Становление и развитие отечественной социологии 6 страница

За исключением последнего случая типология является, таким обра­зом, прежде всего систематикой, а не объяснением. Она подготавливает («провоцирует») индуктивное изучение, которое может вывести на форму­лирование определенных законов. Тип, по А. С. Лаппо-Данилевскому, есть всегда относительное обобщение, последнее может быть более или менее широким, смотря по задачам исследования. Понятие типа есть по­нятие растяжимое, и объем типа может быть разным. С формальной точки зрения, тип как понятие о группе сходных между собой объектов и их при­знаков может быть представлен двояко: 1) как тип морфологический (группа формальных свойств), 2) как тип феноменологический (превра­щения группы формальных свойств), дающий представление о стадиях развития объектов.

Глубинное основание теории и методологии познания - учение о цен­ностях, так как только переживание и понимание ценности является пред­посылкой объяснения. В этом отношении можно говорить об обоснован­ных и общепризнанных ценностях, которые далеко не всегда совпадают

между собой. Наиболее жесткие критерии в познании задаются ценно­стью, обоснованной целью (или нормой). Однако историческое значение, то или иное явление, событие, тот или иной факт приобретают, только по­лучая более или менее широкое распространение, т. е. становясь ценно­стью общепризнанной, будучи оценены с точки зрения их действенности, объема их влияния на социум и культуру. Кроме исторического значения в познании важно выявлять индивидуальные значения, приписываемые изучаемому объекту субъективной оценкой историка или социолога. По возможности они должны элиминироваться, что, однако, полностью принципиально невозможно.

Конечная цель исследователя - познание социально-исторических свя­зей в их целостности, задаваемой обществом. В рамках социальной стати­ки необходимо знание коэкзинстенциального целого, т. е. устойчивой сис­темы элементов, каждый из которых занимает определенное место в топо­графических пределах данного целого. В рамках социальной динамики необходимо знание эволюционного (развивающегося) целого, т. е. после­довательной смены элементов, каждый из которых занимает определенное положение во времени, являясь моментом в хронологических пределах данного целого. В этом обнаруживается: 1) объединительная функция со­циологического и исторического познания по отношению к гуманитарному знанию вообще; 2) близость социологии и истории, несмотря на преобла­дание в них противоположных по своей направленности методов в част­ности.

Общим же постулатом социального познания является признание ги­потезы чужой одушевленности - отсюда особая роль психологии. Всякий познает «чужое я» при помощи постановки самого себя в условия его ду­шевной жизни, - считал ученый, - значит, повторяет ее, исходя из пред­ставления о собственной своей индивидуальности, как некого единства, а также из элементов собственной своей жизни. Само объективирование наших восприятий находится в зависимости от допущения в нашем созна­нии, что данный объект признается реально существующим и другими «я» (другими сознаниями). Мое и чужое «я» - взаимно обусловливающие друг друга части одного целого, и изучение их психического взаимодействия, конституирующего это целое, - суть социального познания.

Идеи, близкие А. С. Лаппо-Данилевскому, развивал еще один ориги­нальный представитель русского неокантианства в социологии, правовед и историк В. М. Хвостов, который значительно усилил аспект психологизма в теории и процедуру типологизации в методологии познания, оставаясь в целом в кругу идей, общих всему направлению.

Он сделал критический анализ трудов своих предшественников в со­циологии, классифицировав их взгляды на восемь школ в соответствии с преобладающей в том или ином течении ориентацией на редукцию знания

к определенной уже сложившейся теоретической системе. Им были выде­лены и проанализированы механическая, географическая, этнографиче­ская, биологическая, психологическая, экономическая, этическая и соци­альная школы в современной социологии. Причем только за последней, идущей от работ Э. Дюркгейма, им была признана собственно социологи­ческая тематика. Однако господствующий в ней естественнонаучный под­ход не позволил и этой школе подняться до осознания специфики соци­альной реальности.

Сам В. М. Хвостов видел свою задачу в создании подлинно научной теории исторического процесса, которую он рассматривал как методоло­гию и гносеологию исторического познания. На первом этапе своего твор­чества он разводил ее с собственно социологией как наукой об общих за­конах жизни и развития человеческих обществ. В более поздних его рабо­тах прослеживается тенденция к их отождествлению в неком более общем синтезе. Очень подробно рассматриваются им вопросы взаимоотношений социологии (теории исторического процесса) и истории как науки, в ходе этого анализа им создаются, по сути, основы оригинальной концепции со­циологии культуры.

Задача теории познания - установление границ доступного для нас знания и определение источников знания и его ценности. Она принципи­ально не может быть «освобождена» от психологических построений. Психология задает описательность нашему познанию (состав и происхож­дение знания), гносеология - нормативность (ценность знания). В основе социального познания должна лежать выработка критически проверенного мировоззрения, обеспечивающего познание истины как согласованности суждений о мире между собой и их соответствие данным опыта. В качест­ве такого мировоззрения, снимающего крайности эмпиризма и рациона­лизма, В. М. Хвостов рассматривает идущий от И. Канта критицизм, по­стулирующий примат практического разума над теоретическим. Формы восприятия и мышления соответствуют вещам самим по себе: чем больше мы знаем, тем больше познаем мир сам по себе. Познание идет через сравнение и противопоставление трех типов категорий - предмета, свой­ства и состояния, - обеспечивающих сведение опыта к логичному единст­ву. В фокусе теоретического анализа должны находиться отношения: 1) места и времени; 2) различия - сходства - тождества; 3) причины; 4) модальности. «Схватывание» объекта через комбинации типов ка­тегорий и видов отношений и обеспечивает познание объекта.

Наука в целом, по В. М. Хвостову, следует изучению каузальности, а не телеологии, за исключением человеческого действия, где цель выступа­ет как одна из основных причин этого действия, где необходимо согласо­вание внешнего и внутреннего опыта субъекта, его опыта и его мышления, что и предопределяет во многом специфику социального познания. Тело

21 История социологии

субъекта служит здесь посредником, связующим звеном между познаю­щим сознанием, существующим только во времени и не имеющим про­странственных характеристик, и познаваемым объектом как пространст­венно-временной протяженностью. Тело индивида одновременно принад­лежит и субъекту и объекту.

Исходным для социального познания является, таким образом, при­знание онтологического дуализма общественной жизни, в которой одно­временно проявляется действие естественно-стихийной и целеполагающе-психической закономерности. Реальность конституируется как синтез дан­ных восприятия (опыта) и приписываемой мыслью идеи (гипотезы) вещи в себе. Принятию такой идеи (гипотезы) нет противопоказаний в опыте, считал В. М. Хвостов. С одной стороны, она служит эффективным регуля­тором познания и средством согласования данных опыта, с другой - сущ­ность познания как раз и описывается в категориях творческого синтеза опыта и мышления, так как результат его не содержится целиком в анали­зируемых причинах, но его нельзя вывести полностью и из чистого мыш­ления. Продуктами этого творческого синтеза являются культурные ценности.

Социальные законы суть общие схемы порядка протекания человече­ского общения. Они тождественны в пределе законам социальной психи­ки. Поэтому сама социальная психология должна быть рассмотрена как часть социологии, изучающая формы коллективного сознания, осмысле­ние мира с позиций данной социальной группы, вырабатывающая понятие социальной организации общества.

Односторонними называл В. М. Хвостов подходы, постулирующие приоритет или согласование действий индивидов в обществе или борьбы и антагонизма индивидов как двигателей общественного развития. Важен учет и того, и другого. Он возможен только в культуре как высшем синте­зе, примиряющем в себе и противоположность естественно-стихийной и целеполагающей закономерности в рамках общей духовной закономерно­сти. Культура понималась им при этом как целостность общепризнанных ценностей. В науках о культуре происходит синтез номотетических и идеографических методов, синтез общего знания социологии и статистики, с одной стороны, и индивидуализирующего знания истории - с другой. Основой его является принципиальная невыделяемость познания из пси­хического мира, познание всегда есть синтез деятельности психики и культурных норм - ценностей.

Таким образом, по Хвостову, социальное познание отображает (точнее -конструирует) мир всегда с точки зрения определенной теории, а не сам по себе, хотя такое его существование постулируется (допускается).

Монистический взгляд на мир, следовательно, возможен только в об­ласти мировоззрения, но никак не в социальных научных дисциплинах,

где он грозит господством одной точки зрения. Социальное познание должно исходить не из монизма, а из плюрализма, понимаемого В. М. Хвостовым двояко: 1) как допущение многообразия социальных теорий, синтезирующихся в единой культуре; 2) как требование учета действия различных общественных факторов, синтезирующихся в культуре, в рамках каждой из этих теорий. Ведь сами ценности имеют одним из своих источников содержание, соз­данное в процессе человеческого действования: мышления, чувствования, волеизъявления.

С этих позиций и была подвергнута критике В. М. Хвостовым за одно­сторонность своих подходов предшествующая социологическая мысль: марксизм - за выпячивание экономического фактора, субъективная же школа российской социологии, предложившая первую редакцию теории факторов, - за «недоучет» факторов объективных.

Эти «факторы» выступают у В. М. Хвостова как элементы системы ис­торической причинности. Данное понятие - это идеальный конструкт, вводимый исследователем и позволяющий рассматривать примитивное, кастовое и правовое общество с точки зрения сочетания в них элементов устойчивости и изменчивости. В качестве основных устойчивых форм ду­ховного общения людей подробно исследуются традиции подражания и дух времени, в качестве основных изменчивых форм - критика, реформы, революция, реакция и нововведения (идеи и изобретения). Специально проанализировано В. М. Хвостовым превращение идей в социальную силу при их максимальном соответствии имеющейся общественной традиции, а также их контрастное развитие в истории, когда господствовавшая идея сменяется прямо противоположной.

С точки зрения представлений о сочетании в общественном развитии устойчивых и изменчивых форм и исходя из принципа ограниченности и относительности нашего познания В. М. Хвостов подверг критике понятие о прогрессе как развитии, направленном в сторону ценной для нас цели. Он считает это понятие не вполне научным, так как оно предполагает: 1) знание абсолютного «мерила» ценности, для определения которого надо вывести представление о конечной цели существования человечест­ва, а эта задача неразрешима средствами науки; 2) доказанность движения человечества именно к данной цели, что также средствами науки устано­вить невозможно. Поэтому он предлагает заменить понятие прогресса по­нятием развертывания духовного процесса. Тем самым в фокусе внимания социолога оказывается анализ продуктов духовного общения людей и вы­явление духовной закономерности как общей схемы социального порядка. Изучая законы социальной психики, он исследует механизмы творения индивидами логических, правовых, моральных и эстетических культур­ных ценностей, которые следует не противопоставлять бытию, а «раство­рять» в нем как неотделимые от породившей их психической основы. К

тому же значимой, с точки зрения последующего развития социологии, представляется следующая методологическая максима В. М. Хвостова - о чужом «я» мы судим сообразно своему «я», поэтому важен процесс пси­хологического вживания в исследуемую ситуацию, личностного пережи­вания изучаемых фактов.

Исторически развертывание духовного процесса, согласно В. М. Хво-стову, проходит три фазы: 1) скрытого состояния новой идеи, ее нахожде­ния за порогом общественного сознания; 2) обретения идеей критической массы сторонников; 3) начала установления господства нового течения в борьбе с традицией. На последней фазе происходят трансформация самой идеи, ее приспособление к уровню понимания и ко вкусам массы, с одной стороны, и достижение компромисса с традицией - с другой. На этой ос­нове конституируется тот или иной идеал, определяющий на некоторое время направление общественных изменений. Затем весь цикл повторяет­ся на качественно новом уровне и на основе иных идей. Господствующие в определенную эпоху тенденции и идеал образуют то, что В. М. Хвостов назвал «духом времени», который по закону исторических контрастов (смена на противоположную любой идеи) может быть обращен как в бу­дущее, так и в прошлое. Кроме контрастных эпох можно выделить также эпохи общественного пессимизма и апатии, считает русский социолог, «а в качестве исторического примера развертывания идей он рассматривает идеи реформации, просвещения и романтизма.

Однако это не более чем общая схема, так как в реальности происходят постоянные отступления от общего духа времени. Это связано с принци­пиально непреодолимым неравенством в развитии конкретных индивидов, во-первых, и различных частей общественной структуры, различных об­щественных форм, во-вторых. В этом плане необходим соотносительный анализ общественных течений, кругов, союзов, организаций, прежде всего семьи, классов и государства как основных социальных форм. Кроме того, при изучении развертывания духовных процессов не следует преувеличи­вать роль разума, сознательного начала в социуме и истории и недооцени­вать темные стороны подражания и отталкивания, силы подсознания и аг­рессивные силы, дремлющие в человеке. Поэтому необходимо: 1) видеть всю противоречивость и неоднозначность установления справедливых от­ношений между личностью и обществом; 2) никоим образом не переоце­нивать роль резких изменений в общественной жизни, учитывать, что за революцией всегда следует реакция, что единственно прочной основой общественных преобразований может быть только путь реформ с опорой на традицию как стабилизирующий фактор в социуме.

Наконец, следует хотя бы в общих чертах отметить оригинальные идеи В. М. Хвостова в трактовке им уровней организации социологического знания. Так, он выделяет два уровня теоретической социологии: 1) так на-

зываемая основная социология как учение о природе общества и его ос­новных законах: 2) социальная типология, работающая с общественными формами и продуктами общественной деятельности. Социальная типоло­гия рассматривается им как метод создания особых мыслительных конст­рукций на пересечении собственно социологии и истории, снимающий од­носторонность как номотетического, так и идиографического подходов. Социальный закон не допускает исключений, являясь очень жесткой по­знавательной конструкцией. Изучая же социальный тип, мы имеем воз­можность изучать и отклонения от него - мысль, развиваемая и А. С. Лап-по-Данилевским. Однако в отличие от него В. М. Хвостов так и не прояс­нил окончательно статус социальных типологий, то относя их к социоло­гии, то считая их предметами конкретных социальных наук, оставляя за социологией исследование только процесса общения как такового. Опре­деленную непоследовательность он допускал и полемизируя с Г. Зимме-лем: признавая микросоциологический уровень социологического знания, основной пафос российский социолог обратил на защиту теоретической социологии, так и не прояснив своего понимания микросоциологии и ее места в своей системе. В этом отношении остается только сожалеть, что В. М. Хвостов не смог реализовать полностью замысел своей ито­говой работы «Социология», второй, не вышедший том которой должен был быть посвящен анализу социологического объяснения и структуры социологического знания.