Миф об учителе

Мы говорили уже о непомерных требованиях к личности учителя и недостаточном внимании к его подготовке. В миф об учителе входит и представление, что учитель — специа­лист своего дела, знающий, во всяком случае, педагогику и хорошо владеющий своим предметом. Это представление, безусловно, относится к области мифологии.

Педагогика в педагогическом институте, когда мы там учились, да и до сих пор, была и остается самым презираемым предметом. Прежде чем обсудить причины этого феномена, отметим, что, во-первых, по нашим воспоминаниям, это было явно и непреложно так, а во-вторых — эту фразу мы многократно в течение нескольких лет произносили в самых разных педагогических аудиториях, иногда на 300—400 человек, и ни единого разу нам никто не возразил. На лицах присутствующих при этом появлялись выражения задумчивости, сумрачного согласия или игривого оживления: словно вслух было сказано нечто неприличное, такое, о чем все, конечно, знают, но произносить это вслух, все равно что прилюдно обнажаться. Педаго­гику презирали даже больше, чем историю партии.

{226}

Известно было, что в педвуз поступают те, кто не прошел или не надеялся пройти в другие, настоящие вузы. Они составляли подавляющее большинство студентов, а тех, кто действительно хотел стать педагогом, было один-два процента. Мы, конечно, приводим не официальные статистические данные, таких и быть не может, — кто это станет опрашивать студентов, по желанию ли они поступили в этот вуз, — но такие уж остались у нас воспоми­нания. Поскольку педагогический институт строился по универ­ситетскому принципу, т.е. имел факультеты, соответствующие различным наукам, он мог принять тех, кто не поступил или боялся поступать куда угодно: на физический, химический, филологичес­кий — любой. Конкурса никогда не было, а был хронический недобор (впрочем, на исторический, филологический или, скажем, на художественно-графический был и конкурс, но существенно меньший, чем в соответствующие вузы).

Проучившись год или два, те, кто посильнее, уходили в про­фильные вузы. К слову сказать, таких были единицы, хотя сначала все надеялись уйти в вуз своей мечты. Оставшиеся постепенно смирялись, привыкали к мысли, что они станут учителями, но педагогику все равно презирали. Те же, кто с самого начала хотел стать педагогом, презирали ее еще сильнее.

Но, черт побери, почему? Ведь, например, профессия врача тоже принадлежит к массовым профессиям, а конкурс в медицин­ский институт традиционно чрезвычайно высок. И врачам никогда не придет в голову относиться к профильной дисциплине с пре­зрением. Среди студентов-медиков постоянно завязываются дис­куссии о будущей профессии, например, что нужно лечить, болезнь или больного? А какие предметы они должны учить — анатомию, где от одних латинских названий одуреешь, биохимию, где сплошные структурные формулы, не говоря уже о специальных циклах вроде урологии. Но все-таки есть кардинальное различие, водораздел между медицинской и педагогической специализацией.

Все предметы, изучаемые в медицинском институте, даже гигие­на, имеют определенное содержание, связанное с профессией. Нель­зя быть врачом, не зная анатомии. Между тем учителями — и успеш­ными — становятся часто (ну, не часто, такие случаи вообще редки, но становятся без каких бы то ни было затруднений) научные работники, художники, бывшие офицеры. Они никогда не учились в педагогическом вузе, не изучали педагогику и методику, но при этом нисколечко не чувствуют себя обделенными. Иногда, впрочем, чувствуют, но это просто по незнанию обстоятельств дела.

{227}

Что, собственно, подразумевается под педагогическим образо­ванием? Педагогический институт дает предметное образование: физику — физическое, химику — химическое и т.д. Оно похоже на университетское, только ниже качеством; несколько занятий по психологии, которая совершенно не остается в памяти, педагогика и история педагогики не меняют существа дела.

Дисциплина, называющаяся педагогикой, не имеет и не имела никакого отношения к труду учителя. И ничего не меняется оттого, что у педагогики больше нет возможности формировать личность на основе коммунистического мировоззрения — педагог все равно должен осуществлять в себе человеческий идеал, так что нет ни­какой надежды перестать экзальтированно врать, а остановиться и спокойно подумать: как сделать так, чтобы представитель мас­совой интеллигентской профессии получил, наконец, оснащение для своей работы или, по крайней мере, ясно понял, что никакого оснащения нет и быть не может.

Главным результатом воспитательного процесса при социализ­ме считалось формирование всесторонне и гармонически развитой личности нового, социалистического типа. Образование было ас­пектом воспитания, заключающегося в освоении научных и куль­турных ценностей, «накопленных человечеством», — так всегда и говорилось, отчего казалось, что мы к человечеству не принад­лежим, а пришли только ценности забрать. При социализме все должно было совершаться планомерно, непрерывно и неуклонно, что при ближайшем рассмотрении оказывалось, увы, иллюзией.

Большинство учеников оценивают престиж профессии учителя как низкий и очень низкий — вполне достаточной причиной для этого является маленькая зарплата, которую к тому же теперь за­держивают на много месяцев, пока не начинаются учительские за­бастовки. Выгодней работать кондуктором, водителем трамвая и уборщиком на станции метро. И если учителя этого не делают, то только потому, что привыкли считать себя интеллигентными людь­ми и наставниками юношества. Учитель — посредник, приобщаю­щий ребенка к культуре; учитель — представитель свободной про­фессии; учитель — светлый идеалист, служащий вечным идеалам... Все это — черты мифа, не имеющего ни малейшего отношения к действительности.

Униженный и раздраженный вечным безденежьем, педагог наглядно представляет ученикам образец взрослого, которому не хочется подражать. И показательно, что большинство учителей оценивает успешного взрослого — преуспевающего взрослого —

{228}

негативно (данные исследований К.М. Ушакова). И вряд ли помо­гают делу многочисленные благие пожелания вроде такого: «Со­временная школа невозможна без педагогов, размышляющих над своим трудом, продвигающих его, и делающих это занятие, в свою очередь, важнейшим фактором образования своих подопечных» (И.Д. Фрумин). Но таких педагогов — нет, все исключения укла­дываются в один процент, а значит, современная школа — невоз­можна.