Рождение Европы. Формирование — уже в Средние века — рыцарского мифа

формирование — уже в Средние века — рыцарского мифа. Активной пропаганде этого мифа служил отдельный ли­тературный жанр, а может, мы даже обязаны ему самим появлением рыцарского мифа; здесь как раз уместно об­ратить внимание на то, насколько значительное место занимает литература в наследии, которое оставило Евро­пе Средневековье. Рыцарский миф начал разрабатывать­ся в эпосе. Две характеристики рыцаря — воинская доб­лесть и верность — находят воплощение в конце XI века в двух героях «Песни о Роланде»: Роланде и Оливье. Ры­цари восхваляются в ней как славные слуги королей, на­деленные рыцарскими добродетелями: воинской храб­ростью, поставленной на службу вассальной верности. Рыцарей из эпических поэм сменят новые герои, которые будут пользоваться по крайней мере не меньшим успе­хом. Это герои авантюрных романов, двумя великими источниками которых была переделанная древняя исто­рия (Эней, Гектор и Александр) и «бретонский материал», то есть рассказы о похождениях кельтских героев, лич­ностей скорее вымышленных, чем исторических, в том чис­ле знаменитого короля Артура. Из этого воображаемого мира, очень важного для будущей европейской культуры, сначала возникнет образ мифического героя — «странству­ющего рыцаря», а потом, в XIII веке, разовьется один сюжет, который прославит рыцарство, соединив в себе героев из всех перечисленных источников. Это сюжет о «Девяти бесстрашных» — священная история рыцарства, в которой появляются вместе древние воины — Гектор, Александр и Цезарь, библейские герои — Иисус Навин, царь Давид и Иуда Маккавей и персонажи христианско­го мира — Артур, Карл Великий и Готфрид Бульонский. Рыцарские истории о военных подвигах, о помощи сла­бым (женщинам, беднякам и т. д.) пользовались успехом на протяжении всего Средневековья еще и потому, что понятие рыцарства, хоть его идеал и был в большой сте­пени сформирован Церковью, все же опиралось на мир­ские ценности — в Европе, которая постепенно отдаля-

IV. ФЕОДАЛЬНАЯ ЕВРОПА. XI —XII ВЕКА 91

лась от ценностей собственно христианских. Сама же Церковь в Средние века, наоборот, держала дистанцию по отношению к рыцарским ценностям, которые, с ее точ­ки зрения, были слишком уж варварскими; как удачно выразился Жан Флори (Flori): «Щедрость — не то же са­мое, что милосердие, а дар — не то же, что подаяние»¹. С рыцарством непосредственно связана еще одна осо­бенность поведения, характерная для феодальных вре­мен, — куртуазность. Рыцарство и куртуазность вместе достались в наследство нынешней Европе. Куртуазность, как следует из самой этимологии этого слова, определя­ется хорошими манерами, которые считались необходи­мой чертой поведения при дворах (по-французски — cour) королей и правителей. Стоит заметить, что в качестве пра­вителей могли выступать не только мужчины, но и жен­щины, и если мир рыцарства — мир исключительно муж­ской, то куртуазность представляет собой вселенную, где женщина присутствует повсюду. Иногда женщина задает тон, объединяет вокруг себя писателей и художников по­добно Марии, графине Шампанской (1145-1198), или (если только это не дань легенде) Элеоноре Аквитанской, правившей Англией в конце XII века; иногда женщина — предмет восхищения, и мужчинам вокруг нее полагается ее защищать. Нужно понимать связь этих ценностей и тех самых хороших манер, на важное значение которых обратил внимание социолог Норберт Элиас (Elias), дати­рующий их возникновение XII—XIII веками. Список хо­роших манер, который он сформулировал и прокоммен­тировал в книге «О процессе цивилизации»², по большей части относится к поведению за столом: речь идет о внедре­нии правил гигиены и вежливости в обществе, которое, к примеру, стало пользоваться за столом вилкой только в самом конце Средневековья. Вот некоторые из этих

¹ См. также: Флори Ж. Идеология меча. СПб., 1999.

² См.: Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и
психогенетические исследования. Т. 1-2. М.; СПб., 2001.

92 РОЖДЕНИЕ ЕВРОПЫ

правил: не есть из одной тарелки, не плеваться, мыть руки перед едой и после нее — и еще целый ряд правил, ро­дившихся в Средневековье и сохранившихся по сей день. Другим местом для обучения хорошим манерам, кроме королевского двора, был монастырь. Так, Гуго, известный педагог, каноник знаменитого монастыря Сен-Виктор в предместье Парижа (ок. 1090-1141), составил свод пра­вил «De instructione novitiorum», в котором юным послуш­никам объясняется, как им надлежит двигаться, говорить и вести себя за столом; все это исчерпывающе раскрыто в работе Жан-Клода Шмитта (Schmitt). Итак, королевский двор был местом формирования хороших манер; к этому необходимо добавить, что Средневековье, продолжая ли­нию античности, противопоставляло хорошие манеры го­рожан грубости крестьянских нравов. Два французских слова, означающих вежливость, учтивость — urbanite, politesse, — происходят от urbs («город» на латыни) и polis («город» по-гречески), а их противоположность — rusticite (грубость, неотесанность) восходит к слову rus, то есть «сельская местность». Не будем забывать и о том, что римляне ели вытянувшись на своем ложе, а европейцы в Средние века стали использовать для еды стол, что отли­чает их от большинства азиатов и африканцев.