XI. ПРОБУЖДЕНИЕ

Когда Франц очнулся, окружающие его предметы показались ему продолже-нием сна; ему мерещилось, что он в могильном склепе, куда, словно сост-радательный взгляд, едва проникает луч солнца; он протянул руку и нащу-пал голый камень; он приподнялся и увидел, что лежит в своем плаще наложе из сухого вереска, очень мягком и пахучем. Видения исчезли, и статуи, словно это были призраки, вышедшие из мо-гил, пока он спал, скрылись при его пробуждении. Он сделал несколько шагов по направлению к лучу света; бурное снови-дение сменилось спокойной действительностью. Он понял, что он в пещере,подошел к полукруглому выходу и увидел голубое небо и лазурное море. Лу-чи утреннего солнца пронизывали волны и воздух; на берегу сидели матро-сы, они разговаривали и смеялись; шагах в десяти от берега лодка плавнопокачивалась на якоре. Несколько минут он наслаждался прохладным ветром, овевавшим его лоб;слушал слабый плеск волн, разбивавшихся о берег и оставлявших на утесахкружево пены, белой, как серебро; безотчетно, бездумно отдался он бо-жественной прелести утра, которую особенно живо чувствуешь после фантас-тического сновидения; мало-помалу, глядя на открывшуюся его взорам жизньприроды, такую спокойную, чистую, величавую, он ощутил неправдоподобиесвоих снов, и память вернула его к действительности. Он вспомнил свое прибытие на остров, посещение атамана контрабандис-тов, подземный дворец, полный роскоши, превосходный ужин и ложку гашиша. Но в ясном дневном свете ему показалось, что прошел, по крайней мере,год со времени всех этих приключений, настолько живо было в его: умесновидение и настолько оно поглощало его мысли. Временами ему чудилась -то среди матросов, то мелькающими, по скалам, то качающимися в лодке -те призраки, которые услаждала его ночь своими ласками. Впрочем, головау него была свежая, тело отлично отдохнуло; ни малейшей тяжести, напро-тив, он чувствовал себя превосходно и с особенной радостью вдыхал свежийвоздух и подставлял лицо под теплые лучи солнца. Он бодрым шагом направился к матросам. Завидев его, они встали, а хозяин лодки подошел к нему. - Его милость Синдбад-Мореход, - сказал он, - велел кланяться вашеймилости и передать вам, что он крайне сожалеет, что не мог проститься свами; он надеется, что вы его извините, когда узнаете, что он был вынуж-ден по очень спешному делу отправиться в Малагу. - Так неужели все это правда, друг Гаэтано? - сказал Франц. - Неужелисуществует человек, который поцарски принимал меня на этом острове и уе-хал, пока я спал? - Существует, и вот его яхта, которая уходит на всех парусах: и есливы взглянете в вашу подзорную трубу, то, по всей вероятности, найдетесреди экипажа вашего хозяина. И Гаэтано указал рукой на маленькое судно, державшее курс на южнуюоконечность Корсики. Франц достал свою подзорную трубу, наставил ее и посмотрел в указан-ном направлении. Гаэтано не ошибся. На палубе, обернувшись лицом к острову, стоял та-инственный незнакомец и так же, как Франц, держал в руке подзорную тру-бу; он был в том же наряде, в каком накануне предстал перед своим гос-тем, и махал платком в знак прощания. Франц вынул платок и в ответ тоже помахал. Через секунду на яхте показалось легкое облако дыма, красиво отдели-лось от кормы и медленно поднялось к небу; Франц услышал слабый выстрел. - Слышите? - спросил Гаэтано. - Это он прощается с вами. Франц взял карабин и выстрелил в воздух, не надеясь, впрочем, чтобызвук выстрела мог пробежать пространство, отделявшее его от яхты. - Что теперь прикажете, ваша милость? - спросил Гаэтано. - Прежде всего зажгите факел. - А, понимаю, - сказал хозяин, - вы хотите отыскать вход в волшебныйдворец. Желаю вам успеха, ваша милость, если это может вас позабавить;факел я вам сейчас достану. Мне тоже не давала покоя эта мысль, и я разатри-четыре пробовал искать, но, наконец, бросил. Джованни, - прибавилон, - зажги факел и подай его милости. Джованни исполнил приказание, Франц взял факел и вошел в подземелье;за ним следовал Гаэтано. Он узнал место, где проснулся на ложе из вереска; но тщетно освещалон стены пещеры: он видел только по дымным следам, что и до него многиепринимались за те же розыски. И все же он оглядел каждую пядь гранитной стены, непроницаемой, какбудущее; в малейшую щель он втыкал свой охотничий нож; на каждый выступон нажимал в надежде, что он подастся; но все было тщетно, и он без вся-кой пользы потерял два часа. Наконец он отказался от своего намерения; Гаэтано торжествовал. Когда Франц возвратился на берег, яхта казалась уже только белой точ-кой на горизонте. Он прибег к помощи своей подзорной трубы, но даже и внее невозможно было что-нибудь различить. Гаэтано напомнил ему, что он приехал сюда охотиться за дикими козами;Франц совершенно забыл об этом. Он взял ружье и пошел бродить по островус видом человека, скорее исполняющего обязанность, чем забавляющегося, ив четверть часа убил козу и двух козлят. Но эти козы, столь же дикие иловкие, как серны, были так похожи па наших домашних коз, что Франц несчитал их дичью. Кроме того, его занимали совсем другие мысли. Со вчерашнего вечера онстал героем сказки из "Тысячи и одной ночи", и его думы непрестанновозвращались к пещере. Несмотря на неудачу первых поисков, он возобновил их, приказав темвременем Гаэтано изжарить одного козленка. Эти вторичные поиски продол-жались так долго, что, когда Франц возвратился, козленок был уже изжарени завтрак готов. Франц сел на то самое место, где накануне к нему явились с приглаше-нием отужинать у таинственного хозяина, и снова увидел, словно чайку нагребне волны, маленькую яхту, продолжавшую двигаться по направлению кКорсике. - Как же это? - обратился он к Гаэтано. - Ведь вы сказали мне, чтогосподин Синдбад отплыл в Малагу, а помоему, он держит путь прямо наПорто-Веккио. - Разве вы забыли, - возразил хозяин лодки, - что среди его экипажасейчас два корсиканских разбойника? - Верно! Он хочет высадить их на берег? - сказал Франц. - Вот именно. Этот человек, говорят, ни бога, ни черта не боится иготов дать пятьдесят миль крюку, чтобы оказать услугу бедному малому! - Но такие услуги могут поссорить его с властями той страны, где онзанимается такого рода благотворительностью, - заметил Франц. - Ну, так что же! - ответил, смеясь, Гаэтано. - Какое ему дело довластей? Ни в грош он их не ставит! Пусть попробуют погнаться за ним!Во-первых, его яхта - не корабль, а птица, и любому фрегату даст впередтри узла на двенадцать; а во-вторых, стоит ему только сойти на берег, онповсюду найдет друзей. Из всего этого было ясно, что Синдбад, радушный хозяин Франца, имелчесть состоять в сношениях с контрабандистами и разбойниками всего побе-режья Средиземного моря, что рисовало его с несколько странной стороны. Франца ничто уже не удерживало на Монте-Кристо; он потерял всякую на-дежду открыть тайну пещеры и поэтому поспешил заняться завтраком, прика-зав матросам приготовить лодку. Через полчаса он был уже в лодке. Он бросил последний взгляд на яхту; она скрывалась из глаз в заливеПорто-Веккио. Франц подал знак к отплытию. Яхта исчезла в ту самую минуту, когда лодка тронулась в путь. Вместе с яхтой исчез последний след минувшей ночи: ужин, Синдбад, га-шиш и статуи - все потонуло для Франца в едином сновидении. Лодка шла весь день и всю ночь, и на следующее утро, когда взошлосолнце, исчез и остров Монте-Кристо. Как только Франц сошел на берег, он на время, по крайней мере, забыло своих похождениях и поспешил покончить с последними светскими обязан-ностями во Флоренции, чтобы отправиться в Рим, где его ждал Альбер деМорсер. Затем он пустился в путь и в субботу вечером прибыл в почтовой каретена площадь Таможни. Комнаты, как мы уже сказали, были для них приготовлены; оставалосьтолько добраться до гостиницы маэстро Пастрини, но это было не так-топросто, потому что на улицах теснилась толпа, и Рим уже был охвачен глу-хим и тревожным волненьем - предвестником великих событий. А в Риме еже-годно бывает четыре великих события: карнавал, страстная неделя, празд-ник тела господня и праздник св. Петра. В остальное время года город погружается в спячку и пребывает в сос-тоянии, промежуточном между жизнью и смертью, что делает его похожим напривал между этим и тем светом - привал поразительно прекрасный, полныйпоэзии и своеобразия, который Франц посещал уже раз шесть и который он скаждым разом находил все более волшебным и пленительным. Наконец, он пробрался сквозь все возраставшую и все более волновавшу-юся толпу и достиг гостиницы. На первый его вопрос ему ответили с гру-бостью, присущей занятым извозчикам и содержателям переполненных гости-ниц, Что в гостинице "Лондон" для него помещения нет. Тогда он послалсвою визитную карточку маэстро Пастрини и сослался на Альбера де Морсер.Это подействовало. Маэстро Пастрини сам выбежал к нему, извинился, чтозаставил его милость дожидаться, разбранил слуг, выхватил подсвечник изрук чичероне, успевшего завладеть приезжим, и собирался уже проводитьего к Альберу, но тот сам вышел к нему навстречу. Заказанный номер состоял из двух небольших спален и приемной. Спальнивыходили окнами на улицу - обстоятельство, отмеченное маэстро Пастрини,как неоценимое преимущество. Все остальные комнаты в этом этаже снял ка-кой-то богач, не то сицилианец, не то мальтиец, - хозяин точно не знал. - Все это очень хорошо, маэстро Пастрини, - сказал Франц, - но намжелательно сейчас же поужинать, а на завтра и на следующие дни нам нужнаколяска. - Что касается ужина, - отвечал хозяин гостиницы, - то вам его пода-дут немедля, но коляску... - Но? - воскликнул Альбер. - Стойте, стойте, маэстро Пастрини, чтоэто за шутки? Нам нужна коляска. - Ваша милость, - сказал хозяин гостиницы, - будет сделано все воз-можное, чтобы вам ее доставить. Это все, что я могу вам обещать. - А когда мы получим ответ? - спросил Франц. - Завтра утром, - отвечал хозяин. - Да что там! - сказал Альбер. - Заплатим подороже, вот и все. Делоизвестное: у Дрэка и Арона берут двадцать пять франков в обыкновенныедни и тридцать или тридцать пять по воскресеньям и праздникам; прибавьтепять франков куртажа, выйдет сорок - есть о чем разговаривать. - Я сомневаюсь, чтобы ваша милость даже за двойную цену могли что-ни-будь достать. - Так пусть запрягут лошадей в мою дорожную коляску. Она немного по-истрепалась в дороге, но это не беда. - Лошадей не найти. Альбер посмотрел на Франца, как человек, не понимающий, что ему гово-рят. - Как вам это правится, Франц? Нет лошадей, - сказал он, - но развенельзя достать хотя бы почтовых? - Они все уже разобраны недоли две тому назад и теперь остались те,которые необходимы для почты. - Что вы на это скажете? - спросил Франц. - Скажу, что, когда что-нибудь выше моего понимания, я имею обыкнове-ние не останавливаться на этом предмете и перехожу к другому. Как обсто-ит дело с ужином, маэстро Пастрини? - Ужин готов, ваша милость. - Так начнем с того, что поужинаем. - А коляска и лошади? - спросил Франц. - Не беспокойтесь, друг мой. Они найдутся; не надо только скупиться. И Морсер с удивительной философией человека, который все считает воз-можным, пока у него тугой кошелек или набитый бумажник, поужинал, лег впостель, спал, как сурок, и видел во сне, что катается на карнавале вколяске шестерней.