Случайность

Необходимость есть случайность в своей действительности. Необходимость заключает в себе и для себя свой собственный момент - случайность, которая выступает как необходимость в форме своего бытия. Необходимость возможна и мыслима только в случайности, в случайной форме. Поэтому случайность есть абсолютная необходимость.

Случайность, во-первых, есть способ бытия необходимости Подобно тому, как содержание возможно только в форме, так и необходимость возможна только в случайности и не может существовать без нее. «Случайное необходимо, - пишет Гегель, - потому, что действительное определено как возможное и тем самым его непосредственность снята, растолкнута так, что она раскалывается на основание или в себе - бытие и на обоснованное, а также потому, что эта его возможность, соотношение основания, безоговорочно снята и положена как бытие»³. Поэтому научной критики не выдерживает кочующая по учебникам фраза, что случайность - это то, что «может быть, но может и не быть». Эта фраза не выражает действительного взаимоотношения необходимости и случайности, ибо допускает возможность бытия необходимости без случайности. Между тем, случайность необходима, так как без нее не может быть никакой необходимости. Следовательно, случайность обязательно должна быть для бытия необходимости. Но какой именно момент необходимости в данных условиях выступит способом ее бытия, т. е. случайным, - это зависит от самой необходимости и ее условий и обстоятельств. Поэтому, чтобы не было недоразумения в этом отношении, нужно эту фразу изменить, подчеркнув прежде всего обязательность и необходимость случайности. Или же утверждается, что случайность не имеет в себе основания. Это верно, но наполовину. И прав Гегель, когда пишет: «Случайное... не имеет основания потому, что оно случайно; и нпо точно так же имеет некоторое основание, потому, что оно случайно»⁴.

Случайность, во-вторых, есть форма проявления необходимости и дополнение к ней. Подобно тому, как сущность проявляется -в своих явлениях, так и необходимость может проявляться только в случайности. Необходимость - это содержание, проявляющее себя в своей форме - случайности.

Случайность, в-третьих, есть результат пересечения необходимостей; она, в-четвертых, есть явление в его изолированности и непознанности; она, в-пятых, есть внешняя, несущественная, нехарактерная связь или момент: она, в-шестых, есть исключение из закономерных связей, из законосообразного порядка вещей; она, в-седьмых, есть момент возникновения нового явления, неустойчивое, не ставшее еще прочным, отношение; она, в-восьмых, исходный пункт познания. Поскольку последний аспект менее всего исследован в литературе, то целесообразно несколько задержаться на нем.

Случайность - исходный пункт познания, само возникновение явлений носит характер случайности. Объективным источником как исходного пункта познания и случайного знания о предмете является случайный характер возникновения самого предмета. Гегель, характеризуя форму возникновения явлений как начало явлений, писал, что случайность есть сфера возникновения и прохождения. Маркс и Энгельс подчеркивали, что возникновение первоначально существует в случайном факте. Так, наемный труд, в котором уже содержится в зародыше весь капиталистический способ производства, существует с давних времен в единичной, случайной форме. Случайный характер возникновения различных сторон капиталистического производства постоянно отмечается в «Капитале» Обмен товаров начинается там, где кончается община, в пунктах ее соприкосновения с чужими общинами или членами чужих общин. Но случаен не только сам обмен товаров как определенных потребительных стоимостей, но и их количественное меновое отношение первоначально совершенно случайно. Всеобщая форма эквивалента появляется и исчезает вместе с тем мимолетным общественным контактом, который вызвал ее к жизни. Попеременно и мимолетно выпадает она на долю то одного, то другого товара. Но с развитием товарного обмена она прочно закрепляется исключительно за определенными видами товаров, или кристаллизуется в форму денег. С каким именно видом товара она срастается - это сначала дело случая.

Случайному характеру возникновения объективного явления соответствует случайный характер знания о нем. Это значит, что случайность является формой выражения незнания, ибо до тех пор, пока мы.не знаем закономерности, необходимости того или иного явления, знание о нем случайно. В связи с этим под случайностью понимается незнание необходимости предмета, когда в нем еще не обнаружена необходимость, когда предмет выступает как чувственно-конкретное и еще не существует в сознании как необходимость, а пока является лишь совокупностью свойств.

Этот видимый момент случайности был подмечен рядом домарксистских философов, но в то же время ими абсолютизирован, поскольку под случайностью понимался только этот единственный аспект. Абсолютизация этого момента, видимо, породила другую крайность - его полное отрицание в нашей философской литературе. Стремление преодолеть историческую ограниченность в понимании необходимости и случайности привело отдельных наших авторов к полному игнорированию этого аспекта случайности. А это значит, что критика ими Де-мокрита, Спинозы бьет мимо цели. В самом деле, если одни абсолютизируют этот момент (аспект) случайности, а другие его полностью отвергают, то они сходятся в том, что искажают познание не только случайности, но и необходимости.

ВЕРОЯТНОСТЬ
величина, характеризующая "степень возможности" нек-рого события, к-рое может как произойти, так и не произойти. Так, напр., выражение типа "весьма вероятно, что в ближайшие 10 лет люди высадятся на Луне" означает, что говорящий высоко оценивает степень возможности указанного события. Здесь В. выступает как мера субъективной уверенности, определяемой имеющейся в распоряжении данного человека информацией (или, наоборот, отсутствием сведений о каких-то обстоятельствах, существенно влияющих на наступление или ненаступление данного события), а также психологич. особенностями человека, играющими важную роль при оценке им степени правдоподобия того или иного события. Именно такой смысл чаще всего имеют выражения "очень вероятно", "мало вероятно", "невероятно", встречающиеся в обыденной речи. Субъективный характер подобных высказываний очень затрудняет количественную оценку величины В. в этих случаях и делает невозможным построение на базе такого понятия В. строгой науч. теории, помогающей понять объективно существующие закономерности (подробнее об имеющихся в этом направлений попытках см. Вероятностная логика).
Иной характер имеет понятие математич. В., являющейся объективной характеристикой степени возможности появления определенного события в каких-то заранее заданных условиях, к-рые могут повторяться неограниченное число раз. Последнее обстоятельство – возможность многократного воспроизведения одних и тех же условий, допускающих осуществление события – существенно ограничивает круг явлений, к к-рым применимо понятие математич. В.; оно приводит к тому, что плодотворно это понятие может применяться лишь к м а с с о в ы м явлениям, случающимся очень много раз. Примерами подобных массовых явлений могут служить: рождение ребенка определенного пола, появление какой-то определенной буквы в обширном тексте, выпадение дождя, появление дефектного изделия в любой массовой продукции и т.д. Большая роль понятия В. в физике и естествознании тесно связана с местом, к-рое занимает здесь изучение таких обширных множеств сравнительно однородных объектов, как совокупность молекул (или атомов) нек-рого тела, совокупность звезд в данном скоплении (галактике) или совокупность галактик во Вселенной, совокупность особей определенного биологич. вида или совокупность клеток нек-рого организма.
Понятие математич. В. является объективной характеристикой связи данного события с данными определенными условиями; поэтому не имеет смысла говорить о В. данного события вообще, а лишь о В. данного события в данных условиях. При этом далеко не всегда событие, связанное с нек-рыми допускающими многократное воспроизведение условиями, имеет определенную В.; так, напр., нельзя говорить о В. возникновения войны в определенном районе мира в течение одного (безразлично какого) года. Дело в том, что условия, делающие возможным возникновение рассматриваемого события, не должны быть слишком широкими – они должны обеспечивать определенную однородность опытов (испытаний, наблюдений), заключающихся в регистрации выполнения или невыполнения интересующего нас события (такой однородностью, очевидно, не обладают данные многолетних наблюдений за взаимоотношениями нек-рой группы стран, определяющими мирные или военные условия в данном районе). Т. о., предположение о существовании В. выделяет некоторый класс событий, весьма широкий и включающий большое число практически важных примеров, но вовсе не всеобъемлющий. При этом содержательным понятие В. является лишь в тех случаях, когда условия, о к-рых шла речь выше, не являются также и слишком узкими – такими, что наступление или ненаступление события определяется ими однозначно. Правда, чисто формально В. можно определить и тогда, когда фиксированные условия делают событие неизбежным или же полностью исключают его (в первом из этих случаев В. события следует считать равной единице, а во втором – равной нулю); однако в таких случаях наличие указанной В. является просто синонимом существования жесткой причинной связи условий с событием (условия – причина, событие – следствие), делающей наступление (или ненаступление) события в данных условиях н е о б х о д и м ы м (иначе это выражают, говоря, что имеет место динамическая закономерность наступления или ненаступления события в данных условиях). Если же наступление или ненаступление события не определяется заданными условиями однозначно, то событие наз. с л у ч а й н ы м; т.о., понятие В. является содержательным лишь в применении к случайным событиям.
Осн. признаком существования В. какого-либо события в тех или иных условиях является следующий факт: при многократном воспроизведении указанных условий частота осуществления данного события (т.е. отношение числа случаев, в к-рых событие наступило, к общему числу всех наблюдений) обладает известной устойчивостью, т.е. имеет тенденцию группироваться около нек-рого определенного числа p, лишь в крайне редких случаях отклоняясь от него сколько-нибудь значительно. Это число p и принимают в таком случае за численное значение В.: оно, естественно, характеризует "степень возможности" события. Наличие количеств. меры В. позволяет сравнивать возможности наступления различных событий и на этой базе построить содержательную математич. теорию вероятностей.
Закономерности, заключающиеся в том, что нек-рые события при тех или иных заданных условиях имеют В., наз. с т а т и с т и ч е с к и м и з а к о н о м е р н о с т я м и. Такие закономерности представляют собой своеобразную форму проявления причинной связи события с предшествующими ему условиями, более гибкую, чем та, которая приводит к возникновению динамич. закономерностей. При этом, однако, надо иметь в виду, что наложение очень большого числа случайных обстоятельств, порождающих статистич. закономерности, в очень многих случаях приводит к результатам, практически не зависящим от случая, т.е. к закономерностям динамич. типа (точная математич. формулировка условий, при к-рых такое явление имеет место, составляет содержание закона больших чисел теории В.). Этот факт имеет очень большое значение: исходя из него, совр. наука раскрыла статистич. характер многих законов, представлявшихся раньше чисто динамическими (достаточно указать на объяснение динамич. законов классич. термодинамики в рамках статистич. механики Больцмана – Гиббса и на получение классич. механики в качестве предельного случая более точной квантовой механики, в к-рой осн. роль играет понятие В.). Также и в др. разделах совр. естествознания (напр., в химии или биологии) понятие В. и статистические закономерности играют очень большую (и все возрастающую) роль. При всем том было бы неправильно считать, что статистич. закономерности представляют собой осн. форму причинной связи в объективном мире; точнее было бы говорить о диалектич. единстве динамич. и статистич. закономерностей, проявляющемся в том, что динамич. закономерности во многих случаях возникают в результате наложения большого числа закономерностей статистич. типа, а статистич. закономерности, присущие массовым явлениям, зачастую имеют своей первопричиной определенные динамич. закономерности, управляющие единичными явлениями (ср. также Единство и борьба противоположностей, Необходимость и случайность).
Связь понятия В. с частотой осуществления случайного события в длинной серии наблюдений иногда кладется в основу определения В. Наиболее последовательно эту т. зр. проводил нем. математик Р. Мизес, согласно к-рому В. случайного события А определяется как предел, к к-рому стремится частота осуществления А при неограниченном увеличении длины серии проводимых наблюдений. Однако подобное определение следует считать философски несостоятельным, поскольку В. здесь оказывается не объективной характеристикой самого события, а лишь величиной, описывающей результат наших наблюдений над ним – точка зрения, близкая к субъективно-идеалистич. концепции Э. Маха. Математически это определение, апеллирующее к недостаточно четкому понятию предела последовательности, члены к-рой определяются случаем, также мало удовлетворительно. На самом деле следует считать, что определенные классы событий, рассматриваемых при нек-рых строго фиксированных условиях, обладают В. безотносительно к тому, производятся ли над ними к.-л. наблюдения или нет; частота же осуществления события в длинной серии наблюдений может служить для приближенной оценки численной величины В., причем точность (и надежность) этой оценки оказывается тем большей, чем больше производится наблюдений.
Наличие лишь приближенного метода определения величины В., к тому же требующего производства большого числа экспериментов, сильно затрудняет использование этого понятия. Поэтому весьма важным является вопрос о том, нельзя ли хоть в нек-рых случаях точно определить величину В., по возможности не производя длинной серии испытаний. Оказывается, что существует определенный класс случайных явлений, для к-рых это можно сделать, исходя из соображений симметрии. Рассмотрим, напр., опыт, состоящий в подкидывании монеты; случайными событиями, связанными с этим опытом, являются выпадение герба или цифры. Но ясно, что обе стороны монеты (если только она не погнута) не различаются физич. свойствами, могущими играть роль в этом опыте; поэтому В. выпадения той и другой стороны монеты будут одинаковыми, т.е. будут равны 1/2. Аналогично обстоит дело при бросании правильной (т.е. имеющей точно форму куба и сделанной из однородного материала) кости, при вытаскивании наугад карты из колоды и в ряде др. случаев. В этих случаях В. можно подсчитывать без всяких экспериментов с помощью следующего правила (носящего название "классического определения В."): п р и общем числе равноправных исходов опыта, равном n, вероятность нек-рого события A, определяемого исходом опыта, равна отношению m/n, где m – число исходов, благоприятствующих этому событию. Так, напр., В. того, что карта, вытянутая наудачу из тщательно перемешанной колоды в 36 карт, окажется тузом, равна 4/36 = 1/9. Тот факт, что фигурирующее в классич. определении В. понятие равноправных исходов опыта имеет объективный характер, а не характеризует лишь субъективную уверенность в равноценности этих исходов, подтверждается тем обстоятельством, что во многих случаях подобную равноправность можно строго обосновать, исходя из физич. законов с помощью т. наз. метода произвольных функций. Так, напр., если мы воспользуемся ур-ниями механики, то сможем (во всяком случае в принципе) подсчитать, на какую сторону упадет монета при тех или иных начальных условиях. При этом окажется, что если рассматривать подкидывание монеты на достаточно большую высоту, то подсчитанные таким образом В. выпадения герба и цифры при очень широких предположениях о В. начальных условий (отсюда идет и название метода) будут одинаковыми – равными ¹/2 (заметим, впрочем, что подобные подсчеты доведены до конца пока лишь для неск. частных задач). Этот метод произвольных функций весьма отчетливо выявляет физич. характер используемых при подсчетах В. свойств симметрии.
При всей важности классич. определения В. оно лишь в редких случаях оказывается применимым в задачах, возникающих в естествознании и технике. Иногда здесь удается помочь, распространив понятие равноправных исходов на нек-рые классы случайных событий, имеющих непрерывное множество возможных исходов (т.н. задачи на вычисление геометрической В.). Очень часто, однако, на практике приходится ограничиваться приближенной оценкой В., получаемой из ряда испытаний. При этом может показаться, что в таких случаях практические применения понятия В. должны быть весьма ограниченными из-за необходимости обработки очень большого статистич. материала для получения любого числового значения В. В действительности, однако, дело обстоит не совсем так. На помощь здесь приходит математич. теория В., позволяющая по вероятностям одних случайных событий находить В. других случайных событий, каким-либо образом связанных с первыми (значительную роль при этом играют также дополнительные, физически обоснованные гипотезы о связи событий – напр., предположения о независимости). Поэтому на практике лишь В. нек-рых осн. событий надо определять непосредственно; все остальные В. уже чисто логич. путем выводятся из основных.
Надо еще только иметь в виду, что практич. использование статистич. закономерностей, проявляющихся в существовании В., является заметно более сложным, чем использование закономерностей динамич. типа. Исключением являются лишь случаи, когда нек-рое событие имеет В., очень близкую к единице (или, наоборот, очень близкую к нулю), т.е. является практически достоверным (или практически невозможным). Применение статистич. закономерностей в практич. деятельности человека в значит. степени идет по линии выявления такого рода событий. Именно поэтому в теории В. очень большую роль играют предложения, позволяющие утверждать, что В. наступления того или иного случайного события А при определенных условиях будет очень близка к единице или нулю (упоминавшийся уже выше закон больших чисел и др. предельные теоремы теории В., относящиеся к случайным событиям, связанным с большим числом различных случайных факторов).
Другим важным разделом теории В., получившим особое развитие в самое последнее время, является т. наз. теория случайных процессов, изучающая эволюцию во времени физич. и иных систем, находящихся под воздействием (постоянным или проявляющимся в отд. моменты времени) нек-рых случайных факторов. Примерами таких случайных процессов могут служить: процесс броуновского движения частиц, взвешенных в жидкости, турбулентное движение жидкости или газа, работа телефонной станции, связанная со случайными вызовами абонентов, работа атомного реактора, определяемая беспорядочно возникающими в нем ядерными реакциями и мн. др. Совр. наука выявила важные общие закономерности, относящиеся к процессам такого рода, и создала нек-рые общие методы, позволяющие их изучать и в известной степени управлять их ходом.
Заметим, что для математич. теории В. вопрос о том, как именно были определены В. осн. событий, не играет роли. Содержание этой теории составляет совокупность правил, позволяющих по осн. В. находить В. др. событий, зависящих от основных, подобно тому, как предмет геометрии состоит из ряда правил, позволяющих вычислять нек-рые расстояния, углы, площади и т.д. по другим, исходным расстояниям или углам, предполагающимся известными (напр., длину гипотенузы прямоугольного треугольника по известным длинам двух его катетов). В основу теории В. (как и в основу геометрии) можно положить определенную систему аксиом, указывающих основные правила составления В. сложных событий, к-рые уже не могут быть "доказаны", т.е. выведены из других, более простых, правил (см. Аксиома). При этом существенными оказываются определенные "действия" над событиями, позволяющие переходить от одних событий к другим. Введение таких действий превращает множество событий в алгебраич. систему, к-рая оказывается совпадающей с булевской алгеброй (см. Алгебра логики), где булевским произведением двух событий А и В является событие "и А и В", а булевской суммой тех же событий – событие "или А или В". Здесь В. – число p (А), сопоставляемое элементам булевской алгебры (событиям) А; это число обладает следующими свойствами:
0 <= P (А) <= 1; P (1) = 1, P (0) = 0;
если A? B, то P (А) <= P (В); если AB = 0, то P (А + В) = P (А) + P (В).
Булевская алгебра, элементам к-рой приписывается число P (А), обладающее такими свойствами, наз. нормированной, а число P (А) – нормой элемента А (простейшим примером такой нормированной булевской алгебры является классич. алгебра логики, в к-рой положено P (И) = 1, P (Л) = 0). Исходя отсюда, можно сказать, что т е о р и я В. изучает совокупности объектов, образующие нормированную булевскую алгебру; эти объекты наз. событиями, а норма P (А) события А наз. его В. Утверждение, выделенное разрядкой, уже содержит в себе простейшее аксиоматич. построение теории В. (предложенное в 1917 сов. математиком С. Н. Бернштейном), превращающее эту теорию в раздел чистой математики.
В наст. время большое значение имеет др. вариант аксиоматич. построения теории В., в к-ром исходными объектами являются не все события, а только т. наз. элементарные события, из к-рых все события образуются по законам теории множеств (см. Множеств теория). В. здесь рассматриваются как определенная мера подмножеств множества всех элементарных событий; тем самым теория вероятностей сводится к теории меры, представляющей собой хорошо разработанный раздел общей теории множеств. Аксиомами в этом случае являются требования, чтобы В. обладала всеми свойствами меры. Такое аксиоматич. построение теории В. (предложенное в 1929 сов. математиком А. Н. Колмогоровым) принято сейчас в подавляющем большинстве изложений этой теории.
Зарождение математич. учения о В. относится к 17 в. и связано, в первую очередь, с именами франц. математиков П. Ферма и Б. Паскаля и голл. математика Х. Гюйгенса, исследовавших значит. число вопросов, связанных с азартными играми в кости и карты. В 18 в. и нач. 19 в. швейцарским математиком Я. Бернулли и франц. математиками А. Муавром, П. Лапласом и С. Пуассоном были доказаны простейшие формы закона больших чисел и предельных теорем теории В.; в работах этих ученых получило свою окончат. форму также и классич. определение В., о к-ром говорилось выше. Первые значит. достижения в практич. применениях теории В. принадлежат нем. математику К. Ф. Гауссу. Во 2-й пол. 19 в. и нач. 20 в. осн. центром развития теории В. становится Россия, где в это время работали П. Л. Чебышев и его ученики А. А. Марков и А. М. Ляпунов. В послереволюц. время СССР сохранил ведущее положение в развитии теории В., в первую очередь благодаря трудам С. Н. Бернштейна, А. Н. Колмогорова, А. Я. Хинчина и их учеников. Годы второй мировой войны и послевоен. годы характеризуются бурным ростом исследований по теории В. в большинстве стран мира. В этот период на базе теории В. развились новые науч. направления, имеющие очень большое практич. значение (см. Информация, Операции).

Билет 79. Глобальные проблемы современности

ПЕРВАЯ ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА наших дней — все еще сохраняющаяся УГРОЗА ТЕРМОЯДЕРНОГО ПОЖАРА. Призрак «судного дня», «омницида», уничтожения всех и вся еще бродит по планете. Возможности возникновения «всесжигающего пламени» и последующей «ядерной зимы» отнюдь не абстрактны, у них есть зримые черты.

Действительно, договоры о сокращении стратегических ядерных арсеналов подписаны, молчаливо соблюдаются, но еще ни одним ядерным государством не ратифицированы, не приобрели статуса закона. Пока уничтожено лишь несколько процентов огромных ядерных запасов. Процесс ядерного разоружения может растянуться на неопределенно длительный срок. А только на территории США и бывшего СССР в середине 1995 г. насчитывалось около 25 тысяч ядерных боеголовок.

К тому же идет расползание атомной технологии. Уже готовы к производству ядерного оружия Индия, Пакистан, ЮАР, Израиль и ряд других государств. Нарастает опасность обладания ядерным оружием безответственных политических авантюристов и даже криминальных элементов.

Сейчас вроде бы уменьшилась опасность прямого военного столкновения ядерных сверхдержав, но при этом не исчезла, а даже увеличилась угроза слепой технологической случайности — «чернобыльского варианта». Кстати, причина катастрофы на Припяти до сих пор не установлена. Есть немало версий, но они — еще не истина. Любая техника, как свидетельствует история, когда-либо ломается. И абсолютной гарантии от повторения Чернобыля никто не дает. Это особенно тревожит, если учесть, что на планете сейчас насчитывается более 430 действующих атомных электростанций, их количество увеличивается. Восстановила свою АЭС Армения. 15 новых атомных станций намерен ввести в эксплуатацию Китай.

ВТОРАЯ ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА — НАДВИГАЮЩАЯСЯ ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА. Колыбель наша и обитель в опасности. В чем же суть экологической угрозы?

В том, что растущее давление антропогенных факторов на биосферу может полностью разорвать естественные циклы воспроизводства биологических ресурсов, самоочищения почвы, вод, атмосферы. Это породит «коллапс» — резкое и стремительное ухудшение экологической обстановки и, как следствие, скоротечную гибель населения планеты.

Уже не говорят, а кричат об уменьшении количества кислорода в атмосфере, нарастании «парникового эффекта», расползании озоновых дыр, безостановочном загрязнении природных вод. Подсчитано, что не менее 1 млрд. 200 млн. землян испытывают острую нехватку питьевой воды. Интенсивное сельское хозяйство истощает почвы в 20-40 раз быстрее, чем они могут естественно восстановиться. Биологи фиксируют ежедневную потерю 150 видов животных и растений. По прогнозам Станислава Лема в XXI в. практически вымрут все дикие животные. Когда же может наступить такой «коллапс»?

Предсказывают сроки от 2-3-х десятков лет до столетия. Но дело даже не в сроках: все сведущие люди, осознавшие жесткость ситуации, согласны, что без принятия мер глобального масштаба он неотвратим.

Среди этих мер называют, в частности, ограничение прироста народонаселения. Сегодня он составляет до 83 млн. человек в год. Причем, появляются на белый свет вначале не «рабочие руки», а «рты». Поэтому неконтролируемый рост населения, особенно в «развивающихся» странах, подрывает ресурсную базу, стремительно принижает нас к максимально допустимым нагрузкам на природную среду. Из других мер особого внимания заслуживает необходимость решения проблемы загрязнения жизненной среды ксенобиотиками (веществами, враждебными жизни). Химическое, радиационное загрязнение нарастает. В зону опасности попала сфера нашего общечеловеческого достояния: Мировой океан, космическое пространство, Антарктида. Вывод один: надо говорить с Природой на понятном ей языке.

Мощь человека обернулась против него самого. В этом суть экологической проблемы. Заметим, что экологический вызов не менее, если не более, опасен и трагичен, чем экономический и политический. Но надо признать и то, что ответить на него невозможно без радикальных сдвигов в мировой экономике и политике, в сознании лидеров и миллионов рядовых людей.

ТРЕТЬЯ ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА — ОПАСНОСТЬ. НАВИСШАЯ НАД ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ТЕЛЕСНОСТЬЮ. Под домокловым мечом находится не только «внешняя» природа, та экологическая ниша, в которой мы живем, но и «внутренняя»: наш организм, плоть, человеческая телесность. Тело — вещь не шутейная. Мы с ним приходим в этот мир и оставляем наши бренные телесные остатки, покидая его. Тело доставляет огромные радости и жестоко терзает нас хворями и недугами. Телесное здоровье — всегда на одном из первых мест в системе человеческих ценностей.

И тем тревожнее слышать нарастающие предупреждения биологов, генетиков, медиков о том, что мы стоим перед опасностью разрушения человечества как вида, деформации его телесных основ. В частности, не исключена возможность ломки основного генетического кода в результате непродуманных вмешательств в его структуру. Нарастает генетическая отягощенность человеческих популяций. Под воздействием ксенобиотиков и многочисленных социальных и личных стрессов повсеместно фиксируется резкое ослабление иммунного аппарата человека.

Уже есть зримые последствия этого явления. Леденящее слово «СПИД» все чаще вторгается в человеческую жизнь. Такая беда, постигшая человечество, есть первая в истории глобальная пандемия (повальная эпидемия), сеющая смерть не в одной стране, а по всему миру. Ряд исследователей полагает, что это не просто болезнь, а некий этап в биологическом существовании рода людей. Он связан с их необузданным массовым вторжением в природные основы собственного бытия. СПИД сегодня — уже не медицинская, а подлинно общечеловеческая проблема.

Океан химических веществ, в который погрузилась наша повседневная жизнь, резкие изменения в политике и зигзаги в экономике — все это действует на нервную систему, воспроизводительные способности и соматические проявления миллионов людей. Налицо в ряде регионов признаки физического вырождения, неудержимое, подлинно эпидемическое расползание наркомании, алкоголизма.

Наконец, ЧЕТВЕРТАЯ, не менее страшная ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА — КРИЗИС ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУХОВНОСТИ. Практически все светские и религиозные, глобальные и региональные, древние и новые идеологии не могут сегодня даже сколько-нибудь доказательно ответить ни на актуальные проблемы эпохи, ни на вечные запросы духа. Беззащитная, мечущаяся, хромающая человеческая мысль во многих случаях оказывается неспособной охватить настоящее, зрело оценить прошлое, хотя бы как-то предвидеть будущее.

Нет сейчас надежных социальных теорий и философско-антропологических концепций, в рамках которых можно было бы более или менее определенно охарактеризовать наше сегодня и тем более — завтра. Страх, тревога, беспокойство пронизывают все пласты человеческого сознания. Один из влиятельных американских философов Ричард Рорти весной 1995 г. в Институте философии РАН поведал о том, что в американском философском сообществе все настолько утомлены, что надеются на появление чего-то, но никто не имеет ни малейшего представления, каким оно должно быть.

Нет свежего взгляда на мир. Никто не нащупал путеводной нити масштабного миросозидающего характера. Производство вдохновляющих символов и призывов как-то споткнулось и захлебнулось. Иногда говорят, что из XIX столетия к нам пришли две идеи, достойные быть названными идеями века (понимая, что это сильное упрощение, все же условно с ним согласимся). Одна идея — социалистическая, другая — научно-технологическая. Считалось, что, опираясь на них, люди Земли построят справедливое общество, обретут полноту жизни, утвердят свободу и достоинство личности.

Обе эти идеи сейчас — в руинах. И та, и другая столкнулись с границами, поставленными биосферными глобальными возможностями человеческого бытия.

Благородна была давняя мечта людей об обществе справедливости, реального социального равенства, высокого человеческого достоинства, удовлетворения всех запросов — духовных и материальных. Это идея социализма, идея коммунистического преобразования. Но увы. Не говоря уже об ее уродливом искажении в нашей стране и ряде других стран, пошедших за нами, она оказалась внутренне уязвима, ибо девиз коммунизма «каждому по потребностям» не мог опереться на реалии жизни. Мечта Маркса о «потоке богатства» для всех осталась на уровне благодушных надежд.

Есть простой расчет: если стандарт потребления 4 млрд. аутсайдеров поднять до уровня уже упоминавшегося нами «золотого миллиарда», то за 50 лет надо в 2 раза увеличить потребление всех ресурсов и в 500 раз — производство энергии. При этом не надо забывать, что человечество к 2030 г. удвоится. Биосфера планеты при существующих технологиях и потребительных ориентациях этого просто не выдержит. Да при нынешней технической оснащенности производства это и невозможно.

То же относится и к технократическому оптимизму, к идее о величии технического прогресса. Признано всеми, что техника несет в себе не только благо, но и зло. Поэтому названные идеи сейчас в таком состоянии, что опираться на них трудно. Можно (да и должно) спорить о том, имеют ли они будущее, а если «да», то в какой модификации. В архив сдавать их не следует, но и полагаться на них как-то опасно.

Социалистическая идея поднимала на щит социальную справедливость, технократическая — экономическую эффективность. Их состыковка, сопряжение, органическое объединение сегодня не удается. А новых ярких, принципиальных, объединяющих идей наш век не породил. И все человечество сейчас в каком-то идейном вакууме. Такова судьба светских, научных и философско-социологических идей.

А мировые да и местные религии, или эзотерические учения западных и восточных оттенков, как им и положено, зовут в «мир иной». Однако несмотря на обилие неорелигий (типа «мунизма» или «бахаизма»), многоликого сектантства в мировых религиях, принципиально новых идей нет. Все это лишь перелицовка традиционалистских, канонических положений, пришедших из прошлого, подчас очень давнего. Динамика резких глобальных исторических сдвигов приводит иногда к потере ориентации, краху святынь, духовному опустошению.

Таковы некоторые глобальные проблемы современности. Они реальны. Их нельзя не видеть. Однако не стоит опускать руки, впадать в беспросветный пессимизм, отчаиваться и драматизировать все и вся. Есть угрозы, но есть и надежды. Пусть робкие, но все же надежды, предпосылки преодоления глобальных кризисных коллизий, блокирования и предотвращения вселенской угрозы человечеству.

ПЕРВАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — РАЗВЕРТЫВАНИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ (КОМПЬЮТЕРНОЙ), БИОТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Важно подчеркнуть, что именно она создает объективную предметную основу, которая позволит отвести термоядерную и экологическую угрозу, а также опасность, нависшую над человеческой телесностью.

ВТОРАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — УТВЕРЖДЕНИЕ СМЕШАННОЙ РЫНОЧНОЙ И СОЦИАЛЬНО ЗАЩИЩЕННОЙ ЭКОНОМИКИ С ЭЛЕМЕНТАМИ КОНВЕРГЕНТНОГО ТИПА КАК ДОМИНИРУЮЩЕГО ТИПА МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА. Эта форма экономических отношений будет способствовать увязке интересов разных хозяйственных субъектов, гармонизации связей, нахождению баланса между экономической эффективностью и социальной справедливостью. Направление общего поиска оптимального хозяйственного устройства, соотношение плана и рынка в основных чертах уже определились. И это послужит упрочению мирохозяйственных связей, решению глобальных проблем.

ТРЕТЬЯ ПРЕДПОСЫЛКА — СТАНОВЛЕНИЕ ПРИНЦИПА НЕНАСИЛИЯ И ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОГЛАСИЯ во внешней и внутренней политике, в групповых и межличностных отношениях. Как это ни прискорбно, но агрессия, насилие были вечными спутниками истории. Войны, перевороты, кровь сопровождают все значимые события.

Оставаясь на почве реальности, мы видим, что выстрелы еще гремят, кровь людская проливается, ненависть слепит и «образ врага» не исчезает. Однако с немалыми издержками, через отступления и остановки идея перехода от культа силы к диалогу, поискам согласия, взаимоприемлемых решений пробивает себе дорогу. Термины «консенсус», «переговорный процесс», «компромисс» становятся постоянными в международной и внутренней политике. И это ободряет, вселяет надежду на то, что в перспективе (пусть не самой близкой) возможно устранить войны, вооруженные конфликты, жестокие «разборки».

ЧЕТВЕРТАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — ОБЪЕДИНИТЕЛЬНЫЕ (ОЙКУМЕНИЧЕСКИЕ) ПРОЦЕССЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ как в религиозном, так и в светском варианте. С немалыми издержками идет поиск того, что может сближать либеральную и социалистическую мысль, установки Ватикана и Православия, западный менталитет и восточный этикет. Попытки поддержать этот процесс нередки. Ватикан уже предложил иерархам Православия найти пути для преодоления церковного раскола, идущего от 1054 г. Социал-демократические лидеры стремятся найти точки соприкосновения с коммунистами и консерваторами.

Попытки идейного сближения, взаимопонимания все время возобновляются. Они еще слабы, робки, неуверенны, наталкиваются на упорное сопротивление фундаменталистов всех окрасок. И все-таки идет процесс принятия терпимости (толерантности), отказа от упрямого идейно-духовного противостояния как условия доброжелательного поиска взаимоприемлемых ценностей.

ПЯТАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — ЭТО МЕЖЭТНИЧЕСКАЯ И МЕЖКУЛЬТУРНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ при сохранении автономности и уникальности каждого этноса и каждой культуры. Все шире развертывается универсализация культурной жизни на фоне сохранения самобытности всех участников данного процесса. Резко расширяются международные экономические и культурные контакты. Давно рухнул тезис о «непроницаемости» и полной замкнутости самодостаточных народов и их образа жизни. Ускоряется интенсивный обмен ценностями. Синтез и взаимовлияние довлеют над заскорузлой замкнутостью.

Разумеется, всплеск «этничности», националистических страстей продолжают сотрясать человеческий род, но, думается, что это — уродливый зигзаг истории. Есть основания предполагать, что он недолговечен. Устремленность к единству будет довлеть. Полифония самобытного и общечеловеческого, их оптимальная связь пробьет себе дорогу.

ШЕСТАЯ ПРЕДПОСЫЛКА (последняя по счету,, но не по значимости) — НАМЕЧАЮЩИЕСЯ ПРОРЫВЫ В ОБЛАСТИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ПОИСКА. Иногда даже говорят, что мы — в преддверии интеллектуальной революции. Речь идет о поиске и нахождении новой парадигмы мышления, не исключающей противоречий, но обращающей внимание на комплиментарность, взаимодополнительность идей, их интегрирование в многомерную целостность.

Завершая обозрение предпосылок преодоления глобальных кризисных коллизий, скажем о необходимости конструирования глобальной этики, универсальных нравственных принципов, укрепляющих всечеловеческую солидарность. Мудрость и совесть выше прямолинейных истин сухо-рационального знания. Знание, не облагороженное вечными ценностями, не помноженное на идею блага, не утверждающее справедливость, может привести к всеобщей гибели. Без этики человеческой солидарности угрозы не смогут быть отведены, а надеждам не суждено будет осуществиться. Таковы основания для выхода из глобального кризиса, в который мы погружены.

ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА.

Все то, что уже сказано об обществе и его развитии, дает нам основание рассмотреть проблемы современного этапа эволюции этой глобальной системы. В наши дни этот этап называют по-разному: научно-технической революцией, технологической революцией, информационной, компьютерной, телекоммуникационной и т. д. Дело не в терминах, а в существе процесса, происходящего в обществе, которое с 70-х гг. XX в. чаще всего называют постиндустриальным.

Эти дефиниции (определения) относятся в основном к западной и японской цивилизациям, хотя определенные черты подобных процессов просматриваются и в других общественных организмах. Главное здесь — РОСТ ЗНАЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ В ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА в сравнении с веществом и энергией, которые до сих пор определяли темпы развития мировой цивилизации. Появление в 30-е гг. XX в. теории информации, а затем и кибернетики резко стимулировало развитие компьютерной техники и технологии, что позволило в корне изменить Производство.

Для философского анализа основное в данном процессе то, что ИЗМЕНИЛОСЬ ПОЛОЖЕНИЕ И РОЛЬ ЧЕЛОВЕКА В МИРЕ, ЕГО ВЗАИМООТНОШЕНИЕ С ПРИРОДОЙ И ТЕХНИКОЙ: появились информационное общество и информационный человек, своеобразный коллективный интеллект обитателей планеты. Кричать «ура!» по этому поводу или не торопиться с восторгами? Во всяком случае не мешает прислушаться к высказываниям тех современных мыслителей, которые обеспокоены нынешним состоянием дел в мировой цивилизации.

Так, Ортега-и-Гассет писал, что наш век глубоко уверен в своих творческих способностях, но и не знает, что ему творить. Хозяин всего мира, он не хозяин самому себе. Он растерян среди изобилия. Обладая большими средствами, большими знаниями, большей техникой, чем все предыдущие эпохи, наш век ведет себя, как самый убогий из всех, плывет по течению.

Нобелевский лауреат К. Лоренц еще четверть века назад обозначил восемь «смертных грехов» цивилизованного человечества, назвав среди них: перенаселенность планеты; опустошение жизненного пространства; безудержный рост производства и потребления; разрыв традиции и вследствие этого глубокое отчуждение между молодым и старым поколениями; научное доктринерство; ядерное оружие.

Все названное заставляет по-новому взглянуть на ПОНЯТИЕ КАЧЕСТВА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА как интегральный показатель уровня развития общества. При всех поражающих воображение успехах науки и техники, создании огромного по масштабам мира вещей и банков информации в основном жизнь человека не стала безопаснее и счастливее, здоровее и благополучнее. Более того, впереди все ощутимее маячит призрак превращения человека в слугу роботизированных компьютерных систем, что волнует не только писателей-фантастов, но и серьезных ученых, политиков.

Не случайно практически во всех современных цивилизациях набирают силы КОНЦЕПЦИИ ФУНДАМЕНТАЛИЗМА, сутью которых является фанатичное стремление кардинально изменить личность и общество в соответствии с высшими метафизическими представлениями и заповедями. Парадокс этого явления состоит еще и в том, что, отвергая многие ценности современного мира — демократию, либерализм, автономию личности и т. д., — фундаментаписты охотно воспринимают и берут на вооружение все технико-технологические достижения компьютерной революции. Они готовы железной рукой загнать человечество в рай, устроенный, по их представлениям, на основе тоталитарной идеологии.

Многие философы, политологи и социологи не без оснований полагают, что фундаментализм сегодня являет собой наибольшую угрозу для развития мирового сообщества.

Рост числа техногенных катастроф, отказ, казалось бы, самой надежной космической техники и т. п. заставляют еще раз вернуться к оценке и переоценке системы ценностей современного мира, вспомнить этический принцип «благоговения перед жизнью», сформулированный еще в 1915 г. выдающимся мыслителем и гуманистом Альбертом Швейцером. Значение этого принципа на рубеже XX-XXI вв. не только не уменьшилось, наоборот, колоссально возросло. Реальности информационного общества, новые угрозы и опасности, которые оно несет человеку и человечеству, заставляют все более и более обращаться к познанию механизмов стабилизации, обеспечению устойчивого развития, минимизации превращения в действительность возможных непредсказуемых процессов и явлений.

В связи с этим вспоминаются знаменитые слова одного из величайших умов XX в. Альберта Эйнштейна. Его как-то спросили: чем будут сражаться люди в третьей мировой войне? Он ответил, что не знает, чем они будут сражаться в третьей мировой войне, но точно знает, что в четвертой мировой войне сражаться будут дубинами.

При всех успехах науки, техники, технологий главная надежда все же связывается с самим человеком, с его способностью познать то, что раньше называли провидением, а сегодня — законами истории и закономерностями развития общества, сделать все для того, чтобы предотвратить вселенскую катастрофу.

Подведем итоги. Общество — это сверхсложная система, включенная в суперсистему Космоса и Земли и обладающая значительной спецификой в своем происхождении, функционировании и развитии. Источник ее развития представляет собой единство разных сил — природных, собственно социальных и духовных. Соотношение их в ходе истории меняется и никогда не может быть предсказано с абсолютной точностью.

Общество — вероятностная система с еще далеко не полностью реализованными потенциальными возможностями и с закономерной непредсказуемостью многих событий. Есть основания полагать, что мировая цивилизация в целом находится на рубеже, когда необходимо без промедления решать глобальные проблемы современности и определять новые горизонты развития. Это заставляет по-новому взглянуть на процессы взаимодействия культур и цивилизаций, религий и моральных учений, политических и экономических концепций.

Человечество способно выжить, развиваться и эволюционировать при исключении насилия как пути решения всех проблем общества и обеспечения права каждого человека и биосферы в целом на существование в соответствии с их предназначением и сущностью.

Билет 80. Наука и ее роль в жизни общества. Критерии научного познания. Наука, паранаука, лженаука. Сциентизм и антисциентизм.

Сегодня, в век научно–технического прогресса, человечество особенно ясно осознает место и значимость науки в своей жизни. В современном обществе все большее внимание уделяется проведению научных исследований в самых различных областях познания, получению новых данных об окружающем мире, созданию новых технологий производства материальных благ.

Наукой принято называть теоретические систематизированные взгляды на окружающий мир, воспроизводящие его существенные стороны в абстрактно–логической форме и основанные на данных научных исследований. Европейской родиной науки считается Древняя Греция, жители которой первыми поняли, что окружающий человека мир вовсе не таков, каким он представляется людям, изучающим его только при помощи методов чувственного познания. Греки первыми совершили переход от ступени чувственного познания к абстрактному, от познания основных фактов окружающего мира к познанию его законов. В эпоху средневековья наука попала в зависимость от теологии, и ее развитие существенно замедлилось. Однако постепенно в результате открытий, сделанных Н. Коперником, Г. Галилеем, Дж. Бруно, наука начинает оказывать все более возрастающее влияние на жизнь общества. С 17 в. в Европе идет процесс оформления науки в качестве общественного института: создаются научные общества и академии, издаются научные журналы, а в 19 в. появляется и само слово «ученый». На рубеже 19–20 вв. появляются и новые формы организации науки: научные лаборатории и институты, исследовательские центры. Примерно с этого же времени наука начинает оказывать огромное влияние на развитие производства, становясь его особым видом — духовным производством.

Важнейшими социальными функциями науки являются:

а) познавательно–объяснительная: заключается в том, чтобы познать и объяснить, как устроен мир и каковы законы его развития;

б) мировоззренческая: помогает человеку не только объяснить известные ему знания о мире, но и выстроить их в целостную систему, рассмотреть явления окружающего мира в их единстве и многообразии, выработать свое мировоззрение;

в) прогностическая: наука позволяет человеку не только изменять окружающий мир сообразно своим желаниям и потребностям, но и прогнозировать последствия таких изменений. При помощи научных моделей ученые могут показать возможные опасные тенденции развития общества и дать рекомендации по их преодолению.

Сегодня наука является основной формой человеческого познания. В основе научного познания лежит сложный творческий процесс мыслительной и предметно–практической деятельности ученого. Общие правила данного процесса, которые иногда называют методом Декарта, можно сформулировать следующим образом:

1) нельзя ничего принимать за истинное, пока оно не представляется ясным и отчетливым;

2) трудные вопросы необходимо делить на столько частей, сколько нужно для разрешения;

3) начинать исследование надо с самых простых и удобных для познания вещей и постепенно переходить к познанию вещей трудных и сложных;

4) ученый должен останавливаться на всех подробностях, на все обращать внимание: он должен быть уверен, что ничего не пропустил.

Любая наука прежде всего стремится к максимальной объективности в описании изучаемых ею предметов и явлений, использует для их описания особый (научный) язык.

Выделяют два уровня научного познания: эмпирический и теоретический. Главной задачей эмпирического уровня научного познания является описание предметов и явлений, а основной формой получаемого знания — эмпирический (научный) факт. На теоретическом уровне происходит объяснение изучаемых явлений, а получаемое знание фиксируется в форме законов, принципов и научных теорий, в которых раскрывается сущность познаваемых объектов.

Основными принципами научного познания являются следующие.

1. Принцип причинности.

Содержание этого принципа может быть передано известным высказыванием древнегреческого философа Демокрита: «Ни одна вещь не возникает беспричинно, но все возникает на каком–нибудь основании в силу необходимости». Принцип причинности означает, что возникновение любых материальных объектов и систем имеют некоторые основания в предшествующих состояниях материи: эти основания называются причинами, а вызываемые ими изменения — следствиями. Все в мире связано друг с другом причинно–следственными связями, и задача науки — установить эти связи.

2. Принцип истинности научного знания.

Истиной называется соответствие полученных знаний содержанию объекта познания. Истина проверяется (доказывается) практикой. Если научная теория подтверждена практикой, следовательно, ее можно признать истинной.

3. Принцип относительности научного знания.

Согласно этому принципу любое научное знание всегда относительно и ограничено познавательными возможностями людей в данный момент времени. Поэтому задача ученого состоит не только в том, чтобы познать истину, но и в том, чтобы установить границы соответствия полученного им знания действительности — так называемый интервал адекватности.

Основными методами, используемыми в процессе эмпирического познания, являются метод наблюдения, метод эмпирического описания и метод эксперимента.

Наблюдение представляет собой целенаправленное изучение отдельных предметов и явлений, в ходе которого происходит получение знания о внешних свойствах и признаках изучаемого объекта. Наблюдение опирается на такие формы чувственного познания как ощущение, восприятие, представление. Итогом наблюдения является эмпирическое описание, в процессе которого полученные сведения фиксируются с помощью средств языка, либо в других знаковых формах. Особое место среди вышеперечисленных методов занимает метод эксперимента. Экспериментом называется такой метод изучения явлений, который осуществляется в строго определенных условиях, причем последние могут при необходимости воссоздаваться и контролироваться субъектом познания (ученым).

Выделяются следующие виды эксперимента:

1) исследовательский (поисковый) эксперимент, который направлен на обнаружение новых, неизвестных науке явлений или свойств предметов;

2) проверочный (контрольный) эксперимент, в ходе которого осуществляется проверка каких–либо теоретических предположений или гипотез;

3) физический, химический, биологический, социальный эксперименты и др.

Особым видом эксперимента является мыслительный эксперимент. В процессе такого эксперимента заданные условия являются воображаемыми, но обязательно соответствующими законам науки и правилам логики. При проведении мысленного эксперимента ученый оперирует не реальными объектами познания, а их мыслительными образами или теоретическими моделями. На этом основании этот вид эксперимента относят не к эмпирическим, а к теоретическим методам научного познания. Можно сказать, что он является как бы связующим звеном между двумя уровнями научного познания — теоретическим и эмпирическим.

Из других методов, относящихся к теоретическому уровню научного познания, можно выделить метод гипотезы, а также формулирование научной теории.

Сущностью метода гипотезы является выдвижение и обоснование некоторых предположений, с помощью которых предполагается дать объяснение тем эмпирическим фактам, которые не укладываются в рамки прежних объяснений. Целью проверки гипотезы является формулирование законов, принципов или теорий, объясняющих явления окружающего мира. Такие гипотезы называются объяснительными. Наряду с ними существуют так называемые экзистенциальные гипотезы, представляющие собой предположения о существовании таких явлений, которые еще неизвестны науке, но, возможно, вскоре будут открыты (примером такой гипотезы может служить предположение о существовании еще не открытых элементов периодической таблицы Д. И. Менделеева).

На основе проверки гипотез происходит построение научных теорий. Научной теорией называется логически непротиворечивое описание явлений окружающего мира, которое выражено особой системой понятий. Любая научная теория, помимо описательной функции, выполняет еще и функцию прогностическую: она помогает определить направление дальнейшего развития общества, происходящих в нем явлений и процессов.

Современные ученые предлагают несколько моделей развития научного знания.

Первая — модель постепенного развития науки, суть которой состоит в утверждении, что истоки любого нового знания можно найти в прошлом, а работа ученого должна сводиться лишь к внимательному изучению работ своих предшественников.

Вторая — модель развития науки через научные революции. Согласно этой концепции периодически любая наука должна переживать коренную смену господствующих в ней представлений и переходить от «этапа спокойного развития» к «этапу кризиса и смены парадигм».

Парадигмой называется господствующая система идей и теорий, которая служит эталоном мышления в конкретный исторический период и позволяет ученым и обществу успешно решать стоящие на повестке дня мировоззренческие и практические задачи. Принято различать парадигму общенаучную, т. е. признаваемую всем научным сообществом независимо от отрасли знания, и парадигмы частных наук, составляющие теоретическую основу в отдельных отраслях научного знания. На этапе спокойного развития действующая парадигма позволяет решать накапливающиеся в науке проблемы достаточно успешно. Однако с течением времени накапливается большое количество фактов, не поддающихся объяснению с помощью существующих теорий. Наступает этап кризиса, происходит научная революция, в ходе которой старая парадигма заменяется новой.

Представляя собой подсистему более сложной системы, называемой обществом, наука испытывает на себе определенное воздействие последней:

1. Потребности развития общества часто являются основным фактором, определяющим проблематику научных исследований, так называемый социальный заказ, который общество дает ученым (например, найти способы избавления человечества от рака и других тяжелых заболеваний);

2. Состояние научных исследований зависит от материально–технической базы общества, от тех средств, которые направляются на развитие науки. Так, например, в Российской Федерации сейчас очень остро стоит проблема финансирования фундаментальных наук, т. е. тех, исследования в которых не дают сиюминутных результатов. Между тем, именно открытия, сделанные в этих отраслях научного познания во многом определяют уровень развития и состояние прикладных наук, основной задачей которых является поиск решений текущих, подчас сиюминутных проблем.

Будучи особой формой общественного сознания, наука обладает относительной самостоятельностью. Выполняя социальный заказ, она, тем не менее, развивается по своим внутренним законам. Так, например, существует закон «развитие науки в запас», согласно которому решение любой научной проблемы может быть осуществлено только в том случае, если для этого наукой уже накоплен соответствующий объем знаний. Если же такового запаса нет, то выполнить общественный заказ наука не в состоянии.

Одним из важных отличительных качеств научного знания является его систематизированность. Она является одним из критериев научности.

Но знание может быть систематизированным не только в науке. Кулинарная книга, телефонный справочник, дорожный атлас и т.д. и т.п. - везде знание классифицируется и систематизируется. Научная же систематизация специфична. Для нее свойственно стремление к полноте, непротиворечивости, четким основаниям систематизации. Научное знание как система имеет определенную структуру, элементами которой являются факты, законы, теории, картины мира. Отдельные научные дисциплины взаимосвязаны и взаимозависимы.

Стремление к обоснованности, доказательности знания является важным критерием научности.

Обоснование знания, приведение его в единую систему всегда было характерным для науки. Со стремлением к доказательности знания иногда связывают само возникновение науки. Применяются разные способы обоснования научного знания. Для обоснования эмпирического знания применяются многократные проверки, обращение к статистическим данным и т.п. При обосновании теоретических концепций проверяется их непротиворечивость, соответствие эмпирическим данным, возможность описывать и предсказывать явления.

В науке ценятся оригинальные, "сумасшедшие" идеи. Но ориентация на новации сочетается в ней со стремлением элиминировать из результатов научной деятельности все субъективное, связанное со спецификой самого ученого. В этом - одно из отличий науки от искусства. Если бы художник не создал своего творения, то его бы просто не было. Но если бы ученый, пусть даже великий, не создал теорию, то она все равно была бы создана, потому что представляет собой необходимый этап развития науки, является интерсубъективной.

МЕТОДЫ И СРЕДСТВА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

Хотя научная деятельность специфична, в ней применяются приемы рассуждений, используемые людьми в других сферах деятельности, в обыденной жизни. Для любого вида человеческой деятельности характерны приемы рассуждений, которые применяются и в науке, а именно: индукция и дедукция, анализ и синтез, абстрагирование и обобщение, идеализация, аналогия, описание, объяснение, предсказание, гипотеза, подтверждение, опровержение и пр.

Основными методами получения эмпирического знания в науке являются наблюдение и эксперимент.

Наблюдение - это такой метод получения эмпирического знания, при котором главное - не вносить при исследовании самим процессом наблюдения какие-либо изменения в изучаемую реальность.

В отличие от наблюдения, в рамках эксперимента изучаемое явление ставится в особые условия. Как писал Ф.Бэкон, "природа вещей лучше обнаруживает себя в состоянии искусственной стесненности, чем в естественной свободе".

Важно подчеркнуть, что эмпирическое исследование не может начаться без определенной теоретической установки. Хотя говорят, что факты - воздух ученого, тем не менее постижение реальности невозможно без теоретических построений. И.П.Павлов писал по этому поводу так: "...во всякий момент требуется известное общее представление о предмете, для того чтобы было на что цеплять факты..."

Задачи науки никак не сводятся к сбору фактического материала.

Сведение задач науки к сбору фактов означает, как выразился А.Пуанкаре, "полное непонимание истинного характера науки". Он же писал: "Ученый должен организовать факты. Наука слагается из фактов, как дом из кирпичей. И одно голое накопление фактов не составляет еще науки, точно так же как куча камней не составляет дома".

Научные теории не появляются как прямое обобщение эмпирических фактов. Как писал А.Эйнштейн, "никакой логический путь не ведет от наблюдений к основным принципам теории". Теории возникают в сложном взаимодействии теоретического мышления и эмпирии, в ходе разрешения чисто теоретических проблем, в процессе взаимодействия науки и культуры в целом.

В ходе построения теории ученые применяют различные способы теоретического мышления. Так, еще Галилей стал широко применять мысленные эксперименты в ходе построения теории. В ходе мысленного эксперимента теоретик как бы проигрывает возможные варианты поведения разработанных им идеализированных объектов. Математический эксперимент - это современная разновидность мысленного эксперимента, при котором возможные последствия варьирования условий в математической модели просчитываются на компьютерах.

При характеристике научной деятельности важно отметить, что в ее ходе ученые порой обращаются к философии.

Большое значение для ученых, особенно для теоретиков, имеет философское осмысление сложившихся познавательных традиций, рассмотрение изучаемой реальности в контексте картины мира.

Обращение к философии особенно актуально в переломные этапы развития науки. Великие научные достижения всегда были связаны с выдвижением философских обобщений. Философия содействует эффективному описанию, объяснению, а также пониманию реальности изучаемой наукой.

Важные особенности научного знания отражает понятие "стиль научного мышления". М. Борн писал так: "... Я думаю, что существуют какие-то общие тенденции мысли, изменяющиеся очень медленно и образующие определенные философские периоды с характерными для них идеями во всех областях человеческой деятельности, в том числе и в науке. Паули в недавнем письме ко мне употребил выражение "стили": стили мышления - стили не только в искусстве, но и в науке. Принимая этот термин, я утверждаю, что стили бывают и у физической теории, и именно это обстоятельство придает своего рода устойчивость ее принципам".

Известный химик и философ М.Полани показал в конце 50-х годов нашего века, что предпосылки, на которые ученый опирается в своей работе, невозможно полностью вербализировать, т.е. выразить в языке. Полани писал: "То большое количество учебного времени, которое студенты-химики, биологи и медики посвящают практическим занятиям, свидетельствует о важной роли, которую в этих дисциплинах играет передача практических знаний и умений от учителя к ученику. Из сказанного можно сделать вывод, что в самом центре науки существуют области практического знания, которые через формулировки передать невозможно".

Знания такого типа Полани назвал неявными. Эти знания передаются не в виде текстов, а путем непосредственной демонстрации образцов.

Термин "менталитет" применяется для обозначения тех слоев духовной культуры, которые не выражены в виде явных знаний, но тем не менее существенно определяют лицо той или иной эпохи или народа. Но и любая наука имеет свой менталитет, отличающий ее от других областей научного знания, но тесно связанный с менталитетом эпохи.

Говоря о средствах научного познания, необходимо отметить, что важнейшим из них является язык науки.

Галилей утверждал, что книга Природы написана языком математики. Развитие физики полностью подтверждает эти слова Галилея. В других науках процесс математизации идет очень активно. Математика входит в ткань теоретических построений во всех науках.

Ход научного познания существенно зависит от развития используемых наукой средств. Использование подзорной трубы Галилеем, а потом - создание телескопов, радиотелескопов во многом определило развитие астрономии. Применение микроскопов, особенно электронных, сыграло огромную роль в развитии биологии. Без таких средств познания, как синхрофазотроны, невозможно развитие современной физики элементарных частиц. Применение компьютера революционизирует развитие науки.

Методы и средства, используемые в разных науках, не одинаковы.

Различия методов и средств, применяемых в разных науках, определяются и спецификой предметных областей, и уровнем развития науки. Однако в целом происходит постоянное взаимопроникновение методов и средств различных наук. Аппарат математики применяется все шире. По выражению Ю.Винера, "невероятная эффективность математики" делает ее важным средством познания во всех науках. Однако вряд ли следует в будущем ожидать универсализации методов и средств, используемых в разных науках.

Методы, развитые в одной научной области, могут эффективно применяться в совсем другой области.

Один из источников новаций в науке - это перенос методов и подходов из одной научной области в другую. Например, вот что написал академик В.И.Вернадский о Л.Пастере, имея в виду его работы по проблеме самозарождения: "Пастер... выступал как химик, владевший экспериментальным методом, вошедший в новую для него область знания с новыми методами и приемами работы, увидевший в ней то, чего не видели в ней ранее ее изучавшие натуралисты-наблюдатели".