Францисканцы и доминиканцы

Привилегированное положение церкви, способствуя скоплению громадных богатств и сосредоточению громадного влияния в руках белого и чёрного духовенства, способствовало развитию среди него роскоши, праздности, разврата и всякого рода пороков и злоупотреблений. Монашество нисколько не уступало белому духовенству: за быстрым расцветом почти каждого ордена следовал столь же быстрый упадок, и справедливые обвинения против монашества снова начали слышаться уже в половине XII в. Наряду с жалобами развивалось и стремление освободиться от церковной опеки. Борьба государей и народов против зависимости от папства, развитие сект (например, вальденсы, альбигойцы) — все это грозило могуществу церкви, требовало от неё новых мер и новых сил. В их поиске папство сделало попытку урегулировать монашеское движение, ограничить свободное развитие в нём новых форм и новых течений, которые могли принимать нежелательный для церкви характер и превращаться в ереси. В 1215 г. Иннокентий III 13-м каноном Четвёртого Латеранского собора запретил учреждение новых орденов, предлагая всем стремящимся к монашеской жизни или вступать в уже существующие монастыри, или учреждать новые по прежним уставам. Но эта чисто отрицательная мера так же мало повлияла на улучшение положения церкви, как и крестовые походы на еретиков. Её поддержало и укрепило новое движение, нашедшее себе выражение в нищенствующих орденах, которые и санкционировал, нарушая постановление Латеранского собора, тот же Иннокентий III: это были ордена францисканцев и доминиканцев. Оба ордена сходились в основной цели — возвращении западной церкви на истинный путь, главным образом, посредством доведения до крайних пределов принципа нестяжания и проповеди среди масс. Оба ордена с одинаковым трудом добились одобрения и признания со стороны римского престола, для которого скоро стали надёжнейшей опорой и который канонизовал их основателей. Оба в отличие от прежних одобренных церковью орденов создавали тип странствующих монахов-проповедников (идея, принадлежащая Доминику и заимствованная францисканцами) и отрицали — по крайней мере в первое время своего существования — не только частную, но и общинную собственность. Они предписывали своим членам жить исключительно подаянием (идея Франциска, заимствованная доминиканцами). Оба ордена получили одинаково стройную и крепкую организацию, во главе которой (как гроссмейстер у рыцарских орденов) стоял облечённый широкими полномочиями генерал ордена, живущий в Риме. Ему подчинялись «провинциалы», то есть главы отдельных конгрегаций. Управление, сосредоточивавшееся в провинциальных собраниях и генеральном капитуле, представляло также единство и создавало такую дисциплинированность, каких почти невозможно было найти среди прежних орденов.

Но при всем этом сходстве францисканский и доминиканский ордена — соответственно характеру их основателей — представляли и существенные различия. Ставя целью спасение душ путём возвращения к христианству апостольских времён, проповедуя полное отречение от имущества, жизнь в Боге, сопричастие страданиям Христа, любовь к миру и самопожертвование за него, Франциск обращался ко всем слоям этого мира: и к бедным, и к богатым, и к просвещённым, и к невежественным, — и привлекал (в противоположность большинству прежних обмирщенных орденов, ставших феодальными барониями) главным образом низшие слои народа, создавал, так сказать, демократизацию монашества.

Доминик, ставивший главной задачей укрепление ортодоксального учения в духе Рима и искоренение ересей, всего более заботился о воспитании искусных и образованных проповедников и создал до некоторой степени учёный орден, гораздо менее доступный для масс, нежели францисканский.

Ещё при жизни Франциска Ассизского возникло своеобразное учреждение, могущественно содействовавшее распространению влияния францисканства, — так называемый орден терциариев (tertius ordo de poenitentia), которые, оставаясь в «миру», допуская брак и собственность, в то же время приспособляли, насколько возможно, свой образ жизни к монашеским идеалам, отрекаясь от общественной деятельности и посвящая себя по мере сил аскетизму и благотворительности. Такое учреждение представляло некоторый компромисс, отступление от первоначальной высоты францисканского идеала, но оно смягчало столь резкую в Средние века противоположность между «духовными» и «светскими», указывая и для последних путь спасения. Эта черта вызывает вместе с допущением францисканцами известной внутренней религиозной свободы сочувственное отношение к Франциску со стороны протестантов. Таким образом францисканство ставило на необычайно широкую и прочную основу. При тесном союзе францисканского ордена с папством его успехи явились могущественной поддержкой и для папства.

Доминиканцы, с другой стороны, сделались руководителями таких учреждений, как инквизиция и цензура книг. Хотя и в этом ордене возникло учреждение, подобное францисканским терциариям (так называемое fratres et sorores de militia Christi), но здесь оно не получило такого широкого развития, и доминиканцы навсегда остались учёным орденом, наиболее влиятельным среди высших классов и захватившим в свои руки первое место в католической науке и наиболее влиятельные университеты (парижский).