Глава 13. Замысел иллюминатов, их заговор против церкви начал представать перед ним во всей грандиозности

Замысел иллюминатов, их заговор против церкви
начал представать перед ним во всей грандиозности.
Дэн Браун, «Ангелы и демоны».
Письмо упало Гарри в руки, почти сразу, как он сел на своё место за слизеринским столом. В ответ на резонную попытку вскрыть письмо оно вывернулось из пальцев Гарри и порезало его краем. Выступила капелька крови.
— Ты что творишь, неразумное создание! — вполголоса возмутился Гарри, зажимая порез салфеткой.
Письмо тем временем немного подумало и распечаталось само, на чём сочло свою миссию выполненной и рухнуло прямо в наполненную майонезом до краёв соусницу. Шёпотом ругаясь, Гарри вытащил его оттуда и обтёр всё той же салфеткой; жирные пятна всё равно остались, но письмо было, тем не менее, вполне читаемо.
«Гарри,
Сразу, как прочтёшь — сожги это письмо. Оно зачаровано так, чтобы не даваться в руки никому, в ком нет крови Блэков (если помнишь, моя семья в дальнем родстве с Поттерами), но ты не единственный в Хогвартсе, кто с нами в родстве.
Я давно заочно знаю Амбридж. Это она два года назад протолкнула несколько антиоборотневых указов, из-за которых Луни не может теперь найти никакой легальной работы. А в прошлом году ополчилась на русалок, предлагала всех поймать и окольцевать. Мерзавка ещё та, но не Пожирательница Смерти, совершенно точно.
Учиться вам не дают потому, что Фадж опасается захвата власти Дамблдором — дескать, вдруг он из школьников себе армию сколотит, пусть лучше они совсем ничего не умеют. Ещё чуть-чуть, и Дамблдора арестуют по какому-нибудь надуманному обвинению.
В общем и целом, дела у меня нормально. Как они ещё могут быть, если я большую часть времени сижу тут в компании Кричера и портретов и ни дементора не делаю?
Часто писать не могу, вдруг перехватят. Может, лучше я как-нибудь в собачьем обличье встречусь с тобой в Хогсмиде?
Твой,
Сириус».
То разумные вещи говорит, то как ребёнок. Ну куда ему в Хогсмид?! И так на платформе видели… Гарри вздохнул.
— Incendio.
— Что это Вы тут сжигаете, мистер Поттер? — прошелестела у Гарри над ухом Амбридж. Гарри резво обернулся, комкая в руке горящее письмо; огонь обеспечил Гарри обширным ожогом на левой ладони, но это беспокоило его в последнюю очередь. — Разве этим положено заниматься за завтраком?
— Это было такое незначительное письмо, профессор Амбридж, что я решил не отягощать им карманы, — невинно ответствовал Гарри.
— Вот как, мистер Поттер? — Амбридж с явным сожалением покосилась на кулак Гарри с зажатым там письмом. — А нельзя ли взглянуть на эту безделицу?
— Увы, нет, профессор, — сокрушенно покачал Гарри головой, разжимая кулак. Взглянуть на жирный чёрный пепел она, конечно, могла, но это ей совершенно ничего не дало бы.
— Вы обожглись, мистер Поттер.
— Ерунда, — беспечно махнул Гарри рукой. — Мадам Помфри залечит.
— Отчего же Вы к ней не идёте, мистер Поттер?
— Мне не так больно, чтобы я бросал надкушенный бутерброд, — ответ был, конечно, верхом дебилизма, но Гарри очень хотелось полюбоваться на реакцию Амбридж.
Реакция её разочаровала Гарри — выражение лица Амбридж ничуть не изменилось; она медленно кивнула и отошла от слизеринского стола, не сказав больше ни слова.
— Приятного аппетита Вам, профессор! — заорал Гарри вслед совсем уж издевательским тоном. По столам Гриффиндора и Рэйвенкло пронеслась волна невольных смешков.
Амбридж обернулась и смерила Гарри многообещающим взглядом — таким, что чувство опасности едва не заставило Гарри подскочить и свалить из Зала в темпе вальса.
«Кажется, я перегнул палку. Ну да ладно, в следующий раз буду молчать как рыба», — отговорился Гарри от своего некстати проснувшегося инстинкта самосохранения и доел и вправду надкушенный бутерброд.
К мадам Помфри, разумеется, ходить нельзя. А Curo и Asclepio с ожогами справляются только частично. «Ночью буду варить зелье…»
На площадке Астрономической башни было неудобно варить зелье — ветер рвал пламя под котлом, сам Гарри вечно мёрз; в котёл иногда заносило порывами ветра посторонние сухие листья, и насекомые разных калибров имели привычку являться туда, словно им было мёдом намазано. Хотя люди по ночам сюда не приходили, и Гарри предпочитал компанию насекомых. Оно было как-то уютнее и безопаснее. А влюблённые парочки, являвшиеся в Астрономическую башню целоваться и так далее, обычно предпочитали какой-нибудь пустой кабинет из имевшихся здесь в изобилии — отмораживать стратегически важные места на смотровой площадке дураков не было.
Гарри установил котёл, покидал рядом на пол все ингредиенты и сел на край площадки, свесив ноги в пустоту; после долгого вечера в обществе Амбридж и режущего пера ему жизненно необходимо было покурить. Сигареты он по-прежнему трансфигурировал из пергамента и был близок к тому, чтобы их возненавидеть; ментол всё же был гораздо лучше. С другой стороны, сигареты с запахом пергамента — это эксклюзив. Вряд ли такие где продаются… Гарри затянулся и выдохнул тяжёлый тёплый сероватый дым.
— О, привет, — Гарри не был удивлён, увидев Фоукса, прилетевшего откуда-то со стороны Запретного леса; уже не в первый раз они вот так встречались в этом до крайности уединённом месте ночью.
Вот дальнейшее поведение феникса было в высшей степени загадочным; Фоукс принялся с сердитым клекотанием гоняться по всей смотровой площадке за каким-то жуком. Жук, сердито жужжа, уворачивался битых десять минут.
— Фоукс, ты что? — Гарри с любопытством следил за этой странной погоней, не возражая даже против того, чтобы они опрокинули котёл — всё равно там пока было пусто. — Тебя Дамблдор, что ли, не кормит? Или просто лимонные дольки надоели?
Жук сдался первым и вылетел из башни, что-то возмущённо жужжа; Фоукс, зависнув в воздухе, бдительно наблюдал за тем, как насекомое скрывается в темноте.
— Всё, великая битва со злобным инсектоидом окончена? — чуть насмешливо уточнил Гарри и, поморщившись от боли, похлопал рукой рядом с собой. — Иди сюда, Фоукс. Поболтаем…
Фоукс, однако, предпочёл примоститься на коленях Гарри; коготки феникса были острыми, но короткими, и не пронзали мантию насквозь. Сама птица была такой лёгкой, словно из одних только перьев и состояла. Хотя много ли должен весить огонь?
Забытая сигарета тлела у Гарри в руке; Фоукс коротко, почти злобно курлыкнул и ударил по ней крылом. Сигарета выпала из пальцев Гарри, вспыхивая, превращаясь в крохотный язык пламени; до земли её пепел, наверное, и вовсе не долетел.
— Блюдёшь мой здоровый образ жизни? — Гарри погладил Фоукса по голове правой рукой. — А не всё ли равно? Вон руки у меня в худшем состоянии, чем лёгкие — на правой тыльная сторона ладони изрезана, на левой внутренняя — обожжена… скоро от меня такими темпами и мокрого места не останется.
Фоукс фыркнул и склонил окруженную мягким оранжевым светом голову к левой ладони Гарри. Горячая слеза феникса коснулась ожога, и пульсирующая боль ушла.
— Спасибо, Фоукс, — Гарри задумчиво посмотрел на совершенно здоровую кожу и дотронулся до неё кончиком языка. Слёзы феникса оказались сладкими, как фруктовый лёд. — Всегда знал, что горькие лекарства — неправильные лекарства.
Фоукс согласно потёрся головой о предплечье Гарри; тепло феникса проникало сквозь ткань. Гарри рассеянно перебирал кончиками пальцев нежные, мягкие перья; на него снисходили странные умиротворение и спокойствие, окутывали его тёплой волной, расслабляли и заставляли уголки губ слегка приподниматься — словно в ожидании чего-то очень хорошего: подарка на Рождество, поцелуя от того, кого любишь, солнечного прохладного утра с запахом полевых цветов, полёта среди облаков, оставляющих на чешуе или коже холодные капли, прозрачные и сияющие.
Этой ночью ему снился полёт дракона.

* * *

Первым уроком предстояли Чары, и до них жизненно необходимо было разлепить веки; на уроках Флитвика не рекомендовалось зевать — не потому, что что-то было таким уж сложным, а потому, что любой сосед мог попасть случайным заклинанием совсем не туда, куда собирался, а быть может, как раз туда. Гарри зевнул, прикрываясь кубком с тыквенным соком, и сделал большой глоток. Чёртова Амбридж, каждый день отпускает всё позже и позже…
Что-то было не так с навязшим в зубах за столько лет вкусом сока. Гарри по-кошачьи лизнул поверхность сока, пробуя; раз, ещё один… что-то было определённо добавлено, но вот что — Гарри никак не мог понять. «Мало ли рецептов ядов хранится в библиотеках старинных чистокровных семейств…» Гарри искоса взглянул на Малфоя. Тот не обращал внимания на Гарри так подчёркнуто и старательно, что сразу можно было выносить приговор: актёрская карьера наследнику рода Малфоев не светит. Талант в минусе. Хотя вряд ли он когда-нибудь планировал развлекать публику с подмосток.
«Ха, ну если бы не Северус… — Гарри благодарно зажмурился, вспомнив о василиске. Вряд ли Салазар Слизерин подозревал, что своей любовью к опасным домашним животным когда-нибудь спасёт жизнь своему потомку… — А так Малфоя ждёт большой и грустный облом». Гарри залпом выпил весь отравленный сок и краем глаза заметил, как на лице вроде бы мирно беседующего с Забини Малфоя неудержимо расплывается торжествующая, ликующая, улыбка победителя; улыбка человека, поставившего мат тому, кто учил его играть в шахматы, человека, убившего своего кровного врага, человека, получившего то, о чём мечтал так долго, что теперь, через несколько дней, когда эйфория спадёт, он поймёт, что не знает, о чём теперь мечтать.
К вечеру Гарри, как и ожидал, ещё не умер; он чувствовал лишь лёгкую дурноту, слабость в ногах и головокружение при резких движениях — яд василиска забирал его силы, чтобы бороться с чужеродным ядом. Впрочем, Малфой не проявлял признаков удивления — очевидно, этот яд должен был окончательно подействовать не в этот же день. «Да что он меня постоянно травит и травит? Одно слово, змеёныш… хотя если полезет в открытую — я ведь, — Гарри прыснул в рукав, — блин, я ведь и баллы снять могу. Малфою тогда от Снейпа достанется, как гвоздю по шляпке. Молотком. Снейп ведь слизеринские баллы бережёт… ну, не буду же я назначать Малфою отработку с Филчем. Всё равно отрабатывать не пойдёт, если только под Империо. Так что с этой точки зрения он поступает умно... другое дело, что бесполезно, он-то ничего не знает… Совсем ничего».
Гарри проснулся на этот раз не позже остальных, как он это делал чаще всего в этом году, а в одно время с Забини и Малфоем (Кребб и Гойл собственного режима дня не имели, целиком следуя малфоевскому). Тяжёлое молчание, всегда повисавшее в спальне после появления сонного Гарри из-за полога, можно было резать ножом и намазывать на хлеб; и подавиться этим бутербродом можно было со стапятидесятипроцентной гарантией.
Сегодня Гарри ожидало некоторое разнообразие — Малфой при виде вполне живого и бодрого Гарри уронил из рук слизеринский галстук и невоспитанно приоткрыл рот. Гарри испытал большое желание подойти к Малфою вплотную, лязгнуть зубами погромче и скрипучим голосом провозгласить: «Доброе утро, Драко Малфой! Знаешь, быть зомби так весело!..». Но Малфою, похоже, и без того хватало потрясений. Гарри ухмыльнулся во все тридцать два и пошёл умываться.
Забини всё это время поправлял перед зеркалом волосы и мантию так невозмутимо, будто кроме него самого в комнате больше никого не было. Гарри тоже хотел бы так уметь… но ещё больше он отчего-то хотел отучить от этого Забини.
Хотя какое Гарри дело?

Сегодня был последний день отработок у Амбридж, и Гарри воспрянул духом, предвкушая свободные вечера. Ну, не обязательно свободные, но уж наверняка не занятые художественной резьбой по своей же коже.
Стул был неудобным, как успел выяснить Гарри за эти две недели; сиденье было жёстким и чересчур маленьким. Во всяком случае, как только Гарри ухитрялся поместиться на нём, у него начинало затекать всё подряд. Возможно, так и было задумано Амбридж — как лишняя воспитательная мера. Интересно, можно ли отсидеть всего себя разом? Гарри попытался представить себе такого неудачливого человека, и, не сдержавшись, тихо рассмеялся.
— Чем таким весёлым Вы занимаетесь, мистер Поттер? — незамедлительно отреагировала Амбридж.
— Я пишу строчки, как Вы и велели, профессор, — признался Гарри вполне правдиво; всё это время он не прекращал выписывать: «Я не должен лгать», но боль и кровь его уже вовсе не беспокоили. «Человек — он такая подлая тварь, что ко всему привыкает».
Недоверчивая Амбридж не поленилась встать из-за своего стола и проверить, тем ли пером Гарри пишет, каким полагается. Гарри беспрекословно позволил ей с нажимом провести пальцами по свежим ранам — она пыталась сделать ему как можно больнее, но Гарри не вскрикнул — и придирчиво осмотреть перо.
— Что ж, мистер Поттер, ещё полчаса, и можете быть свободны, — заключила она мягко и отошла. К сожалению, не в мир иной, а всего лишь где-то на пару метров.
Полчаса — это ерунда.
— До свидания, профессор Амбридж, — Гарри очаровательно улыбнулся Амбридж напоследок и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Снаружи его ждал сюрприз — точнее, целых два сюрприза. Рон и Гермиона. Гарри про себя проклял Амбридж вместе с её наказаниями — кровь текла с его руки ручьём, и спрятать это было сложно. Он быстро сунул руки в карманы и вопросительно приподнял брови.
— Привет, — Гермиона заметно волновалась. — Мы хотели с тобой поговорить…
— Тогда давайте найдём какое-нибудь уединённое место, — предложил Гарри; он не чувствовал себя в безопасности, обсуждая что-либо в такой близости от Амбридж.
— Конечно, — торопливо кивнула Гермиона. — Пойдём в нашу гостиную. Там сейчас никого.
Гарри пожал плечами — если они готовы пустить слизеринца в свою святая святых… впрочем, близнецы ведь пускали, и не задумываясь… Но Фред и Джордж — это Фред и Джордж. Других таких нет.
— Мы хотели узнать, — Гермиона опустилась в мягкое кресло перед Гарри. — Ты подумал о преподавании?
Гарри, честно говоря, не думал — ему было не до того. Но Рона и Гермиону в это никто не посвящал, не так ли? Гарри кивнул.
— Здорово! — неизвестно чему обрадовался Рон. — Ты согласен?
Гарри глубокомысленно промолчал. Сама по себе идея учиться ЗОТС ему импонировала, но себя в роли учителя он представлял с трудом.
— Понимаешь, — принялась объяснять Гермиона, не дождавшись ответа, — если да, то мы могли бы уже договориться ещё с несколькими людьми, которые тебе верят. Надо тогда решить много организационных вопросов…
«Тех, кто мне верит, по пальцам пересчитать можно, — Гарри, задумавшись, начал загибать пальцы. — Рон, Гермиона, Фред, Джордж, Невилл, Луна Лавгуд, Ли Джордан, Джинни… восемь человек, не считая меня самого».
— Ну так что, Гарри? — Рон, перегнувшись через подлокотник, накрыл левую руку Гарри своей. — Ох… что с твоей рукой?
Гарри мысленно дал себе подзатыльник за утерю бдительности; прятать руку было поздно — и Рон, и Гермиона смотрели на окровавленную, изрезанную кожу, и их губы дрожали, а глаза расширились.
— Ч-что это? — в голосе Гермионы слышалось сострадание; Гарри принял бы его, не будь оно так похоже на жалость.
— Что это, Гарри? — Рон оправился быстрее. — Откуда у тебя кровь на руке?
Гарри почувствовал лёгкое раздражение. Они ему не друзья и не любовники, чтобы иметь какое-то право допытываться.
— Давайте договоримся так, — Гарри кое-как замотал руку носовым платком. — Я учу вас и кого вы сочтёте нужным, а вы никогда не пытаетесь узнать, откуда у меня кровь на руке. Ни от меня, ни от кого-либо другого. Это вас не касается.
Гриффиндорцы некоторое время молчали; очевидно, жажда справедливости и добрых дел была в них сильна.
— Хорошо, — грустно сказала Гермиона. — Можно, я хотя бы залечу это?
— Нет, — помотал Гарри головой. — Хотя если у тебя найдётся немного маринада горегубки, буду благодарен.
Гермиона подхватилась и через минуту поставила перед Гарри большую миску с желтоватым маринадом. Будто наготове держала.
— Спасибо. Excuro, — Гарри развернул платок, убрал с него кровь и погрузил руку в маринад. Жжение сразу же прошло.
— Это связано с Амбридж? — тихо спросил Рон, глядя, как красноватое марево крови расплывается по маринаду и медленно оседает на дно.
— Рон, никогда, ни одной попытки вызнать, что творится с моими руками, — напомнил Гарри. — Так насчёт преподавания. Я сам предупрежу Фреда и Джорджа, они, думаю, скажут Ли Джордану. Я так думаю, вы пригласите Невилла и Джинни?
Гермиона кивнула.
— Позовите и Луну Лавгуд, — улыбнулся Гарри.
— Полоумную Лавгуд? — удивился Рон.
— Она тоже мне верит, — спокойно сказал Гарри. — И не нужно называть её полоумной. Я и сам псих, если верить «Пророку».
Гермиона прыснула.
— Хорошо, Гарри, как скажешь. Может, ещё кто-нибудь будет — ты же не возражаешь?
— Нет. Когда собираемся все вместе?
— В первые выходные октября будет поход в Хогсмид, — Гермиона задумчиво выстукивала пальцами какой-то ритм по подлокотнику кресла. — Если соберёмся в «Кабаньей голове», меньше шансов будет, что подслушают. Вообще надо всё держать в секрете, потому что Амбридж вряд ли придёт в восторг от нашей идеи.
Гарри был полностью солидарен с Гермионой.
— Скажем, в одиннадцать утра, — предложил Рон. — К этому времени все точно проснутся и доберутся до Хогсмида.
— Договорились, — Гарри вытащил руку из миски и снова обмотал платком. — Я, пожалуй, пойду. Спокойной ночи, Рон, Гермиона.
У обоих гриффиндорцев почему-то были очень тоскующие глаза; словно им хотелось чего-то иного, не похожего на всё, что когда-либо у них было; чего-то, что не могло сбыться ни при каких условиях.

* * *

Сдерживаться на уроках Амбридж и делать вид, что он внимательно читает эту бесполезную книгу, оказалось просто; слизеринская часть Гарри была в нём тем более сильна, что гриффиндорская в кои-то веки поддерживала её всеми конечностями, будучи в восторге от идеи Рона и Гермионы. Гарри было смешно теперь всякий раз, когда Амбридж окидывала класс бдительным взором; он поспешно склонял голову ниже, скрывая улыбку, и думал о походе в Хогсмид.
Остаток сентября пролетел быстро; начались дожди, резко похолодало, и Гарри, даже натянув под мантию один из свитеров миссис Уизли, всё равно мёрз по дороге на Гербологию. Всё, казалось, шло по-старому, но сам Гарри теперь нервничал больше, чем когда-либо. Чему он будет их учить? Как он будет их учить? Он зарывался в библиотеке в книги; стопки фолиантов, пахнущих пылью, закрывали его от окружающих, загромождали стол. Защитные заклятия, заклятия нападения, заклятия скрытности, заклятия отвлечения внимания, заклятия, обостряющие пять чувств, мобилизующие все резервы организма, заклятия лечения на скорую руку, прямо посреди боя, заклятия разрушения и — при необходимости — созидания. Много самых разных заклятий, к концу каждого дня круживших у Гарри перед глазами разноцветной стайкой готических латинских букв; много потраченных усилий и искусанные в особенно сильном порыве нервозности костяшки пальцев. Как всё это будет выглядеть?
Чем ближе был октябрь, тем угрюмее делался Гарри. Он вообще не привык помногу контактировать с людьми, не ожидая удара в спину; а теперь он ещё и будет указывать всем, что делать! В такой трактовке воплощение хорошей идеи казалось вовсе никудышным, но, к счастью воодушевлённых Рона и Гермионы, Фред и Джордж рассеивали мрачные раздумья и сомнения Гарри. Он рассказал близнецам об этой затее на следующий же день после того, как согласился.
— Так это же классно, Гарри! — Фред притянул Гарри к себе и поцеловал точку, где сходились нахмуренные брови. — Из тебя выйдет отличный учитель!
Они снова были в Визжащей хижине, одном из немногочисленных по-настоящему безопасных мест; для того, кто знал тайные ходы Хогвартса, было очень удобно вести там разговоры — не шифруясь и не понижая голоса.
— Да какой из меня учитель! — Гарри насупился, чувствуя себя самое большее семилетним. — Я только пятикурсник…
— А мы семикурсники, и готовы поставить на кон всю прибыль за последний месяц, что ты нас можешь многому научить, — возразил Джордж, обнимая Гарри за талию. — Не будем перечислять все твои подвиги…
— …у тебя и без нас память не дырявая…
— …но суть в том…
— …что никто, кроме тебя…
— …в этой школе не может…
— …научить других тому…
— …чему нужно. Вот.
— А чему нужно? — заинтересовался Гарри, обхватывая обоих близнецов за плечи и притягивая к себе поближе. — Вы высказывайте пожелания, не стесняйтесь, вас же учить буду…
— А чему нужно — это знаешь только ты, — отозвался Фред. — Нет, серьёзно, не смотри так сердито.
— Как ни прискорбно это признавать, никто из нас не готов к войне, — продолжил Джордж. — И нам нужен учитель, который знает, что это такое. А ты — знаешь, — Джордж коснулся губами шрама на лбу Гарри.
— И сумеешь передать нам это ощущение.
Гарри хмыкнул.
— Швыряться в вас Авадами я в любом случае не стану.
— Нас не учили уворачиваться даже от самых дохлых Ступефаев, — «утешил» его Фред. — Так что любая крупица реального опыта, который ты можешь нам передать, нам пригодится.
— Гм, как раз от Ступефаев я уворачивался редко, в меня ими достаточно редко кидали… — Гарри вздохнул. Может быть, стоит начать действительно с самых азов… если, конечно, никто не будет против.
— Неважно. Это совершенно неважно. Главное, ты справишься со всем лучше, чем кто угодно другой на твоём месте, — Фред поднёс к губам правую ладонь Гарри и поцеловал. — Гарри? Что это?
Мерлинова бабушка… Ну, скрывать от близнецов было бы трудней, чем от кого бы то ни было ещё. Почему бы не сказать им правду? Гарри изложил в конспективном виде всю историю с режущим пером и, договаривая, был почти напуган сухим, злым огнём в двух парах синих глаз.
— Мы не будем уговаривать тебя поделиться этой историей с преподавателями или директором… — вздохнул Джордж.
— …потому что ты всё равно этого не сделаешь. Но если вдруг…
— …мы встретим Амбридж на узенькой дорожке…
— …то на том свете она пересмотрит свои педагогические взгляды.
Гарри молча закрыл глаза и ткнулся лбом в плечо Фреда, опиравшегося спиной о стену; Джордж обвил руками Гарри и брата одновременно, прижимаясь так тесно, как мог. Ласковые губы обоих близнецов блуждали по шраму, гласившему «Я не должен лгать», и постепенно Гарри начинало вериться, что когда-нибудь — не сегодня, не завтра и даже не через год, но когда-нибудь — всё обязательно будет хорошо. Не может не быть.

* * *

Утро первого похода в Хогсмид в этом году было ясным, ветреным и холодным; солнца не было видно, но всё равно было очень светло. Гарри щурился, кутаясь в мантию, и прикидывал, как лучше пройти к «Кабаньей голове», где он до сих пор ни разу не был — хотя, конечно, мимо проходил не раз. Он прошёл мимо магазина Зонко, где ожидаемо маячили две отлично ему знакомые рыжие головы и одна черноволосая, миновал почту, откуда то и дело вылетали нагруженные письмами совы, и свернул на боковую улочку, тесную и грязную по сравнению с главной дорогой. В двух шагах от поворота стоял старый, обшарпанный трактир, над входом в который на ржавом кронштейне висела вывеска, малохудожественно изображавшая отрубленную кабанью голову, из которой ручеёк грязновато-алой крови вытекал на скатерть — по замыслу дизайнера наверняка белую, но сейчас Гарри мог только со всей определённостью утверждать, что серую. Вывеска поскрипывала; Гарри поморщился — этот звук резал уши.
— Oleosus, — заклинание для смазки кастрюль и сковородок, подслушанное летом у миссис Уизли, должно было подойти и для старой вывески. — Отлично.
Гарри толкнул дверь, и на него пахнуло острым, крепким духом, напоминавшим отчего-то козлиный. Это было тем более странно, что никаких животных Гарри поблизости не замечал.
Зал «Кабаньей головы» был невероятно тесен и грязен; хотя, возможно, он казался тесным оттого, что через маленькие мутные окна проникало слишком мало света. Посетители в основной своей массе выглядели этакими тёмными личностями из приключенческого романа среднего пошиба — небритые, в непрезентабельной одежде, большая часть в скрывавших лицо капюшонах. Пол казался земляным, но был на самом деле каменным и ни разу, вероятно, со дня постройки трактира, не мытым.
Из комнаты позади стойки выскользнул высокий худой старик с длинной седой бородой и волосами; он кого-то напомнил Гарри, но взгляд бармена был слишком недружелюбным, чтобы долго рассматривать его в упор.
— Бутылку сливочного пива, пожалуйста, — сказал Гарри.
Искомая бутылка оказалась очень пыльной и грязной; Гарри подумалось, что вряд ли посетители «Кабаньей головы» часто заказывают сливочное пиво.
— Два сикля, — буркнул бармен.
Монетки звякнули о стойку; старик сгрёб их, на секунду задержавшись взглядом на шраме Гарри, и отвернулся.
«По крайней мере, здесь никто не будет охать вокруг меня». Гарри сел за уединённый столик и откупорил бутылку. До одиннадцати часов оставалось ещё десять минут, и Гарри провёл их в относительной тишине и весьма спорном спокойствии.
Дверь открылась, и свет, падавший в неё, был перекрыт сразу несколькими людьми. Гарри узнавал каждого; Гермиона, Рон, близнецы, Ли, Невилл, Джинни, Луна. Правда, он совсем не ожидал, что придут ещё Колин и Деннис Криви, Эрни МакМиллан, Ханна Аббот, некий парень из Рэйвенкло, кажется, игравший в их квиддичной команде, и незнакомая Гарри девочка из Хаффлпаффа с длинной русой косой.
После того, как все расселись с бутылками сливочного пива в руках и выжидательно уставились на Гарри, он почувствовал, что краснеет. Чёртова привычка заливаться румянцем по каждому поводу.
— Итак, — Гермиона взяла руководство в свои руки, — мы все знаем, зачем мы здесь собрались. Если вкратце, то нам необходимо научиться защищать себя теперь, когда нас ничему не учат насчёт Защиты от Тёмных Сил. Гарри согласился быть нашим учителем… вы ведь все знаете, как много Гарри уже сделал…
Уши Гарри горели; ему хотелось спрятаться под стол. Одно дело обсуждать свои так называемые «деяния» с кем-то вдвоём или втроём, и совсем другое — в таком людном месте. Чёрт, он предпочёл бы, чтобы они все направили на него палочки и сказали «Авада Кедавра», а не смотрели на него так, словно… словно восхищались им.
— Итак, — голос Гермионы чуть дрогнул, и Гарри понял, что она тоже волнуется, — если вы все тоже хотите учиться защите, мы должны решить…
— А правда, — перебила её незнакомая девочка с косой, — что ты умеешь создавать овеществленного Патронуса? — смотрела она при этом на Гарри.
Гарри склонил голову к плечу; этот жест всегда придавал ему душевных сил, напоминая о единственном старшем брате.
Эта девочка кого-то ему напоминала…
— Боунс, — сказал Гарри. — Ты родственница мадам Боунс из Визенгамота?
— Это моя тётя, — улыбнулась хаффлпаффка. — Я Сьюзен Боунс. Тётя рассказывала мне о дициплинарном слушании. Так это правда?
— Чистая, — сознался Гарри. — Мой Патронус — в форме оленя.
— Вау! — Ли Джордан был воодушевлён этой новостью. — Я и не знал!
Фред шутливо щёлкнул Ли по носу.
— Вот потому и не знал, ловишь фишку? Гарри и без того хватает внимания.
— Что правда, то правда, — Гарри сморщил нос. Все засмеялись, и атмосфера заметно разрядилась.
— А анимагия — это трудно? — пискнул до сих пор ни разу не сказавший при Гарри ни слова Деннис Криви.
Гарри моргнул. Объяснить это было чрезвычайно трудно.
— Не очень, — выбрал он наконец золотую середину. — Просто… приходит время, когда ты должен превратиться, и ты делаешь это. Теория — это хорошо; она нужна, чтобы не сойти с ума, но научиться анимагии по книжкам нельзя. А потом проще — получилось один раз, получится всегда.
— Круто, — благоговейно прошептал Деннис; его щёки горели, и, если бы его спросили, он наверняка поклялся бы, что его время — прямо сейчас, и он готов превратиться в бутылку со сливочным пивом, которую Гарри нервно сжимал ладонями.
— Может быть, — Гарри пожал плечами. — Я что хочу сказать на самом деле… мне всегда помогали, кто-то или что-то… в тех случаях, о которых вы все знаете… на том же Турнире я бы провалил второе испытание без помощи Фреда и Джорджа, — близнецы под испытующими взорами остальных и под слегка обиженный возглас Ли Джордана «А мне ничего не сказали!» приняли жеманные позы, как кинозвёзды под прицелом фотоапаратов и придали лицам до невозможности напыщенное выражение; Рон сдавленно хрюкнул себе в бутылку. — И в другие разы… если бы не серпентарго, меня бы съел василиск на втором курсе…
— Так это правда? — перебила его Ханна Аббот, до сих пор боязливо жавшаяся к Эрни МакМиллану; даже если она и верила Гарри, он всё равно внушал ей некоторое опасение. — Портреты директоров в кабинете профессора Дамблдора говорили об этом…
— Правда, но речь не о том, — Гарри начало казаться, что разговор заехал куда-то не в ту степь. — Я…
— И с драконом на Турнире ты всё сделал сам! — вставил свою лепту парень из Рэйвенкло. Его, кажется, звали Корнер. Майкл Корнер. — Чёрт побери, я увидел этот полёт и понял, почему ты так ловишь снитч на матчах!
Гарри замолчал, сообразив, что любое его слово будет если не перебито, то переиначено. Близнецы верно поняли страдальческое выражение на его лице, и Фред подал голос:
— Ну так что, все согласны брать у Гарри уроки?
Одобрительное мычание было ему ответом. Гермиона благодарно улыбнулась Фреду и продолжила:
— Тогда надо решить, когда собираться. Раз в неделю, думаю, достаточно, но и реже никак, чтобы был толк, верно, Гарри?
Гарри кивнул.
— А где? — спросил Эрни МакМиллан.
— Я думаю, мы это ещё решим, — сказала Гермиона расстроенно. — Я думала об этом. Надо найти такое место, где никто нас не застанет. Я думаю, все преподаватели будут против, не только Амбридж. Это ведь не кружок вязания.
Кое-кто захихикал.
— Тогда все поставьте здесь подпись, чтобы знать, кто был, — Гермиона протянула лист пергамента, радостно заграбастанный близнецами. — И я думаю, что… раз это всё серьёзно, то когда вы это подпишете, вы возьмёте на себя магическое обязательство никому не рассказывать обо всём этом. Только в разговорах друг с другом. Ни Амбридж, естественно, ни кому-то ещё.
Все беспрекословно поставили подписи, а Колин с Денисом поставили бы и по две, если бы Гермиона вовремя не пресекла это. «Всё, обратного хода нет», — Гарри вздохнул. Не то чтобы он собирался пойти на попятную в отсутствие магического контракта о неразглашении, но ему всё ещё было неуютно.
Обменявшись ещё несколькими словами, собравшиеся начали расходиться по двое и трое. Очень скоро с Гарри остались только Фред и Джордж; как только дверь закрылась за уходившей последней Сьюзен Боунс, Гарри уронил голову на сложенные руки.
— Эй, ты ещё жив? — с любопытством поинтересовался Фред.
— Пока да, — не стал отрицать Гарри. — Но умру на ближайшем… кхм… занятии.
— Отчего? — удивился Джордж.
— От стыда, — мрачно сказал Гарри. — Я не умею учить, хоть тресните!
— Это дело наживное, — в отличие от Гарри, близнецы не теряли оптимизма; собственно говоря, Гарри ныл сейчас только для того, чтобы лишний раз услышать их аргументы «за» и снова попробовать поверить. — Учителями не рождаются, а становятся.
— И в любом случае, — Фред хихикнул, — ты не можешь быть хуже Амбридж. На самом деле, я думаю, ты будешь лучше всех, кто у нас преподавал последние пять лет.
— Почему ты так думаешь? — Гарри поднял голову.
— Ну, Квиррелл был никакой. Он не приносил никакой пользы и вообще ходил с Вольдемортом в затылке. Сам понимаешь, его это не очень лестно характеризует…
— У меня вот связь с Вольдемортом через вот этот шрам, — Гарри для назидателности ткнул себя пальцем в лоб.
— Это не одно и то же, — Джордж приложил палец к губам Гарри и подхватил нить перечисления:
— Локхарт… ну, это без комментариев. Всё, что мы с ним узнали, так это то, какой его любимый цвет. Да и то, честно сказать, сразу забыли.
— Люпин… он классно преподавал, не спорю. Но он шёл по программе. Боггарты, финтиплюхи и прочие гриндилоу — это хорошо и в мирное время полезно, но нам-то нужно не это. Нам нужны заклятия для боя.
— Грюм… о да, он знал своё дело, но он чересчур много раз заявлял: «Постоянная бдительность!». Набдил полную Англию вольдемортов, вот и все дела… И слишком налегал на Непростительные, как будто в жизни нет никакого разнообразия. К тому же он так давно учился в школе, что успел забыть, что значит преподавать.
— Ну а про Амбридж и говорить нечего. На неё вообще не стоит тратить слова, если только одно — Круцио, — глаза Джорджа сузились.
— Так что ты — наша единственная надежда на нормальное образование, Гарри, — близнецы рассмеялись.
— Так и знал, что ваши помыслы корыстны, — Гарри обвинительно ткнул сидевшего ближе к нему Джорджа в живот и рассмеялся.
— Хочешь ещё сливочного пива?
— Хочу, — не стал отрицать Гарри.
— Отлично, — Фред встал с места. — Нет-нет, деньги не доставай, мы будем злостно спаивать тебя за наши деньги. И не думай даже возражать. По большому счёту, они твои.
Спорить с близнецами было бесполезно, к тому же два сикля были слишком маленькой суммой, чтобы возмущаться из-за неё.
— Тебе не кажется, — тихо обратился вернувшийся Фред к Джорджу, — что вон та странная особь кого-то нам напоминает?
Джордж взглянул на какую-то ведьму у стойки, с ног до головы закутанную в мантию и закрывшую лицо вуалью; собственно, нельзя было даже с уверенностью сказать, что она — это именно она, а не замаскированный он.
— Напоминает, — признал он.— Гарри, а ты не узнаешь?
— Нет.
— Вот и мы нет…
«Странная особь» проворно сунула руку в карман мантии, чтобы расплатиться; вроде бы обычное движение, но в исполнении «особи» оно было таким осторожным, таким вороватым… среди знакомых Гарри имелся только один человек, у которого могли быть такие повадки.
— Ого, — пробормотал Гарри. — Хей, Гнус!
Замаскированный Мундугнус Флетчер дёрнулся, постоял неподвижно несколько секунд, в течение которых близнецы беззвучно аплодировали Гарри, и, тяжело ступая, подошёл к их столику.
— Вы того, поосторожнее, парни, — Мундугнус явно был расстроен тем, что его узнали. — Думайте, где что орать.
— Мы тихо, — утешил его Джордж.
— Как дела в… старой компании? — поинтересовался Гарри, когда Мундугнус сел за их стол.
— Как сажа бела, — проворчал Мундугнус. — Вот за тобой приглядываем…
Гарри рассмеялся.
— А потом ты всё перескажешь, когда вы в очередной раз соберётесь, да? Все мои тайные замыслы…
— Не такие уж они и тайные, ‘арри, — едко заметил Мундугнус, глотая некоторые звуки — видимо, от избытка конспиративности. — Вас тут ‘то угодно мог слышать.
— Да здесь и нет почти никого. А в следующий раз мы соберёмся не здесь, — оправдался Гарри. — Амбридж здесь точно нет.
— Вы того, поосторожнее с ней, — Мундугнус многозначительно пошевелил бровями. — Она из вас всю кровь выпить может.
— Ты с ней встречался?
— Было дело, — скривился Мундугнус. Ясно было, что ни он, ни Амбридж приятных воспоминаний из этой встречи не вынесли. — Жутко порядок любит. Растопчет тебя, а потом Тергео скажет.
Гарри хмыкнул. Честно сказать, её методы не показались ей равнозначными слову «растопчет», произнесённому Мундугнусом зловеще, как «сатана» провинциальным священником. Хотя, быть может, кого-то другого, непривычного к боли и унижению, это сломало бы… как знать.
— На этот раз она не на того напала, Гнус, — Фред крутил в руках бутылку со сливочным пивом. — Всю школу не растопчет.
— Хорошо бы, — Мундугнус поднялся. — Ладно, парни, некогда мне тут болтать, дел много. Прощевайте, значит.
— Пока, Гнус, — отозвались близнецы хором.
— Пока, — кивнул Гарри.
— Надеюсь, в душе за мной не присматривают, — пробормотал он досадливо, когда за Мундугнусом закрылась дверь.
— Ты что! — возмутился Фред. — Это же такое упущение!
— Точно! — поддержал Фреда брат. — Вдруг как раз там на тебя нападут Пожиратели Смерти? Вылезут из дырки слива и скажут много нехороших слов.
Гарри подавился пивом, представив себе эту картинку.
— Так что, если за тобой там не наблюдают, мы готовы взять это многотрудное дело на себя, — закончил Фред так тихо, что у Гарри перехватило дыхание, и джинсы внезапно стали тесными.
— С омниноклями? — фыркнул Гарри, вспомнив отчего-то чемпионат мира по квидддичу.
— Куда же без них? — удивился Джордж. — Понаблюдаем, а потом будем просматривать в замедленном режиме…. регулярно…
— Вдруг обнаружатся какие-нибудь подозрительные детали, — Фред беззаботно рассмеялся. — Гарри, тебе нехорошо?
— Наоборот, мне просто отлично, — укоризненно отозвался Гарри. Нашли время вести провокационные разговоры.
А ведь правда, в душе они ещё ни разу не были вместе… Ох.
— А по-моему, тебе тут слишком душно. — авторитетно заявил Джордж. — Пойдём-ка на свежий воздух.
Гарри не стал спорить, только прихватил с собой так и не открытую принесённую Фредом бутылку со сливочным пивом. Пригодится.