Глава 45 Первые три дня третьего штурма. 9 страница

В какую-то минуту -- не более -- я уже был там. Пыль еще не успела осесть, дым не развеялся. Но что натворил вражеский снаряд, увидел сразу: одна пушка перевернута и полностью разворочена. Весь расчет погиб. У другой сорван ствол, многие бойцы изранены. Разбиты дальномер и счетверенный пулемет. Отовсюду слышны стоны. А дальше было еще хуже. Этот мощный 615-миллиметровый снаряд угодил прямо в стену капонира, где комиссар Лебедев собрал коммунистов батареи. Невиданной силы удар сорвал тяжелое бетонное перекрытие и обрушил его на людей. Под огромной глыбой все были погребены заживо.

В который уже раз краснофлотцам пришлось вгрызаться в землю -- лопатой, ломом, киркой, штыком. Работали молча, стиснув зубы, потому что из-под обломков слышались стоны, призывы о помощи. Отрыть удалось немногих, да и те уже были мертвы. Поднять же многотонную плиту не было никакой возможности.

Под ней остались погребенными комиссар дивизиона старший политрук Лебедев, политрук батареи Лубянцев, младший лейтенант Полторацкий, старший сержант Попель, младший сержант Андрющенко и еще двадцать зенитчиков"...

Т.е. батарея полностью перестала существовать. В строю на Северной стороне осталась всего одна зенитная батарея, переброшенная накануне- 227-я, т.к. в 553-й и 552-й оставалось всего по одному 45мм орудию, а батарея зенитных автоматов на Константиновском форте была приведена к молчанию.

В связи с гибелью "Грузии" и "Армении", в Севастополе скопилось множество раненых, К утру, выгрузив боезапас, транспорт, по неизвестной причине, не покинул Севастопольской бухты. С рассветом в севастопольском небе появилась вражеская авиация, начала обстрел причалов тяжелая артиллерия. Сильный ветер постоянно сносил в сторону выставленную в бухте дымовую завесу. Несколько авиабомб попало в причал. На "Белостоке" был полуразрушен ходовой мостик, появились пробоины ниже ватерлинии. Экипаж боролся за живучесть судна. Вечером, приняв на борт 500 раненых бойцов и 200 эвакуируемых граждан, теплоход вышел в море. Около 2 ч ночи 19 июня в 20 милях южнее мыса Фиолент, его атаковали торпедные катера. От одной торпеды командиру удалось уклониться, но другая настигла судно. Взрывной волной Т. П. Рымкуса сбросило с мостика и придавило мешками с песком. Когда командир выбрался из-под них, теплоход быстро погружался в воду и, через несколько минут затонул. Всего катерам удалось поднять из воды 79 членов экипажа вместе с командиром теплохода, 75 раненых и 3 эвакуируемых. Остальные моряки и пассажиры погибли.

Наступление немецких войск в Южном секторе явно буксовало. В течение дня предпринималось несколько атак, в направлении развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе, но все они были отбиты. Находившийся в резерве в районе развилки один батальон 9-й бригады в бой не вступал. Авиация СОР пыталась содействовать частям 1-го сектора, но в первом же вылете группа, состоявшая из семи Ил-2, двух И-16, двух И-153 в сопровождении 11 "яков", еще не долетев до цели, вступила в бой с 20 "мессершмиттами" III/JG77, которые вел в бой сам командир эскадры капитан Голлоб. Немцы записали на свой счет шесть сбитых самолетов, причем два сам Голлоб (104 и 105-я победы). Немцы не сильно завысили свой результат. Советская сторона потеряла Ил-2 лейтенанта Мишина (подбит и сел на своей территории), и три "Як-1" летчиков Надирова, Гунатешвилко и Труфанова. Труфанов был ранен, а остальные пилоты погибли. Кроме того, был подбит один И-153. Немецкая сторона потерь не понесла.

Вторая группа, самолетов СОР так же понесла потери. При рулежке по аэродрому у одного из СБ осколком было повреждено шасси, и самолет врезался в капонир, после чего последовал пожар и взрыв, в капонире сгорел И-15бис.

Гораздо сложнее была ситуация на Северной стороне. Атака 138-й бригады оказалась неудачной. Вообще, с этой атакой много непонятного, и документы по ней отсутствуют. Попробуем рассмотреть события с точки зрения немецких документов. Из истории 22-й ПД: "18.06г. началась сильная контратака русских на позиции 47-го ПП, готовившегося к атаке на укрепленный туннель. Русская бригада, доставленная крейсером несколько дней назад по морю, атаковала позиции батальона с приданными ПТ орудиями, минометами, подразделением саперов и кавалерии (всего 17 офицеров, 50 унтерофицеров и 372 солдата). В утреннем тумане удалось уклонится от боя, ведя заградительный огонь артиллерией. В контратаке удалось взять до 800 пленных и захватить обратно утраченные позиции и даже продвинуться немного дальше".

Особенно умиляют данные о 800 пленных. Реально, их было всего 27 человек (из них всего 14 человек из 3-го батальона 138-й бригады). Из протокола опроса пленного (3-й батальон 138-й бригады): "Ночью все три батальона были сосредоточены в железнодорожном тоннеле (указаны координаты Графского тоннеля). 1-й батальон бригады атаковал в направлении опорного пункта "Донец" (нагорный редут над Сухарной балкой, захваченный противником), второй в направлении нефтебазы, третий вдоль железнодорожного полотна с последующим выходом к лесничеству (скорее всего, кордон N1)".

Здесь картина получается более или менее ясная. Но в этом случае получается, что предложение П.А.Моргунова по деблокированию 30-й батареи было проигнорировано. Да, и вряд ли на это хватило бы сил.

Поначалу атака развивалась удачно, и немецкому 47-му пехотному полку был нанесен существенный урон. Но затем, немецкий 22-й артполк поставил заградительный огонь, и атака захлебнулась. Были подбиты почти все танки последней 3-й роты 125-го отдельного танкового батальона. И, все же, нанеся на карту позиции и направление атак батальонов 138-й бригады, можно сказать, что реальная цель наступления бригады была достигнута. Оставим в стороне урон немецкого 47-го полка, хотя сами немцы признают: " Так как 47-й полк был очень ослаблен в этой борьбе, командование решило провести перегруппировку сил. Девятнадцатого июня полосу наступления 47-го ПП заняли подразделения 65-го ПП. 65-й ПП захватил позиции врага у туннеля, и достиг господствующих береговых высот, в то время как 47-й ПП на правом крыле Северной бухты пополнял свои ряды".

Н.И.Крылов признается: "К сожалению, достигли мы меньшего, чем рассчитывали. Инициатива была перехвачена на считанные часы, и потеснить гитлеровцев удалось едва на полкилометра".

Но самое главное, 3-й батальон 138-й бригады, захватив форт "Донец", деблокировал склады в Сухарной и Маячной балках. Просто назвать истинную цель наступления бригады, означает признать свою ложь в донесении, отправленном в 24 часа 17.06.42г.

Но, может, пленный что-то путает или говорит неправду? Из воспоминаний А.М.Вилора: "18 июня для гарнизона Сухарной балки сложилась крайне угрожающая обстановка. К этому времени войска противника вплотную подошли к рубежам нашей обороны, и охватили Сухарную балку полукольцом... Несколько позже через проем стены со стороны поселка Голландия на территорию объекта просочилось около ста солдат врага. Матросы взвода под командованием главстаршины А.К. Постоенко открыли по ним ураганный огонь, а потом забросали гранатами. Противник потерял половину своего состава. Оставшиеся в живых бежали. В этом бою был контужен Постоенко. Враг еще дважды предпринимал наступление на этом направлении но был отбит с большими потерями. В этих боях отличился старшина Н.И. Шаповалов. В тяжелой обстановке он возглавил боевые действия взвода и проявил личную храбрость в разгроме противника". Т.е. действительно, получается, что создалась угроза складам в Сухарной и Маячной балках, и первой целью атаки 138-й бригады стало обеспечение безопасности штолен, и эту задачу удалось выполнить. Да, развить успех не удалось, атака захлебнулась, но основная цель была все же достигнута. И в течение трех ночей боезапас вывозили на бывшую 24-ю батарею (современный Парк Победы), в район бывших царских 19-й, 11-й и 10-й береговых батарей. Одновременно были предприняты срочные меры к укреплению гарнизона штолен: " Мной было доложено командованию тыла флота, что Федосеев тяжело болеет, что штольни разминированы, что сил для обороны недостаточно. Командование тыла соответственно доложило об этом Военному совету флота. При обеспечении связи погибли главстаршина И.А. Халоша и матрос Осипов. Нам была оказана помощь. Для усиления обороны Сухарной балки были переброшены на катерах-охотниках матросы ОВРа в количестве примерно 50 человек под командованием лейтинанта А.И. Лавренова. Прибыла команда подрывников в количестве 15 человек. Прибыли также заместитель начальника артодела флота полковник Е.П.Донец и представитель политотдела тыла флота батальонный комиссар В.А.Карасев".

Любопытно другое: Г.И.Ванеев пишет: "После упорных боев, потеряв значительную часть личного состава, наши части вынуждены были отойти на исходные позиции. Контрудар не получился. Предпринятая попытка прорваться на соединение с 95-й стрелковой дивизией и выйти в район батареи N 30 также не увенчалась успехом из-за очень интенсивного противодействия вражеской авиации и артиллерии".

Возникает законный вопрос: если конечной целью для атаки 138-й стрелковой бригады был Кордон N1, то какими силами планировали деблокировать 30-ю батарею?

345-я дивизия находилась правее, и ее малочисленные части были растянуты на 3 км. Крайне малочисленные стрелковые части 95-й дивизии оказались в окружении. После того, как были мобилизованы тыловые части, в 161-м полку числилось 150 человек, в 90-м полку 78, а 241-й полк "полностью перестал существовать" (Н.И.Крылов). Из 150-ти человек 161-го полка, 70 были направлены в Сухарную балку для усиления гарнизона.

172-я дивизия перестала существовать в принципе (если не считать сводной роты под командованием И.Зилина). Т.е. 4-го сектора как такового уже не существовало. По словам Н.И.Крылова "17-е июня стало последним днем, когда в 4-м секторе существовал сплошной фронт". Скорее всего, планируемый удар для деблокирования 30-й батареи попросту не состоялся. Н.И.Крылов пишет о цели атаки так: " В контратаке, предпринятой утром 18 июня в общем направлении на станцию Мекензиевы Горы, участвовали кроме батальонов новой бригады Перекопский полк Тарана, левофланговые части дивизии Гузя, остатки приданного ей танкового батальона. Артиллерия 95-й дивизии и чапаевцев с двух сторон поддерживала атакующую группу, имея задачу связать, насколько позволяли небогато отпущенные снаряды, противника огневым боем. По нашим масштабам и возможностям контратака была крупной, но мы не ждали от нее слишком многого, сознавая, насколько неблагоприятно для нас соотношение сил. Однако все же надеялись, что удар во фланг немецким войскам, вплотную приблизившимся к Братскому кладбищу, Снимет непосредственную угрозу выхода врага к бухте, ликвидирует разрыв между частями Капитохина и Гузя". Т.е. ни слова о 30-й батарее.

П.А.Моргунов пишет: "Майор Дацко ждал пополнения 161-го полка для укрепления обороны в районе дер. Учкуевка -- дер. Буденовка (это пополнение так и не поступило). И ни слова о наступлении. В принципе, на Северной стороне оставалось еще достаточно много бойцов и командиров, пусть не в стрелковых частях, но видимо, управление ими было полностью потеряно. В противном случае, совершенно непонятно, почему Местный стрелковый полк (пускай немногочисленный), в самый критический момент находился в своих казармах в районе Инженерной пристани. Вместе с тем, до вечера 18-го июня держался окруженный гарнизон форта "ЧеКа". Только в ночь с 18 на 19-е немецкие пионерные части (744-й пионерный батальон) смогли приступить к зачистке казематов "форта Шишкова" выбивая последних защитников огнеметами. В массиве 30-й батареи держался гарнизон с отступившими в нее остатками 90-го полка. Только к вечеру удалось подавить сопротивление разрозненных групп в совхозе им. С.Перовской и в районе Любимовки. Люди держались до последнего, надеясь, что помощь придет.

С выходом немецкого 65-го полка к бухте Голландия части 4-го сектора оказались отрезаны от основных сил. Уцелевшие летающие лодки с гидроаэродромов перебазировались в Казачью бухту, но в связи с отсутствием там подготовленных спусков и укрытий организовать оттуда боевую работу не удалось. К исходу дня противник подошел к Северному укреплению, занял Бартеньевку и Братское кладбище. Что любопытно, в сообщениях о боях 18.06.1942г. на Северной стороне полностью отсутствуют немецкие танки. Немецкая бронетехника понесла очень серьезные потери, а остатки бронетехники были переброшены в Южный сектор. На Северной стороне остались только 4 штурмовых орудия 190-го дивизиона.

В этот день ночью, в Севастополь должен был прибыть лидер "Харьков" (командир капитан 3-го ранга П.A.Mельников) 17 июня лидер имея на борту груз боезапаса и продовольствия вышел в море. С целью маскировки вначале он шел в южном направлении, имитируя рейс в кавказский порт. На рассвете 18 июня "Харьков" повернул к Севастополю и тут же подвергся интенсивному налету люфтваффе. При 22-й по счету бомбежке в 6.50 одна из бомб взорвалась под кормой лидера. В 3-м котельном отделении возник пожар, затопило 5-й погреб, из-за поступления забортной воды в главных котлах повысилась соленость. Первая машина застопорилась, в расходных масляных цистернах обнаружилась соленость, вышли из строя 3-е и 4-е орудия главного калибра. Пожар удалось ликвидировать. Соленость устранили заменой лопнувших трубок в главном холодильнике. В румпельном отделении устранили повреждения гидравлики рулевого управления. После заделки разошедшихся швов в помещении 5-го артиллерийского погреба откачали воду. На запрос командира лидера было получено приказание начальника штаба идти в Поти под прикрытием лидера "Ташкент"". На два месяца лидер вышел из строя. Авиация противника полностью контролировала ситуацию. За 18 июня она произвела свыше 500 самолетовылетов по нашим войскам, городу и аэродромам, сбросив до 1800 бомб. В результате бомбардировки в бухтах базы получили повреждения базовый тральщик "Гарпун", сторожевые катера N 065 и N 0102.

Особенно трудно приходилось севастопольским аэродромам. Их постоянно атаковали самолеты и артиллерия противника. Из воспоминаний Н.И.Крылова: " Аэродром на Куликовом поле, перепаханный разрывами бомб и шквальным артобстрелом, с начала третьего штурма использовать стало нельзя, и бомбардировщики -- несколько ДБ-3, СБ и Пе-2 -- улетели на Кавказ. Пришлось потом и из Северной бухты, к которой приблизился фронт, убрать маленькие гидропланы МБР-2 (металл от их разбомбленного эллинга еще раньше пошел на изготовление гранат). На двух аэродромах в южной части севастопольского плацдарма, у Херсонесского маяка и в Юхариной балке, базировались штурмовики майора А. А. Губрия --10--12 Ил-2, а потом и меньше (прибывавшее пополнение не успевало покрывать потери), и несколько десятков "ястребков" -- 6-й гвардейский истребительный полк полковника К. И. Юмашева".

Немцы же смогли ввести в строй аэродром на Каче, и подлетное время для немецких истребителей сократилось до 10 минут.

В ночь на 19-е июня командующий флотом доносил: "Сталину, Кузнецову, Буденному, Исакову. Героический Севастопольский гарнизон продолжает истреблять врага, рвущегося в город. Семнадцать суток отбиваются яростные бомбо-артиллерийские, а затем с 7--06--42 пехотно-танковые атаки. За это время мы также понесли большие потери... Враг понес потери самое малое в три-четыре раза больше нашего. Несмотря на эти огромные потери, враг, имея абсолютный перевес и господство в воздухе и танках, продолжает огромное давление. Враг уничтожает наши подразделения в окопах бомбоударами, а затем, прорываясь танками, захватывает территорию. Таким образом врагу удалось на южном участке узкой полосой по Ялтинскому шоссе дойти до высоты 53,5 -- памятника Балаклавскому сражению, где он трое суток истребляется, но не может пройти дальше, но зато на северном участке противник сегодня подошел вплотную к северным укреплениям, занял Бартеневку, Братское кладбище, тем самым поставил под удар вплоть до минометного огня весь город и лишил нас возможности пользоваться Северной и Южной бухтами. Из всей обстановки видно, что на кромке северной части Северной бухты остатки прижатых наших войск долго не продержатся. За это время войска Севастопольского оборонительного района понесли большие потери, которые исчисляются в 22 000 -- 23 000 человек.

Наш следующий рубеж борьбы -- южное побережье Северной бухты, гора Суздальская -- Сапун-Гора -- высота Карагач, где есть еще наши войска. Продолжаем создавать глубину обороны. До постепенного перехода на эту линию обороны продолжаем удерживать всю занимаемую на сегодня линию обороны. Переход на указанную линию обороны будем вынуждены сделать, если немедленно не получим помощи. Что нам немедленно нужно:

10 000 маршевого пополнения, из них половина вооруженных.

Вывезти раненых, которых... некуда класть, не хватает медсостава, медимущества.

Усилить зенитной артиллерией.

Дать хотя бы 25 самолетов Як-1 и 10 штук Ил-2.

Немедленно поставить на линию Кавказ -- Севастополь 20 обещанных самолетов "Дуглас" с ночными экипажами, так как подавать маршевое пополнение, все снабжение и вывозить раненых можно теперь только самолетами-ночниками и подводными лодками. Докладывая вышеизложенное, прошу неотложной помощи".

Народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов дал указание Военному совету флота немедленно закончить пристань у береговой батареи N 35, подыскать место для пристани у Херсонесского маяка и начать ее строить, для чего использовать баржи, затопив их. Ф. С. Октябрьский ответил на это распоряжение:

"Все, что можно, было предусмотрено, строительство причала в районе ББ-35 заканчивается. Трудность другая. Абсолютно господствует авиация противника, появились итальянские подводные лодки, немецкие торпедные катера и, как правило, накат с моря. Самое реальное и более надежное -- питать нашими подводными лодками и транспортной авиацией. В противном случае противник потопит остатки всех наших боевых кораблей"

19 Июня 1942г ночью немецкие войска производили передислокацию. Немецкая 132-я пехотная дивизия, наступавшая вдоль моря, понесла серьезные потери. И вынуждена была приостановить движение основными силами. 436-й пехотный полк после занятия "форта Шишкова" остановился в районе отбитого укрепления. 437-й полк был связан боем в районе Барьеньевки. Полк понес столь существенные потери, что спустя двое суток был отправлен на Керченский полуостров на пополнение и переформирование. Вместо него, в состав дивизии был включен 72-й пехотный полк 46-й дивизии. Вспомогательные части 132-й дивизии так же понесли потери и нуждались в пополнении. Единственными боеспособными подразделениями дивизии оставались 97-й полк (46-й дивизии) прибывший накануне, и 88-й пионерный батальон той же дивизии. Т.е. почти вся 46-я дивизия была задействована в штурме Севастополя, хотя формально, она в штурме не участвовала. Сутки спустя 132-й ПД были приданы 72-й и 42-й пехотные полки (из 46 ПД). Т.е. если не считать штаба и артиллерийских полков, 46-я ПД была полностью задействована при штурме Севастополя.

Добивать 4-й сектор Севастопольской обороны остались 97-й полк и 88-й пионерный батальон (46ПД, приданы 132-й ПД), которые располагались в районе от берега моря до Северного укрепления, далее занимал позиции 31-й пехотный полк и 24-й пионерный батальон (24-я ПД), далее, до берега моря в районе б.Голландия находился 102-й ПП той же дивизии. Остальные части этой дивизии были отведены для переформирования.

От б. Голладния, полукольцом охватывая Сухарную и Маячную балки, стояли остатки 22-й пехотной дивизии. Имея в первой линии один (65-й) пехотный полк. 16-й и 47-й полки были отведены, в связи с большими потерями во вторую линию.

Далее против войск 3-го сектора стояли 50-я ПД и 4-я румынская горнострелковая дивизия. Стык 4-й горнострелковой и 18-й пехотной дивизии румынских войск находился напротив стыка 2-го и 3-го секторов. Против частей 2-го сектора, по-прежнему находились румынские 18-я ПД и 1-я королевская ГСД. В районе клина вбитого в советскую оборону, вдоль Ялтинского шоссе действовали части 72-й пехотной дивизии, 399-й и 401-й полки 170-й дивизии. В резерве, на направлении главного удара находились 391-й полк и 420-й пехотный полк (из 125-й ПД, приданный 170-й ПД). На левом фланге по-прежнему, располагались два полка 28-й легкопехотной дивизии.

В этот день опасная ситуация возникла в 1-м секторе. Бой шел и ночью, немецкое командование ввело в бой новый пехотный полк 399-й (170-й ПД), при этом атаку поддерживала бронетехника. В 1-м секторе, противнику удалось прорваться на окраине Кадыковки вглубь обороны, в связи с чем, в бой был введен еще один батальон 773-го полка, а затем и батальон 9-й бригады, стоявший в районе развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе. Прорыв удалось ликвидировать, но при этом пришлось отойти к 6-му турецкому редуту (недалеко от современного памятника Киевским гусарам). Глубина вбитого клина, в районе 1-го сектора увеличилась еще на 800метров.

В 08.00 командующий флотом доносил: "Буденному, Исакову, Кузнецову, Бодину. I и II сектор 04--00 -- 08--00 группа противника прорвалась в районе высоты 29,4. В результате рукопашного боя прорвавшаяся группа ликвидируется. В районе высоты 56,0 -- хутора Калигай -- высоты 77,3 скопление пехоты и танков противника.

На участке III и IV секторов авиация интенсивно бомбит боевые порядки войск. Группа танков с пехотой атакует казармы МСП. Ведется бой. На участке 138-й стр. бригады и 345-й дивизии сильное огневое противодействие противника. Части 138-й стр. бригады и 345-й СД медленно продвигаются вперед. Город, аэродромы непрерывно обстреливаются артиллерией и бомбардируются авиацией".

В этот день перестала существовать еще одна зенитная батарея Севастополя - легендарная плавбатарея N3. Два звена Ю-87 из I/StG77 нанесли бомбовый удар, в результате которого была накрыта бронерубка с дальномером, выведены из строя все 76мм орудия и два 37мм автомата из строя вышли 2/3 личного состава. Атака была произведена немецкими летчиками из I/KG51, командиром 2-го отряда гауптманом Фурхопом и обер-лейтенантом Хинрихсом.

Чтобы прикрыть войска на Северной стороне, в ночь с 18 на 19 июня в район Михайловского форта была переброшена последняя батарея 114-го зенитного артдивизиона (110-й ЗАП). Сюда же отошел штаб 110-го зенитного артполка, были отведены остатки 553-й и 552-й зенитных батарей (по одному орудию на каждой батарее). На 79-й зенитной батарее ст. л-та Алюшина бойцы смогли восстановить одно орудие. В районе Константиновской батареи еще действовал один зенитный автомат, и действовали три орудия на 2-й и 12-й береговых батареях.

Советская официальная историческая версия проста: приказом командующего СОР были созданы опорные пункты, из различных частей сформированы гарнизоны, и на намеченных рубежах части держались, пока не был получен приказ об отходе. П.А.Моргунов в своей книге "Героический Севастополь" пишет: "Были созданы три основных опорных пункта: Константиновский равелин, куда входил личный состав ОХРа, 95-й стрелковой дивизии и береговых батарей N 2 и 12; Михайловский равелин -- личный состав 110-го зенитного полка, береговой батареи N 702 и авиачастей; в районе Инженерной пристани и его равелина -- личный состав местного стрелкового полка во главе с командиром подполковником Н. А. Барановым и остатки некоторых других частей.... Кроме того, был создан опорный пункт в Северном укреплении, занятый 178-м инженерным батальоном БО, остатками частей ПВО и частью бойцов 95-й дивизии; туда был также выслан один взвод (около 50 человек) от местного стрелкового полка. Баранову было приказано поддерживать с этим опорным пунктом связь по подземному кабелю, идущему от Инженерной пристани в Северное укрепление, а с Барановым командование поддерживало связь до последнего дня с помощью подводного кабеля, проложенного через бухту". При этом Петр Алексеевич не указывает, кем были созданы опорные пункты

Внимательное изучение материалов по данному вопросу показывает, что на самом деле опорные пункты, как боевые участки, до ночи с 19 на 20 июня никто не создавал, и командиров в них никто не назначал. Командирами становились самые инициативные офицеры и старшины, или оборону возглавлял старший по званию. Лишь позже, комендантом береговой обороны П.А.Моргуновым были назначены командиры опорных пунктов, но сделано это было сутки спустя, когда обстановка в этом районе стала совсем иной. Просто остатки частей, отходя к старым укреплениям, занимали в них оборону. И границы их были совсем иными. Так, например, опорный пункт в Михайловском укреплении был создан штабом 110-го зенитного артполка, который стянул к укреплению остатки своих батарей. Оборону 2-й и 12-й батарей, городка ВМУБО организовывал ст.л-т С.Д.Дзампаев, командир 2-й батареи. При этом капитан М.В.Матушенко, командир 161-го полка майор Дацко находились в Константиновском укреплении, стоявшем в тылу этого островка обороны. Оборону Инженерной пристани и укреплений 4-й батареи организовал командир Местного стрелкового полка - полковник Баранов.

А вот единого руководства войсками не было. Комендант сектора А.Г.Капитохин частично потерял управление частями. В воспоминаниях бывшего коменданта 4-го сектора Капитохина, (Воспоминания были сохранены одним из выпускников Тамбовского суворовского училища, где после войны преподавал Капитохин) события описываются следующим образом: " После того, как пришлось оставить и взорвать КП сектора на Братском кладбище, мы отошли к казармам Местного стрелкового полка. Потеряв КП, мы полностью лишились средств связи с войсками, но удержать Братское кладбище не хватило сил, рота автоматчиков, прикрывавшая наш штаб полегла почти полностью, ведя бой между могил.

Из казарм, расположенных в старой батарее, мы с полковником Яковлевым попытались выяснить обстановку в секторе. По флотской связи откликнулось Константиновское укрепление, Михайловское, к нашему удивлению откликнулась и телефонная станция в бухте Голландия. Когда я попытался набрать Северное укрепление, телефон долго не отвечал, но к моему удивлению связь работала. На повторный вызов мне ответил лейтенант, командир автороты, фамилия его была или Пехотин или Пехтин. В телефоне были слышны выстрелы, но как я понял, Северное укрепление еще держалось. Я приказал направить туда разведку местного стрелкового полка. К вечеру разведчики вернулись и доложили, что Северное стоит крепко и его поддерживает расположенная рядом зенитная батарея. Полковник Баранов, командир Местного полка направил туда взвод, численностью до пятидесяти человек при одном ротном миномете...".

Утром 19-го июня 1942г. существовали три островка обороны. Первый: мыс Толстый - Радиогорка, включая летний лагерь ВМУБО, массивы старых царских береговых батарей (склады ЧФ), позиции 12-й и 2-й береговых батарей, Константиновский и Михайловский форты. Второй островок обороны: Инженерная пристань, военный городок, казармы МСП, бывшая 4-я батарея. И, наконец, самый маленький - телефонная станция в бухте Голландия.

Утром бой шел в районе Бартеньевки и Буденовки. Днем 19-го числа 3-я моторизованная рота немецкого 88-го пионерного батальона заскочила в ворота Северного укрепления. Бойцы автороты советского 178-го инженерного батальона, находившиеся в укреплении, не ожидали нападения, но, разобравшись, что перед ними немцы, открыли пулеметный огонь по заскочившим в укрепление мотоциклам и автомобилям. Противник вынужден был поспешно отойти, понеся потери.

Противник, обойдя Северное укрепление, захватил казематы бывшего КП 1-го зенитного дивизиона 110-го зенитного артполка (массив бывшей 7-й мортирной батареи). Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: "Едва я успел переговорить со Сметаниным, как наружный разведчик докладывает: "Фашисты!". Выглянул: действительно, со стороны Бартеньевки -- гитлеровцы. Идут спокойно, положив руки на автоматы, переговариваются, что-то жуют. Не верят, что после ураганной артподготовки в казематах еще кто-то живой остался.

Что делать? Принять бой? Но нас всего восемнадцать. И на всех семь винтовок, три пистолета, полсотни гранат да пара трофейных автоматов с десятком рожков. И я решаю: отходим к 79-й батарее (массив бывшей 1-й царской батареи)....Немедленно привели и боеготовность орудия, на фланге замаскировали "максим", закрепленный теперь за Сальниковым. Гитлеровцы полностью у нас на виду, идут кучно, и мы целимся, будто в тире. Первые же залпы огненной косой прошлись по их цепям. Но град пуль полетел и на нас. Кажется, что они проносятся над самым ухом с холодным звенящим свистом. И каким бы ты ни был храбрецом, все равно в этом леденящем звуке ощущаешь ту невидимую грань, которая отделяет жизнь, от смерти. Но это ничего. Видишь, слышишь, чувствуешь, стреляешь -- значит живешь и делаешь свое дело. Еще два залпа -- все, что можем при скудном боезапасе. В ход идут гранаты. Хорошо, что гитлеровцы не выдерживают и отходят. Но нам не становится легче. Попадаем под огонь вражеском артиллерии и шестиствольных минометов. Обстрел пережидаем в укрытиях. Но фронтовое счастье изменчиво. Крупный снаряд все-таки угодил в наш каземат. Огромной силы взрыв сдвинул железобетонное перекрытие, и оно зависло над нами, покачиваясь, готовое в любой момент сорваться и раздавить всех. Выскакиваем наружу, под шквал огня и металла. Кажется, бьют со всех сторон. Мы всего лишь маленький островок в бушующем море разрывов.

Чувствую, что нам надо уходить отсюда как можно скорее. Орудийные раскаты гремят все громче. Их гул перекатывается по старым, истертым от времени, искромсанным металлом Крымским горам. Северная сторона ведет свой последний бой, продолжая изматывать ненавистного врага. Отходим к Михайловской батарее. Движемся ночью. Хорошо еще, что в свое время я так тщательно изучил местность. Знаю, где сманеврировать, какими тропками незаметно пройти. Миновав Бартеньевку, мы вышли на прямую дорогу, ведущую к батарее".