Глава 7. Всего лишь коротенькое развлечение, чтобы разнообразить скучное путешествие

Всего лишь коротенькое развлечение,
чтобы разнообразить скучное путешествие...
Андрэ Нортон, «Королева Солнца II. Зачумленный корабль».
Утро ознаменовалось дружным дуэтом миссис Уизли и миссис Блэк — обе оглашали дом ругательствами разной степени нецензурности; но если портрет матери Сириуса, как обычно, делал упор на засилье грязнокровок в доме, то миссис Уизли разорялась по поводу Фреда с Джорджем, которые, как выяснилось позже, решили не тащить свои сундуки вниз, а левитировать, в результате чего сундуки наткнулись на Джинни на лестнице и сшибли её с ног.
— БОЛВАНЫ, ВЫ ЖЕ МОГЛИ ЕЁ СЕРЬЁЗНО ПОКАЛЕЧИТЬ...
— ГРЯЗНЫЕ ВЫРОДКИ, ОСКВЕРНЯЮЩИЕ ДОМ МОИХ ПРЕДКОВ...
Гарри сонно покивал, бросил взгляд на часы и вскочил, как по пожарной тревоге; до отхода поезда оставалось около получаса.
Едва он оделся, в комнату влетели смеющиеся близнецы; похоже, взбучка от матери не испортила им настроения, коль скоро Джинни, катившаяся по лестнице вниз два пролёта, не пострадала.
— А, ты проснулся! Мы уже думали тебя будить…
— А раньше почему не разбудили? — Гарри предпринял безуспешную попытку пригладить волосы.
— Ты так сладко спал, — Фред развёл руками, извиняясь.
— Брось это дело, Гарри, — участливо посоветовал Джордж. — Пожалей расчёску.
Гарри фыркнул, но совету последовал.
— Как там насчёт завтрака? Уже всё съели, да? — к своему удивлению, Гарри хотел есть. Всё лето по утрам он с трудом пропихивал в себя несколько ложек каши и выпивал немного сока; апатичный и вялый, погруженный в свои не сказать чтобы весёлые мысли. Теперь же…
— Не волнуйся, успеешь позавтракть, — усмехнулся Фред, галантно распахивая перед Гарри дверь комнаты. — Стурджис Подмор никак не явится, и Грюм отказывается ехать без него. Дескать, охраны будет меньше на одного человека.
— С каких пор мы ездим на вокзал с охраной? — Гарри сбегал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку и на поворотах с пролёта на пролёт цепляясь за перила.
— Это ты ездишь на вокзал с охраной, — поправил Джордж. — Тебя надо охранять, как зеницу ока, утверждает Грюм. Вдруг Вольдеморт выскочит из ближайшего мусорного бака и заключит тебя в недружественные объятия?
— Чушь какая, — Гарри вошёл на кухню первым. — Вольдеморту сейчас не до того, я так думаю.
— Ну, Грюм так не думает, — Фред подал Гарри тарелку с тремя сэндвичами. — Он считает, что Вольдеморт мечтает тебя заграбастать, буквально ни о чём больше думать не может.
— Кто не может, Вольдеморт или Грюм? — хмыкнул Гарри.
— К твоему несчастью — оба…
— И в любом случае…
— Что в любом случае?
— Авроры будут охранять тебя от толпы, — серьёзно сказал Джордж. Фред молча кивнул. — Члены Ордена Феникса знают, что все статьи в «Пророке» — бред и ложь, Дамблдор им популярно объяснил. Но весь прочий магический мир думает, что ты опасный псих и маньяк.
Гарри с усилием проглотил последний кусок сэндвича и отставил тарелку в сторону.
— Но толку-то? То есть, в школе, например, меня никто не сможет охранять…
— Мы будем с тобой, сколько сумеем, — вздохнул Джордж. — Конечно, тебе придётся ходить на уроки со слизеринцами, ночевать в подземельях… но мы постараемся быть рядом.
— Кстати, — задумчиво добавил Фред, — может, затем тебе и дали должность старосты, что старосты могут снимать баллы со своих и всё такое. Надо же хоть как-то тебя защитить... после всего, что писали в газетах, тебя могут безнаказанно придушить подушкой ночью в общей спальне.
— Мы за тебя, конечно, отомстили бы, но лучше не доводить ситуацию до критической.
Гарри всеми потрохами предчувствовал, насколько ему удастся не довести ситуацию до критической. Если измерять его будущие успехи в этом по десятибалльной шкале, то получится что-то вроде минус трёх.
— Фред, Джордж, Гарри, вот вы где! — запыхавшаяся Гермиона возникла в дверях кухни так неожиданно, что Гарри едва не выронил стакан с соком. — Идёмте, все уже готовы. Только вас ждём.
До вокзала они добирались пешком двадцать минут. Сириус, несмотря на причитания миссис Уизли о том, что Дамблдор строго-настрого запретил, превратился в собаку и сопровождал своего крестника; Гарри был рад, хотя это и было по-настоящему эгоистично с его стороны, учитывая, что грозило Сириусу в случае, если его узнают.
Люди на платформе кидали на него неприязненные взгляды; Гарри физически ощущал, как вокруг него сгущается, потрескивая, как электрическое поле, чужой страх, чужая злоба, чужое возмущение…
— Отличная собака, Гарри! — Ли Джордан, приятель близнецов, помахал Гарри рукой.
В сложившихся обстоятельствах подобная фраза вкупе с искренней улыбкой значила много больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Много, много больше… Гарри подавил поползновение поморщиться от боли — эмоции кололи ему виски изнутри, как кучка бешеных ежей.
— Спасибо за комплимент, Ли, — Гарри, улыбнувшись, положил левую ладонь на голову Сириуса и потрепал густую шерсть.
Сириус жизнерадостно гавкнул и принялся гоняться за собственным хвостом под неодобрительное ворчание миссис Уизли и смех Джинни.
Грюм с тележкой, нагруженной чемоданами, усиленно замаскированный под носильщика, помог им закинуть вещи в поезд; с первым свистком Сириус встал на задние лапы и положил передние Гарри на плечи.
— Сириус, ради Мерлина, веди себя, как собака! — панически прошипела миссис Уизли.
Гарри быстро обнял крёстного — жёсткая шерсть скользнула по щеке — и снял тяжёлые лапы со своих плеч.
— Я буду писать тебе, Сириус, — шепнул он и вскочил на подножку вагона.
Поезд тронулся; все стоявшие на перроне — мистер и миссис Уизли, Тонкс, Люпин, Грюм — стремительно удалялись, а Сириус ещё некоторое время бежал наравне с набиравшим скорость поездом, и у Гарри странно перехватывало горло.
— Гарри, — Гермиона потянула его за рукав, и Гарри невольно улыбнулся — настолько детским был этот жест, и от кого — от всезнающей, обожающей командовать окружающими Гермионы. — Нам надо ехать в вагоне для старост…
— Увидимся позже, — Фред легонько поцеловал Гарри в лоб.
— Тебе ведь не обязательно сидеть там всю дорогу, — добавил Джордж. — Как освободишься, ищи самое шумное купе — там будем мы и Ли.
Близнецы ушли по коридору направо, левитируя за собой свои вещи и вещи Гарри.
— Идём, — Гарри, вздохнув, взялся за вещи Гермионы — ей было бы тяжело тащить сундук через несколько вагонов, и Гарри, если честно, было не легче. Но как раз это его не беспокоило. Дурсли приучили его и к тасканию тяжестей. Чего стоили, например, мешки с удобрениями для розовых кустов тёти Петунии; это удобрение она закупала в каком-то оптовом магазине, чтобы сэкономить несколько фунтов, и Гарри был вынужден таскать эти мешки от магазина до дома номер четыре по Прайвет-драйв. Один такой мешок весил как целый Гарри, но тётю Петунию это не беспокоило; поэтому Гарри тоже выучился практически игнорировать тяжесть взятого в руки предмета.
Вагон для старост существенно отличался от обычного вагона; там было пять купе, и на двери четырёх были изображены гербы факультетов. Следовало так понимать, это были купе для старост пятого и шестого курсов. Купе для Лучших Ученика и Ученицы, каждый из которых существовал в единственном экземпляре, щеголяло гербом Хогвартса. Туда и полагалось направиться за инструкциями, и Гарри вместе с Роном и Гермионой толкнул дверь купе Лучшего Ученика и Ученицы.
Там уже собрались все прочие старосты; Гарри узнал из Хаффлпаффа Эрни МакМиллана и Ханну Эббот; шестикурсников он, кажется, видел на квиддиче, но не взялся бы утверждать, что на самом деле помнит их лица. За Рэйвенкло отвечали Падма Патил и Энтони Голдштейн, а с шестого курса — Чжоу Чанг и некий парень, которого Гарри видел едва ли не впервые. От Гриффиндора за шестой курс были ответственны Кэти Белл и некий незнакомый Гарри парень, бывший в квиддичной команде Гриффиндора, кажется, вратарём. Седьмые курсы были Гарри незнакомы абсолютно за исключением Клементины Розье из Слизерина — девушки, чей нос перманентно задирался к потолку под таким углом, что она, видимо, находила дорогу в хитросплетениях коридоров исключительно на нюх или интуитивно.
Старостой девушек пятого курса Слизерина была Дафна Гринграсс; при виде Гарри её глаза расширились в неверии. «На Малфоя надеялась, что ли?». Старостами шестого курса Слизерина были Крейг Боуд и Патриция Деррик.
Лучшими Учеником и Ученицей были Фергус Монтегю из Слизерина и Алисия Спиннет из Гриффиндора. «Я понял, заветная мечта Дамблдора — чтобы все перегрызлись начисто», — Гарри прикусил губу изнутри, чтобы не рассмеяться при виде того, как сердито Алисия косится на Монтегю, и как последний независимо скрестил руки на груди. Надо полагать, они уже успели поругаться.
— Наконец-то все в сборе, — Алисия уничтожающе воззрилась на Гарри, обделив при этом вниманием точно так же опоздавших Рона и Гермиону. — Полагаю, теперь мы можем начать.
Гарри сел на свободное место рядом с Дафной; та немедленно отодвинулась на самый край сиденья. Гарри подивился про себя размерам человеческой дурости и принялся слушать.
— Как вы все уже знаете, старостам положено патрулировать вагоны, — под глазами Алисии залегли тёмные круги; в купе витала атмосфера усталости, перебивавшей даже неприязнь и страх. Похоже, в последние дни нелегко пришлось всем. — Помимо этого, по прибытии в Хогвартс, вам всем следует сразу же сходить к деканам и взять у них пароль вашей гостиной. После пира именно вы будете провожать первоклассников к общежитиям. Кроме того, по распоряжению директора, старосты будут регулярно патрулировать Хогвартс ночью. Обычно этим занимаются преподаватели или мистер Филч, но в этом году привлекли и старшекурсников. На переменах мы следим за порядком, пресекаем драки, дуэли и шалости. Напоминаю, старосты имеют право снимать баллы, но не нужно с этим усердствовать. Раз в месяц будет проходить старостат, явка на который обязательна — там будут раздаваться новые пароли, расписания ночных дежурств и будет проводиться разбор деятельности всех старост. Если вы не оправдаете возложенных на вас надежд, вас могут снять с поста, — при этом Алисия очень многозначительно посмотрела на Гарри в упор. Он бы ответил ей не менее пристальным взглядом, если бы ему не было так плохо; от чужих эмоций тошнило и сильно болела голова — в ней словно устроили гонки на танках. — Что ещё… разумеется, вы должны хорошо учиться. За отставание вас гарантированно снимут с поста старосты. Если появятся какие-то вопросы, обращайтесь ко мне, Лучшему Ученику, — она неприязненно мотнула головой в сторону Монтегю, — или вашим деканам. Всё ясно?
Нестройных хор голосов подтвердил, что всё просто прозрачно.
— Тогда распределяем сразу, — Алисия, прищурившись, оглядела остальных. — Сейчас обходить вагоны будут пятый курс Рэйвенкло. Через полчаса — Хаффлпаффа. Потом Слизерин, затем Гриффиндор. Ещё через полчаса в дело вступает шестой курс, точно в таком же порядке: Рэйвенкло, Хаффлпафф, Слизерин, Гриффиндор — все запомнили? Седьмые курсы Гриффиндора и Слизерина, будете работать поодиночке, не буду обрекать вас на сотрудничество. Последние часы мы берём на себя, — при слове «мы» на лице Алисии отчётливо проявилось отвращение. Надо полагать, Монтегю её совсем достал. — Всем всё понятно?
Снова «Да», уже более дружное. «Так нас скоро отлично выдрессируют в нужные моменты говорить «да», «нет», «не знаю» и «слушаюсь, сэр/мадам», — философски подумал Гарри.
— Тогда все свободны, кроме пятого курса Рэйвенкло — они начинают обход, — все начали подниматься со своих мест, и Алисии пришлось повысить голос, чтобы все услышали её следующие слова:
— И запомните: на вас должны равняться! Поэтому ведите себя достойно.
«Она что, под МакГонагалл косит?»
Выходя из купе, Гарри краем уха уловил раздражённую реплику Алисии:
— Хоть бы помог, Монтегю, чёрт побери! Тем более тут этот ваш Поттер…
— Боишься его, Спиннет? — ехидно уточнил Монтегю.
Дальнейший диалог Гарри уже не мог слышать — слишком далеко отошёл.
«И что я здесь делаю?» — задался он вопросом, едва за ним закрылась дверь купе старост Слизерина.
Гринграсс, Розье, Деррик и Боуд, старательно держа на лицах самые непринуждённые и спокойные выражения, забились куда-то к самому окну; Гарри присел у двери. Запах страха — одна из самых отвратительных вещей в мире… Гарри казалось, эта липкая мерзость окутывает его, мешает дышать, пытается вывернуть его наизнанку…
— Хорошая сегодня погода, — светским тоном сказала Патриция Деррик, усиленно смотря в окно, за которым наблюдались на редкость однообразные леса. — Тепло…
— Да, — чересчур оживлённо подхватил Боуд. — Такая погода редкость для нашей страны, не правда ли?
— Британия известна в мире своими дождями и туманами, — внесла свою лепту в беседу Дафна Гринграсс; осанка у неё была неестественно-прямая, как у куклы или манекена.
— Да, такой солнечный сентябрь — редкость в нашем неустойчивом климате, — улыбаясь страдальчески, как Невилл Лонгботтом при виде Снейпа со стопкой проверенных контрольных, добавила Розье.
Гарри сдавленно заржал в рукав; он честно старался промолчать и подождать момента, чтобы понезаметнее ускользнуть на поиски близнецов и Ли Джордана, но этот разговор, с точки зрения Гарри, достоин был, с учётом всех обстоятельств, занесения в мировые анналы кретинизма.
— Так, Поттер, — Боуд, нахмурившись, смотрел на Гарри. — Давай договоримся сразу: ты не портишь жизнь нам, и мы не превращаем в ад твою. Не знаю, как там насчёт Авад, которыми ты вроде бы раскидываешься направо и налево, но если ты попробуешь что-то предпринять против нас…
— …то я, без сомнения, успешно предприму всё, что захочу, — закончил Гарри за Боуда очень мягким тоном. — И вы мне не помешаете. Точно так же, как и предыдущие четыре года, я буду делать то, что мне заблагорассудится. Хотя если вы думаете, что предел моих мечтаний — это усложнять вам жизнь, то вам давно пора выгнать из гостей Манечку-Величку. Я ценю вашу попытку договориться мирным путём, но с этим вы года на четыре запоздали.
Гарри помолчал немного.
— Надеюсь, мы всё выяснили, — он встал.
— Я с тобой на ночное дежурство по школе не пойду, так и знай! — Дафна Гринграсс вызывающе вздёрнула подбородок.
— Тебя никто и не просит, — хмыкнул Гарри. — Последнее, чего мне хочется — это бродить по ночному Хогвартсу в компании кого-то, кто боится меня до обморока.
— Боится? Тебя? Ты слишком много о себе думаешь, Поттер!
Гарри сокрушённо покачал головой.
— Моя беда не в том, что я много о себе думаю. Увы, другие думают обо мне в прямо-таки запредельных количествах! И да, ты меня боишься. Весь этот долбаный поезд боится, если тебя утешит.
— С чего ты взял? — Боуд вскинул брови.
Гарри поглядел на него с жалостью и снисхождением, как на первокурсника, по умственному развитию пригодного скорее для интерната для умственно отсталых, чем для Хогвартса.
— Я это знаю совершенно точно. А вот откуда — ваше ли то дело, господамы? — Гарри вежливо оскалился — назвать это «улыбнулся» у него не повернулся бы язык.
Старосты Слизерина молчали.
— Вот и отлично, — заключил Гарри. — Если вы меня не тронете — живы останетесь, по крайней мере, я вас не убью, за других не ручаюсь. Если нет… пеняйте на себя.
Жаль, невозможно по-настоящему эффектно хлопнуть дверью купе.

* * *

Он без труда нашёл купе близнецов и Ли Джордана по указанным ориентирам, ещё за три вагона; там было действительно шумно, и распахнувшего дверь Гарри встретили взрывы смеха, магические фейерверки и разорвавшиеся карамельные бомбы. Собственно, конструкция этих бомб была такая же, как у навозных, но внутри содержалась, как нетрудно догадаться, карамель. Всё вокруг становилось липким и сладким на много часов — никакие очищающие заклятия не могли справиться как следует с карамелью, над которой поколдовали близнецы Уизли. Гарри благоразумно остановился на пороге, не решаясь ступить внутрь — у него было не так много одежды, чтобы жертвовать часть её карамели.
— Заходи, Гарри, — Ли Джордан сосредоточенно отчищал с волос карамель. Она, правда, не отчищалась, но Ли не оставлял попыток.
— Нет, спасибо, я тут постою…
— Сейчас всё будет в порядке, — успокоил его Джордж и совершил палочкой какой-то залихватский манёвр. — Как там было… recon… э-э, нет, как там… а, restituo niveum!
— Постой, не так!! — отчаянно воззвал к брату Фред, но было уже поздно.
Толстая струя воды стремительно вырвалась из палочки Джорджа; точнее, на вид это было водой, так же, как на вкус и запах. Но на деле… Гарри отшатнулся, но опоздал на долю секунды, и его окатило с головы до ног.
— Джордж… — беспомощно сказал Гарри, отплевавшись. Он не знал, смеяться или честно высказывать своё мнение о неожиданном душе.
— Всё в порядке, — несколько неуверенно заявил Джордж. — Только… э-э…
Гарри торопливо протёр очки краем футболки — пусть она тоже была мокрая, но после неё на очках хотя бы не было капель.
Его вооружённому взору предстало совершенно сюрреалистическое зрелище; в крайнем случае, злоязыкий скептик, знакомый с миром магглов, мог бы назвать эту картину мечтой домохозяйки.
Всё, когда-либо выкрашенное в другие цвета, стало белым. Белоснежным. Сияющим, как бельё в рекламе. Как первый снег, чёрт побери… Гарри приходили на ум самые дурацкие сравнения, пока он с приоткрытым от удивления ртом пялился на белые стены, белый потолок, белые сиденья, белую одежду и обувь, белые сундуки, полки, оконные рамы и всяческие разложенные на столике приколы.
Зато, по крайней мере, от останков карамельной бомбы Джордж и вправду успешно избавился.
Гарри ступил было в купе, но заметил, что его джинсы, до сего момента тёмно-синие, совершенно не выделяются на фоне всего прочего. Футболка и оправа очков от них не отставали.
«Уже хорошо, что на естественный цвет волос это не повлияло…», — немедленно нашёл Гарри некий плюс, глядя на по-прежнему рыжих и веснушчатых близнецов и черноволосого Джордана. «А то был бы у нас масштабный маскарад под Дамблдора…»
— Знаешь, Джорджи, даже мама не достигала таких успехов в стирке… — Фред горестно рассматривал свой когда-то тёмно-синий джемпер. — Ты просто ходячий универсальный пятновыводитель миссис Шваберс…
Джордж нервно хихикнул — раз другой; а потом захохотал в голос. Гарри привалился к косяку и тоже засмеялся; Фред и Ли с паузой в долю секунды последовали за ними.
Спустя несколько минут хохот приутих — Гарри только тихонько всхлипывал и улыбался, как ненормальный, потому что непривычные к смеху мышцы лица свело. Близнецы и Ли и вовсе уже затихли, узрев, во что превратились их обожаемые приколы, и теперь из купе доносились произносимые шёпотом проклятия, где упоминались в весьма двусмысленных позициях Мерлинова мама и Дамблдорова борода.
— …ты думаешь, это опасно?
— Ну подумай сама, он же тёмный маг! Не знаю, чем думал Дамблдор, делая Поттера старостой…
— Ну да, он всегда такой мрачный, вообще весь какой-то тёмный… — по коридору, занятые чрезвычайно интересным разговором, двигались Падма Патил и Энтони Голдштейн.
Гарри фыркнул, и их взгляды, до того обращённые друг к другу, остановились на нём.
— Я такой тёмный, такой тёмный, — поддакнул Гарри; белизна футболки, джинсов и кроссовок слепила его, хоть он и видел её лишь краем глаза. — И такой мрачный, ужас просто…
Не в силах сдержать очередной приступ смеха, Гарри счёл за лучшее ввалиться в купе и прикрыть за собой дверь.

* * *

В конце концов им пришлось найти себе другое купе — сидеть словно изнутри яйца было невозможно; это очень быстро выводило из себя. Неожиданное довольно глупое происшествие успокоило Гарри прочно и надолго; теперь он мог выслушать десяток пафосных речей Дамблдора, продолжая улыбаться.
Однако самое весёлое началось с патрулированием. Весь в белом и с серебряно-зелёным значком на груди (для мантии было слишком жарко), Гарри брёл по коридорам вагонов. Дафна Гринграсс держалась от него на расстоянии четырёх метров. Студенты, сновавшие по коридорам, со скоростью спасающихся от тапка тараканов прятались по купе, и в вагоне воцарялись мёртвая тишина и безупречный порядок. Гарри, заложив руки за спину, мечтательно улыбался на ходу; способности эмпата пока молчали, и он был им за это благодарен, хорошо представляя, что может сейчас витать вокруг него. Происходившее в каждом вагоне было удивительно однообразно… до тех пор, пока они не добрались до слизеринцев, а если быть совсем точными — до пятого курса. Малфой в сопровождении своих комнатных горилл поджидал Гарри посреди коридора, и пройти мимо было никак невозможно.
— Добрый день, Потти, — голос Малфоя дрожал от тщательно сдерживаемой ярости.
— День добрый, Малфи, — доброжелательно согласился Гарри. У него всё ещё было на удивление хорошее настроение.
— Я вижу, ты староста… значок к земле не тянет?
— А что, ты на него претендуешь? — Гарри поднял брови.
Малфой картинно скривился. Создавалось такое впечатление, что ему на великосветском приёме подали что-то тухлое.
— Претендовать на что-то, что раздают грязнокровкам? Уволь. Не хочу пачкаться.
— Врёшь, — отозвался Гарри почти весело. — Я бы отдал тебе эту бижутерию, мне её и не надо… но толку-то! Старостой всё равно буду я. Представляешь, как только ты пустишь в меня очередной Авадой, я смогу снять с тебя за это баллы.
Малфой выглядел озадаченным; чего он не ожидал, так это подобной почти дружеской — если не принимать во внимание смысл фраз — беседы.
Всё было просто.
Теперь, когда не было Седрика, Малфой практически ничего не значил. Все его попытки убить Гарри, изнасилование, это навязчивое стремление подавить Гарри, взять над ним верх… все они были жалки по сравнению с тем, что обрушилось на него в июне. Пожалуй, Гарри даже простил бы ему изнасилование, если бы всё ограничилось только им. Но Гарри собирался отомстить за всё остальное… за каждую каплю своей крови и каждую секунду боли. «Если я сказал, что однажды этот ублюдок пожалеет о том, что появился на свет, то так и будет».
Всё было куда проще, чем полагал Малфой.
Но одна деталь тревожила Гарри всерьёз… мысли о мести, её предвкушение, её неизбежность, само осознание того, что Малфой, хочет он того или нет, однажды заплатит за всё, были… такими сладкими. Такими приятными. Ему так нравилось думать об этом, перекатывать в мозгу мысли одну за другой, гладкие, как речные камешки, прохладные, аккуратные мысли о чужой боли. Почему ему кажется, что это… неправильно?
В любом случае, его странные терзания не входили в компетенцию Малфоя, и Гарри сосредоточился на текущем разговоре.
— Поттер, у тебя явно что-то с головой, — единственное объяснение, которое Малфой сумел найти, откровенно разочаровало Гарри. — Тёмный Лорд вышиб из тебя последние мозги?
— На всё-то у тебя одно и то же объяснение, — Гарри фыркнул. — Вышиб мозги, головой ударился, курил что-то… может у меня просто быть хорошее настроение?
Малфой был сражён наповал.
— Может… — растерянно признал он, не в состоянии понять, как ему теперь строить разговор, когда Поттер стал ещё непредсказуемее, чем раньше.
Гарри искренне забавлялся.
— Слушай, Поттер!.. — взорвался Малфой, заметив на лице Гарри тень издевательской усмешки. — Что-то было скучновато без тебя… а тебе, наверное, было весело у твоих родственничков-магглов? Слышал, ты у них за домового эльфа?
— Они не знают, кто такие домовые эльфы, — безразлично отозвался Гарри. Эта беспредметная беседа начинала ему надоедать.
— То-то от тебя воняет, Потти, грязной кровью, — Малфой, по всей видимости, лихорадочно сочинял на ходу, чем можно оскорбить Гарри, но пребывал в таком замешательстве, что ничего стоящего ему в голову не приходило.
— Могу только восхититься твоим обонянием, — Гарри дёрнул плечом. — Зато тебе было весело дома, да? С папочкой и крёстным?
Глаза Малфоя сузились.
— Что ты имеешь в виду, Потти?
На свой лад Малфой давал Гарри шанс избежать драки, признав свои слова неудачной шуткой без намёка на кое-что интимного толка. Но только вот Гарри в этом жесте пощады не нуждался.
— То самое, Малфи, то самое, — Гарри сделал совершенно неприличный жест, не оставлявший сомнений в толковании.
— Stupefy!
«Классическое начало…» Как-то раз Гарри отыскал в библиотеке дома Блэков книгу о дуэлинге и прочёл — без особого интереса, правда, но ему хотелось понять, что же такое дуэли на самом деле; Дуэльный клуб под руководством Локхарта не дал ему практически ничего. Ступефай был одним из основополагающих заклятий в дуэлинге; судя по тому, что было написано в книге, чистокровные дети, рано обзаведшиеся палочками, едва ли не развлекались пулянием этого заклятия в соседских кошек.
«Но я не кошка. Я — дракон. И об этом лучше не забывать…» Гарри без особых мудрствований рухнул на пол, пропуская красный луч над собой. Ступефай послушно пролетел дальше по коридору и врезался в Дафну Гринграсс.
На секунду Малфой застыл в растерянности, и этой секунды Гарри хватило, чтобы схватить Малфоя за щиколотку и резко дёрнуть.
«Определённо, лето с Дадли меня испортило. Этак я не «Вингардиум Левиоза» скажу, а пинком отправлю в воздух требуемое…»
Голова Малфоя соприкоснулась с полом, издав неприятный стук; Дафна Гринграсс тихонько завизжала откуда-то сзади. Гарри сел; Крэбб и Гойл с выражением полнейшего недоумения на лицах топтались рядом со своим предводителем и, кажется, не знали, что делать.
Малфой, против обыкновения, никого не порывался заавадить и даже не обещал это сделать. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и под его головой медленно, почти величаво расплывалось кровавое пятно.
«Что я сделал?»
— Asclepio, — Гарри осторожно приподнял голову Малфоя. Светлые волосы слиплись от крови. — Tergeo.
Насколько Гарри мог судить, рана затянулась, но Малфой упорно не приходил в сознание.
«Так же нельзя…», — беспомощно подумал Гарри.
— Эй, Крэбб, Гойл, — негромко позвал Гарри. — Возьмите его на руки и отнесите в купе. Ему нужен отдых.
В торопливых движениях штатных громил Слизерина читалось несказанное облегчение — они снова обрели кого-то, способного отдавать им приказы.
— Если не очнётся до приезда в Хогвартс, направьте на него палочку и скажите: «Ennervate!», — как мог доступно объяснил Гарри.
Крэбб и Гойл послушно кивнули и неуклюже, но бережно затащили Малфоя в купе.
Гарри, прислонившись к стене плечом, пребывал в растрёпанных чувствах.
Это так просто — захватить эту чёртову власть на факультете… это так просто — сделать так, чтобы все смотрели тебе в рот… так просто — стать таким же, как те, что боятся тебя, что ненавидят тебя, что завидуют тебе… «Неправильно, что это так просто! Так не должно быть… это должно быть трудно, чтобы было легче никогда этого не сделать…»
— Ты убил его, да? — растрёпанная, бледная Дафна Гринграсс жалась к двери тамбура.
— Нет, — Гарри удивлённо приподнял брови. — С чего ты взяла?
— Он… он такой тихий… и совсем не шевелится! — истерически взвизгнула она.
«Кажется, её слишком сильно ударило малфоевским Ступефаем».
— Он просто без сознания, — Гарри оттолкнулся от стены и сделал шаг к Гринграсс. — Слушай, тебя не сильно задело его Ступефаем? Может, тебе помочь? Я немного умею лечить…
— Не приближайся ко мне! Не приближайся!! — она всё повышала и повышала голос, пока не перешла на ультразвук, и, в конце концов, пока Гарри ошеломлённо хлопал глазами, выскочила из вагона в тамбур. Отправилась плакаться Деррик и Боуду? Или сразу Спиннет и Монтегю?
— Вне всякого сомнения, — зло высказался Гарри себе под нос, — она читала дрянной «Пророк» до последней долбаной буковки.
«Ну, если она хотя бы на уроках не будет устраивать таких сцен, то в остальном пусть думает, что хочет. Мне не нужны больше скандалы».
Обход Гарри завершил сам; настроение было испорчено безвозвратно, и белизна собственной одежды раздражала. Она была неуместной.
Чересчур неуместной.

* * *

В Хогвартс они прибыли уже ночью — безлунной и холодной; дождя, правда, не было, но Гарри и без этого продрог до костей.
Как староста он должен был, по идее, следить за порядком, но самая идея надзирать за растерянными маленькими детьми не очень-то его привлекала; так что Гарри, порядком злой, голодный и окоченевший, вместе с Фредом и Джорджем без проволочек влез в карету, которая должна была доставить их в Хогвартс.
Запряжённые в карету создания вызывали у Гарри двойственные впечатления; похожие одновременно на ложадей и на драконов, с кожистыми крыльями, практически лишённые плоти — кости выступали под шкурой сразу, так рельефно, что это почти отталкивало; чернильно-чёрные, с белыми большими глазами без зрачков они излучали какую-то ауру темноты. Они были, по мнению Гарри, слегка сродни дементорам; их присутствие заставляло думать о серьёзных вещах и хмурить брови. Но на свой лад они были красивы — этого Гарри отрицать не мог.
— Фредди, Джорджи, что это за странные лошади, которые везут кареты? — Гарри плотно обхватывал себя руками, чтобы согреться.
— Какие лошади? — близнецы смотрели на него так недоумённо, что ему на миг подумалось, что, должно быть, загадочные животные ему и впрямь померещились. — Кареты едут сами…
— Да нет же, — без должного энтузиазма возразил Гарри. — Их везут такие необычные лошади… у них головы похожи на драконьи… и они нагоняют грустные мысли…
Дверца кареты отворилась, и внутрь неторопливо, как сомнамбула, забралась невысокая светловолосая девушка. Выражение её лица было отрешённым и умиротворённым; выпуклые бледные сияющие глаза внимательно оглядели всех, кто уже был в карете, и остановились отчего-то на Гарри.
— Привет, — сказала девушка; чувствовалось, что она всего лишь исполняет формальность знакомства, и ум её витает где-то далеко, примерно в районе стратосферы. Гарри видел её пару раз за столом Рэйвенкло, и вспомнить её имени или хотя курса не мог в упор. — Я Луна Лавгуд. Я вам не помешаю? В других каретах уже занято…
— Конечно, — ответил Гарри за всех троих. В любом случае, то, что она его не боялась, уже характеризовало её с очень хорошей стороны, несмотря на то, что за ухом у неё торчала волшебная палочка, и на шее было ожерелье из пробок от сливочного пива. — Присаживайся.
Луна пристроилась в углу сиденья и закрылась каким-то журналом; читала она его, судя по надписям на обложке, вверх ногами. Гарри, решившему было не обращать внимания на не горевшую желанием общаться неожиданную попутчицу, показалось, что он увидел на обложке знакомое имя; однако прочитать что-либо точно в таком ракурсе было невозможно, и Гарри, не мудрствуя лукаво, встал на сиденье головой вниз, упираясь ладонями у висков — попросить журнал посмотреть ему как-то не пришло в упомянутую многострадальную голову. Близнецы тихо хихикали, наблюдая за потугами Гарри разобрать довольно мелкие буквы.
«Сириус Блэк: преступник или жертва?» Заинтригованный Гарри утерял равновесие, когда карета тронулась, и кубарем скатился с сиденья. Перепуганные близнецы бросились поднимать его в четыре руки.
— Ты в порядке?
— Ты Гарри Поттер, — произнёс спокойный голос Луны Лавгуд; она опустила журнал и смотрела на кучу-малу, образовавшуюся на полу кареты.
— Спасибо, я знаю, — буркнул Гарри.
— А вы близнецы Уизли, так? — взгляд Луны обратился к Фреду и Джорджу.
Фред и Джордж синхронно кивнули.
— Так вы правда его соблазнили? Я думала, «Пророк» врёт, как обычно.
Так Гарри, пожалуй, ещё никогда не краснел. Близнецы, надо полагать, тоже.
— Это очень мило, — с мечтательной улыбкой проинформировала их Луна. — Нет, правда. Я думаю, если бы у вас вышло что-нибудь интересное, о вас бы даже написали в «Придире».
— Интересное? — машинально подал голос Гарри.
— Людям неинтересно, когда всё происходит просто так, — охотно объяснила Луна. — Всегда нужно что-нибудь необычное. Например, если бы кого-нибудь из вас убили, а остальные два превратили убийцу в морщерого кизляка, это было бы достаточно необычно.
Гарри молча открывал и закрывал рот, решительно не в силах что-нибудь ответить; близнецы же хором возразили:
— Морщерогих кизляков не бывает!
— Бывают, — непреклонно качнула головой Луна; видно было, что за кизляков она готова биться до последнего случайного попутчика. — Про них здесь даже большая статья, видите?
— Все знают, что «Придира» печатает всякую чушь! — опрометчиво заявил Фред.
Глаза Луны сузились, оставшись при этом такими же отрешёнными; Гарри даже невольно захотелось научиться такому выражению лица.
— Мой папа — главный редактор «Придиры», — холодно сообщила она. — И вообще, как ты можешь утверждать, что морщерогих кизляков не бывает? Если ты их не видел, это ничего не значит!
Фред задумался на секунду над ответом, и тут Луна нанесла решающий удар.
— Хочешь сказать, ты больше веришь «Ежедневному Пророку»?
«Пророку» Фред совершенно определённо не верил, и теперь мог только ошарашенно моргать. Гарри усиленно прятал улыбку; на его памяти это был всего лишь второй раз, когда близнецы теряли дар речи.
— «Пророку» мы тоже не верим, но… — Джордж собирался ещё что-то сказать, но Луна ничтоже сумняшеся перебила его.
— Так вы ни во что не верите, — заключила она с долей интереса в голосе. — А по-моему, так жить очень скучно. Вот я, например, с утра всегда решаю, во что верю сегодня. На свете столько всего, во что можно верить!..
— И во что же ты веришь сегодня? — Гарри, уже обретший природный цвет лица, не пародирующий свеклу в разрезе, вновь вступил в разговор.
— Сегодня я верю в то, что завтра солнце погаснет навсегда, — серьёзно ответила Луна.
— А…хм… это действительно весело — верить в такие вещи? — рискнул поинтересоваться Гарри.
— Конечно! — беззаботно отозвалась Луна. — Понимаешь, завтра я буду верить уже во что-нибудь другое. Поэтому мне ничего не грозит.
Логика Луны сражала наповал; Гарри покивал, не в силах подобрать подходящих к случаю слов.
— А ещё есть вещи, в которые я верю всегда — это для стабильности, — говоря, Луна смотрела куда-то на стенку кареты — казалось, она вовсе не замечает своих предположительных собеседников. — Например, морщерогие кизляки. Их рога, кстати, один из ценнейших ингредиентов для зелий разума… а ещё я верю, что ты не убивал старика Тома, — взгляд Луны застиг Гарри врасплох.
— Правда?
— Ну да. Если бы ты его убил, вряд ли ты вёл бы себя при этом, как дурак — кидал заклинания, представлялся направо и налево собственным именем… Ты не похож на дурака, — Луна оценивающе осмотрела Гарри, словно прикидывая, нет ли в нём какого-нибудь глубоко замаскированного места, где он всё же выглядит дураком.
— Спасибо…
— Пожалуйста.
Карета остановилась; всех тряхнуло. Гарри приземлился на пол пятой точкой, близнецы распластались на сиденье, и только Луна Лавгуд непостижимым образом оставалась спокойна и недвижима.
— Мы приехали, — сообщила она, посмотрев в окно.
— Мы догадались, — фыркнули Фред и Джордж хором.
— Это хорошо, — серьёзно отозвалась Луна.