Глава 12. через некоторое время слова, которые вначале писались кровью сердца, лишались всякого смысла

…через некоторое время слова, которые вначале
писались кровью сердца, лишались всякого смысла.
Альбер Камю, «Чума».
На этот раз автором статьи была не Рита Скитер, но у Гарри создалось ощущение, что хрен редьки не слаще.
«МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ В ОБЛАСТИ ОБРАЗОВАНИЯ
ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ ХОГВАРТСА УЧРЕЖДЁНА ДОЛЖНОСТЬ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА
ДОЛОРЕС АМБРИДЖ ПОЛУЧАЕТ НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
Вчера вечером Министерство магии сделало блестящий ход, издав новый закон, согласно которому оно получило беспрецендентную возможность контролировать действия администрации школы чародейства и волшебства Хогвартс.
«Происходящее в Хогвартсе тревожило министра уже довольно давно, — сообщил нашему корреспонденту младший помощник министра Персиваль Уизли. — Предпринятые в настоящее время меры — адекватная реакция на неоднократно поступавшие сигналы от родителей, также чрезвычайно обеспокоенных тем, что школа, где учатся их дети, развивается в нежелательном направлении.
За последние несколько недель это отнюдь не первый случай, когда министр магии Корнелиус Фадж, неустанно пекущийся о повышении качества колдовского образования, издаёт новые законы. Так, 30-го августа этого года увидел свет декрет об образовании за номером 22, гласящий, что, в случае, если ныне действующий директор Хогвартса на протяжении определённого времени не может заполнить пустующую преподавательскую вакансию, право выбора подходящей кандидатуры переходит к Министерству.
Как мы уже знаем, вступление Долорес Амбридж в должность было поистине триумфальным. Профессор Амбридж сразу сумела революционизировать процесс преподавания столь сложного предмета, как Защита от Тёмных Сил и найти общий язык с наиболее сознательной частью учеников. Помимо этого, в её обязанности входит осуществление постоянной связи с Министерством и своевременное уведомление господина Фаджа о реальном положении дел в школе.
«Для борьбы с тем, что многие называют «стремительно опускающейся планкой стандартов» образования в Хогвартсе, Министерством разработан стратегический план, и введение новой должности — его принципиально важный этап, — добавил Персиваль Уизли. — Инспектору предоставляется право осуществлять проверку работы своих коллег, дабы убедиться в её соответствии требуемым нормам. Мы попросили профессора Амбридж совместить преподавательские обязанности с работой на этом посту, и, к нашей большой радости, она ответила на наше предложение согласием».
Новые реформы Министерства получили горячее одобрение со стороны родителей учащихся Хогвартса.
«Теперь, когда я знаю, что действия Альбуса Дамблдора подвергаются справедливой, объективной оценке, мне сразу стало легче на душе, — поделился с нашим корреспондентом мистер Люциус Малфой, сорокаоднолетний владелец особняка в Прельшире. — Последние несколько лет многим из нас, родителей, озабоченных будущим своих детей, приходилось постоянно испытывать беспокойство из-за некоторых довольно эксцентричных поступков Дамблдора, и мы очень рады, что теперь ситуация находится под контролем Министерства».
Вне всякого сомнения, под «эксцентричными поступками» уважаемый мистер Малфой подразумевал, в частности, некоторые касающиеся преподавательского состава школы весьма сомнительные решения: приём на работу оборотня Ремуса Люпина, полувеликана Рубеуса Хагрида и безумного отставного аврора «Грозного Глаза» Грюма.
Вполне естественно, что в магическом мире сложилось устойчивое мнение, что Альбус Дамблдор, в недавнем прошлом Наиважнейшая Персона Международной Конфедерации Чародеев и Верховный Ведун Визенгамота, вследствие своего почтенного возраста более не способен возглавлять престижную волшебную школу Хогвартс.
«Думаю, введение должности главного инспектора станет первым шагом на пути к тому, чтобы Хогвартс обрёл такого директора, которому мы все могли бы со спокойной душой доверить судьбы наших детей», — сказал вчера вечером один из работников Министерства.
В то же время, старейшие члены Визенгамота, Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден, подали в отставку в знак протеста против учреждения в Хогвартсе упомянутой должности.
«Хогвартс — школа, а не место для игрищ Министерства, — заявила мадам Марчбэнкс. — Вся эта затея — лишь очередная грязная попытка дискредитировать Альбуса Дамблдора».
(Продолжение речи мадам Марчбэнкс, в которой она косвенно ссылается на связи с мятежными отрядами гоблинов, см. на стр. 17)».
Гарри, уткнувшись в газету, тихо хихикал. Они совсем с ума сошли, такое писать? Должно быть, они хотят в Хогвартсе бунта трёх факультетов. После этой в высшей степени содержательной статьи даже до самого последнего хаффлпаффца дойдёт, что Министерство суёт нос и прочие части тела туда, куда его совсем не просят, и упомянутый ученик постарается оные части укоротить — чтоб не совались в места, где впору вешать табличку «Не влезай, убьёт». Места наподобие Хогвартса.
«Фадж сам себе роет могилу, — беспечно заключил Гарри, откладывая газету. — Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он узнает, что Вольдеморт, который якобы мирно мёртв, захватил Министерство — а Вольдеморт захватит, хотя бы просто из вредности, не говоря уже о том, что это пункт, из которого весьма удобно руководить страной. Нет, правда, хотел бы».
В этот день Амбридж пришла инспектировать их Прорицания, что не прибавило Гарри хорошего настроения; он и так на Зельеварении кое-как ухитрялся держать подальше от котла одновременно Невилла и горящего злобой Малфоя («Неужели отработка у Снейпа не понравилась? Быть такого не может!»), и вдобавок приготовить такое зелье, чтобы декан Слизерина не сумел к нему придраться. Другими словами, обстановка была приближенной к боевой; последовавшая за этим лекция Биннса была даже тоскливее обычных, и дружный храп Кребба и Гойла порой заглушал монотонный голос преподавателя-привидения. В такие минуты разозлённому Гарри, который пытался учиться несмотря на все препоны, мечталось дать обоим громилам по головам скамейкой, но позволить себе он этого, к сожалению, не мог.
На Прорицаниях же опасность обстановки многократно усугубилась.
— Сегодня мы продолжаем изучать пророческие сновидения, — нервно сказала бледная и напуганная Трелони. — Пожалуйста, разделитесь на пары и с помощью «Оракула сновидений» растолкуйте самые последние сны друг друга.
«И как прикажете толковать всякую чушь вместе с Блейзом Забини, который кидает на вас взгляды, исполненные наивеличайшего презрения? — мысленно возопил крайне неуютно чувствующий себя Гарри. — Я виноват, я скотина… но если меня заавадят на этом же уроке, знайте, кого винить».
— Э-э… Бле… Забини… — робко подал голос Гарри. Со дня той встречи в тупике у Большого зала Гарри не мог себя заставить относиться к Забини с ненавистью или нейтрально; чувство вины делало Гарри косноязычным и неуверенным в себе. Однозначно, это не могло кончиться чем-нибудь хорошим.
— Что тебе, Поттер? — Забини говорил спокойно и холодно, но в блестящих чёрных глазах бушевало столько гнева и возмущения, что Гарри захотелось вжаться в стенку и помолиться кому-нибудь.
— Нам надо толковать сны, — Гарри с трудом взял себя в руки.
— Ну так толкуй, — равнодушно посоветовал Забини и опустил взгляд к учебнику.
— Мы должны делать это в паре, — обречённо напомнил Гарри.
— Клонируй себя, Поттер, — последовала реплика.
Гарри закусил губу. Не то чтобы он рвался заниматься всякой ерундой… но, во-первых, подло было бы подставлять тихо впадающую в истерику по мере разговора с инспектирующей Амбридж Трелони — ей и так, судя по всему, достанется, во-вторых, Гарри хотелось наладить с Забини если не дружеские, то хотя бы более-менее цивилизованные отношения. Безнадёжность этой затеи угнетала Гарри.
— Забини, ты будешь заниматься Прорицаниями или нет? — раздражённо спросил Гарри. Определённо, сегодня был не день дипломатии.
Забини выразительно поменял позу и закрыл лицо учебником, достаточно красноречиво намекая: а не пошёл бы ты, Поттер, к Мерлиновой бабушке. Заниматься Прорицаниями.
— Ты его даже не читаешь, — фыркнул Гарри.
Забини нарочито громко перелистнул страницу. Гарри не сдавался:
— Ты держишь его вверх ногами.
Забини дёрнулся.
— Ничего подобного!
— Но тебе пришлось посмотреть на страницу, чтобы проверить, — Гарри испытывал достаточно иррациональное желание показать Забини язык. «Тебе что, пять, Поттер?», — шикнул Гарри на себя. Хотя горькая правда заключалась в том, что в пять лет Гарри никому не показывал язык — он в основном учился спасаться от Дадли с бандой, и это занятие поглощало большую часть его времени.
— Пошёл на

* * *

, Поттер, — Забини отодвинул свой пуфик на несколько сантиметров и вновь уставился в учебник.
Гарри прикрыл глаза и подумал несколько слов, которых вообще не полагается знать несовершеннолетним. Видит Мерлин, он сделал всё, что мог. «Я умываю руки, — Гарри был не на шутку раздражён. — Похоже, он поговорит со мной когда-нибудь только под Империо». Гарри прислушался к весьма занимательной беседе, которую вели Трелони и Амбридж.
— Надеюсь, вы могли бы что-нибудь мне предсказать? Будьте так любезны, — мурлыкала Амбридж; дрожащая, непроизвольно оглядывающаяся в поисках возможности сбежать Трелони трепыхалась в когтях свежеиспечённого инспектора Хогвартса.
— Я вас не понимаю…
— Я попросила Вас что-нибудь мне предсказать, — очень отчётливо повторила Амбридж, словно разговаривала с глухим.
— Видения не приходят по команде! — негодующе воскликнула Трелони.
— Понятно, — мягко произнесла Амбридж, записывая что-то в блокнотик.
— Я... но... но... подождите! — вскричала профессор Трелони. Она пыталась говорить с загробными и мистическими интонациями, но, к сожалению, гневная дрожь в голосе изрядно портила впечатление. — Я... кажется, я действительно что-то вижу... что-то, относящееся к Вам... о, я чувствую что-то... тёмное... какую-то беду...
Профессор Трелони наставила на Амбридж трясущийся палец. Та, недоумённо подняв брови, продолжала ласково улыбаться.
— Боюсь... Боюсь, вам угрожает смертельная опасность! — драматическим шёпотом закончила профессор Трелони.
Возникла пауза. Амбридж смерила профессора Трелони равнодушным взглядом, словно судьба преподавательницы Прорицаний была с этой минуты окончательно решена и при этом отнюдь не являла собой что-то очень занимательное.
— Понятно, — негромко сказала она и зацарапала в блокноте. — Что же, если это всё, что вы можете...
Гарри сокрушённо покачал головой. Можно было бы соврать и поубедительней…
Трелони, что было для неё характерно, отвела душу именно на Гарри, взяв его дневник сновидений и истолковав всё, что он туда записал, вплоть до случайной кляксы на полях, в пользу его скоропостижной мучительной смерти. Гарри показалось, что Амбридж, молча слушавшая всё это, довольно ухмыляется, беря на заметку судорожные речения Трелони. «Ну, если Амбридж ухитрится переехать меня паланкином, в котором будет Вольдеморт — это, кажется, на тот сон, где я ищу тапочки? — то я первый ей поаплодирую».
К началу ЗОТС Амбридж была в великолепнейшем настроении; она что-то напевала себе под нос, пока пятикурсники Слизерина рассаживались по местам.
— Итак, на прошлом уроке мы закончили изучение первой главы. Сейчас я прошу вас открыть учебник на странице девятнадцать и начать читать главу вторую, «Основные защитные теории и их происхождение». Объяснения не потребуются.
Улыбаясь, Амбридж села за учительский стол; немигающие жабьи глазки следили за тем, как слизеринцы листают страницы, открывая вторую главу. Все они, за исключением Гарри, воспринимали это как должное; Гарри же, откинувшись на стену — как обычно, его прибежищем была последняя парта — лениво листал страницы со скоростью одно перелистывание в шесть секунд. Он понимал, что дразнить гусей, то есть, в данном случае, жаб, глупо и неразумно; что есть шанс заработать ещё несколько месяцев изуверских взысканий; что таким образом он сам подставляется под удар… но та его часть, из-за которой Шляпа думала всё же и о Гриффиндоре, решительно противилась одной мысли о том, чтобы спокойно читать на уроках ЗОТС всякую лабуду под гордым названием «учебник», а потом в библиотеке самому изучать действительно полезные вещи. Эта часть требовала бунта, изгнания Амбридж, открытого противостояния Министерству и ещё Мерлин знает чего.
«Я органически не могу не напрашиваться на неприятности», — философски заключил Гарри, краем глаза наблюдая за тем, как Амбридж встаёт и приближается к нему.
— В чём дело, мистер Поттер? — прошелестела Амбридж над самым его ухом. — Вы считаете одобренный Министерством учебник недостойным своего внимания?
— Совершенно верно, — Гарри закрыл предмет спора и взглянул Амбридж в глаза. — Он совершенно бесполезен, прошу простить меня за прямоту, профессор.
— Вот как, мистер Поттер? — Амбридж выпрямилась. — Боюсь Вас огорчить, но здесь, в этом классе, Ваше мнение не имеет значения.
— Это Вы хотите, чтобы не имело, — возразил Гарри, мысленно задаваясь вопросом: «Зачем я нарываюсь?». — Скажите, неужели Вы думали, что заставить всю школу плясать под Вашу дудку будет так легко? Уверен, что на уроках с Гриффиндором Вам так вовсе не кажется.
В классе повисла тишина.
— Вы не из Гриффиндора, мистер Поттер, — Амбридж снова улыбалась; предвкушающе и торжествующе. — И я думаю, ещё одна неделя наказаний пойдёт Вам только на пользу.
Гарри почти шутовски развёл руками, слегка склонив голову к плечу.
— Поттер, чем ты думал, когда нарывался на наказание? — Боуд, пылающий яростью, наступал на Гарри, забыв о страхе. — Позволь напомнить, что у тебя сегодня КВИДДИЧНАЯ ТРЕНИРОВКА! И ты намереваешься её пропустить! Для этого ты хамил преподавателю, да?!
«А что, неплохая мысль. Никогда не хотел играть за Слизерин».
Гарри пожал плечами.
— И всё, что ты можешь сказать в ответ капитану команды — это пожать плечами? — Боуд шипел, ни в чём не уступая василиску. — Ты хочешь саботировать игры Слизерина, так? Всегда знал, что твоя гриффиндоролюбивость не доведёт тебя до добра!
Гарри вспыхнул.
— Придержи язык, Боуд! Гриффиндор здесь ни при чём! — разумеется, ни при чём… если не считать того маленького факта, что Гарри до сих пор отчаянно, тоскливо завидует Рону, Гермионе и многим другим, кто сумел попасть на львиный факультет. — Ты думаешь, если я пропущу пару паршивых тренировок, то не поймаю снитч?!
— Именно так, чёрт побери, я и думаю!!
— Поттер и Боуд, НЕМЕДЛЕННО прекратите этот балаган, — вступил в разговор третий голос, при звуке которого Гарри захотелось втянуть голову в плечи.
Снейп был зол. Очень зол.
— Что вы себе позволяете? Скандал в Большом зале, на виду у всех! Вы позорите Слизерин. Боуд, ещё раз такое повторится, и Вы перестанете быть капитаном. Поттер…
— Но, сэр, Поттер опять получил взыскание на неделю! — возмутился Боуд, пользуясь уже вполне цивилизованной громкостью. — Он пропустит тренировки!
— Это правда, Поттер? — вкрадчиво уточнил Снейп; Гарри не сомневался, что вопрос был риторическим. — И от кого же из преподавателей?
— От профессора Амбридж… сэр, — признался Гарри, с преувеличенным интересом смотря в точку между бровями своего декана.
— Итак, после нашего разговора в прошлый понедельник Вы всё ещё позволяете себе плохо себя вести на уроке профессора Амбридж?
— Да, сэр.
— Я бы назначил Вам отработку, Поттер, но тогда, боюсь, как ловец Вы станете и вовсе никуда не годны.
— Да, сэр.
— Поэтому ограничимся предупреждением, Поттер. Ещё раз — и Вы пожалеете, что открыли рот на уроке.
— Да, сэр.
— И потрудитесь держать себя в руках на людях. Никакие проблемы не должны быть выносимы за пределы подземелий — Вам ясно?
— Да, сэр, — эти два слова вырывались у Гарри уже совершенно автоматически.
Снейп развернулся, едва не хлестнув Гарри по ногам полой мантии, и направился к преподавательскому столу. Боуд пробурчал:
— В следующий понедельник чтобы был на тренировке, Поттер, — и, не дожидаясь ответа, направился к своему месту за слизеринским столом.
Котлета не лезла Гарри в горло.
Надо быть сдержанней.
Но Амбридж так бесит.
Надо молчать.
Но оставлять всё как есть невозможно.
Нельзя больше нарываться на наказания.
Значит, надо найти какой-то другой способ противостояния.

* * *

В понедельник вскрывшиеся шрамы с поразительной быстротой превратились в свежие раны; порезами их теперь можно было называть с натяжкой, потому что для обычных царапин они были слишком глубоки. Кровь начинала лить сразу же, стоило Гарри вывести первое «Я»; она пачкала пергамент, рукав, стол. Впрочем, это было всё равно далеко не так больно, как, вероятно, рассчитывала Амбридж, и Гарри умудрился отключиться от боли, мысленно перебирая в памяти список дел. Уроки, чёртов квиддич, защита от одноклассников…
Во вторник Амбридж отпустила его уже заполночь; рука кровоточила так сильно, что Гарри замотал её носовым платком — очень быстро, впрочем, пропитавшимся кровью насквозь. Надо было как-то унять кровотечение, иначе вся кровать к утру будет в красных пятнах.
Гарри забрёл в туалет Плаксы Миртл — сюда гарантированно никто не явился бы посреди ночи, даже Филч — и подставил руку под ледяную воду. Кожа быстро онемела, края порезов набухли и сделались какими-то бесцветными. Когда Гарри вынул ладонь из-под струи, кровь продолжала сочиться, но уже понемногу и бледная, смешанная с водой.
— Excuro, — платок избавился от пятен, и Гарри пришло в голову, что сам он, может быть, сумел бы убрать след своей крови в холле, оставшийся с начала четвёртого курса. МакГонагалл и Флитвик не сумели, равно как и очень старавшийся Филч, но ведь у них наверняка нет общей с Гарри крови…
Ещё пара минут, в течение которых ледяная вода лилась на тыльную сторону ладони Гарри — и он вообще перестал что-либо ею чувствовать. Гарри прислонился лбом к холодному кафелю над раковиной и закрыл глаза. В такие минуты ему особенно остро хотелось никогда не быть волшебником; тогда, возможно, он умер бы, когда Вольдеморт явился по его душу. И никаких проблем. И магический мир сам бы расхлёбывал всю эту кашу. И даже Амбридж было бы некого наказывать… если вдуматься, она вряд ли стала бы преподавателем Хогвартса в таком случае.
А ещё веселее было бы никогда не появляться на этот свет…
«Это кафель холодный, как присутствие дементора, или у меня температура?»
Чёлка липла к покрытому испариной лбу; левой рукой Гарри без особого энутзиазма провёл по волосам и с определённостью решил, что их пора мыть. «В ванной старост наверняка пусто…»
Однако там не было пусто. Гарри застыл столбом на пороге, увидев, как целуются завёрнутые в огромные пушистые полотенца Рон и Гермиона. Когда рыжий слегка наклонил девушку, переходя от губ к подбородку и шее, Гарри почувствовал себя свиньёй-вуайеристом и попытался уйти так тихо, как мог.
О, чёрт. Гарри умудрился задеть косяк больной рукой и зашипеть от неожиданной боли. «Идиот».
— Гарри? — Рон тяжело дышал.
— И-извините… — попытался оправдаться Гарри, ещё больше чувствуя себя свиньёй. — Я думал, здесь сейчас никого…
— Ничего страшного, — искусственно беззаботным голосом отозвалась Гермиона; вид у неё был совершенно зацелованный, что не прибавляло ей солидности. — Мы уже уходим.
— Да я сам уйду, всё в порядке, — Гарри уже почти закрыл дверь, когда услышал:
— Гарри! Постой!
— Что?
— Мы правда уходим, — решительно заявила Гермиона. — Уже ведь поздно. Рон, пойдём, — она потянула рыжего к раздевалке.
Гарри пожал плечами. Ну, если они так жаждут уйти из удобного местечка…
— Гарри, — уже одетые Рон и Гермиона возникли перед ним в рекордные сроки. — У нас есть к тебе разговор.
Гарри не стал бы на месте Гермионы так категорично употреблять местоимение множественного числа, но несколько сконфуженный Рон, казалось, ничего не имел против.
— Он может подождать? — устало уточнил Гарри. — Я сюда всё-таки помыться пришёл…
— Да, конечно, — кивнула Гермиона. — Мы тебя снаружи подождём.
«Жутко срочный — а иначе можно было бы и до завтра подождать — жутко секретный и жутко важный разговор. Будем надеяться, что по его окончании мне не сотрут память», — Гарри, не дожидаясь, пока Рон и Гермиона уйдут, скинул мантию. Дверь закрылась, когда он сбрасывал с плеч рубашку.
Оказывается, в том, чтобы быть старостой, были и свои плюсы; и самым большим из них, несомненно, являлась ванная старост. После неё Гарри чувствовал себя заново родившимся, и его даже не смущало, что порезы на руке от тёплой воды начали снова кровоточить.
— Так о чём вы хотели поговорить? — они втроём сидели на лавочках в раздевалке в ванной старост — Рон с Гермионой на одной, Гарри на другой.
— Мы тут подумали, Гарри, — Гермиона сидела прямо, сложив руки на коленях, и отчего-то очень волновалась. Боится? С чего бы? Или боится, что разговор пойдёт не так? — Надо что-то делать с Амбридж.
— Отравить? — уточнил Гарри. — Правда, как я сразу не подумал…
— Нет, конечно! — искренне возмутилась Гермиона, и Гарри заклялся больше так шутить, коль скоро эти шутки воспринимаются на полном серьёзе. — Я имею в виду, раз она нас ничему не научит, надо учиться самим!
Гарри тоже приходила в голову такая мысль; собственно, он собирался заняться самообразованием сразу, как только избавится от этой порции взысканий. Но зачем Гермионе разговаривать с ним на эту тему? Уж ей-то явно не требуется посторонняя помощь в учёбе.
— Ну да, — кивнул Гарри, ожидая продолжения.
— Можно, конечно, ходить в библиотеку, — добавил Рон, — там искать заклинания и иногда даже практиковать их…
Гарри вспомнил про то, что все произнесённые в школе заклинания фиксируются, и сделал себе заметку быть осторожнее; в конце концов, он тоже собирался практиковать иногда то, что выучит.
— Но толку от этого мало, — вдохновенно подхватила Гермиона. Видно было, что они с Роном уже не единожды обсудили эту тему. — Нужен учитель, который объяснит, что и как делать, всё покажет и поправит, если что.
Гарри был с ней целиком и полностью согласен.
— Но учителя-то у нас и нет, — напомнил он. — Амбридж на эту роль не годится никоим боком, а другие учителя не в Защите специализируются.
— Нет, мы думали не про хогвартских учителей…
— А про кого? — удивился Гарри. — Кто-нибудь из Ордена, конечно, справился бы, тот же Ремус, но у них всех много дел, и они вряд ли смогут появляться в замке постоянно…
— Нет-нет! — торопливо замотала головой Гермиона; длинные каштановые пряди обвились вокруг её лица, и она раздражённо смахнула их рукой. — Я вовсе не об орденских людях говорю.
— А о ком? — Гарри всё ещё чего-то недопонимал.
— О тебе.
Гарри открыл рот, подумал немного и закрыл. Сказать ему было нечего.
— Понимаешь, — снова заговорила Гермиона, — у тебя огромный опыт в Защите, ты один из лучших учеников, ты несколько раз противостоял Сам-Знаешь-Кому…
— Это всё были случайности, — перебил её Гарри. — Если бы не удача, меня бы сто раз уже здесь не было.
— На первом курсе ты встретился с Сам-Знаешь-Кем лицом к лицу…
— Если бы не защита моей мамы, мне бы пришёл конец!
— На втором ты спас Джинни от василиска и уничтожил Риддла…
— Если бы не серпентарго, василиск меня сожрал бы и даже подмётки от ботинка не оставил бы.
— На третьем курсе ты отогнал разом толпищу дементоров…
— А что мне оставалось? Ждать, пока Сириуса Поцелуют?
— А на четвёртом ты снова встретился с Тем-Кого-Нельзя-Называть и фактически победил его!
— Да я просто-напросто оттуда смылся, как только начал хоть что-то соображать! — взорвался Гарри. — Как вы вообще себе это представляете — победить Вольдеморта?!
Гарри вскочил и нервно заходил по раздевалке туда-сюда, не заметив, как дёрнулись Рон и Гермиона при упоминании имени Тёмного Лорда.
— Это вовсе не так легко звучит, как в перечислении, чёрт побери! Я вообще не всегда понимал, что делаю, я просто ляпал то, что приходило в голову, и если я вас научу, как хамить Вольдеморту, стоя в окружении Пожирателей, вам это вряд ли пригодится!
Гриффиндорцы заулыбались, что особенно взбесило Гарри.
— Вы ничего не понимаете! — выкрикнул он так, что его голос эхом отразился от мраморных стен. — Вы не знаете, как это — понимать, что тебя убьют в любой момент, корчиться под Круциатусом, чувствовать Аваду в дюйме от виска, видеть, как убивают на твоих глазах того, кто тебе дороже всех… — Гарри закашлялся и рухнул обратно на скамейку. — В общем, глупая затея. Я только шкуру свою спасал, кого и чему я могу научить?..
Вопрос был риторическим, но Гермиона на него ответила.
— Как раз этому и можешь, Гарри, — серьёзно сказала она. — Нам всем нужно уметь выживать.
— На вас вроде пока никто не нападает, — мрачно указал Гарри.
— Но ведь будет война, — не отступала Гермиона. — Я понимаю, ты не обязан ни с кем делиться знаниями и умениями, но мы тебе верим и поэтому просим научить нас защищаться и нападать. Пожалуйста, Гарри.
— Мы просим тебя, — добавил Рон.
«Мы тебе верим». «Верим». Гарри оказался застигнут этими словами врасплох и совершенно обезоружен. Верим. Это было последним, что он ожидал услышать в стенах Хогвартса.
— Но… я… я ничего не умею… я учить не умею… — промямлил Гарри в лучших традициях Невилла Лонгботтома. — Я не знаю, как можно этому научить…
— Мы тебя не торопим, — Гермиона положила прохладную ладонь на руку Гарри — прямо на порезы; ему хотелось вскрикнуть и отпрянуть, но перетерпеть было безопасней. — Просто подумай об этом, ладно?
— Хорошо… — сдался окончательно дезориентированный в этой жизни Гарри. — Подумаю.
— Вот и отлично, — Гермиона улыбнулась и убрала ладонь. Гарри с досадой заметил, что на её коже остались расплывчатые кровавые следы. «Будем надеяться, она не догадается, откуда они».
— Гарри, что у тебя с рукой? — Рон был наблюдательнее Гермионы.
— Ничего, всё в порядке, — Гарри поспешно спрятал руку в карман и встал. — Поздно уже, спать пора, спокойной ночи, Рон, Гермиона, — Гарри левой рукой сжал портключ. Феникс толкнулся в ладонь крылышками, и ошарашенные лица гриффиндорцев сменились до боли знакомым пейзажем, открывавшимся со смотровой площадки Астрономической башни.
— Разумеется, дальше закинуть меня было просто нельзя, — высказал Гарри наболевшее безмолвному портключу. — Accio мантия-невидимка!
Акцио в исполнении Гарри работало через почти бесконечное количество стен и на очень большое расстояние, в чём он убедился ещё в прошлом году, отрабатывая упомянутые чары для профессора Флитвика; сейчас никаких проблем тоже не возникло, и Гарри, завернувшись в отцовскую мантию, сбежал по крутой лестнице, ведшей из башни в основную часть замка.
Но поспать в эту ночь ему, по всей видимости, было не суждено. Стоило ему войти в спальню, как он зацепился за что-то ногой и полетел на пол, сильно ударившись плечом.
— Lumos! Incar… — голос говорившего увял в секундной растерянности, и этой секунды Гарри хватило, чтобы выхватить свою палочку.
— Petrificus Totalus! Silencio-o-o… — челюсти Гарри свело зевком.
— Так я и знал, Малфой, что это тебе не спится, — мрачно сказал Гарри, припоминая, что всё выходные Малфоя не было в школе — не иначе как домой гонял, за какой-нибудь смертоносной гадостью. — Как же ты мне надоел, дрянь белобрысая…
Малфой не мог ни высказать, что думает по этому поводу, ни даже скорчить подобающую случаю гримасу, но выражение глаз оставалось в его распоряжении; по спине Гарри пробежал холодок от того, сколько ярости и ненависти было в мерцающем серебре радужек блондина. Впрочем, сам Гарри с некоторым удовольствием отплатил Малфою точно таким же взглядом, правдивым донельзя.
— И что же мне с тобой сделать? — в Гарри начала просыпаться та ненависть, которую впервые он почувствовал ещё на чемпионате мира по квиддичу. Слепая, нерассуждающая, обжигающая; впрочем, Гарри мог держать её в узде.
«Ты отомстишь, но не здесь и не сейчас», — напомнил он себе строго.
Кто-то заворочался в кровати — судя по тому, как протестующе скрипнула кровать, Кребб или Гойл.
— Quietem age! — шёпотом распорядился Гарри, очертив палочкой круг.
Всё стихло. «Долго это заклинание не действует, значит, надо по-быстрому разобраться с Малфоем… и ведь упорный, поганец, сколько времени после отбоя ждал…»
— А знаешь что, Малфой, — почти весело сказал Гарри, которому в голову пришла, может быть, и не совсем идеальная, но бесспорно простая идея. — Пожалуй, не буду я с тобой ничего делать. Не стоишь. Двадцать баллов со Слизерина за идиотские шутки, из-за которых я споткнулся. Я как староста, видишь ли, могу снимать баллы со своего факультета. И что я раньше этим правом не пользовался?..
Гарри не рассчитывал услышать что-нибудь в ответ от скованного Silencio Малфоя, но смотреть, как тот злится, было определённо приятно.
— Levicorpus! — Гарри отлевитировал Малфоя на кровать и заботливо укрыл сверху одеялом; заботливость эта походила больше на издевательство, но другой взять было негде, да Гарри и не стремился. — Finite Incantatem. Учти, дёрнешься — получишь Круциатус в зубы. С меня станется.
Малфой был уверен, что станется. Гарри был уверен, что нет, но говорить это Малфою не намеревался. Пятясь, не отводя палочки от злобно скрипящего зубами Малфоя, Гарри дошёл до своей кровати — благо спальню он знал достаточно хорошо, чтобы ориентироваться в ней и с закрытыми глазами; пара движений — и полог оказался задёрнут за Гарри.
Пара-тройка защитных заклинаний — и можно засыпать наконец… Гарри вытянулся на прохладной простыне и закрыл глаза, но сон всё не шёл и не шёл.
«Это был очень длинный день», — мрачно заключил Гарри.
Рука ныла и кровоточила. Гарри запихал палочку поглубже под подушку, чтобы не было соблазна применить что-нибудь исцеляющее, и принялся зализывать ранки. Одну за другой, аккуратно и методично, буква за буквой.
«Я превращаюсь в животное, — заключил Гарри без особой печали. — Кажется, драконы не зализывают ран… или зализывают? Если нет, то кто я ещё?».
Ничего другого ему не оставалось; если он хотел хоть сколько-нибудь поспать сегодня, то вставать и искать что-нибудь кровеостанавливающее не было смысла. Раздражённым краям порезов язык казался возмутительно шершавым, но минут через пять кровотечение действительно унялось.
Сегодня ему ничего не снилось, кроме вкуса крови на языке..