Сократовский переворот в философии

Сократ – скульптор по профессии, сын повитухи и каменотеса – внешне был очень некрасив: с толстым мясистым носом и непропорциональной фигурой. Но для своих учеников и слушателей он был самым прекрасным человеком, ибо для них все затмевала его мудрая светлая душа. Зачастую его ученики, чтобы пообщаться с Сократом, с риском для жизни пробирались в Афины, поскольку древнегреческие полисы соперничали и частенько воевали между собой, что было оборотной стороной высокого уровня политической свободы в жизни Эллады.

Для любой системы теоретического знания принципиальными выступают два вопроса:

1) что познавать – проблема предмета;

2) как познавать – проблема метода.

Соответственно нам необходимо выделить два аспекта сократовского переворота.

Переворот в области предмета заключается в том, что Сократ заявил: не дело философии заниматься проблемой первоначала и структурой бытия космоса, чем занимались досократики, за что их прозвали физиками и натурфилософами. Чем же должна заниматься философия? Человеком, утверждает Сократ. Но поскольку человек – существо многогранное, предметом философии объявляется душа человека. Однако и в самой душе человека – необозримое поле исследования. Предметом своей философии Сократ делает добродетели человеческой души. Поэтому его философия получила название этического рационализма. Этического, поскольку добродетели являются сферой морали, изучаемой этикой. Почему рационализм? Потому что любая добродетель, по Сократу, – это знание. Стало быть, главная причина безнравственности – это невежество. Хочешь быть нравственным – просвещайся.

Сократ не просто объявил добродетель знанием: он указал, в какую сторону идти, чтобы добыть это знание. Любая добродетель, по Сократу, – это знание того, как преодолеть противоположность. Например, мужество – это знание как преодолеть страх. Умеренность – это знание как справиться со страстями. Мудрость – это знание как соблюдать законы. Являются ли мудрость и законы противоположностями? Мудрость не может быть стандартной, а сущность законов в том, что они стандартизируют нашу жизнедеятельность. Сократ был мудрым человеком и законопослушным гражданином.

Определив добродетели как знание о преодолении противоположности, мы вступили во второй аспект сократовского переворота: определив предмет философии, Сократ разработал и собственно философский метод, а именно – метод диалектики.

Диалектика в исторически первом смысле слова – это искусство сократовской беседы, когда собеседники через противоположности приходят к истине. Искусство Сократа в широком смысле слова стало называться майевтика, что в переводе с древнегреческого означает «повивальное искусство». Сократ сам о себе говорил, что он, так же как его мать, занимается повивальным искусством, но только помогает рождаться не младенцам, а истине. Сократ, действительно, является «повивальной бабкой» философии и науки, поскольку он помог зародившейся в недрах досократовской натурфилософии науке отделиться от осознавшей свой собственный предмет и метод философии.

Майевтика как искусство Сократа в широком смысле включает три основных элемента:

1) диалектику как ядро сократовского искусства и как собственно

философский метод;

2) наводящие вопросы и примеры как повивальные приемы;

3) иронию.

Последний элемент может вызывать недоумение, поскольку ирония воспринимается скорее как чья-то частная манера общения. Ирония (греч. еironeia — притворство) в повивальном искусстве Сократа имеет принципиальное значение: в случае, если собеседник, как ни старался Сократ, не мог сам дойти до истины, то Сократ не преподносил ему эту истину готовой. И когда разгоряченный собеседник возмущенно вопрошал Сократа: «А сам-то ты знаешь, о чем меня пытаешь?» – Сократ в ответ разводил руками и говорил, что и он не знает. Это воспринималось, как издевка. Сократ же поступал как мудрец, исходя из благих целей: он понимал, что если собеседнику преподнести готовый ответ, то это не станет достоянием его интеллекта. Если же мысль собеседника уже разбужена, то, глядишь, не сегодня, так завтра он сможет все-таки родить желанную истину, и это обогатит его.

Ирония стала настолько важной составляющей его метода, что даже в самые роковые минуты своей жизни, во время суда над ним, он остался верен себе.