Глава шестая. ПРОВАЛ

Перед Жаном Вальжаном был провал. Подобного рода разрушения в то время часто происходили в подпочвеЕлисейских полей, где грунт неудобен для гидравлических работ и недостаточнопрочен для подземных сооружений из-за необычайной плывучести. Этот грунтпревосходит плывучестью даже рыхлые пески квартала Сен-Жорж, где с нимиудалось справиться лишь при помощи бетонного фундамента, даже пропитанныегазом глинистые пласты квартала Мучеников, настолько разжиженные, чтоподземную галерею под улицей Мучеников пришлось заключить в чугунную трубу.Когда в 1836 году под предместьем Сент-Оноре разрушили для перестройкидревний каменный водосток, куда сейчас углубился Жан Вальжан, то зыбучиепески - основная подпочва Елисейских полей до самой Сены - оказались стольсерьезным препятствием, что работы затянулись почти на полгода, квеличайшему огорчению прибрежных жителей, в особенности владельцев особнякови роскошных карет. Земляные работы были там не только трудными: они былиопасными. Правда, надо принять во внимание, что в том году дожди лилинепрерывно четыре с половиной месяца и Сена три раза выступала из берегов. Провал, который встретился на пути Жана Вальжана, был вызван вчерашнимливнем. Из-за оседания каменного настила, плохо укрепленного на песчанойподпочве, там образовалось большое скопление дождевых вод. Вода просочиласьпод настил, после чего произошел обвал. Прогнувшийся фундамент опустился втрясину. На каком протяжении? Установить невозможно. Мрак в этом месте былнепрогляднее, чем где бы то ни было. Это был омут грязи в пещере ночи. Жан Вальжан почувствовал, что мостовая ускользает у него из-под ног. Онступил в яму. На поверхности была вода, на дне - тина. Все равно надо былопройти. Возвращаться назад немыслимо. Мариус, казалось, был при последнемиздыхании, и сам он изнемогал. Да и куда ему идти? Жан Вальжан двинулсявперед. К тому же на первых порах яма показалась ему неглубокой. Но чемдальше он продвигался, тем глубже увязали ноги. Вскоре тина дошла ему доикр, а вода выше колен. Он шагал, поднимая Мариуса обеими руками как можновыше над водой. Тина доходила ему теперь уже до колен, а вода до пояса. Онуже не мог вернуться назад. Его затягивало все глубже и глубже. Ил,достаточно плотный, чтобы выдержать тяжесть одного человека, не мог,очевидно, выдержать двоих. Мариусу и Жану Вальжану удалось бы выбратьсятолько поодиночке. Но Жан Вальжан продолжал идти вперед, неся на себеумирающего, а может быть, - кто знает? - мертвеца. Вода доходила ему до подмышек, он чувствовал, что тонет; он - едва-едвапередвигал ноги в этой глубокой тине. Толща грязи, служившая опорой, была вто же время и препятствием. Он по-прежнему приподнимал Мариуса надповерхностью и с нечеловеческим напряжением сил двигался вперед, погружаясьвсе глубже. Над водой оставалась только голова и две руки, державшиеМариуса. Где-то на старинной картине всемирного потопа изображена мать,которая вот так поднимает над головой своего ребенка. Он погрузился еще глубже, он запрокинул голову, чтобы не захлебнуться,тот, кто увидел бы это лицо во тьме, принял бы его за маску, всплывшую надводой. Жан Вальжан смутно различал над собой свесившуюся голову и посинелоелицо Мариуса. Он сделал последнее отчаянное усилие и шагнул вперед; вдругнога его наткнулась на что-то твердое, нашла точку опоры. Еще миг, и было быпоздно! Он выпрямился, в каком-то исступлении рванулся вперед и словно прирос кэтой точке опоры. Она показалась ему первой ступенькой лестницы, ведущей кжизни. Опора, обретенная им в трясине в последний предсмертный миг, оказаласьначалом каменного настила, который не обрушился, а только осел и прогнулсяпод водой, подобно доске. Хорошо выложенный настил в таких случаяхвыгибается дугой и держится прочно. Эта часть мощеного дна водостока,наполовину затопленная, но устойчивая, представляла собою своего родалестницу, и, попав на эту лестницу, человек был спасен. Жан Вальжан поднялсяпо наклонной плоскости и достиг другого края провала. Выходя из воды, он споткнулся о камень и упал на колени. Приняв это зауказание свыше, он так и остался коленопреклоненным, от всей души возносябезмолвную молитву богу. Потом он встал, весь дрожа, закоченев от холода, задыхаясь от смрада,сгибаясь под тяжестью раненого, которого тащил на себе, с него струилисьпотоки грязи, но душа была полна неизъяснимым светом.