Идеалов и норм научного исследования. Однако решение этой проблемы Фейерабендом было не менее одиозным, чем ее отбрасывание позитивистами. Он заключил, что не

следует стремиться к установлению каких бы то ни было методологических правил и норм исследования. Но из того факта, что меняются типы рациональности, вовсе не следует, что исчезают всякие нормы и регулятивы научной деятельности. Свою позицию Фейерабенд именует эпистемологическим анархизмом. он неправомерно заключает, что в научном

исследовании допустимо все, что «существует лишь один принцип,

который можно защищать при всех обстоятельствах... Это принцип —

все дозволено». Тогда исчезает граница между наукой и

шарлатанством, между доказанными и обоснованными научными знаниями и

любыми абсурдными фантазиями. Эта позиция приводит к отождествлению науки и любых

форм иррационального верования. Между наукой, религией и

мифом, по мнению Фейерабенда, нет никакой разницы. В

подтверждение своей позиции он ссылается на жесткую защиту учеными

принятой парадигмы, сравнивая их с фанатичными адептами религии

и мифа. Но при этом почему-то игнорирует то обстоятельство, что в

отличие от религии и мифа наука самой системой своих идеалов и

норм ориентирует исследователей не на вечную консервацию

выработанных ранее идей, а на их развитие, что она допускает

возможность пересмотра даже самых фундаментальных понятий и

принципов под давлением новых фактов и обнаруживающихся

противоречий в теориях. Фейерабенд ссылается на акции убеждения и пропаганду

учеными своих открытий как на способ, обеспечивающий принятие этих

открытий обществом. И в этом он тоже видит сходство науки и мифа.

Но здесь речь идет только об одном аспекте функционирования

науки, о включении в культуру ее достижений.