Великобритания. В период после Второй мировой войны (1940—1950-х гг.) в Великобритании поощрялись картельные соглашения

В период после Второй мировой войны (1940—1950-х гг.) в Великобритании поощрялись картельные соглашения, если они были направлены на быстрое восстановление отрасли. По мере того как происходило восстановление экономики, а развитие отраслей не требовало значительного финансового вливания со стороны крупных фирм, структурный аспект картелей начал преобладать. Картельные соглашения все чаще подвергались антимонопольным рассмотрениям, а начиная с 1970-х гг. были вообще поставлены вне законов о конкуренции.

В 1980-х гг. наблюдается тенденция к минимизации государственного вмешательства в экономику на всех уровнях. Это выражается в первую очередь в массовой приватизации ведущих отраслей и компаний Великобритании как части промышленной политики того периода, а также в соответствующем изменении конкурентной политики, где начинает преобладать концепция конкуренции как процесса в духе австрийской школы экономической теории «созидательного разрушения», инновационный характер которого проявляется как следствие невмешательства в конкурентный процесс со стороны государства.

Так, если до 1980-х гг. регулирование нормы прибыли в отраслях естественных монополий рассматривалось в качестве одного из главных вопросов антимонопольной политики, то в более поздний период эта проблема уходит на второй план. Считается, что если барьеры входа уменьшены (а в этом и заключается задача конкурентной политики государства), то вход потенциальных конкурентов естественным образом приведет к ликвидации излишних прибылей, а следовательно, наличие чрезмерной прибыли не должно быть предметом конкурентного законодательства.

Более настойчивые споры вызывает в Великобритании проблема координации конкурентной политики и политики защиты потребителей (consumer policy). В частности, в начале 1990-х гг. антимонопольные органы Великобритании подверглись серьезной критике со стороны Парламента за якобы игнорирование интересов потребителей при проведении политики поддержки конкуренции в интересах исключительно предпринимателей. В качестве аргумента было приведено дело о ценообразовании на компакт-диски и видеокассеты. Результатом данного и других схожих дел стало придание руководителю комиссии по добросовестной торговле (Director General of Fair Trading) функции мониторинга политики защиты потребителей.

Согласно Закону о добросовестной торговле Великобритании (Fair Trading Act, 1973) региональная политика была введена в политику поддержки конкуренции в качестве составной части регулирования поведения фирм на рынках. Поэтому некоторые действия фирм могут рассматриваться в качестве антиконкурентных на основании критерия региональное™, даже если они могут оказаться не таковыми по более широким соображениям. Например, в 1995—1996 гг. были запрещены несколько слияний и поглощений фирм, поскольку их результаты были оценены как разрушительные для экономики Шотландии. Был использован запретительный региональный критерий, хотя структурный критерий давал противоположные результаты.

В 1970—1980-х гг. критерий региональности вообще принимался в качестве доминирующего при принятии разрешительно-запретительных решений в конкурентной политике, в частности в регулировании слияний и поглощений. Комиссия по слияниям и поглощениям отмечала, что желательность поддержки и развития сбалансированного распределения промышленности и занятости является решающим фактором защиты общественных интересов в конкурентной политике. В более поздние периоды соображения региональной политики стали играть немного меньшую роль.

Интересы внешней торговли являются преобладающими в решении вопроса об антиконкурентных делах. Классическим примером может служить дело Mogul Steamship Co Ltd v. McGregor Gow&Co (1892 г.). Неформальная договоренность между судовладельцами регулировала тарифы на фрахт в перевозках чая. Компания Mogul предложила более низкие ставки тарифа. Последовала незамедлительная реакция остальных судовладельцев — резкое снижение цены и вытеснение Mogul с рынка. В жалобе Mogul на грабительское ценообразование со стороны прочих агентов рынка было отказано на основании более общих интересов внешней торговли Соединенного Королевства. Спустя сто лет подобная ситуация повторилась в 1990-х гг. (дело Lonrho pic v. Fayed&Others, 1994 г.).

Запрету подвергаются слияния и поглощения, которые могут сопровождаться ухудшением платежного баланса Великобритании, или те, в которых задействованы зарубежные фирмы.

С другой стороны, в деле Prosper de Mulder Ltd/ Croda International (1991) слияние двух компаний было разрешено на основании существенных преимуществ, которых достигало слияние в области охраны окружающей среды.

Преобладание целей промышленной политики в осуществлении антимонопольного регулирования в Великобритании прослеживается также в том, каким образом устроена сама процедура антимонопольных дел. До 1973 г. — когда был принят Закон о добросовестной торговле — в Великобритании не существовало отдельного законодательства в области политики поддержки конкуренции. Защиту последней проводило министерство торговли и промышленности. Сам закон о конкуренции был принят только в 1980 г. (современная версия — в 1998 г.). И до сих пор министерству торговли и промышленности принадлежит ведущая роль во многих антимонопольных делах. Например, хотя формально процедура слияний и поглощений требует одобрения Комиссии по монополиям и слияниям (Monopolies and Mergers Commission) (с 1999 г. — Комиссия по конкуренции — Competition Commission), именно за министерством остается последнее слово. Комиссия лишь предоставляет необходимую информацию по компаниям и рынкам, а также оценку затрагиваемых общественных интересов и возможные способы решения проблем, если таковые требуются.

В области инновационной политики Великобритания придерживается принципа контроля за поведением держателей патентов. Выдача лицензий и патентов как метод стимулирования инновационной активности фирм (и как эффективный инструмент промышленной политики) не подвергается ни сомнению, ни излишним запретам. Как раз наоборот, Комиссия по конкуренции настаивает на активизации патентной политики государства. В то же время конкурентные органы ведут тщательный мониторинг поведения патентодержателей, стремясь как можно раньше выявить злоупотребления монопольной властью под прикрытием патента. Так, в докладе Комиссии по монополиям и слияниям за 1995 г. отмечался случай злоупотребления на рынке видеоигр. Две компании, «Sega» и «Nintendo», используя свои права интеллектуальной собственности, назначали завышенные цены на свои продукты (видеоигры), с одной стороны, и заниженные цены на видеоприставки к своим играм, с другой, что заставляло потенциальных потребителей надолго становиться клиентами данных компаний. Подобное антиконкурентное поведение было запрещено, а лицензии отозваны. В рассмотрении дела особо указывалась антиконкурентность не интеллектуальной собственности как таковой, а ее нецелевое использование.

Конкурентные проблемы, связанные с отраслями естественной монополии, в Великобритании решаются главным образом посредством промышленной политики регулирования, а не антимонопольного законодательства как такового. Вопросы, которые антимонопольное регулирование хотело бы видеть решенными в деле фирм — естественных монополистов, как правило, включаются в лицензионные соглашения (licensing arrangements) фирм. Например, слияние North West и Water Norway — естественных монополистов, действующих в отрасли водоснабжения, не потребовало прямого вмешательства Комиссии по слияниям и поглощениям, поскольку на основе рекомендаций Комиссии и министерства торговли и промышленности соответствующие пункты требуемого поведения компаний были включены в контракты.

Проблема поиска взаимоприемлемых инструментов эффективного проведения и промышленной и конкурентной политики в последнее время в Великобритании приобретает все большую значимость. Как указывалось в докладе Комитета по торговле и промышленности Парламента Великобритании, промышленная политика недостаточно четко определяет соотношение собственных целей с целями конкурентной политики, а главный критерий конкурентной политики — общественное благосостояние — представляется чрезмерно расплывчатым и мало связанным с задачами промышленной политики.