ГЛАВА 36 О ревности душевной и духовной

Иноку надо весьма остерегаться плотской и душевной ревности, представляющейся по на­ружности благочестивою, в сущности — безрас­судной и душевредной. Мирские люди и многие Монашествующие, по незнанию своему, очень похваляют такую ревность, не понимая, что ее источники суть самомнение и гордость. Эту рев­ность они величают ревностью по вере, по благо­честию, по Церкви, по Богу. Она заключается в более или менее жестком осуждении и обличе­нии ближних в их нравственных погрешностях и в погрешностях против церковного благочиния и чиноположения. Обманутые ложным поняти­ем о ревности, неблагоразумные ревнители дума­ют, предаваясь ей, подражать святым отцам и святым мученикам, забыв о себе, что они, ревни­тели, — не святые, а грешники. Если святые обли­чали согрешающих и нечестивых, то обличали по Повелению Божию, по обязанности своей, по вну­шению Святого Духа, а не по внушению страс­тей своих и демонов. Кто ж решится самопроиз­вольно обличать брата или сделать ему замечание, тот ясно обнаруживает и доказывает, что он счел себя благоразумней и добродетельней обличаемо­го им, что он действует по увлечению страсти и по обольщению демонскими помыслами. Подо­бает помнить заповедание Спасителя: Чтоже видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, еже есть во оце твоем, не чуеши? Или какоречеши брату твоему: остаби, да изму сучец из очесе твоего: и се бревно в оце твоем? Лицемере, изми первое бревно из очесе твоего: и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоею (Мф. 7:3—5). Что такое — бревно? Это плотское мудрование, дебелое, как бревно, отъемлющее всю способ­ность и правильность у зрительной силы, дарован­ной Создателем уму и сердцу. Человек, водимый плотским мудрованием, никак не может правиль­но судить ни о своем внутреннем состоянии, ни о состоянии ближних. Он судит о себе и о других так, как представляется себе он сам и как пред­ставляются ему ближние по наружности, по его плотскому мудрованию, ошибочно, и потому Сло­во Божие весьма верно наименовало его лицеме­ром. Христианин, по исцелении себя словом Божиим и Духом Божиим, получает правильный взгляд на свое душевное устроение и на душевное устроение ближних. Плотское мудрование, поражая бревном согрешающего ближнего, все­гда смущает его, нередко губит, никогда не при­носит и не может принести пользы, нисколько не действует на грех. Напротив того, духовное мудрование действует исключительно на душев­ный недуг ближнего, милуя ближнего, исцеляя и спасая его. Достойно замечания, что по стяжании духовного разума, недостатки и погрешности ближнего начинают казаться весьма маловажны­ми как искупленные Спасителем и удобно вра­чуемые покаянием — те самые погрешности и недостатки, которые плотскому разуму казались необъятно великими и важными. Очевидно, что плотское мудрование, будучи само бревном, при­давало им такое огромное значение. Плотское мудрование видит в ближнем и такие грехи, ка­ких в нем вовсе нет: по этой причине увлекавши­еся безрассудною ревностью часто впадали в оклеветание ближнего и соделывались орудием и игралищем падших духов. Преподобный Пимен Великий рассказывал, что некоторый инок, увлек­шийся ревностью, подвергся следующему иску­шению: он увидел другого инока лежащим на женщине. Долго боролся инок с помыслом, по­нуждавшим его остановить согрещающих, и, на­конец, побежденный, толкнул их ногою, сказав: перестаньте же! Тогда оказалось, что это были два снопа⁶⁶⁸. Преподобный авва Дорофей рассказы­вает, что в бытность его в общежитии аввы Серида, некоторый брат оклеветал другого брата, бу­дучи увлечен безрассудною ревностью, которая всегда сопряжена с подозрительностью и мни­тельностью, очень способна к сочинениям. Обви­нявший винил обвиняемого в том, что этот рано утром крал из сада смоквы и ел их: по произве­денному игуменом исследованию оказалось, что оклеветанный в указанное утро находился не в монастыре, а в одном из соседних селений, буду­чи послан туда экономом, и возвратился в монас­тырь только к тому времени, как оканчивалась Божественная Литургия⁶⁶⁹. Если хочешь быть вер­ным, ревностным сыном Православной Церкви, то достигай этого исполнением евангельских за­поведей относительно ближнего. Не дерзни об­личать его, не дерзни учить его, не дерзни осуж­дать и укорять его! Это деяние не веры, а безрас­судной ревности, самомнения, гордыни. Спроси­ли Пимена Великого: что такое вера? Великий от­вечал: “Вера заключается в том, чтоб пребывать в смирении и творить милость⁶⁷⁰, то есть смирять­ся пред ближними и прощать им оскорбления и обиды, все согрешения их”. Так как безрассудные ревнители в начальную причину своей ревности выставляют веру, то да знают они, что истинная вера⁶⁷¹, а следовательно, и истинная ревность дол­жны выражаться в смирении пред ближними и в милости к ним. Предоставим суд над человеками и обличение человеков тем человекам, на кото­рых возложена обязанность судить братии своих и управлять ими.

“Имеющий ложную ревность, сказал святой Исаак Сирский, недугует великим недугом. О человек, мнящий износить ревность против чу­жих недугов, ты отрекся от здравия души твоей! Потрудись со тщанием о здравии души твоей. Если же желаешь уврачевать немощных, то знай, что больные нуждаются более в уходе за ними, нежели в жестких обличениях. Но ты, иным не помогая, сам себя ввергаешь в тяжкую и мучи­тельную болезнь. Эта ревность в человеках не признается одним из видов премудрости, но при­числяется к недугам души, есть к скудости (ду­ховного) разума, признак крайнего невежества, Начало премудрости Божией — тихость и кро­тость, свойственные великой и крепкой душе, основательнейшему образу мыслей, и носит че­ловеческие немощи. Вы бо сильна, говорит Пи­сание, немощи немощных носите (Рим. 15:1), и: согрегшгющаго исправити духом кротости (Гал. 6:1). Мир и терпение причисляет апостол к пло­дам святого Духа”"". В другом слове преподооный Исаак говорит “Не возненавидь грешного, потому что мы все грешны. Если ты ради Бога подвизаешься против него (грешника), то про­лей о нем слезы, для чего же ты и ненавидишь его? Возненавидь грехи его, а о нем помолись и тем уподобишься Христу, Который не негодовал на грешников, но молился о них. Не видишь ли, как Он плакал о Иерусалиме? И мы во многих случаях служим посмешищем для диавола. Зачем же ненавидим того, над кем посмевается посмевающийся и над нами, диавол? Зачем ты, о чело­век, ненавидишь грешника? За то ли, что он не так праведен, как ты? Где же твоя правда, когда у тебя нет любви! Отчего ты не восплакал о нем, но гонишь его? Некоторые, мнящие о себе, что они здраво судят о делах грешников, и (по этому поводу) гневаются на них, действуют так из сво­его невежества”⁶⁷³. Великое бедствие — самомне­ние! Великое бедствие— отвержение смирения! Великое бедствие — то душевное устроение или состояние, при котором инок, не будучи призван или вопрошаем, по собственному сознанию сво­его достоинства, начинает учить, обличать, уко­рять ближних! Будучи спрошен, или откажись дать совет и сказать свое мнение как ничего не знающий, или, при крайней нужде, скажи с ведичайшею осторожностию и скромностию, чтоб не уязвить себя тщеславием и гордостию, а ближ­него— словом жестким и безрассудным/Когда за труд твой в вертограде заповедей Бог сподо­бит тебя ощутить в душе твоей ревность Боже, ственную, тогда ясно увидишь, что эта ревность будет побуждать тебя к молчанию и смирению пред ближними, к любви к ним, к милованию их, к соболезнованию о них, как сказал святой Иса­ак Сирский⁶⁷⁴. Божественная ревность есть огонь, но не разгорячающий крови! Он погашает в ней разгорячение, приводит в спокойное состоя­ние⁶⁷⁵. Ревность плотского мудрования всегда со­пряжена с разгорячением крови, с нашествием многочисленных помыслов и мечтаний. Послед­ствиями слепой и невежественной ревности, если ближний ей воспротивится, обыкновенно быва­ют негодование на него, памятозлобие, мститель­ность в различных видах, а если покорится — тщеславное довольство собою, возбуждение и умножение наших высокоумия и самомнения.

ГЛАВА 37 О милостыни

Новоначальный инок не должен подавать ве­щественной милостыни нищим, исключая како­го-нибудь особенного случая, когда необходимо • оказать ближнему пособие, и этому ближнему нет другого средства получить пособие⁶⁷⁶. Пода­яние милостыни нищим есть добродетель мирс­ких людей, которых добродетель сообразна жи­тельству, то есть вещественна и не чужда приме­си. Преуспевшие иноки, стяжавшие дар рассуж­дения или призванные на то Богом, могут пода­вать милостыню нищим. Они обязаны удовлет­ворять служению этому как своему долгу, при­знавая себя орудиями Промысла Божия, призна­вая себя облагодетельствованными доставлением средства благодетельствовать, признавая себя облагодетельствованными более тех, которым они благодетельствуют. Новоначальный монах, пода­вая самопроизвольно милостыню нищим, непре­менно увлечется тщеславием и впадет в самомне­ние. Если имеешь, какой избыток, то раздай его нищим, доколе ты еще не вступил в монастырь. Так повелевает евангельская заповедь. Господь сказал юноше, желавшему достигнуть совершен­ства добродетелей: Аще хощеши совершен быти, иди, продаждъ имение твое, и дождь нищим.: и имети имаши сокровище на небеси: и прииди, и ходи вслед Мене, взем крест (Мк. 19:21; Мк. 16:21). Раздаянием имения предваряется взятие креста. При сохранении имения невозможно принятие и ношение креста (Лк. 14:33): крест будет постоянно сниматься с рамен и заменять­ся средствами, доставляемыми имением, а вера в единого Бога и зрение Бога верою будут унич­тожаться упованием на имение и вниманием к нему. Святые мученики и иноки старались со всею точностью исполнить вышеприведенную заповедь Господа пред началом своего подвига. Первые пред исшествием на видимые муки рас­точали имение нищим или, по недостатку време­ни, завещавали богозаповеданное распоряжение имуществом родственникам и друзьям. Вторые поступали точно так же пред исшествием на не­видимое мученичество. Подвиг иноческий есть невидимое, но в полном смысле мученичество для того, кто проходит этот подвиг как должно. Пред­варим вступление в монастырь раздаянием на­шего имущества, запечатлеем вещественною милостию, одною из величайших вещественных добродетелей, наше вещественное жительство посреди мира. Для вступившего же в монастырь предлежит другого рода милостыня: милостыня невещественная. Она заключается в том, чтоб мы не осуждали ближних, когда они согрешают, но миловали их, чтоб даже не судили о ближних, го­воря о одних хорошо, а о других худо; такой суд непременно сопряжен с отвержением смирения, с гордынею, присвоивающею человеку то, что принадлежит единому Богу. Невещественная ми­лостыня заключается в том, чтоб мы не воздава­ли злом за зло, но за зло воздавали добром; неве­щественная милостыня заключается в том, чтоб мы прощали все оскорбления и обиды, наноси­мые нам ближними, а по отношению к себе при­знавали эти оскорбления и обиды истинными благотворениями, очищающими нас от грехов­ной скверны. Короче: иноческая милостыня зак­лючается в последовании Христу, то есть в тща­тельном исполнении евангельских заповедей и в ношении креста, то есть в благодушном терпении и в тщательном понуждении себя к терпению всех скорбей, которые благоволит Божий Про­мысл попустить нам во время нашего земного странствования во спасение наше. Без второго не может состояться первое: исследование Христу не может состояться без приятия креста и при­знания в нем новозаветной правды и оправдания Божиих. Для преуспевших и призванных на то Богом иноков невещественная милостыня заклю­чается в преподавании ближним слова Божия. Невещественная милостыня столько выше веще' ственной, по учению святых отцов, сколько душа выше тела⁶⁷⁷. Для того чтоб подавать веществен­ную милостыню, должно стараться приобретать вещественное имущество; для того чтоб подавать невещественную милостыню, должно стартгься и заботиться о обогащении себя духовным богат­ством — учением Христовым. Если каким-нибудь образом достанется тебе имущество по вступле­нии в монастырь, то постарайся немедленно пе­реместить его на небо посредством милостыни. Вручи доставшееся тебе имущество настоятелю или какому другому, известному тебе своею доб­росовестностью, лицу и предоставь ему раздаяние твоего имущества. Не дерзни распорядить­ся сам и самопроизвольно! Иначе нанесешь вред душе твоей. По передаче имущества твоего рас­порядителю, не подозревай его, не проверяй его: предоставь дело его совести, а себя не ввергай в попечения и подозрения во вред душе твоей. Ты исполнил свою обязанность, и никакого нет тебе дела до того, как исполняет обязанность свою распорядитель: он своему Господеви стоит, или падает (Рим. 14:4)⁶⁷⁸.

ГЛАВА 38 О нестяжании

Всякий, поступивший в монастырь и приняв­ший на себя благое иго Христово, должен непре­менно пребывать в нестяжательности, доволь­ствуясь самонужнейшим и охраняясь от излише­ства в одежде, в келейных принадлежностях, в деньгах. Имуществом, богатством, сокровищем инока должен быть Господь наш, Иисус Христос. К Нему должны быть обращены и постоянно устремлены взоры ума и сердца; 'в Нем должна сосредоточиваться надежда наша; на Него дол­жно быть возложено все упование наше: мы дол­жны быть сильны верою нашею в Него. Такого душевного настроения невозможно иноку сохра­нить при имуществе — заповедь о нестяжатель­ности дана Самим Господом. Не скрывайте себе сокровищ на земле, повелевает Он нам, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкапыва­ют и крадут: скрывайте же себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкапывают, ни крадут (Мф. 6:19, 20). Постановив заповедь, Господь изложил и причину постановления ее. Он сказал: Идеже бо есть сокровище ваше, ту и сердце ваше будет (Мф. 6:21). Не можете Ьогуработати и мамоне (Мф. 6:24). Если инок имеет деньги или какие дорогие вещи, то невольно, по каким-то неотлож­ным и неотразимым необходимости и закону, надежда его нисходит от Бога к имуществу. На имущество он возлагает свое упование, в имуще­стве он видит свою силу, в нем видит средство уклониться от влияния превратностей, могущих встретиться на поприще земной жизни; в имущество сосредоточиваются его любовь, его серд­це и ум, все существо его. И делается сердце веществолюбца жестким и чуждым всякого духов­ного ощущения, как жестко и бесчувственно ве­щество. Копление денег и другого имущества иноком есть поклонение идолу, по определению апостола (Еф. 5:5). Идолопоклонство непремен­но сопряжено с отречением от Бога. Омраченный веществолюбец не замедляет пожать плоды своего самообольщения: приходит смерть, о ко­торой в омрачении своем и упоении земным бла­госостоянием он совсем забыл, восхищает его из среды богатства его; капиталы и наполненные кладовые, на которые он уповал, остаются для других, не принесши ему даже никакой времен­ной пользы, отчуждивши его от Бога (Лк. 12:15— 22). Дух Святой оплакивает состояние человека, обманутого обольщением богатства, в страшной и гибельной нищете духа вступающего в веч­ность, — говорит Се человек, иже не положи Бога помощника себе, но упова на множество богат­ства своего, и возможе суетою своею (Пс. 51:9). Каким образом от пристрастия к тленному иму­ществу совершается в глубине души отречение от Бога, которое при удобном случае не преми­нет вынаружиться, можно видеть из следующей повести, сохраненной нам церковною историей:

“Некто Павел, пресвитер, пребывал в пустынной горе, скрываясь от идолопоклонников-гонителей. Он имел при себе значительное количество зо­лота, К нему присовокупились пять дев-инокинь, также избегавших преследования. Эти девы си­яли добродетелями и были исполнены благоуха­нием Святого Духа. Они жили при пресвитере Павле, упражняясь с ним в молитвах и в испол­нении Божественных заповедей. Некоторый не­благонамеренный человек, узнав о их местопре­бывании, известил начальника волхвов при пер­сидском царе Сапоре, что христианский пресви­тер, имеющий много золота, скрывается в горе с пятью девами-инокинями. Если хочешь, говорил доноситель вельмож, приобрести себе золото, то вели взять их и представить пред тебя на суд; ког­да же они не захотят отречься от своей веры, тог­да ты отрубишь им головы, а золото возьмешь себе. Вельможа немедленно исполнил данный ему совет: представил пресвитера с инокинями и его золотом на суд пред себя. Тогда пресвитер сказал вельможе: "По какой причине ты отни­маешь у меня имение мое, между тем как я ни в чем не виноват пред тобою?" Вельможа; "По той причине, что ты христианин и не повинуешься повелению царя". Павел: "Господин мой! Прика­жи мне что хочешь". Вельможа: "Если ты поклонишься солнцу, возьми твое и иди куда знаешь. Павел посмотрел на свое золото и сказал: "Что приказываешь мне сделать, то сделаю". И немед­ленно он поклонился солнцу, вкусил идольских жертв, и пил идоложертвенную кровь. Вельмо­жа, видя, что намерение его не удалось, сказал: "Если ты уговоришь и постниц твоих, чтоб они, так же как и ты, поклонились солнцу, потом выш­ли замуж или вдались в прелюбодеяние, тогда, взяв свое золото и постниц, иди с ними куда же­лаешь". Павел пошел к постницам и говорит им: "Вельможа взял имение мое и вам повелевает ис­полнить волю царя. Вот я поклонился солнцу и ел идоложертвенное. Приказываю и вам сделать то же самое". Инокини сказали как бы едиными устами: "Несчастный! Не довольно ли для тебя твоей погибели? Как ты осмелился говорить с нами? Ныне ты сделался вторым Иудою и, как он, ради золота предал Учителя своего и Владыку на смерть. Иуда, взявши золото, пошел и удавил­ся. И ты, окаянный, соделался вторым Иудою по нравственности твоей! Ради золота ты погубил душу твою, не вспомнив о том богаче, который, получив большое богатство, сказал душе своей: душе, имаши много блага, лежаща на лета многа: почивай, яждь, пий, весвлися, и за это услы­шал, безумие, в сию нощь душу твою истяжут от тебе: а яже уготовал ecu, кому будут? (Лк. 12:19,20). Говорим тебе, как бы предстоя Само­му Богу, что над тобою совершится и то и другое; и то, что случилось с Иудою и то, что случилось с богачом". Сказав это, они плюнули в лицо отступ­ника. Тогда, по повелению вельможи, инокини были биты жестоко и долго. Под ударами они во­пияли: "Мы поклоняемся Господу нашему Иису­су Христу, а повелению твоего царя не повину­емся; ты же делай что делаешь". Вельможа, изыс­кивая все средства, как бы завладеть золотом, по­велел Павлу собственноручно отсечь головы истинномудрым тем девам, думая, что Павел не захочет этого сделать, и тогда вельможа взял бы золото. Несчастный Павел, услышав это и опять посмотрев на свое золото, сказал вельможе: "Что приказываешь мне сделать, сделаю". Взяв меч, он подошел к постницам. Увидев это, святые девы ужаснулись и единогласно сказали ему: "Окаян­ный! До вчерашнего дня ты был нашим пасты­рем, а ныне пришел, как волк, пожрать нас. Та­ково ли твое учение, которое ты ежедневно по­вторял нам, увешавая, чтоб мы охотно умерли за Христа! Ты сам нисколько не захотел пострадать за Него, но, не задумавшись ни на минуту, отвергся Его. Где святые Тело и Кровь, которые мы при­нимали от нечистой руки твоей? Знай, что меч, который ты держишь в руке, есть ходатай для нас живота вечного. Мы отходим к Учителю наше­му, Христу: ты же, как мы предрекли тебе, скоро будешь удавлен веревкою и соделаешься сыном геенны вместе с учителем твоим Иудою". Сказав ему это и присовокупив еще нечто, они помоли­лись. Павел отсек им головы. Тогда вельможа ска­зал ему: "Ни один из христиан не исполнил воли царя так, как исполнил ты. По этой причине не могу отпустить тебя без личного царского пове­ления. Когда я расскажу ему и он узнает о том, что ты сделал, то сподобит тебя великих почес­тей. Теперь возвеселись с нами и пребудь близ нас в помещении, которое отведут тебе. Завтра доложим о тебе царю". Отступник отвечал: "Да будет по слову твоему". Ночью вельможа послал рабов своих тайно удавить Павла веревкою в от­веденном ему помещении, а сам с наступлением утра, притворяясь ничего не знающим, пришел посетить его. Нашедши его висящим на веревке и удавленным, он осудил его, признав самоубий­цею, велел вынести за город, а там подвергнуть на съедение псам, а имение его присвоил себе”⁶⁷⁹.

Инок, проводящий трезвенную жизнь и рас­сматривающий в себе самом грехи или падение человечества, удобно заметит, что при получении по какому-нибудь случаю ценной вещи или значительного числа денег тотчас же является в сердце упование на это имущество, а упование на Бога хладеет и ослабевает. Если не остеречься, то не замедлит явиться и привязанность к имуще­ству. Привязанность или пристрастие к имуще­ству легко могут обратиться в страсть, по причи­не которой совершается незаметным образом отречение от Христа в сердце, хотя уста и про­должают исповедывать Его, призывать Его в мо­литвах, проповедывать учение Его. Когда одна какая-либо убийственная страсть возобладает человеком, тогда прочие страсти умолкают в нем; диавол престает наносить ему брани и искуше­ния, храня в нем как свое сокровище, как вер­ный залог его погибели заразившую его смерто­носную страсть. Человек, убитый грехом в тайне сердца, привлеченный им к самым вратам ада, часто представляется для других святым и нази­дательным, как представлялся инокиням Павел, доколе опыт не разоблачит его, как разоблачил Павла. Кто желает сосредоточить в Боге упова­ние и любовь свою, тот должен стараться о том, чтоб пребывать в нестяжании, а подающие ему деньги и ценные вещи употреблять на приобре­тение богатства в вечности (Лк. 16:9). Начало всех духовных благ — вера во Христа, в Евангелие, вера живая, доказываемая исполнением евангельских заповедей делами, жизнью: естественно, что среб­ролюбие, искореняющее из сердца веру, есть ко­рень всем злым (1 Тим. 5:40).

ГЛАВА 39 О человеческой славе

Подобно сребролюбию и корыстолюбию, тщеславие уничтожает веру в сердце человечес­ком; подобно им, оно делает сердце человека не способным для веры во Христа, для исповедания Христа. Како вы можете веровати, говорил Гос­подь современным ему представителям иудейс­кого народа, славу друг от друга приемлюще; и славы яже от единого Бога не ищете (Ин. 6:44). Многие из важнейших иудеев уверовали в Гос­пода, но, свидетельствует евангелист, фарисей родине исповедоваху, да не из сонми изгнали будут: возлюбиша бо паче славу человескую, неже славу Божию (Ин. 12:42,43'). Иудеи сдела­ли постановление, которым воспрещалось уча­ствовать в собраниях синагоги всякому, испове­дующему Богочеловека обетованным Мессиею (Ин. 9:22). Тщеславие питается похвалою чело­веческою и преимуществами, изобретаемыми плотским мудрованием и возникающими из на­шего падения. Оно питается богатством, знатно­стью рода, громкими именами, которыми увен­чиваются служение и угодливость миру, и про­чими суетными почестями. По такому свойству своему слава земная и человеческая прямо про­тивоположна славе Божией. Начала славы чело­веческой и пути к ней совсем другие, нежели на­чала славы Божией и пути к достижению ее. На­чала тщеславия и славолюбия основываются на ложных понятиях о мнении и силе человеческих, суетных, кратковременных, переменчивых, нич­тожных. Путь искателя славы человеческой — постоянное и разнообразное человекоугодие. Правильно или неправильно, законно или безза­конно это человекоугодие, до того дела нет иска­телям человеческой славы, лишь бы оно достига­ло своей цели. Начало вожделения славы Божи­ей и стремления к ней основываются на живой вере во всемогущество Божие и в неизреченную милость Его к падшему человеку. Падший чело­век посредством покаяния и исполнения еван­гельских заповедей может примириться с Богом, стяжать у Бога, выразимся так для ясности, бла­гое о себе мнение, как сказано в Писании, от лица Божия человеку, которого дела оказались угод­ными Богу: Добре, рабе благий и верный, о моле Ми был ecu верен, над многими тя поставлю, вниди в радость Господа твоего (Мф. 25:23). Со­образно начальной причине своей, деятельность человека, желающего стяжать славу Божию, зак­лючается в тщательном и постоянном богоугождении, или в доследовании Господу: с крестом своим на раменах, в угождении ближним, допус­каемом и установляемом евангельскими запове­дями. Такое угождение отнюдь не удовлетворя­ет и даже приводит в негодование сынов мира, которые ищут и требуют неограниченного угож­дения страстям своим и своему самообольще­нию, за что и награждают земною славою человекоугодника, враждебного Богу и истинному благу ближних. Аще кто Мне служит, сказал Гос­подь, Мне да последует, и идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет: и аще кто Мне служит, почтит его Отец Мой (Ин. 12:26). Между прочими нрав­ственными правилами Богочеловека, чертами Его всесвятого характера находится отвержение сла­вы человеческой. Славы от человек не приемлю, сказал Господь о Себе (Ин. 5:41). Хотя Он — Царь царей, но царство Его несть от Мира сего (Ин. 18:36). Когда народ хотел провозгласить Его ца­рём, то Он удалился в пустынную гору, научая и нас, по объяснению, блаженного Феофилакта Болгарского, убегать почестей и славы (Ин. 6:15). Когда во время собеседования после Тайной Ве­чери ученики сказали Господу: ныне вемы, яко веси вся, и не требуеши, да кто Тя вопрошает: о сем веруем, яко от Бога изшел ecu: тогда Господь не выразил никакого сочувствия к этим словам, заключающим в себе похвалу человеческую и одобрительное мнение человеческое. Напротив того, ведая близкое малодушие учеников и научая необновленного человека не уповать на свое пад­шее естество, способное к неожиданной, внезап­ной переменчивости. Он возразил им: Ныне ли веруете? Се грядет час, и ныне прииде, даразыдется кийждо во своя, и Мене оставите единого (Ин. 16: 30, 31, 32). Христос, принявший на себя человечество, страданиями и крестом взошел, по человечеству, во славу Свою (Лк. 24: 26, 46), ко­торая по Божеству, всегда была Его славою (Ин. 17:5). Мы должны последовать Христу: исполне­нием заповедей и терпением всех попускаемых нам скорбей соделаться причастниками славы Христовой в сем и будущем веке. Христос Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретесяякоже человек, сми­рил себе, послушлив быв до смерти, смерти же крестныя. Тем же и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имене. Дд о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних: и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2: 6—11); так и мы должны смириться извне и внутри себя, чтоб соделаться причастника­ми славы Христовой, в сем и будущем веке. Зало­ги славы, даруемые Богочеловеком последовате­лю Его во время земного странствования, состо­ят в различных дарах Святого Духа; в будущем веке Божественная слава обымет последователей и учеников Христовых и извне и внутри в такой полноте и в таком величии, каких ум человечес­кий представить себе не может (1 Кор. 2:9). По этой причине преподобные отпы наши, святые иноки, старались избегать, как смертоносного яда, всего, что приводит к тщеславию, доставля­ет человеческую славу. Самый Божественный Промысл, как это со всею ясностию можно ус­мотреть из жизнеописаний угодников Божиих, не попускает избранным Божиим во время их земного странствования пребывать в отраде, в по­стоянном земном благополучии и в земной сла­ве. Земное странствование их всегда преиспол­нено скорбей вольных и невольных. Как сладкая пища, постоянно употребляемая, повреждает желудок, так слава человеческая, нерастворенная скорбями, повреждает душу. Как от постоянной ясной погоды, непрерываемой дождями, увяда­ют и сохнут хлеб и травы, в плодах заводятся чер­ви, так от постоянного земного счастья слабеют и уничтожаются в человеке добрые качества, за­рождаются в его сердце самомнение, гордыня и блудные вожделения. Святой Исаак Сирский сказал: “Едва ли найдется человек, который мог бы понести честь, а может быть, и вовсе не най­дется такого: это происходит от способности ско­ро подвергаться изменениям”⁶⁸⁰. Способность скоро изменяться, доказанная опытами⁶⁸¹, слу­жит причиною, что Бог, уготовавший рабам Сво­им вечную, непременяющуюся честь и славу на небеси, не благоволит, чтоб они в сем непосто­янном и превратном мире были почитаемы по­стоянно суетным и временным почитанием, как заметил блаженный Симеон Метафраст в жиз­неописании великомученика Евстафия Плакиды⁶⁸². Те из святых мужей, которым Бог, сообраз­но их значительным естественным способностям и духовному преуспеянию, предоставил высокое служение в Церкви, подвергались особенным го­нениям, бесчестиям, поруганиям, озлоблениям, страданиям: в этом удостоверяют жизнеописа­ния и Афанасия Великого, и Григория Богослова, и Василия Великого, и Иоанна Златоустого, и дру­гих светильников Церкви. Попускаемые им на­пасти предохраняли их от душевного поврежде­ния, которое легко могло бы появиться от вели­чия сана и почитания человеческого⁶⁸³. “Прилеж­но внимай себе, сказал преподобный Исаия Отшельник, чтоб тебе удаляться желания власти, чести, славы и похвалы как язвы, смерти и поги­бели душевной, как вечной муки”⁶⁸⁴. Если посмот­реть внимательно на себя и на человечество, то невозможно не убедиться в справедливости со­вета, преподанного святым отшельником, невоз­можно не увидеть, что стремление к славе чело­веческой и к человеческим почестям сводит ино­ка с тесного спасительного пути, проложенного Богочеловеком и пройденного всеми последова­телями Его. Мало этого! Самое учение о тесном и прискорбном пути делается для сочувствующих человеческой славе странным, диким, безрассуд­ным; они насмехаются над ним и над возвещаю­щими его, как насмехались фарисеи, будучи ми­ролюбцами, над учением Господа о самоотвер­жении. Но Господь дал это учение как необходи­мое врачевство и пособие в стране изгнания и самообольщения для освобождения нас от лжи, от пленивших и пленяющих нас посредством лжи (Лк. 16:14). Нет иного ключа, который бы отверзал врата в Царство Божие, кроме креста Христова. Ключ этот подается десницею Божией тем, которые произволяют войти в Царство Бо­жие, и они сами стараются приобрести его, о при­обретенном радуются и веселятся как о залоге вечного, неизреченного блаженства. Говорит пре­

подобный Симеон, Новый Богослов: “С несомнен­ною верою в Бога отрекшийся мира и всего при­надлежащего миру, верует, что Господь щедр и милостив, приемлет приступающих к Нему с покаянием, воздает почесть рабам своим чрез бес­честие, обогащает их посредством нищеты, про­славляет при посредстве досаждений и уничиже­ний и соделывает их причастниками и наследни­камивечной жизни посредством смерти. Верую­щий спешит, как жаждущий елень, восходит сими ступенями к бессмертному и горнему началу, как по лестнице, по которой восходят и нисходят ан­гелы, на вершине которой — человеколюбивый • Бог, ожидающий от нас посильного подвига и тщания, не увеселяясь зрением труда нашего, но желая дать нам мзду, как заслуженную”⁶⁸⁵.

Возлюбленные братия! Будем убегать тщесла­вия и славолюбия как отречения от креста Хрис­това. Отречение от креста Христова есть вместе и отречение от Христа: ижв не носит креста сво­его, и вслед Мене грядет, не может мой быти ученик (Лк. 14:27), сказал Господь. Падшие человеки! Мы не можем иначе познать и исповедать Христа с искренностью, деятельно, как с креста нашего, познав и исповедав наперед наше паде­ние им необходимость крестного пути для дос­тижения неба и хранимого в нем вечного блаженства. Будем убегать всех поводов к тщесла­вию и славе человеческой, как убегали их святые отцы, чтоб не утратить сочувствие к учению Хри­стову, не соделаться гробами повапленными, хри­стианами по наружности, отступниками в сущ­ности. Малая пылинка, попавшая в глаз, наруша­ет правильность зрения: ничтожное по видимо­му пристрастие лишает правильности разум, по­вреждает, изменяет образ мыслей подвижника. Сильные духом и телом отцы боялись малейше­го греха, малейшего уклонения от евангельского учения, тем более мы, немощные по духу и телу, должны страшиться греха, который имеет на­дежное пристанище и пособие в нашей немощи,' который, входя в нас, принимает вид ничтожной мелочи, а вошедши, превращается в страшное чудовище⁶⁸⁶. Не без причины святые отцы наблю­дали крайнюю простоту в одежде, в келейных по­требностях, в монастырских зданиях, в строении и украшении самых храмов⁶⁸⁷. Мысль и сердце слабого человека сообразуются, что непонятно для неопытных и невнимательных, с его наруж­ным положением. Если на иноке блестящие одежды, если келия убрана тщательно, со вкусом и роскошью, если даже храмы монастыря вели­колепны, сияют золотом и серебром, снабжены богатою ризницею, то душа его непременно тщеславна, исполнена самомнения и самодоволь­ства, чужда умиления и сознания своей грехов­ности. Упоенная тщеславным удовольствием, представляющимся ей духовною радостию, она пребывает в омрачении, самообольщении, оже­сточении и мертвости, как бы среди торжествен­ного празднества. Напротив того, когда одежда на иноке проста, когда он, подобно страннику, живет в келий как бы в шатре или куще, когда в этой кущи имеется одно необходимое, когда храм Божий служит для него местом молитвен­ного исповедания и плача, не развлекая и не вос­хищая его своим блеском, тогда душа его заим­ствует от наружной обстановки смирение, отде­ляется от всего вещественного, переносится мыс­лями и чувствованиями в предстоящую всем че­ловекам неизбежную вечность; душа старается покаянием и исполнением евангельских запове­дей благовременно приготовить себе в вечности прием благосклонный. В скромную келию, убран­ную просто, входит наравне с вельможею про­столюдин; в келию, тщательно убранную, нет вхо­да для простолюдина, могущего приходом сво­им нарушить отчетливость убранства в келий. В лице убогого простолюдина, часто богатого в' вере, отвергается Христос (Иак. 2:1 —6). Пагубно собственное тщеславие: тем пагубнее слава человеческая. Слава инока от чад мира и плотского мудрования есть признак, что этот инок — со­суд, отвергнутый Богом, так как, напротив того, поношения и гонения от человеков составляют для инока верный признак избрания его Богом. То и другое засвидетельствовано Самим Госпо­дом: Горе, сказал Он, егда добре рекут вам вси человецы: по сим бо творяху лжепророком отцы их. Напротив того, блаженни будете, егда возне­навидят вас человецы, и егда разлучат бы и по­носят, и пронесут имя ваше яко зло Сына чело­веческого ради. Возрадуйтеся 6 той день и взыг­райте: се бо мзда ваша много на небеси. По сим бо творяху пророком отцы их (Лк. 6:26,22,23).

Последуем вышеприведенному совету свято­го отшельника! Если же по судьбам Божиим ино­ку придется носить тяжкое бремя земных санов и почестей, то да умолит он прилежными и слез­ными молитвами Бога, чтоб земное величие не имело влияния на образ его мыслей, не вселило в его душу гордыни, не доставило ему высокого ока на ближних, от чего предостерегал и предосте­регает Господь учеников Своих: Блюдите да не презрите единого от малых сих: глаголю бо вам: яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моею небесного. Прииде бо Сын Человеческий всыскати и спасти погибшаго человека. Он про­лил за всех и каждого бесценную кровь Свою и тем установил для всех человеков одну, одинако­вую, равную цену, одно равное значение (Мф. 18: 10, П. Слич. 1 Кор. 6:20).

ГЛАВА 40 О памятозлобии

Глубокая и сокровенная тайна — падение че­ловека! Никак не познать ее человеку собствен­ными усилиями, потому что в числе последствий падения находится и слепота ума, не допускаю­щая уму видеть глубину и тьму падения. Состоя­ние падения обманчиво представляется состоя­нием торжества, и страна изгнания — исключи­тельным поприщем преуспеяния и наслаждения. Постепенно раскрывает тайну Бог пред тем под­вижником, который искренно и от всей души служит Ему. Какое, братия, разнообразное и страшное зрелище является нам при раскрытии тайны! Когда обнажатся по повелению Божию адские пропасти в бездне сердечной, как не ис­полниться страха! Как не исполниться страха особливо по той причине, что немощь наша до­казана нам бесчисленными горькими опытами! Как не исполниться ужаса от мысли, что какая-либо убийственная страсть может долгое время жить тайно в сердце, внезапно явиться и навсегда погубить человека! Это справедливо, но кто боится греха, кто не доверяет себе, тот безопас­нее от греха. И потому, желая ознакомить воз­любленных братии с тайнами греха для предох­ранения от него, мы не упускаем здесь указать на то страшное, невидимое опустошение, кото­рое производит в душе страсть памятозлобия. Бог любы. есть (Ин. 4:8), сказал святой Иоанн Бого­слов: следовательно, отвержение любви, или памятозлобие, есть отречение от Бога. Отступает Бог от памятозлобного, лишает его своей благо­дати, решительно отчуждается от него, предает его душевной смерти, если он не потщится благовременно исцелиться от убийственного нрав­ственного яда, от памятозлобия.

В Антиохии, столице Востока, в первые века христианства жили два друга, Саприкий, пресви­тер, и гражданин Никифор. Долгое время пре­бывали они в теснейшей дружбе; потом сеятель зла, диавол, посеял между ими вражду, которая, возрастая, обратилась в непримиримую, ожесто­ченную ненависть. Из двух друзей Никифор опомнился, в себя пришел, сказано в жизнеопи­сании, и, уразумев, что ненависть посеяна и ук­реплена диаволом, искал примириться с Саприкием. Саприкий упорно отвергал предложение о примирении, не раз повторенное. При таком взаимном отношении этих двух лиц внезапно восстало в Антиохии гонение на христиан, в цар­ство императоров Римских Валериана и Галлиена. Саприкий как христианин и пресвитер был схвачен и представлен пред антиохийского игемона. Принуждаемый к принесению жертвы идолам, Саприкий исповедал Христа и, испове­дуя Его, претерпел вышеестественно страшные муки. Когда разнообразные пытки не возмогли поколебать твердости Саприкия в исповедании Богом Иисуса Христа, тогда игемон повелел от­рубить ему голову. Никифор, услышав о подвиге Саприкия, и желая получить прощение и благо­словение мученика, совершившего свой подвиг и уже шедшего увенчать его смертью от руки палача, поспешил встретить мученика. Он пал мученику в ноги, говоря: “Мученик Христов! Про­сти меня, согрешившего пред тобою”. Но Сап­рикий не дал даже ему никакого ответа, потому что имел сердце, объятое злобою. Сколько ни повторял Никифор молений, ожесточенный и ослепленный Саприкий отвечал на них одним исполненным ненависти молчанием и отвраще­нием взора. Они достигли места казни. Здесь Никифор снова умолял Саприкия о прощении. “умоляю тебя, мученик Христов, говорил он, про­сти меня, если я как человек согрешил пред тобою. Писание говорит: просите и дастся вам. (Мф. 7:7). Вот я прошу: даруй мне прощение”. И на эту предсмертную мольбу не преклонился Саприкий. Внезапно благодать Божия, укрепляв­шая его в мученическом подвиге, отступила от него. Когда мучители хотели отсечь ему голову, он вдруг обратился к ним с вопросом: “За что хо­тите вы казнить меня?” Они отвечали: “За то, что ты отказался принести жертвы богам и презрел царское повеление ради некоторого человека, называемого Христом”. Несчастный Саприкий сказал им: “Не убивайте меня; сделаю то, что по­велевают пари; поклонюсь богам, и принесу им жертву”. Услышав эти ужасные слова Саприкия, святой Никифор умолял его со слезами, говоря: “Не делай этого, возлюбленный брат, не делай! Не отвергайся Господа нашего Иисуса Христа, не теряй венца небесного, который ты сплел себе терпением многих мук. Вот! У дверей стоит Вла­дыка Христос, Который немедленно явится тебе и воздаст тебе вечным воздаянием за временную смерть, для принятия которой ты пришел на это место”. Саприкий не обратил никакого внима­ния на эти слова и устремился всецело в вечную пагубу. Тогда святой Никифор, видя, что пресви­тер окончательно пал и отвергся Христа, истин­ного Бога, начал, подвигнутый Божественною

благодатию, взывать к мучителям громким голо­сом: “Я — христианин! Я верую в Господа наше­го Иисуса Христа, Которого Саприкий отвергся! Мне отрубите голову!” Желание святого Никифора было исполнено⁶⁸⁸. Очевидно: одному отвержение заповеди евангельской вменено Святым Духом, мгновенно отступившим от несчастного, в сердечное отвержение Христа; без сердечного исповедания Христа не возмогло устоять одно устное исповедание; другому тщательное испол­нение заповеди доставило высокое достоинство мученика. В это достоинство внезапно возвела Никифора благодать Святого Духа, объяв его сер­дце, предуготованное для Духа Божия, исполне­нием заповеди Божией.

Вот и другая повесть. В Киево-Печерской лав­ре два инока, иеромонах Тит и иеродиакон Евагрий, жили в единомыслии и духовной дружбе. Их взаимная любовь была предметом назидания и удивления для прочих братии. Ненавидящий доб­ра враг, обыкший сеять плевелы посреди пше­ницы и превращать пшеницу в плевелы, особли­во когда человеки спят, то есть не внимают себе и не опасаются быть скраденными, полагая проч­ным и неотъемлемым приобретенное ими доб­ро, превратил любовь иноков во вражду. Тит и Евагрий столько расстроились один против друтого, что не могли даже смотреть друг на друга. Братия много раз упрашивали их, чтоб они по­мирились, но они и слышать не хотели о мире. По прошествии значительного времени их ссо­ры иеромонах Тит тяжко заболел. Болезнь была так трудна, что отчаялись в его выздоровлении. Тогда он начал горько плакать о своем согреше­нии и послал к иеродиакону просить прощения, со многим смирением возлагая на себя вину. Тот не только не захотел простить, но и произнес о иеромонахе много жестоких слов, даже прокля­тий. Однако братия, видя Тита умирающим, на­сильно привели к нему Евагрия для примирения. Больной, увидев его, приподнялся на постели, поклонился пришедшему, упав к ногам его и ска­зав со слезами: “Прости меня, отец, и благосло­ви”. Евагрий отворотился от него и произнес пред всеми следующие страшные слова: “Никогда не примирюсь с ним, ни в сей век, ни в будущем”. Сказав это, Евагрий вырвался из рук братии, дер­жавших его, и упал. Братия хотели поднять его, но он оказался умершим: они не могли ни согнуть рук его, ни затворить уст, ни сомкнуть ресниц, а болевший иеромонах Тит встал с постели здра­вым, как бы никогда не был болен. Всех присут­ствовавших объял ужас, и они начали спраши­вать исцелевшего пресвитера, каким образом

совершилось его исцеление. Блаженный Тит от­вечал им: “Когда я был тяжело болен, то увидел ангелов, что они удаляются от меня и плачут о погибели души моей, отравленной памятозлобием, а бесов, радующихся тому, что я гибну по причине гнева моего: почему я начал умолять вас, чтоб вы пошли к брату и испросили у него мне прощение. Когда же вы привели его ко мне и я поклонился ему, а он отвратился от меня, то я увидел, что один из грозных ангелов, державший огненное копие, ударил им непростившего, от чего тот упал и умер, а мне этот же ангел подал руку и восставил меня, и, вот, я здоров”. Братия много плакали о умершем страшною смертию Евагрие и похоронили его в том положении, в каком он окостенел, с отверстыми устами и рас­простертыми руками⁶⁸⁹.

Братия! Устрашимся нашей немощи! Устра­шимся греха, удобно обольщающего нас, удобно вкрадывающегося в нас, пленяющего, оковыва­ющего нас! Устрашимся нашего падшего есте­ства, не престающего произрастать из себя гре­ховные плевелы. Надо постоянно внимать себе, поверять свое поведение и душевное состояние по Евангелию, никак не допускать никакому гре­ховному увлечению усиливаться и плодиться в душе, признавая это увлечение маловажным. “Вводимый в начало зла, не скажи себе: оно не победит меня. Насколько ты введен, настолько уже и побежден”, говорит преподобный Марк Подвижник⁶⁹⁰. И то надо знать, что “малые со­грешения диавол представляет еще меньшими, ибо иначе он не может привести к большим со­грешениям”, сказал тот же преподобный⁶⁹¹. Ни­как не должно пренебрегать плевелами, возни­кающими из сердца, или греховными помысла­ми, являющимися уму. Помыслы должно немед­ленно отвергать и отгонять, а греховные чувство­вания искоренять и уничтожать, противопостав­ляя им евангельские заповеди и прибегая к мо­литве. Плевелы удобно исторгаются, когда они бессильны и молоды. Когда же они укоренятся от времени и навыка, тогда исторжение их со­пряжено с величайшими усилиями. Помысл гре­ховный, будучи принят и усвоен уму, входит в состав образа мыслей или разума и лишает его правильности, а греховное чувствование, закос­невши в сердце, делается как бы его природным свойством, лишает сердце духовной свободы. Стяжем несомненное убеждение в непреложной истине; Бог печется неусыпно о иноке и о вся­ком православном христианине, предавшем себя всецело в служение Богу и воле Божией, хранит его, зиждет, образует душу его, приуготовляет его для блаженной вечности. Все скорби, наносимые нам человеками, постигают нас не иначе, как по Божию попущению, к нашей существенной пользе. Если 6 эти скорби не были нам необхо­димо нужны, Бог никак не попустил бы их. Они нам необходимы для того, чтоб мы имели случай прощать ближних и тем получить отпущение собственных своих согрешений. Они нам необ­ходимы, чтоб мы усмотрели Промысл Божий, бдящий над нами, и стяжали живую веру в Бога, являющуюся в нас тогда, когда мы научимся из многочисленных опытов, что из скорбей и зат­руднительных обстоятельств изъемлет нас всегда всесильная десница Божия, а не наши ухищре­ния. Они нам необходимы для того, чтоб мы при­обрели любовь к врагам, чем окончательно очи­щается сердце от яда злобы и соделывается спо­собным к любви Божией, к приятию особенной, обильной благодати Божией. Союз любви к ближнему с любовью к Богу ясно усматривается в приведенных двух повестях. Из этих повестей видно, что любовь к врагам есть та высшая сту­пень в лестнице любви к ближнему, с которой мы вступаем в необъятный чертог любви к Богу. Всеусильно понудим сердце наше, чтоб оно от­пускало ближним все роды обид, какие они ни нанесли бы нам, чтоб получить отпущение наших бесчисленных согрешений, которыми оскорби­ли мы величество Божие. Не будем, побеждаясь неверием, предаваться многообразным попече­ниям, соображениям, мечтаниям, ухищрениям для охранения себя от врагов наших, для действования против их злонамеренности. Это воспре­щено Господом, сказавшим: не противитеся злу (Мф. 5:29). Прибегнем, утесняемые скорбными обстоятельствами, с молитвою к всесильному Богу, у Которого в полной власти и мы, и враги наши, и наши обстоятельства, и обстоятельства всех человеков, Который может самовластно рас­порядиться всем, мгновенно преодолеть и унич­тожить все величайшие трудности. Будем тща­тельно молиться о врагах наших, изглаждая этою молитвою злобу из сердец наших, прививая к нему любовь. “Молящиеся о человеках, обижаю­щих его, сокрушает бесов; сопротивляющийся же первым, уязвляется вторыми”, сказал препо­добный Марк Подвижник⁶⁹². Паче всего, говорит апостол, возмите щит веры, которым возможе­те угасить все раскаленныя стрелы лукавого (Еф. 6:16). Эти стрелы суть различныя действия в нас демонов, приводящих в движение недуги пад­шего естества: воспаление сердца гневом, разго­ряченные помыслы и мечтания, порывы к мще­нию, многопопечительные и многочисленные соображения, большею частью несбыточные и не­лепые, о сопротивлении врагу, о побеждении и унижении его, о доставлении себе самого проч­ного, неподверженного никаким опасностям по­ложения. Стяжавший веру стяжал Бога деятелем своим, встал превыше всех ухищрений не только человеческих, но и демонских. Стяжавший веру получает возможность коснуться истинной, чис­той молитвы, не расхищаемой никакими попе­чениями о себе, никакими опасениями, никаки­ми мечтаниями и картинами, представляемыми воображению лукавыми духами злобы. Верою своею в Бога благочестивый инок вручил себя Богу; он жительствует в простоте сердца и беспопечительности; он мыслит и заботится только об одном: о том, чтоб соделаться во всех отношени­ях орудием Бога и совершителем воли Божией.

ГЛАВА 41 Значение слова “мир”

Слово мир имеет два значения в Священном Писании. Словом мир обозначается все челове­чество в следующих, и им подобных, выражени­ях Писания: Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Он, не погибнет, но имать живот вечный. Не по­сла бо Бог Сына Своего в Мир, да судит мирови, но да спасется им мир (Ин. 3:16,17). Се Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1:30). Словом мир обозначаются те человеки, которые прово­дят греховное, противное воле Божией житель­ство, живут для времени, а не для вечности. Так надо понимать слово мир в следующих, и им по­добных, выражениях: Аще мир вас ненавидит, ве­дите, яко Мене прежде вас возненавиде. Аще от мира бысте были: мир убо свое любил бы. Якоже от мира несте, но Аэ избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир (Ин. 15:18,19). Не лю­бите мира, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем: яко все, еже в мире, по­хоть плотская, и похоть очес, и гордость жи­тейская, нестъ от Оти,а, но от мира сего есть. И мир преходит, и похоть его: а творяй волю Божию пребывает во веки (1 Ин. 2: 15, 16, 17). Прелюбодеи и прелюбодейцы! не весте ли яко любы мира сего вражда Богу есть? иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4:4). Блаженный феофилакт Болгарский опреде­ляет л^ир так: “Обычно Писание называет миром житие грешных и пребывающих в нем людей плотского мудрования, почему и Христос сказал ученикам Своим: вы. несте от мира. Они состав­ляли часть живущих в мире человеков, но, не пре­бывая в грехе, не были от мира⁶⁹³. Большинство человеков проводило и проводит жизнь грехов­ную, мерзостную пред Богом, враждебную Богу; по этой причине и потому, что большинство вра­гов Божиих несоразмерно велико в сравнении с числом верных служителей Бога, большинство называется в Писании миром, относящееся к большинству приписывается всему человечеству. Так надо понимать слова евангелистов: Бе Свет Истинный, иже просвещает всякого человека, грядущаго в мир. В мире бе, и мир Тем бысть, и мир Его не позна. Бо своя прииде, и свои Его не прията (Ин. 1: 9, 10, 11). Сей же есть суд, яко Свет прииде в мир, и возлюбиша человецы паче тму, неже Свет: беша бо их дела зла (Ин. 3:19). Блаженни будете егда возненавидят вас челове­цы, и егда разлучат вы и поносят, и пронесут имя ваше яко зло Сына человеческого ради. Торе егда добре рекут вам вси человецы: по сим бо творяху лжепророком отцы их (Лк. 6: 22, 26). Не познало Спасителя большинство человеков, ненавидит и преследует злословиями и гонения­ми истинных слуг Божиих большинство челове­ков, и так велико это большинство, что слово Божие признало правильным приписать отвержение Богочеловека и гонение служителей Его все­му человечеству. Что очень мало человеков, жи­вущих богоугодно, и очень много угождающих греховным и плотским похотениям, засвидетель­ствовал Господь: Пространная врата и широкий путь, бводяй в пагубу, и мнози суть входящий им. Что узкая врата и тесный путь, вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его (Мф. 7:13,14; слич. Лк. 13:23,24). Оправдися Премуд­рость Божия от весьма немногих чад своих (Мф. 11:19); немногие избранники познали ее, немно­гие отдали ей должную справедливость.

Истинные служители истинного Бога! Изучи­те и узнайте установленное для вас Промыслом Божиим положение на время вашего земного странствования. Не попустите падшим духам обольстить и обмануть вас, когда они будут в при­манчивой ложной картине представлять вам зем­ное благосостояние и внушать желание его, стремление к нему, чтоб, таким образом, украсть и похитить у вас вечное сокровище ваше. Не ожи­дайте и не ищите похвал и одобрения от обще­ства человеческого! Не ищите известности и сла­вы! Не ожидайте и не ищите жительства бесскор­бного, пространного, вполне удобного! Это не ваш удел. Не ищите и не ожидайте любви от человеков! Ищите всеусильно и требуйте от себя любви и соболезнования к человекам. Довольствуйтесь тем, что немногие истинные служители Божий, с которыми по временам вы будете встречаться на пути жизненном, полюбят вас, с любовью и учас­тием одобрят ваше поведение, прославят за вас Бога, Такие встречи не были часты и в цветущие времена христианства; в последнее время они сде­лались крайне редки. Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный, яко умалишася истины, от сынов человеческих. Суетная глагола кийждо ко искреннему своему (Пс. 11:1,2, 3).

Преподобный авва Дорофей превосходно объясняет слова святого апостола Павла: мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6:14). Монашествующим существенно нужно знать это объяснение. Вот оно: “Апостол говорит: мне мир распяся, и аз миру. Какое между этим различие? Как мир рас­пинается человеку и человек миру? Когда чело­век отрекается от мира и делается иноком, ос­тавляет родителей, имения, приобретения, тор­говлю, даяние другим и приятие от них, тогда рас­пинается ему мир, ибо он оставил его. Это и зна­чат слова апостола: мне мир распяся. Потом он прибавляет: и аз миру. Как же человек распина­ется миру? Когда, освободившись от внешних ве­щей, он подвизается и против самых услаждений, или против самого вожделения вещей, против своих пожеланий и умертвит свои страсти, тогда и сам он распинается миру и сподобляется ска­зать с апостолом: мне мир распяся, и аз миру. Отцы наши, как мы сказали, распяв себе мир, предались подвигам и себя распяли Миру. А мы думаем, что распяли себе мир, потому что оста­вили его и пришли в монастырь, себя же не хо'тим распять миру, ибо любим еще наслаждения его, имеем еще пристрастия его, сочувствуем сла­ве его; имеем пристрастие к снедям, к одеждам: если у нас есть какие-нибудь хорошие рабочие орудия, то мы пристрастны и к ним, и позволя­ем какому-нибудь ничтожному орудию произ­водить в нас мирское пристрастие, как сказал авва Зосима. Мы думаем, что, вышедши из мира и придя в монастырь, оставили все мирское; но и здесь, ради ничтожных вещей, исполняем при­страстия мирские. Это происходит с нами от многого неразумия нашего, что оставив великие и многоценные вещи, мы посредством каких-нибудь ничтожных удовлетворяем страстям на­шим. Каждый из нас оставил, что имел: имевший великое, оставил великое, и имевший что-нибудь, и тот оставил, что имел, каждый по силе своей. И мы, приходя в монастырь, как я сказал, мало­важными и ничтожными вещами питаем при­страстие наше. Однако мы не должны так делать, но как мы отреклись от мира и вещей его, так должны отречься и от самого пристрастия к ве­щам”⁶⁹⁴. После этого объяснения очень понятна причина, на основании которой святой Исаак Сирский, писавший свои наставления инокам самого возвышенного жительства, то есть безмолвникам, затворникам и отшельникам, определя­ет мир так: “мир есть общее имя для всех страс­тей. Если человек не узнает прежде, что есть мир, то он не достигнет узнать и то, сколькими члена­ми он удалился от мира и сколькими привязан к нему. Находится много таких, которые двумя или тремя членами отрешившись от мира, и в них отказавшись от общения с ним, возомнили о себе, что они чужды мира жительством своим. Это слу­чилось с ними оттого, что они не уразумели и не усмотрели премудро, что они умерли для мира только двумя членами, а прочие члены их живут внутри плотского мудрования, принадлежащего миру. Впрочем, они не возмогли даже ощутить страстей своих: не ощутив их, не могли позабо­титься о исцелении себя от них. По исследова­нию (духовного) разума, для составления обще­го имени, объемлющего отдельные страсти, упот­ребляется слово мир. Когда хотим наименовать страсти общим именем, именуем их миром: ког­да же намереваемся распределить их по частным названиям их, тогда именуем их страстями. Каж­дая часть есть частное действие по началам мира (Кол. 2:8). Где, престают действовать страсти, там остаются без действия начала мира. Страсти суть следующее: вожделение богатства, стремление к собранию разных вещей; телесное наслаждение, от которого блудная страсть; вожделение чести, от которого происходит зависть; желание началь­ствовать; кичение благолепием власти, украше­ние себя пышными одеждами и суетными утварями; человеческая слава, служащая причиною памятозлобия; страх телесный. Где эти страсти престают действовать, там мир умер. И насколь­ко некоторые из этих частей оставлены, настоль­ко подвижник пребывает вне мира, который на­столько уничтожается, будучи лишен составных частей своих. Некто сказал о святых, что они, живя, были мертвы, ибо живя во плоти, жили не для плоти. И ты всмотрись в себя, для каких из вышесказанных страстей ты жив? Тогда позна­ешь, насколько ты жив для мира, и насколько умер для него. Когда уразумеешь, что значит мир, тогда уразумеешь из вышеприведенных частных указаний, в чем ты связался с миром и в чем от­решился от него. Короче сказать: мир есть плотс­кое жительство и плотское мудрование⁶⁹⁵. Мир есть блудница, привлекающая к любви своей тех, которые устремляют взоры к ней с вожделени­ем ее красоты. Тот, кто хотя отчасти увлечен лю­бовью к миру и опутан им, не может избавиться из рук его, доколе мир не лишит его жизни (веч­ной). Когда мир вполне обнажит человека и вы­несет его из дому его в день его смерти: тогда познает человек, что мир — льстец и обманщик. Подвизающийся выйти из тьмы мира, доколе находится еще среди него, не может видеть оплетений его. Мир держит в оковах не только уче­ников, чад и пленников своих, но вот! Он и не­стяжателей, и подвижников, и возвысившихся превыше его начал уловлять на дела свои различ­ными образами, попирает их и повергает под свои ноги”⁶⁹⁶.

Основываясь на этих понятиях о мире, пре­подаваемых нам Священным Писанием и свя­тыми отцами, мы повергаем пред возлюбленны­ми братиями нашими, иноками, совет и убеди­тельнейшее моление: убоимся служения миру! Этому служению могут подпасть даже подвиж­ники, не внимающие себе строго: это служение может совершаться при посредстве ничтожных пристрастий к ничтожным предметам. Примем все меры, все предосторожности к предохране­нию себя от миролюбия! Не сочтем маловредным никакого, по-видимому ничего не значащего при­страстия! Не сочтем маловажным никакого са­момалейшего уклонения от евангельских запо­ведей. Не предадим забвению грозного изречения, которым возгремел святой апостол Иаков: прелюбодеи и прелюбодейцы! не весте ли, яко мира сего вражда. Богу есть? иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4:4). Всякое пристрастие есть в духовном смысле пре­любодеяние для инока, долженствующего лю­бовь свою всецело устремить к Богу, как и псал­мопевец возвестил: Возлюбите Господа вси преподобнии Его (Пс. 30:24). Удаляющий себе от Тебе погибнут: потребил ecu всякого любодеющаго от Тебе (Пс. 72:27). При служении миру невоз­можно служение Богу, и нет его, хотя бы оно и являлось болезненному взору рабов мира, пред­ставлялось существующим. Его нет! А то, что представляется, есть не что иное, как лицемерство, притворство, обман себя и других. Друг мира соделывается непременно, может быть, не­заметно для себя, злейшим врагом Бога и своего спасения. Миролюбие вкрадывается в душу, как тать, пользующийся мраком ночи, — нерадени­ем и невниманием себе. Миролюбие способно со­вершать величайшие беззакония, величайшие злодеяния. Ужасный пример этого видим в иудейском духовенстве, современном земной жизни Богочеловека. Оно впало в миролюбие: оно заразилось расположением к почестям, к славе, к похвалам человеческим; оно пристрастилось к

сребролюбию и любоимению; оно впало в слас­толюбие и разврат; оно предалось грабительству и всякого рода неправдам, а для того чтоб охра­нить свое положение в народе, оно облеклось в личину строжайшего богоугождения, самого ме­лочного исполнения обрядовых постановлений и старческих преданий. Что было последствием миролюбия? Решительное отчуждение от Бога, перешедшее в ослепленную и исступленную не­нависть к Богу. Иудейское духовенство противо­стало с ожесточением Богочеловеку, когда Он явил Себя миру; оно противостало Ему, имея полное убеждение в его Божественности, как это засвидетельствовал Никодим, один из членов вер­ховного иудейского собора — синедриона (Ин. 3:2). Иудейское духовенство решилось на богоубийство и совершило его, зная наверно, что оно действует против Мессии и, в омрачении своем, высказывая это сознание в тех насмешках, кото­рыми оно осыпало мироспасительную Жертву на Ее жертвеннике — кресте. Иные спасе, Себе ли не можешь cnacmul — говорили архиереи, книж­ники, старцы и фарисеи (Мф. 27:42), не замечая того, что они произносят осуждение на самих себя: они сознаются, что предали на распятие Того и ругаются Тому, Кто чудесным образом, Бо­жественною силою и властью спасал других⁶⁹⁷.