Средиземноморье: античная альтернатива

Античный мир – это бурлящий мир Средиземноморья, привычно отождествляемый с цивилизациями древних греков и римлян. В нём возникли уникальные в древней истории структуры, легшие в основу качественно новой, европейской, цивилизации, которую принято называть западной. Её отличал высокий уровень развития частной собственности, товарно-денежных отношений и демократии. Одновременно институт рабства был доведён до своей крайней, классической формы – превращения рабов в абсолютно бесправные «говорящие орудия», полную собственность своих хозяев.

3.1 Эллада: пенаты античной уникальности

Начала античной эпохи лежат в древнейшей истории греков. Специфика греческой античности коренилась в своеобразии природно-климатических и геополитических условий северо-восточного Средиземноморья. Умеренно тёплый климат в сочетании с достаточным количеством осадков обусловили здесь отсутствие ирригационного земледелия, столь много значившего для Востока. Хозяйственной основой нового типа цивилизации явилось пашенное земледелие, ставшее возможным на каменистой почве Эллады с появлением железных орудий труда (рубеж II и I тыс. до н.э.). Относительно низкая, в сравнении с Востоком, продуктивность земледелия отчасти компенсировалась развитием скотоводства. К этому подталкивал и преимущественно холмистый рельеф угодий, объективно лимитировавший размеры пригодных для земледелия участков. Не слишком богатые природными ископаемыми недра всё же давали возможности развития добывающих промыслов, металлургии, гончарного дела и других ремёсел.

«В Греции есть всё» Горы, прикрывающие материковую Грецию с севера, и моря, окружающие её с других направлений, служили определённым барьером для завоевателей. Вместе с тем хребты, рассекающие страну на отдельные области, затрудняли их хозяйственную и политическую интеграцию. Но они же во многом обусловили исключительное региональное разнообразие природно-климатических условий. На сравнительно небольшой территории Греции оказались представленными все типы существующих в Европе природных зон, вся европейская фауна и флора.

Разнообразие в природных условиях отдельных регионов способствовало их ранней хозяйственной специализации. В зависимости от особенностей микроклимата, рельефа местности, характера почв, ассортимента полезных ископаемых упор мог делаться на выращивании тех или иных сельскохозяйственных культур, развитии тех или иных ремёсел. На лошадях из Фессалии, к примеру, разъезжала половина Эллады. Хозяйственная специализация была сопряжена с регулярностью обмена произведёнными продуктами, формированием общегречеcкого рынка.

География предопределила и абсолютное господство морских путей в оптовой торговле. Морским экспедициям потворствовали уникальная изрезанность побережья, наличие множества островов и полуостровов, заливов, проливов и бухт на всём протяжении от восточного побережья материковой Греции до западного берега Малой Азии. Благодаря этому мореплаватели не упускали из виду сушу, благоразумно ночуя на ней и пережидая штормы. Столь существенные преимущества акватории Эгейского моря обусловили её роль как перекрёстка торговых путей, опережающее развитие расположенных здесь островов, формирование первых в истории Греции государств.

В начале II тыс. до н.э. наиболее богатым и сильным стало государство на острове Крит (минойская цивилизация). Размеры и особенности утвари обнаруженного здесь археологами царского дворца недвусмысленно говорят о подражании местных правителей восточным владыкам. Схожие с древнеазиатским укладом черты присутствовали в социально-экономической организации критского общества, его политическом устройстве. Сильнейшие землетрясения в середине II тыс. до н.э. на Крите нанесли непоправимый ущерб минойской цивилизации.

В XV – XVIII вв. до н.э. лидерство в регионе перешло к основанному греками-ахейцами на Пелопоннесском полуострове городу Микены. Как и другие ахейские города, Микены находились под сильным влиянием древневосточных цивилизаций. Вторгшиеся на земли ахейцев греки-дорийцы (XII в. до н.э.) такого прогресса ещё не достигли, а потому для начала разгромили чуждый им мир городов и дворцов «до основания». «А затем» на основе собственного уклада, творчески приспособляя достижения Востока под свои нужды, принялись выстраивать качественно новую цивилизацию.

Генезис полисной цивилизации Время, прошедшее от утверждения дорийцев на территории Греции до расцвета эллинских государств, подразделяют на два этапа: так называемые «тёмные века» (XI – IX вв. до н.э.) и архаический период (VIII – VI вв. до н.э.). «Тёмные века» обозначают ещё и как гомеровский период, поскольку основным письменным источником их изучения являются поэмы «Илиада» и «Одиссея», приписываемые Гомеру. Уровень цивилизации в это время повсеместно снижается, однако начавшееся производство железных орудий труда подготавливает предпосылки для последовавшего подъёма.

В рамках архаического этапа полуразбойный строй «военной демократии» у дорийцев трансформировался в столь же не отягощённую чрезмерным миролюбием полисную цивилизацию. Полис формировался, как правило, в результате слияния соседних территориальных общин и представлял собой город-государство с прилегающей к нему сельской местностью. Его экономической основой было сочетание элементов общинной, государственной и частной собственности на землю. Эту совокупность и называют античной или полисной собственностью.

В отличие от Древнего Востока, верховная собственность на землю принадлежала здесь не деспоту, а всему полису как коллективу граждан. Полисная государственность для граждан была не фатальной внешней машиной принуждения, а их собственным кровным делом. В одном из своих первоначальных смыслов греческое слово «идиот» давало оценку человеку, уклонявшемуся от участия в решении полисных проблем. Гражданские права в полисный период Греции сливались воедино с гражданскими обязанностями, главной из которых была воинская.

Долгое время греческие полисы не были столь богаты, чтобы позволить себе роскошь содержания наёмного войска. В случае войны за оружие брался каждый боеспособный гражданин. Это в решающей мере гарантировало его значимость в государстве, полноценность гражданского статуса, поскольку оборонительные и наступательные войны, внутригреческие «междусобойчики», а также грабительские набеги на богатый Восток и военные экспедиции за рабами были делом повседневным.

Как и на Востоке, собственность на землю реализовывалась в различных экономических формах, однако сами формы были другими. Часть земельного фонда представляла собой непосредственно общественное владение, коллективно обрабатывалась гражданами, и доходы с неё шли на общественные нужды. Эти земли полис мог сдавать и в аренду. Полис выступал как владелец недр земли, организуя добывающие предприятия – рудники и каменоломни, которые также могли сдаваться в аренду частным лицам.

Основная же часть земельных массивов полиса поступала во владение отдельных граждан, хозяйствовавших вполне автономно, не нуждаясь в «руководящей и направляющей» опеке государства, в отличие от земледельцев Востока, «повязанных» между собой ирригационными заботами. Типичным являлся небольшой владельческий участок в 3-5 га, обрабатывавшийся домочадцами, включая одного – двух рабов. Причастность к полисной земельной собственности определяла гражданский статус её владельца и, наоборот, квинтэссенцией полноправного гражданства было владение полисной землёй.

Полноценность грека как гражданина подтверждалась также его отстранённостью от регулярной выплаты налогов. Лишь в экстраординарных случаях, вроде персидского нашествия, граждане выплачивали чрезвычайный налог эйсфору. В обычное время налогообложение распространялось только на свободное, но лишённое гражданских прав население – метеков. Так называли осевших в полисе чужеземцев, вольноотпущенников, выступавших в качестве ремесленников и торговцев. Кроме того, толстосумы время от времени делали добровольные пожертвования (литургии) на общественные нужды, немалая часть которых перепадала обедневшим согражданам для поддержания «достойного образа жизни»

Развилка в эволюции Накануне классического этапа в истории Древней Греции экономика практически всех полисов по-прежнему носила преимущественно аграрный характер, а землевладельцы являлись костяком полисной организации. Но уже в это время наметились различные варианты дальнейшего развития. В ряде мест (Аркадия, Фессалия, Беотия) земельной аристократии удалось сохранить свою политическую и экономическую монополию. Следствиями стали экономическая стагнация (застой), выражавшаяся в абсолютном преобладании аграрного сектора, неразвитости ремесла, торговли, а также олигархическое устройство государств.

Наиболее жёстко консервировались архаизмы в Спарте, где завоеватели спартиаты на сотни лет превратили коренных жителей Лаконики и Мессинии в коллективных рабов – илотов. Вся земля являлась государственной собственностью, делилась между отдельными семьями на участки, не подлежавшие купле-продаже. Они обрабатывались илотами, и большая часть урожая шла на коллективное потребление спартиатов. Граждане Спарты не должны были заниматься ни земледелием, ни ремеслом, ни торговлей, никакими другими видами деятельности, кроме военной и административной. Скрупулёзно, во всех жизненных сферах от политической до бытовой, спартанцы пытались поддерживать равенство между собой. Помимо прочего, легендарному законодателю Спарты Ликургу приписывали запрет на пользование золотой и серебряной монетой. Для того, видимо, чтобы денег «мало не показалось», разрешено было пользоваться только весьма увесистыми железными «купюрами». Незыблемость государственного устройства Спарты стала причиной её экономической деградации.

Принципиально по-другому развёртывались процессы в Афинах, Коринфе, Мегарах, на Родосе... Эти полисы располагались, как правило, на морском побережье, имели небольшие размеры сельскохозяйственных угодий и вместе с тем – многочисленное население. Здесь опережающими темпами развивались ремесло и торговля, шла демократизация общества. В аграрной сфере стала заметной тенденция к индивидуализации наделов, трансформации полисной собственности в частную. У граждан появились формальные или неформальные возможности продажи наделов. Правда, длительное время такие сделки носили единичный характер, поскольку потеря земли была чревата снижением социального статуса.

Мощный толчок развитию товарного производства дала Великая греческая колонизация (VIII – VI вв. до н.э.). В это время уже сложившиеся греческие полисы организовывали поселения колонистов на огромном пространстве, от побережья Испании на западе до Азовского моря на востоке. Всего возникло несколько сот колоний при общей численности их населения в 1,5-2 млн. человек. Средиземноморский бассейн стал, по сути, внутренним греческим озером.

Размах Великой колонизации был вызван рядом взаимообусловленных факторов: увеличением населения в метрополиях и растущим в связи с этим дефицитом продовольствия, пахотных земель, необходимостью расширения рынков сбыта продукции греческих ремесленников и поиском новых источников сырья. Часто колонистами становились проигравшие в политической борьбе граждане, покидавшие метрополию не по доброй воле.

Своеобразие греческой колонизации заключалось в том, что между отпочковавшимися новыми полисами и породившими их метрополиями устанавливались равноправные, взаимовыгодные торговые отношения. Как правило, такой же характер принимали и взаимоотношения колонистов с окружавшими новые поселения варварскими племенами. Обосновываясь на необжитых приморских территориях, колонисты импортировали из Греции ремесленные изделия, оливковое масло, вина, обменивая их на зерно и скот, сырьё и рабов у аборигенов.

Тем самым колонизация способствовала расширению товарообмена, включению новых народов в орбиту греческой цивилизации. Достаточно быстро сельскохозяйственное и ремесленное производство налаживалось и в самих колониях. Не ведая того, греки вслед за финикийцами сделали важнейший шаг по превращению всего Средиземноморья в единый рынок. Но если финикийцы занимались в основном посреднической торговлей, то вытеснявшие их сыны Эллады ломали натуральный характер производства, приспосабливая его к рынку.

«Всюду деньги – господа» Широкий размах торговли обусловил количественный и качественный рост денежного обращения. На рубеже VII-VI вв. до н.э. на островах Эгина и Эвбея начинается чеканка монет, а в дальнейшем каждый уважающий себя греческий полис чеканил собственные деньги. Несовпадение веса и покупательной способности полисных валют вызвало к жизни особую профессию трапезитов (менял). Лавки трапезитов стали выполнять некоторые банковские функции: хранения денег, учёта векселей, выдачи денежных ссуд под залог движимого (корабли и товары) и недвижимого (земля и постройки) имущества. Усиливалось денежное наполнение и арендной платы.

Коммерциализация хозяйственной жизни передовых греческих государств вела к кризису традиционной полисной структуры и деформации прежних ценностей. Величина денежного дохода становилась важней, чем родовое право на полисную землю. Купля-продажа земли, сдача её в аренду из исключения превращаются в норму. Параллельно менялись социальные институты: с одной стороны, появляются граждане, утратившие свой земельный надел, с другой – негражданскому населению, метекам, предоставлялась возможность приобретения гражданских прав. Землевладельческая аристократия всё больше утрачивала свои привилегии под напором торгово-ремесленной демократии. Реформатор законодательства Афин – мудрый Солон, как раз и был купцом.

Проделав именно такой путь, Афины дали миру образцовый тип торгово-ремесленной державы, с интенсивным, специализированным на выращивании оливок и винограда, земледелием. Наряду с изделиями афинских ремесленников, вино и оливковое масло стали важнейшими экспортными продуктами, в производстве которых участвовали сотни тысяч рабов. Массы рабов трудились в рудниках и каменоломнях, обеспечивая добычу мрамора для строительства уникальных памятников архитектуры и серебра для чеканки афинской драхмы. Важнейшей статьёй афинского импорта были продовольственные товары первой необходимости, прежде всего – зерно. Снабжение горожан хлебом у греков, а впоследствии и у римлян было делом государственным.

Пик могущества Афин наступил в V в. до н.э. после победоносных для греков войн с персами. Он ознаменовался выдающимися, непревзойдёнными достижениями эллинской цивилизации, но продолжался недолго. Многолетняя изнурительная Пелопоннесская война со Спартой и её сторонниками закончилась поражением Афинского Союза. На этом заканчивается классический этап истории Древней Греции. В последующем эпицентр мировых событий транзитом через Македонию перемещается на Апеннины.

3.2 Метаморфозы «Pax Romana»

«Pax Romana» - это мир-пространство древних римлян, которым со временем стало всё Средиземноморье после выхода латинян на авансцену античной истории. Возвышение Рима из маленького городка, расположенного недалеко от устья Тибра, до крупнейшей в древней истории державы во многом непохоже на путь Афин. Если Афины развивались как государство морское, промышленное и торговое, то Древний Рим рос как держава континентальная, военная и земледельческая, силой оружия обеспечивающая интересы свои граждан. Вместе с тем сопоставление восходящих отрезков развития Греции и Рима обнаруживает то общее, что позволяет отнести их цивилизации к одному типу – античному.

Греко-римская общность Общим являлось уважение прав личности, собственности гражданина, признание его автономности в отношениях с государством. Именно это служило стержнем античной цивилизации и коренным образом отличало Европу от Азии, Запад от Востока. Заметили эту разницу, кстати сказать, ещё в древности. Эллины без колебаний относили раболепствующих подданных азиатских деспотий к числу варваров, «неполитических народов».

Сознававшее свою силу и значимость гражданское общество Рима длительное время обеспечивало довольно высокий уровень свободы хозяйственной деятельности. Превращение Рима в мировую империю способствовало географическому расширению цивилизации собственников. Вместе с римским правом на просторах империи утверждались институты торгово-промышленной жизни, в большинстве своём заимствованные у греков. Превзошедшие их в военном деле римляне, в экономической сфере, как и в общекультурном плане, не стеснялись признавать себя учениками эллинов. Предел могущества Рима был достигнут во II-I вв. до н.э., когда границы его империи проходили в Британии на западе и в Армении на востоке.

Торговля в Средиземноморье приобрела в эти столетия максимальный размах под сенью общих имперских законов и при использовании единых римских денег. Свободное передвижение сырья и товаров, античных капиталов и рабов (естественно – по воле их хозяев) создавало объединённый средиземноморский рынок. Однако, в отличие от времён доминирования греков, чисто рыночные связи сочетались в это время с перераспределительным административным диктатом в пользу метрополии. Помимо военных трофеев и контрибуций с побеждённых, из заморских провинций в Италию беспрестанно подвозили материальные ценности, взимаемые в виде налогов. Имперская эксплуатация и взаимовыгодная торговля сплетались в один клубок.

Классическое рабовладение на Апеннинах Победоносные войны Рима обеспечивали казавшийся неиссякаемым поток рабов на территорию Италии. Рабский труд, чем дальше – тем больше, проникал во все поры хозяйственной жизни, в том числе и в аграрное производство. В Греции, даже в классический период её истории, труд рабов в сельском хозяйстве использовался в ограниченных размерах и во многом сохранил патриархальную оболочку. Рельеф местности, небольшая величина земельного фонда, эллинские законы препятствовали созданию больших хозяйств и вместе с этим – скоплению больших масс рабов. Один-два раба в доме выступали, скорее, как помощники хозяев.

В Италии плодородной земли было несравненно больше, а правовые ограничения размеров земельных владений со временем переставали действовать. Это вело к концентрации земельных угодий, созданию больших и очень больших поместий с использованием рабского труда в массовых масштабах. На территории Италии преобладали так называемые виллы: рабовладельческие хозяйства, в которых численность рабов измерялась десятками. Первоначально виллы обеспечивали натуральные потребности хозяев в сельскохозяйственной продукции. По мере общего развития денежных отношений многие виллы приобретали товарную ориентацию, специализировались на выращивании тех или иных овощей и фруктов. Разросшиеся италийские города создавали для этих продуктов необходимый спрос.

Развитию интенсивного товарного плодоводства и овощеводства способствовал регулярный подвоз зерна извне, преимущественно из Северной Африки. Преобладающим типом рабовладельческого хозяйства в ней стали латифундии. В отличие от вилл, они представляли собой громадные, величиной в тысячи гектаров владения, с пропорционально большим количеством рабов. Перевозку и распределение африканского зерна осуществляло государство. Дешевизна заморского зерна определялась и тем, что Рим получал его в счёт налогов, которыми были обложены все подчинённые земли за пределами Италии.

Помимо сельского хозяйства рабский труд в Италии широко применялся в строительстве всевозможных общественных объектов, зданий и сооружений, в горном деле. Огромное количество труда ушло на прокладку великолепных каменных дорог, соединявших отдельные концы империи. Часть из них сохранилась до нашего времени. (Имея, прежде всего, военно-стратегическое назначение, эти дороги использовались и для перевозки грузов в рамках местного товарооборота. Перевозка повседневных товаров по суше на дальние расстояния окупиться не могла). В меньших количествах рабов использовали в ремесленном производстве, поскольку само ремесло в Италии не достигло такого уровня, какой имелся в Греции. Нужды не было: многие продукты ремесла поступали на Апеннины опять же в счёт налогов с покорённых провинций.

Закономерно, что предел бесчеловечности по отношению к рабам совпадал с пиком наивысшего расцвета греко-римской цивилизации. В последнее столетие накануне нашей эры рабы были низведены до положения лишённых какой-либо собственности и семьи «говорящих орудий», судьба которых целиком зависела от прихотей хозяев. В немалой степени этому способствовало чужеземное происхождение основного контингента рабов. Уже на ранних стадиях своей истории в Риме, как ещё раньше в Афинах, были приняты законы против долгового рабства, запрещавшие обращение собственных граждан в рабов. Рабов из «варваров» (негосударственных народов или подданных азиатских деспотий) по логике рабовладельцев за полноценных людей можно было не считать, поскольку они и у себя на родине гражданами не являлись. Между правовыми статусами свободного и раба в эпоху расцвета античности лежала пропасть, которой никогда не было на Востоке.

Только для этой эпохи характерно абсолютное господство рабского труда в средиземноморской Европе – в Италии, Греции, Южной Галлии, а также в Северной Африке. Именно в это время достигло апогея презрение к физическому труду как уделу «неполноценных». Исключением перестал быть даже земледельческий труд, в отличие от ремесленного и торгового, считавшийся ранее у римлян благородным занятием.

Процветание античной экономики находилось в прямой зависимости от эффективности рабовладельческого уклада. Динамика последней, в свою очередь, во многом определялась конъюнктурой на невольничьих рынках, стоимостью раба и его содержания. Победные войны Афин и Рима во времена их военного превосходства обеспечивали высокое предложение рабов и низкую цену на них. Это создавало определённую гарантию того, что при всей мотивационной ущербности подневольного труда, он всё же даст прибавочный продукт рабовладельцу. Происходивший по разным причинам подрыв военной мощи рабовладельческих государств останавливал поток рабов извне, приводил к увеличению их стоимости и, в конечном счёте, к снижению прибавочного продукта и эффективности античной экономики. Именно так прервалась восходящая линия развития Афин после поражения в Пелопоннесской войне.

Если упадок Афин имел всё же локальное значение и сопровождался перемещением центра античной жизни в Италию, то упадок Римского государства, в силу его глобального имперского масштаба, стал формационным, означал подрыв самих устоев античной цивилизации. Исторически справедливым выглядит то, что рабство, обеспечивавшее процветание античному миру, его же и погубило.

«Навоевались, наработались…» Несколько веков крестьяне-собственники добывали славу римскому оружию. Составленные из них легионы после всех поражений вновь и вновь выстраивались перед слонами Ганнибала. Победоносным маршем римские когорты прошли по дорогам Азии и Африки, создавая великую империю. Однако крестьяне Италии оказались заложниками собственных побед, бессильными жертвами развития имперской рабовладельческой экономики. Наплыв дешёвого зерна из Северной Африки привёл к подрыву традиционного зернового хозяйства в метрополии. В сфере же интенсивного животноводства, садоводства и виноградарства италийские крестьяне не выдерживали конкуренцию со стороны рабовладельческих вилл, которые путём простой кооперации и специализации рабского труда в условиях его дешевизны обеспечивали значительно меньшую себестоимость продукции.

Римские крестьяне, ставшие «лишними людьми» в деревне, в массовом масштабе продавали землю крупным рабовладельцам, собственникам вилл и устремлялись в города. Предпринимавшиеся время от времени попытки, вроде известных усилий братьев Гракхов, ограничить размеры помещичьих владений определённым максимумом и тем самым продлить существование крестьянства оказались тщетными.

В других условиях перемещение крестьян в города могло бы стать основой их профессиональной переориентации, превращения в мелких городских товаропроизводителей и торговцев. Однако поступавшие в Рим богатства способствовали превращению их в маргинальный слой пролетариев, живших за счёт государства и подачек со стороны его богатых и сильных хозяев – олигархов. «Хлеба и зрелищ» выпрашивала и требовала продажная чернь, всё больше утрачивавшая гражданское достоинство ради дармовой похлёбки. Не собственник и труженик, гражданин и воин, а равнодушный к судьбам Отечества паразит-нахлебник становился символом Рима. Смена формы правления, переход от республики к власти императоров явились следствием не только внешнего расширения римских владений, но и внутренней социально-экономической, политической и моральной деградации.

Разложение рабовладельческой классики Войско, составленное из тех, кому «терять нечего», а приобретать – «незачем», было бы просто не боеспособным. Воин из такого пролетария – что дуэлянт из раба или пуля из мягкого материала. «Белый билет» ему был положен от рождения. Поэтому с приходом новой эры отборные войска стали комплектоваться в основном из наёмников-варваров. Но и это уже не спасало положение: Римская империя, закончив своё территориальное расширение, перешла от наступательных войн к оборонительным. Следствиями явились потеря внешнего источника пополнения рабочей силы, рост стоимости рабов и вынужденная ставка на их внутреннее воспроизводство. Рабыням, воспитавшим троих и более детей, отныне гарантировалась свобода. Содержание не только трудоспособных рабов, но и их потомства, естественно увеличивало «накладные расходы» рабовладельцев, которые уже не компенсировались внеэкономическим принуждением к труду посредством кнута надсмотрщика.

Требовалось расширение стимулов к трудовой деятельности, использование личного материального интереса производителей. Классические казарменно-отрядные образцы организации рабского труда и быта уходили в прошлое, будучи неспособны в новых условиях решать задачи обеспечения воспроизводства рабов и повышения эффективности их труда. Поэтому рабам не только вернули семью, но и даровали собственность (пекулий), позволили вести семейное хозяйство с выплатой части произведённого продукта рабовладельцу. Так положение раба приближалось к статусу крепостного крестьянина.

Естественно, что всё это происходило не в один миг. Эволюция производственного рабства нашла отражение в сочинениях римских помещиков- экономистов. Если Катон во II в. до н.э. делает упор на экономии в содержании рабов, в духе гоголевского Плюшкина, то Варрон в I в. до рождества Христова – на их материальном стимулировании. Колумелла же в первом столетии нашей эры дошёл уже до признания моральных стимулов, считая нормой во всех делах советоваться с рабами.

Параллельно шёл процесс снижения статуса свободных мелких земледельцев. Добровольно отдаваясь под покровительство (патронат) крупных землевладельцев, они становились клиентами или колонами последних. Часто к этому толкала тяжесть налогового бремени, от которого «в виде исключения» были освобождены хозяйства патронов. Прежняя пропасть, отделявшая рабов от свободных, зарывалась с обеих сторон.

Хозяйственная деградация Система пекулиев и колоната была в гораздо меньшей степени ориентирована на рынок, нежели классические рабовладельческие виллы. Самообеспечение продуктами первой необходимости составляло основу хозяйственной стратегии землевладельцев. Следствием этого явился упадок интенсивных отраслей сельского хозяйства, расширение за их счёт зернового клина. В начале нашей эры уровень агротехники повсеместно снизился. Италия уже не была страной цветущих садов и виноградников.

Вместе с предложением сельхозпродукции падал и спрос на неё. Пустели города – центры античной жизни. Городское население во всё возраставших масштабах перемещалось в сельскую местность, концентрируясь вокруг крупных хозяйственно-замкнутых поместий – сальтусов. Жизнь упрощалась в прямом смысле, т.е. становилась примитивней. Цепная реакция дезурбанизации и разрушения рыночного сектора античной экономики, помимо кризиса классического рабовладения имела и другие корни.

Подчинённость производства рыночному обмену, денежная ориентация производителей со времён Великой греческой колонизации охватывала лишь непосредственно береговую зону – территории, находившиеся на расстоянии не более чем в нескольких десятков километров от моря. Транспортные расходы на перевозку товаров по суше были слишком велики и могли оправдать себя лишь при условии высокой стоимости грузов в сравнении с их габаритами, т.е. в торговле предметами роскоши. Ткань рыночных отношений была слишком тонкой и локальной, чтобы связать все уголки и хозяйственные отрасли Империи в единый комплекс.

Расходы на централизованное управление империей, содержание её громадного административного аппарата и воинства стали превышать выгоды внутреннего товарооборота. Повсеместное взимание налогов в денежной форме не покрывало государственные расходы и в силу растущей коррупции в центре и на местах. Зато оно подрывало хозяйство мелких товаропроизводителей, обусловливало их бегство с рынка и дальнейшую натурализацию производства.

В итоге произошёл обратный переход от денежной к натуральной форме налогообложения и децентрализованному содержанию административного аппарата за счёт местных сборов. Однако это разрушало прежнюю целостность государства, вело к его феодализации, развитию местничества. Проявлением этих тенденций на самом высшем уровне стало разделение в 395 г. н.э. Римской империи на самостоятельные Западную, со столицей в Риме, и Восточную, центром которой стал Константинополь. Если Восточная империя (Византия) просуществовала после раздела ещё добрую тысячу лет, то Западная рухнула под ударами германских племён уже в следующем столетии.

Матрица западной цивилизации Резюмируем: суть античного способа производства составляло децентрализованное, основанное на частной инициативе и индивидуальной ответственности ведение хозяйства в условиях развитого денежного обращения и правового обеспечения. В этом смысле античная экономика предстаёт как экономика рыночного типа, модельно противоположная азиатскому способу производства. Однако античный рынок существовал в системе отношений господства – подчинения между метрополией и колониями, рабовладельцами и рабами, что обусловливало его историческую ограниченность и уязвимость. Демократические традиции античности не погибли полностью и окончательно вместе с Западной Римской империей, пережили в спорадическом состоянии смутные времена феодализма, стали матрицей европейского типа цивилизации. В Византии же античное начало синтезировалось с традиционными структурами Востока.

К теме:

Валлон А. История рабства в античном мире. – М., 1941.

Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи: в 2 т. – СПб, 2000-2001.

Сальвиоли Г. Капитализм в античном мире: Этюд по истории хозяйственного быта. – Харьков, 1923.

Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. – Л., 1988.

Штаерман Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития. – М., 1978.