4 страница. Немецкий философ и историк культуры Вильгельм Дильтей (1833—1911) — представитель «философии жизни»

Немецкий философ и историк культуры Вильгельм Дильтей (1833—1911) — представитель «философии жизни», основополож­ник понимающей психологии и школы «истории духа».

Мыслитель выделял два аспекта понятия «жизнь». Взаимо­действие живых существ — это применительно к природе; взаи­модействие, существующее между личностями в определенных внешних условиях, постигаемое независимо от изменений места и времени, — это применительно к человеческому миру. Понима­ние жизни (в единстве двух указанных аспектов) лежит в основе деления наук на два основных класса. Одни из них изучают жизнь природы, другие («науки о духе») — жизнь людей. Дильтей дока­зывал самостоятельность предмета и метода гуманитарных наук по отношению к естественным.

Лидеры баденской школы неокантианства В. Виндельбанд (1848—1915) и Г. Риккерт (1863—1936) выдвинули тезис о нали­чии двух классов наук: исторических («наук о культуре») и есте­ственных. Первые являются идиографическими, т. е. описываю­щими индивидуальные, неповторимые события, ситуации и про­цессы. Вторые — номотетическими: они фиксируют общие, по­вторяющиеся, регулярные свойства изучаемых объектов, абстра­гируясь от несущественных индивидуальных свойств. Поэтому номотетические науки — физика, биология и др. — в состоянии формулировать законы и соответствующие им общие понятия. Как писал Виндельбанд, одни из них суть науки о законах, дру­гие — науки о событиях. Оба мыслителя предложили исходить в подразделении научного познания не из различий предметов наук, а из различий их основных методов.

Анализируя специфику социально-гуманитарного знания, Рик­керт указывал следующие его основные особенности: его пред­мет — культура (а не природа) — совокупность фактически обще­признанных ценностей в их содержании и систематической свя­зи; непосредственные объекты его исследования — индивидуали­зированные явления культуры с их отнесением к ценностям; его конечный результат — не открытие законов, а описание индиви­дуального события на основе письменных источников, текстов, материальных остатков прошлого; сложный, очень опосредован­ный способ взаимодействия с объектом знания через указанные источники; для наук о культуре характерен идиографический ме­тод, сущность которого состоит в описании особенностей суще ственных исторических фактов, а не их генерализация (построе­ние общих понятий), что присуще естествознанию — номотети- •; ческий метод (это главное различие двух типов знания); объекты социального знания неповторимы, не поддаются воспроизведе­нию, нередко уникальны; социально-гуманитарное знание цели­ком зависит от ценностей, наукой о которых и является филосо­фия; абстракции и общие понятия в гуманитарном познании не отвергаются, но они здесь — вспомогательные средства при опи­сании индивидуальных явлений, а не самоцель, как в естествоз­нании; в социальном познании должен быть постоянный учет вс субъективных моментов; если в естественных науках их единст обусловлено классической механикой, то в гуманитарном — г нятием «культура».

Резюмируя свои рассуждения в работе «Науки о природе науки о культуре» (1911), Риккерт пишет, что «мы можем аб(рактно различать два вида эмпирической научной деятельность На одной стороне стоят науки о природе, или естествознание. Цель их — изучить общие абстрактные отношения, по возможности, законы... Они отвлекаются от всего индивидуального как несу­щественного, и включают в свои понятия обыкновенно лишь то, что присуще известному множеству объектов. При этом нет объек­та, который был бы принципиально изъят из-под власти есте­ственнонаучного метода. Природа есть совокупность всей действи­тельности, понятой генерализирующим образом и без всякого от­ношения к ценностям.

На другой стороне стоят исторические науки о культуре... На­званные науки изучают объекты, отнесенные ко всеобщим куль­турным ценностям; как исторические науки они изображают их единичное развитие в его особенности и индивидуальности»¹. — это и есть индивидуализирующий метод.

Этим двум видам наук и их методам соответствуют и два способа образования понятий: 1) при генерализирующем образова­нии понятий из многообразия данности выбираются лишь повто- j ряюшиеся моменты, подпадающие под категорию всеобщего; 2) при индивидуализирующем образовании понятий отбираются I моменты, составляющие индивидуальность рассматриваемого яв­ления, а само понятие представляет собой «асимптотическое - это и есть индивидуализирующий метод.

Этим двум видам наук и их методам соответствуют и два способа образования понятий: 1) при генерализирующем образова­нии понятий из многообразия данности выбираются лишь повторяюшиеся моменты, подпадающие под категорию всеобщего; 2) при индивидуализирующем образовании понятий отбираются I моменты, составляющие индивидуальность рассматриваемого яв­ления, а само понятие представляет собой «асимптотическое приближение к определению индивидуума». Объекты исторических наук — «суть процессы культуры», которая есть «совокупность объектов, связанных с общезначимыми ценностями» и где еди­ничные явления соотнесены с последними — «в смысле ее содер­жания и систематической связи этих ценностей».

Таким образом, и гуманитарные, и естественные науки при­меняют абстракции и общие понятия, но для первых — это лишь вспомогательные средства, ибо их назначение — дать конкретное, максимально полное описание исторического неповторимого фе­номена. Для вторых общие понятия в известном смысле — само­цель, результат обобщения и условие формулирования законов. Тем самым генерализирующий метод в науках о культуре не от­меняется, а имеет подчиненное значение: «И история, подобно естествознанию, подводит особое под «общее». Но тем не менее это, конечно, ничуть не затрагивает противоположности генера­лизирующего метода естествознания и индивидуализирующего метода истории»¹.

2.8. Важнейшим критерием научности является достижение достоверного,

объективного истинного знания, которое является непосредственной целью и высшей ценностью научного познания. Поскольку гуманитарные науки суть науки, то указанный критерий в полной мере относится и к ним. Однако специфика данных наук обусловливает и специфику, особенности процесса постижения истины в этой сфере познавательной деятельности.

В любой форме познания существует единство противоположных понятий.

Истина - знание, соответствующее своему предмету, совпадающее с ним.

Заблуждение - знание, не соответствующее своему предмету, не совпадающее с ним. Первый и исходный признак истины - объективность: конечная обусловленность реальной действительности опытом, практикой и независимость содержания истинного знания от отдельных людей. Будучи объективна по своему внешнему материальному содержанию, истина субъективна по своему внутреннему идеальному содержанию и форме: истину познают люди, выражающие её в определённых субъективных формах.

Истина есть процесс.

Истинное знание может отличаться степенью полноты соответствия объекту (абсолютная и относительная истины).

Истина всегда конкретна.

Процедура про верки научных положений выражается понятиями «верификация» и «фальсификация». «Верификация» - процесс установления истинности научных утверждений путём их эмпирической проверки. «Фальсификация» - процедура, устанавливающая ложность гипотезы, теории или другого научного утверждения в результате их эмпирической проверки.

Вопрос о возможностях достижения объективного истинного знания в СОЦ.-гум. науках ставил М. Вебер. Он отвергает механическое перенесение естественнонаучной (и математической) модели объективности на социальное познание, без учёта того, что эта сфера знания тесно связана с субъективными ценностными предпосылками. Реализация требований принципа объективности в социальном познании связана с большими практическими трудностями. Среди них: отсутствие возможности открытого обмена мнениями со своими оппонентами, неразвитость политической и методологической культуры, «партийная ограниченность», психологические барьеры, некомпетентное гос. вмешательство в сферу науки и Т.д. Вебер полагал, что учёный-гуманитарий как индивид, имеющий свою полит. и нравственную позицию, а также свой эстетический вкус, не может не относиться положительно или отрицательно к изучаемому им явлению, но это его индивидуальное отношение должно остаться за пределами научного исследования и не должно сказываться на результатах. Долг учёного перед истиной сделать это.

Большой вклад в разработку концепции истины и применения этой концепцик к СОЦ.-гум. наукам внёс К. Поппер. Он был представителем корреспондентской теории истины (<<утверждение истинно, если оно соответствует фактам»). Опираясь на рационалистическую традицию, он полагает, что истину следует искать прежде всего на этом пути, но не стоит отвергать и других путей к ней. Поппер подчёркивал важную роль критического метода в достижении объективной истины (<<всё открыто для критики»). Истина (как и заблуждение) есть для Поппера «приближение истины», Т.е. прогресс (рост) знания.

Согласно Попперу, в СОЦ.-гум. науках должна применяться ситуационная логика.

Ситуационная логика как «метод объективного" пониманию) «подвергает анализу ситуацию действующего человека, с тем, чтобы объяснить действие из ситуации, не прибегая к помощи психологии. Объективное понимание состоит в том, что мы видим, как поведение объективно соответствует ситуации», Т.е. что это за человек, каковы его цели, какими теориями он руководствуется, какой информацией обладает и Т.П.

Что даёт ситуационный анализ, например, для истории? Поппер пишет, что «реконструкция ситуации может быть настоящим историческим событием. Она может объяснить какой-нибудь до того не объяснённый аспект истории, может улучшить понимание нами некоторого документа» и Т.д.

Проблема истины и специфика её достижения в гум. науках является предметом глубокого исследования в работе Г. Гадамера «Истина и метод». Автор доказывает, что постижение истины происходит не только в науке и не только с помощью научных методов. Гадамер выделяет 3 способа постижения истины, которые лежат за пределами

науки:

1. Опыт философии и её истории

2. Опыт искусства

3.Опыт самой истории.

«Всё это такие способы постижения, в которых возвещает о себе истина, не подлежащая верификации методологическими средствами науки».

Истина не есть только характеристика познания, а характеристика самого бытия. Она не может быть схвачена с помощью только рационального метода, а может лишь приоткрыть себя понимающему осмыслению.

Истина постигается не только в науке, но и в произведениях искусства. Истина любого произведения искусства, обращённая к нам, - это не проявление заключённой в нём всеобщей закономерности, а нечто единичное, уникальное. Следовательно, задачу эстетики Гадамер видит в том, чтобы обосновать художественный опыт в качестве познания истины.

Художественный опыт «удостоверяет» лишь частичную истину и потому его результаты не ведут к окончательному познанию и исчерпанию истины, заложенной в про изведении искусства. Поэтому «если мы захотим узнать, что такое истина в области гуманитарных наук, то должны будем в этом смысле направить вопрос философии к совокупности научно-гуманистических процессов» - а не к отдельным из них.

Таким образом, в науках о духе истина достижима, ибо и в этой сфере сознание способно возвыситься над собой и благодаря этому достичь объективно-истинного знания.

п. Рикёр полагал, что истина существует не только в познании истории, но и в исторической деятельности. Так, поиск истины в истории философии осуществляется «методом последовательного приближения» к ней, а сама истина здесь преимущественно характеризуется стремлением к единству философии, в противоположность фактическому её дроблению в многочисленных философских концепциях.

«Объект истории - это сам человеческий субъект», точнее говоря, совокупность субъектов, каждый из которых имеет свои цели, ценности, интересы и Т.П. Следовательно, историю необходимо всякий раз понимать как «диалектику Единого и Множественного».

Как полагает Рикёр, «истина великой философии - это нечто большее, чем внутреннее согласие ответов и поставленных вопросов; это - обнаружение смысла её положения, каким оно первоначально предстаёт в форме вопрошания».

На вопрос «что означает поиск истины?» Рикёр отвечает так. Этот поиск ведётся между двумя полюсами: с одной CTOpOHЬ~ находится личная судьба, с другой ­нацеленность на бытие. Иначе говоря, поиск истины протекает между «конечностью» моего вопрошания и «открытостью» бытия. Понимание истории философии и индивидуальное философское творчество, согласно Рикёру, зарождаются как две стороны единого исследования бытия.

В достижении истины и в философии, и в исторической науке Рикёр подчёркивает роль коммуникации, продуктивного диалога, т.к. «история всегда полемична».

Рикёр указывает на необходимость дифференциации понятия истины. В этой связи он выделяет, в частности, экспериментальную (научную) истину, «добываемую» в процессе верификации. При характеристике человека как «объекта науки и субъекта культуры» особое значение приобретает этическая истина - особенно со времени зарождения и развития наук о человеке. При этом Рикёр отмечает, что «этическая истина является недремлющим оком этого человека, живущего в мире своего восприятия, среди других людей». С этической истиной философ связывает и истину экзистенциальную.

Б современном отечественном обществознании также идут поиски специфики постижения истины в СОЦ.-гум. науках. Бсё чаще подчёркивается мысль о том, что истина - «это ценностно-теоретическое понятие, предполагающее с одной стороны, рефлективно­конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, а с другой - отнесение к системе ценностей, в которой идеал данного совершенства определяется контекстуально, через связи с другими ценностными категориями». Таким образом, теснейшая связь (и изначальная обусловленность) социального познания с многообразной системой ценностей и смыслов значительно усложняет (но не отменяет!) постижение истины в этой сфере познавательной деятельности. Поэтому проблема истины в гуманитарных науках рассматривается как в её ценностно-смысловой детерминации, так и в её обусловленности предметом и методами этих наук, и всей спецификой СОЦ.-гум. знания.

Постижение истины в СОЦ.-гум. науках предполагает также свободу критики и недопустимость монополизма, Т.е. исключительного права на истину.

Понятие «правды> по отношению к истине может рассматриваться в 2-х аспектах. Либо как синоним «истины» в её аксиологическом аспекте. Так, у Б.И. Даля «истина - это честность, справедливость, правда». Либо понятие «правда» в словосочетании «художественная правда». Это эстетический аспект истины и категория эстетики.

2.9. Проблема понимания и его соотношения с познанием (и объ­яснением) обсуждается давно и сегодня является актуальной и во многом дискуссионной. Так, если у Дильтея понимание представ­лено как проникновение в духовный мир автора текста, неразрыв­но связанное с реконструкцией культурного контекста его созда­ния, то у Хайдеггера — это специфически человеческое отноше­ние к действительности, способ бытия человека в мире. Согласно Гадамеру, понимание прошлой культуры неотделимо от самопо­нимания интерпретатора. Поэтому предметом понимания явля­ется не смысл, вложенный автором в текст, а то предметное со­держание («суть дела»), с осмыслением которого связан данный текст. При этом, по мнению Гадамера, всякое понимание есть проблема языковая: оно достигается (или не достигается) в «ме­диуме языковости» и в доказательствах не нуждается.

Тем самым понятие «смысл» является ключевым в решении проблемы понимания. Смысл — это не только синоним значения языковых выражений (слов, предложений и т. п.). Это сложное, многогранное явление. Так, М. Хайдеггер считает, что, во-пер­вых, под смыслом необходимо иметь в виду «к чему» и «ради чего» всякого поступка, поведения, свершения. Во-вторых, у смыс­ла есть направленность, точнее, он сам есть направленность к ка­кому-то концу, — т. е. предназначение, конечная цель чего-либо (смысл жизни, смысл истории и т. д.).

Что касается процессов смыслообразования, то объективно они происходят в сфере традиций, обычаев, ритуалов, символики и находят свое отражение в языке. В соответствии с трактовкой традиции у Гадамера, она пронизывает нас, присутствует в на­шем сегодняшнем мире. Традиция, обеспечивающая непрерыв­ность культурного наследования, делает реальным всеобъемлю­щий смысловой универсум.

Кро ме внутренних, существуют и внешние причины смысло-образований — взаимодействие и общение самобытных культур, практическое и духовное сопоставление их смысловых фондов и др. Поэтому понимание — это всегда подключение к смыслам че­ловеческой деятельности, оно выступает формой взаимодействия между предметной заданностью понимаемого (текста) и интер­претатором. Результатом такого взаимодействия является фор­мирование новых смыслов.

Обыденность понимания, иллюзия легкой, почти автомати­ческой его достижимости долгое время затемняло его сложность и комплексный характер. Часто обходятся без определения этого понятия или ограничиваются указанием на то, что оно является основным для герменевтики. Последняя чаще всего представля­ется как теория и практика истолкования (интерпретации) текс­тов — от текста какого-либо литературного и другого источника до всемирной истории как текста.

В этом смысле понятие текстауниверсально: оно охватывает как общественные результаты духовной деятельности человека, так и переработку, распредмечивание исторической действитель­ности человеческого бытия в виде определенной социальной ин­формации.

На чем основывается понимание? Отвечая на этот вопрос, К. Поппер отмечает, что «понимание основывается на нашей об­щей человеческой природе («человечности»). В своей глубинной форме это своего рода интуитивное отождествление себя с други­ми людьми, в котором нам помогают выразительные движения, такие, как жесты и речь. Кроме того, это понимание человечес­ких действий. И, наконец, это понимание творений человеческого духа»¹.

Прежде всего следует иметь в виду, что процедуру понимания не следует квалифицировать как чисто иррациональный акт, «эм­фатическое постижение — вживание». Иррациональный момент здесь хотя и присутствует, но ни в коем случае не является ос­новным, а тем более исчерпывающим всю суть дела. Но нельзя и принижать значение этого момента, а тем более полностью от­вергать его «присутствие» в герменевтических рассуждениях. Пос ледние тесно связаны с «внерациональным», немыслимы без него и это важная особенность указанных рассуждений. Понимание нельзя смешивать с тем, что называют «озарением», «инсайтом», интуицией, хотя все это есть в процессе понимания.

Процесс понимания органически связан с процессом позна­ния человеком окружающего мира, однако не сводится целиком и полностью только к познавательной деятельности. Проблема­тика понимания не может вытеснить вопросы теории познания, а должна анализироваться на основе диалектики единства позна­ния и предметно-практической деятельности в широком социо­культурном контексте.

Наряду с описанием, объяснением, истолкованием (интерпре­тацией) понимание относится к основным процедурам функцио­нирования научного знания. Многочисленные подходы к иссле­дованию понимания показывают, что процесс этот обладает сво^ ей спецификой, отличающей его от других интеллектуальных про­цессов и гносеологических операций.

Поэтому понимание не следует отождествлять с познанием («понять — значит выразить в логике понятий») или смешивать с процедурой объяснения, хотя они и связаны между собой. Одна­ко, чаще всего, процесс понимания связывается с осмыслением, т. е. выявлением того, что имеет для человека какой-либо смысл. Вот почему следует согласиться с выводом о том, что «понимание как реальное движение в смыслах, практическое владение этими; смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную деятельность»¹, есть ее необходимый момент.

Причем понимание может выступать в двух ракурсах: как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыс-лообразование. Понимание как раз и связано с погружением в «мир смыслов», другого человека, постижением и истолкованием его мыслей и переживаний. Понимание — это поиск смысла: по­нять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происхо­дит в условиях общения, коммуникации и диалога. Понимание неотделимо от самопонимания и происходит в стихии языка.

Тем самым смысл — это то, к чему мы апеллируем, когда предполагаем адекватность понимания (у собеседника или чита­теля) сообщаемой ему информации. Смыслом может обладать не только слово, предложение, текст и т. п., но и то, что происхо­дит вокруг нас.

Представитель современной французской герменевтики Поль Рикер считает, что понимание никогда не отрывается от позна­ния, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла», это выявление мышлением смысла, скрытого в симво­ле. При этом Рикер исходит из того, что: а) герменевтика — это последовательное осуществление интерпретаций; б) суть герме­невтики — многообразие интерпретаций (вплоть до их конфлик­та — что очень хорошо); в) понимание — искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринима­емых другим сознанием через их внешние выражения; г) один и тот же текст имеет несколько смыслов и эти смыслы наслаива­ются друг на друга.

Важная методологическая проблема социально-гуманитарно­го познания состоит в том, чтобы, исходя из понимания текста как «материализованного выражения духовной культуры», распред-метить субъективные смыслы, объективированные в текстах, «ус­лышать через них человеческие голоса» и с их помощью проник­нуть в «Дух» минувших эпох, чужих культур.

Таким образом, во-первых, любой текст — источник множе­ства его пониманий и толкований. И понимание его автором — только одно из них. Произведение содержит в себе одновременно несколько смыслов. Именно в этом состоит его символичность: символ — это не образ, это сама множественность смыслов. По­этому понимание текста не может ограничиться лишь тем смыс­лом, который вложил в него автор. Оно зависит не только от того смысла, который вложил в него автор своего произведения (тек­ста, произведения искусства и т. п.), но и его интерпретатор. А это значит, что, по словам М. М. Бахтина, понимание может и должно быть лучшим, оно восполняет текст, носит активный твор­ческий характер. Однако зависимость понимания текста от конк­ретных исторических условий его интерпретации отнюдь не пре­вращает его в чисто психологический и субъективный процесс, хотя личные пристрастия и опыт интерпретатора играют здесь далеко не последнюю роль.

Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально, и раскрываться только в благоприят­ных для этого развития смысловых культурных контекстах пос­ледующих эпох.

В-третьих, смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает — особенно в великих про­изведениях — что-то новое, свое. Новое понимание «снимает» ста­рый смысл, переоценивает его.

В-четвертых, понимание текста — это не готовый результат, а диалектический процесс, диалог разных культурных миров, ре­зультат столкновения смыслов «свое — чужое» (Бахтин), диалог текстов, личностей, культур.

В-пятых, понять текст чужой культуры — это значит уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в нашей совре­менной культуре.

В современной литературе существуют различные классифи­кации видов, типов и уровней понимания. Так, Г. И. Рузавин вы­деляет три основных типа понимания:

A) Понимание, возникающее в процессе языковой коммуни­кации, происходящей в диалоге. Результат понимания или непонимания здесь зависит от того, какие значения вкладывают собеседники в свои слова.

Б) Понимание, связанное с переводом с одного языка на дру­гой. Тут имеют дело с передачей и сохранением смысла, выра­женного на чужом языке, с помощью слов и предложений родно­го языка.

B) Понимание, связанное с интерпретацией текстов, произве­дений художественной литературы и искусства, а также поступ­ков и действий людей в различных ситуациях. Здесь недостаточ­но ограничиться интуитивным постижением смысла (интуиция, воображение, сопереживание и другие психологические факторы).
Это первый уровень понимания. Второй уровень понимания тре­бует привлечения других средств и методов исследования: логи­ко-методологических, аксиологических (ценностных), культурологических и т. п.¹

Говоря о понимании, следует обратить внимание еще на два важных момента.

I. Его краеугольным камнем является принцип герменевтичес­кого круга, выражающий циклический характер понимания. Этот принцип связывает объяснение и понимание: для того, чтобы нечто понять, его нужно объяснить, и наоборот. Эта взаимосвязь выражается как круг целого и части: для пони­мания целого необходимо понять его отдельные части, а для понимания отдельных частей уже необходимо иметь пред­ставление о смысле целого. Например, слово — часть пред­ложения, предложение — часть текста, текст — элемент куль­туры и т. п.

Началом процесса понимания является предпонимание, кото­рое часто связывают с интуитивным пониманием целого, с до-рефлексивным содержанием сознания. Предпонимание обычно задано традицией, духовным опытом соответствующей эпохи, лич­ностными особенностями индивида.

Строго говоря, герменевтический круг — это не «беличье ко­лесо», не порочный круг, ибо возврат мышления происходит в нем от частей не к прежнему целому, а к целому, обогащенному знанием его частей, т. е. к иному целому. Поэтому следует гово­рить о герменевтической спирали понимания, о его диалектичес­ком характере как движении от менее полного и глубокого пони­мания к более полному и глубокому, в процессе которого раскры­ваются более широкие горизонты понимания.

Как отмечает современный американский философ Р. Рорти, «мы никогда не можем избежать герменевтического круга», по­скольку благодаря ему «приобретение понимания больше похоже на постоянное знакомство с человеком, чем на доказательство»¹. 2. Нужно ли соотносить понимание с современной эпохой? По этому вопросу существует две основные позиции. А) Не нужно. Согласно этой точке зрения, адекватное пони­мание текста сводится к раскрытию того смысла, который вло­жил в него автор, т. е. необходимо выявить авторский смысл в наиболее чистом виде, не допуская каких-либо искажений, добав­лений и изменений. Однако это фактически не происходит, ибо каждая эпоха подходит к текстам (например, к произведениям искусства) со своими критериями.

Б) Процесс понимания неизбежно связан с приданием допол­нительного смысла тому, что пытаются понять. Следовательно, понимать текст, как его понимал автор, недостаточно. Это зна­чит, что понимание является творческим и не сводится к просто­му воспроизведению авторского смысла, а обязательно включает критическую его оценку, сохраняет позитивное, обогащает его смыслом современных реалий и органически связано со смыслом авторской позиции.

Таким образом, понимание есть постижение смысла того или иного явления, его места в мире, его функции в системе целого. Оно помогает раскрыть бесконечные смысловые глубины бытия.

Что необходимо для того, чтобы процесс понимания состоял­ся: предмет, выраженный в тексте любой природы; наличие в нем смысла («сути дела»); предпонимание — исходное, предвари­тельное представление об этом смысле; интерпретация — толко­вание текстов, направленное на понимание их смыслового содер­жания; наличие самопонимания у интерпрератора; общение, ком­муникация «стихия языка»; умение всемерно поддерживать диа­лог; стремление сказать свое слово и дать слово инакомысляще­му, уметь усваивать произносимое им; уяснение того, что один и тот же текст имеет несколько смыслов (кроме авторского); соот­несение предметного содержания текста («сути дела») с культур­ным мыслительным опытом современности.

Наряду с пониманием существует и такая важнейшая позна­вательная процедура, как объяснение. Ее главная цель — выявле­ние сущности изучаемого предмета, подведение его под закон с выявлением причин и условий, источников его развития и меха­низмов их действия. Объяснение обычно тесно связано с описа­нием и составляет основу для научного предвидения. Поэтому в самом общем виде объяснением можно назвать подведение конк­ретного факта или явления под некоторое обобщение (закон и при­чину прежде всего). Раскрывая сущность объекта, объяснение так­же способствует уточнению и развитию знаний, которые исполь­зуются в качестве основания объяснения. Таким образом, реше­ние объяснительных задач — важнейший стимул развития науч­ного знания и его концептуального аппарата.