начала строить далеко идущие планы, внушала мне: «Ты очень нравишься папе, вот бы он на тебе женился! Представляешь, как было бы здорово!» Учтите, что нам тогда едва исполнилось одиннадцать лет.

Соня лишь смеялась над фантазиями Лизы, Константин Львович казался ей старым, и потом, он же был отцом Лизы и кем-то вроде дяди для Сони. Никаких матримониальных планов Софья в раннем возрасте не строила и, несмотря на детский возраст, понимала: девочке, у которой нет богатых родителей, нужно получить хорошее образование и самой выбираться из бедности. Беззаботно жить за счет доброты Ерофеева Софья не собиралась. Она даже записывала в блокнот все суммы, которые Константин Львович на нее тратил. Звучит смешно, но Софья предполагала когда-нибудь вернуть деньги отцу своей подруги. А вот Лиза задумала… женить папу на Соне и начала рассказывать ей о лучших качествах Ерофеева.

Константин Львович был представлен в образе принца на белом коне. Лиза проявляла такую настойчивость, что в пансионе в Швейцарии Соня стала думать об Ерофееве не как о пожилом мужчине, а как о потенциальном кандидате на роль своего мужа. А тот нарушил планы дочери, взял и женился на Кате.

- Вот почему Лизавета в штыки приняла мачеху! - осенило меня.

Соня улыбнулась.

- Нам после возвращения в Москву едва исполнилось по двенадцать лет. О каком замужестве могла идти речь? Смешно. Но Лизавета обозлилась, постоянно твердила: «Не мог подождать. Ничего, я ее со свету сживу. Не переживай, Сонечка».

Я взялась за ручку двери.

- Вы переживали? Влюбились в Константина Львовича еще школьницей?

- Нет, - засмеялась Соня, - Лиза большая выдумщица, она часто придумывает события, а потом начинает в них верить. Но после исчезновения Катерины она сделала все, чтобы мы с ее отцом соединились. И сейчас, когда брак состоялся, я могу сказать: она не ошиблась, у нас с мужем идеальные отношения.