Григорий Нисский

Выдержки из произведения Григория Нисского даны по изданию: История средневековой философии: хрестоматия: в 2 ч. Ч. 1: Патристика / сост. Г.Я. Миненков. – Минск, 2002. – С. 259–282.

Об устроении человека

Глава I

Сия книга бытия небесе и земли (Быт. 2, 4), говорит Писание, когда совершилось все видимое и каждое из существ в отдельности заняло свойственное ему положение, когда все объяло кругом небесное тело, а в середине всего нашли место наиболее тяжелые и стремящиеся вниз тела, земля и вода, взаимно поддерживаемые друг другом. Связью же и утверждением произведенного были приданы природе существ Божествен­ные искусство и сила, двоякими действованиями (энергиями) правящие всем… Итак, все уже достигло своего конца. <...> И все богатство твари, на земле и в море, уже было приготовлено, но еще не было того, кому владеть этим.

Глава II

Ибо не появилось еще в мире существ это великое и досточестное существо, человек. Ведь не подобало начальствующему явиться раньше подначальных, но сперва приготовив царство, затем подобало принять царя. Потому Творец всего приготовил заранее как бы царский чертог будущему царю: им стала земля, и острова, и море, и небо, наподобие крыши утвержденное вокруг всего этого, и всяческое богатство было принесено в эти чертоги. Богатством же я называю всякую тварь, все растения и ростки, и все чувствующее, дышащее и одушевленное. Если же к богатству нужно причислить и вещества, которые почитаются драго­ценными в глазах человеческих ради красоты цвета, как, например, золото и серебро, а также те камни, которые любят люди, то, изобилие всего этого сокрыв в недрах земли, как будто в царских сокровищницах, после того Творец показал в мире человека, чтобы тот был и зрителем Его чудес и чтобы стал господином, вкушением приобретая разумение Пода­ющего, а через красоту и величие видимого исследуя неизреченную и паче слова силу Сотворившего. Поэтому последним из творений введен был человек: не потому, что был как нестоящий отринут в последние, а потому, что был призван сразу стать царем подвластного ему. <...>

Глава IV

…Человеческая природа, поскольку при­уготовлялась для начальствования над другими через подобие Царю всего, стала как бы одушевленным образом, приобщенным первообразу и достоинством, и именем. Она не облечена в порфиру и не скиптром и диадимою показывает свое достоинство (ведь и в первообразе этого нет), но вместо пурпура покрыта добродетелью, которая царственнее всех одежд, а вместо скиптра опирается на блаженство бессмертия, вместо же царской диадимы украсилась венцом праведности, так что во всем доказала свое царское достоинство точным уподоблением красоте пер­вообраза.

Глава VIII

Облик человека прямой и тянущийся к небу, и смотрит он вверх. И этим обозначается его начальственность и царское достоинство. … Ведь прямому стану достаточно было одного основания, надеж­но стоящего и на двух ногах. Но, помимо того, содействие рук помогает потребности слова. И если кто-нибудь содействие рук назовет особенно­стью словесной природы, он не совсем погрешит. Подразумеваю не только общую и очевидную мысль о том, что благодаря умению рук мы обозначаем слово буквами (ведь не чуждо словесного дара, что мы го­ворим буквами и, некоторым образом, разговариваем рукой, сохраняя звуки в начертаниях алфавита), но имею в виду другое и говорю, что руки содействуют произношению слова.

…Поскольку человек есть словесное живот­ное, нужно было устроить орган тела, соответствующий потребности слова. … Ради этого и приданы телу руки. …. Ведь если бы человек был лишен рук, то, несомненно, у него по подобию четвероногих – части лица были бы устрое­ны соответственно с потребностью питаться: лицо было бы вытянутым и утончалось бы к ноздрям, у рта выдавались бы вперед губы, мозолистые, твердые и грубые, как это нужно, чтобы щипать траву, между зубами был бы вложен язык не такой, как теперь, а мясистый, жесткий и бугристый, помогающий зубам пережевывать то, что попало в зубы, или влажный и мягкий по краям, как у собак и прочих хищников, высовывающийся из пилы зубов сквозь щель между челюстями. Потому, если бы не имело тело рук, то как бы образовался у него членораздельный голос, когда устрой­ство гортани не было приспособлено к потребности произношения? Тогда, несомненно, пришлось бы человеку или блеять, или мяукать, или лаять, или ржать, или реветь, подобно быкам или ослам, или как-нибудь рычать по-звериному. Но теперь, когда телу даны руки, уста удоб­но служат слову. Следовательно, руки являются особенностью словесной природы, измысленной Зиждителем для удобства слову. <...>

Глава XVI

…В говоримом Божественным Писанием преподается некое великое и воз­вышенное учение (догма). И учение это таково. Человеческая природа есть середина между двумя крайностями, отстоящими друг от друга, – природой Божественной и бесплотной и жизнью бессловесной и скот­ской. Ведь в человеческом составе можно частично усматривать и то и другое из названного: от Божественного – словесное и разумевательное, что не допускает разделения на мужское и женское, а от бессловес­ного – телесное устроение и расположение, расчлененное на мужское и женское. Ведь то и другое из этого обязательно есть во всем причастном человеческой жизни.

… Бог по природе Своей есть все то объемлемое мыслию благо, какое только есть вообще. А точнее сказать, будучи превыше всякого разумеваемого и постигаемого блага, Он творит человеческую жизнь не поче­му-нибудь другому, но только потому, что благ. А будучи таковым и из-за этого стремясь к созданию человеческой природы, Он показал силу Своей благости не наполовину – дав что-нибудь из присущего Ему, – но завистливо отказав в причастии Себе. Напротив, совершенный вид бла­гости состоит в том, чтобы привести человека из небытия в бытие и сделать его не скудным в благах. А поскольку велик подробный пере­чень благ, то его нелегко объять числом. Потому Слово гласом своим совокупно обозначило все это, говоря, что человек создан по образу Божию. Это ведь все равно что сказать, что человек сотворен по приро­де причастником всякого блага. Если Бог - полнота благ, а тот - Его образ, то образ в том и имеет подобие первообразу, чтобы быть исполненным всякого блага. Следовательно, в нас есть идея всяческой красоты, всякой добродетели и премудрости и всего, о чем известно, что оно относится к самому лучшему. Одному из всех [человеку] необходи­мо быть свободным и не подчиненным никакой естественной власти, но самовластно решать [так], как ему кажется. Потому что добродетель – вещь неподвластная и добровольная, а вынужденное и насильное не мо­жет быть добродетелью. Итак, если бы образ во всем носил черты кра­соты прототипа и ни в чем не имел отличия, то никак бы не был подоби­ем, но оказался бы во всем тождественным прототипу и ни в чем не отличным.

Глава XXVI

…Произойдет разложение тела на то, из чего оно состоит, так что не только земля, по Божественному Слову, разложится в землю (Быт. 3, 19), но и воздух и вода перейдут в однородное им, и каждый [элемент], что в нас есть, будет переходить в родное ему – хотя бы даже человеческое тело сме­шалось при съедении его с плотоядными птицами и зверями, хотя бы оно прошло через зубы рыб, хотя бы оно было превращено огнем в дым и пепел. Куда бы разум ни предположил перенести человека, человек все равно останется внутри мира. А мир содержится в руке Божией, учит богодухновенный глас. Потому, если даже ты знаешь, что у тебя в ладони, то неужели ты думаешь, что слабее твоей способности Божие ведение, чтобы Бог не мог в точности отыскать того, что находится у Него в горсти?

Глава XXIX

Так как человек, состоящий из души и тела, един, нужно предпо­лагать одно общее начало его состава, так чтобы он не оказался ни старше, ни младше самого себя, когда телесное первенствовало бы в нем, а остальное последовало бы. Но мы утверждаем, что … предведательной Божией силой была приведе­на в бытие вся человеческая полнота, чему свидетельствует и пророче­ство, говорящее, что Бог знает вся прежде бытия их (Дан. 13, 42). При сотворении каждой части не появлялось одно раньше другого - ни душа раньше тела, ни наоборот, - чтобы человек не пришел в разногласие с самим собой, разделяемый временным различием. Ведь, по апостольскому наставлению, природа наша умопостигается двоякой: человека видимого и сокровенного (1 Пет. 3, 4). Тогда если одно предсуществовало, а дру­гое появилось после, то обличится известное несовершенство силы Соз­давшего, недостаточной для мгновенного создания всего, но разделяю­щей дело и занимающейся отдельно каждой из половин.

Подобно тому, как тело от самого малого приходит в совершенный возраст, и энергия души, растущая соответственно подлежащему, вместе с ним прибавляется и увеличивается. В первоначальном устроении предводительствует в душе, как будто корень, спрятанный под землей, одна растительная и питательная сила. Ведь малость принимающего не может вместить большего. Затем, когда растение выходит на свет и пока­зывает свой побег солнцу, расцветает дар чувственного. Когда же созреет уже и достигнет соразмерной высоты, тогда подобно плоду начинает про­свечивать словесная способность (сила), впрочем, не мгновенно вся про­являясь, а при старании возрастая вместе с совершенствованием органа, всегда принося такой плод, какой вмещает способность подлежащего. Если же ты ищешь душевных энергий в создании тела, то внемли себе, говорит Моисей (Втор. 15, 9), и как будто в книге читай историю дел души. Ведь сама природа нагляднее всякого слова тебе объяснит разнообразные заня­тия в теле души, как в устройстве целого, так и частей.

…Семенная причина нашего состава не есть ни бестелесная душа, ни без­душное тело, но от одушевленных и живых тел уже первоначально по­рождается живущее и одушевленное живое существо. И природа (об­щая), приняв человеческую природу, как кормилица, вскармливает ее своими силами, а природа эта питается в обеих своих частях соответ­ственно каждой и очевидным образом растет. Ведь благодаря этому ма­стерскому и искусному [акту] создания [в человеческой природе] тотчас же обнаруживается сопряженная с ней сила души, первоначально кажу­щаяся слабой, но впоследствии просиявающая вместе с совершенствова­нием своего орудия.

…Мастерящая все природа создает изваяние из однородного вещества, приняв в себя часть от человека. Но … подобие достигалось постепенно и понемногу, сперва слабое, а после окончания труда – совершенное, так и при выре­зывании органов образ души проявляется аналогично: несовершенно в незавершенном и в завершенном совершенно. Но и изначально он был бы совершенным, если бы природа не повредилась злом. Из-за того и причастность страстному и животному рождением не дает Божественно­му образу сразу просиять в создании, но последовательно известным путем от вещественных и более животных особенностей души ведет че­ловека к совершенству. Такое учение преподает и великий апостол, в Послании к Коринфянам говоря: Егда бых младенец яко младенец глаго­лах, яко младенец смышлях: егда же был муж, отвергох младенческая (1 Кор. 13, 11). Не другая душа входит в мужа, отличная от той, что в отроке, так что отвергается младенческое разумение и появляется мужеское, но душа, несовершенная у одного, у другого обнаруживает совершенство. Ведь как рождающееся и растущее называют живым, раз все это причастно жизни и природному движению, так и не назвали бы бездушным то, о чем нельзя сказать, что оно причастно совершенной Душе. Ведь некоторая душевная энергия, бывающая в растениях, не дос­тигает до чувственных движений. Так же и некоторая душевная сила, проявляющаяся в возрастании у бессловесных, - и она не добирается до конца, не вмещая в себе дара слова и разумения. Поэтому мы говорим, что истинная и совершенная душа – человеческая, опознаваемая по всем энергиям. Если же нечто другое причастно жизни, то мы называем его одушевленным по привычке к известному злоупотреблению, – не пото­му, что в нем есть совершенная душа, но [потому, что] некоторые части душевной энергии, которые, как узнаем из таинственной антропогонии Моисея, появились и в человеке из-за усвоения им страстного. Поэтому Павел, желающим слушать советуя достигать совершенства, предлагает и способ, как улучить искомое, говоря, что должно совлечься ветхаго человека и облещися в нового, обновляемого по образу Создавшаго (Кол. 3, 9-10). Но да возвратимся мы все к той же боговидной благодати, _в которой изначально сотворил Бог человека, говоря: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.