Материя и эйдос (форма). Движение

Аристотель был недо­волен тем, что, по его мнению, платоновские идеи как-то несо­причастны единичным вещам, на их основе никак не объяснить то, что происходит с вещами. Платон-де не обратился к первым подлинным сущностям, он оперировал вторыми сущностями. Пер­вая же сущность - это просто отдельный предмет, единичное бы­тие. Самобытное единичное бытие Аристотель называет суб­станцией. Это такое бытие, которое не способно пребывать в другом бытии, оно существует в самом себе. Мир есть совокуп­ность субстанций, каждая из них - некоторое единичное бытие. Но что такое само единичное бытие? Как разрешить этот вопрос, на который не нашел четкого ответа Платон?

По Аристотелю, единичное бытие есть сочетание материи и эйдоса (формы). Материя - это возможность бытия и вместе с тем некоторый субстрат. Из меди можно сделать шар, статую, т.е. как материя медь есть возможность шара и статуи. Приме­нительно к отдельному предмету сущностью всегда оказывает­ся форма (шаровидность по отношению к медному шару). Фор­ма выражается понятием. Так, понятие шара справедливо и тогда, когда из меди еще не сделали шар. Когда материя оформ­лена, то нет материи без формы, равно как формы без материи. Выходит, что эйдос - форма - это и сущность отдельного, единичного предмета, и то, что охватывается этим понятием.

Всякая вещь имеет четыре причины: сущность (форму), материю (субстрат), действие {начало движения) и цель ("то, ра­ди чего"). Но и действующую причину, и целевую причину оп­ределяет эйдос, форма. Эйдос определяет переход от материи ­вещности к действительности, это основное динамическое и смы­словое содержание вещи. Здесь мы имеем дело, пожалуй, с глав­ным содержательным аспектом аристотелизма, центральный принцип которого - становление и проявление сущности, пер­востепенное внимание к динамике процессов, движению, изме­нению и к тому, что с этим связано, в частности к проблеме вре­мени.

Исходные моменты аристотелевской философии неминуемо приводят к рассмотрению последовательных стадий становле­ния оформленной материи. Существует целая иерархия вещей (вещь = материя + форма), от неорганических объектов до рас­тений, живых организмов и человека (эйдосом человека явля­ется его душа). В этой иерархической цепи особый интерес пред­ставляют крайние звенья. Между прочим, начало и конец всякого процесса обычно имеют особое значение.

Что касается конечного звена иерархии вещей: здесь Аристотелю приходится иметь дело не с материей, а с эйдосом, ибо именно эйдос, в отличие от пассивной материи, есть динамическая причинно-целевая программа. Речь идет об эйдо­се, который является эйдосом всех эйдосов. Это перводвигатели вместе с тем первоум. Аристотель рассуждает весьма логично: раз всякий эйдос динамичен и понятиен, то эйдос эйдосов также динамичен и "умен". Ум-перводвигатель - это принцип всего, Космоса в целом, это все материальное в пределе своего станов­ления - как динамического, так и целевого (энтелехиального), равно как и смыслового (умственного). Концепция ума-перводви­гателя явилась логическим заключительным звеном развиваемых Аристотелем представлений о единстве материи и эйдоса. Ум-пер­водвигатель Аристотель называет богом. Но это, разумеется, неперсонифицированный христианский Бог. Впоследствии, через ве­ка, христианские теологи с интересом отнесутся к аристотелев­ским воззрениям.

Возможностно-динамическое понимание Аристотелем всего су­ществующего обусловило целый ряд весьма плодотворных под­ходов к разрешению тех или иных проблем, в частности к про­блеме пространства и времени. Аристотель рассматривал их вслед за движением, а не просто как самостоятельные субстанции. Пространство выступает как совокупность мест, каждое место принадлежит какой-то вещи. Время есть число движения; подобно числу, оно является одним и тем же для различных движений. В философском отношении Аристотель здесь отчасти предвосхи­щает те представления о пространстве и времени, к которым приведет специальная теория относительности А.Эйнштейна.