Annotation 18 страница

– Вот это, я понимаю, шедевр! – воскликнул Хэдден. – Я знал, что тебе понравится, – откликнулся Догерти, огибая гору багажа и опуская поднос на журнальный столик. На подносе стояли два высоких узких бокала, а в них – полосатый напиток: пусс-кафе, слоистый коктейль, радующий глаз сочетанием шести разноцветных жидкостей, не смешивающихся из-за разной плотности – если, конечно, наливать их твердой рукой. Яркое легкомысленное напоминание об ушедшей эпохе, тема для веселой болтовни с танцовщицами, любившими, к отчаянию барменов, заказывать пусс-кафе в пафосных барах двадцатых годов. Тигр среди напитков, окрашенный снизу вверх в красную, желтую, фиолетовую, белую, зеленую и янтарную полосы. Выпивка для шумных вечеринок. Выпивка для развлечения. – Красота-то какая! – продолжал восхищаться Хэдден. Мелкие и правильные, словно у херувима, черты лица придавали ему, несмотря на высокий рост, сходство с мальчишкой. Догерти протянул бокал, и Хэдден отхлебнул от верхнего слоя. – Бренди? – Точно, – подтвердил Догерти. – Настоящее пусс-кафе – это приключение, вылазка в неведомое, путешествие от обыденности к чуду. Конечно же, верхним слоем может быть только бренди. Нравится? – Бренди превосходный, – оценил Хэдден. – Просто замечательный. Знаешь, я рад, что нам удалось вот так встретиться. – И я рад, – не стал спорить Догерти. – Давненько мы не выпивали вместе. – Шесть лет, – задумчиво протянул Хэдден. – По полоске на каждый год. Уж не потому ли ты выбрал пусс-кафе? Долгий срок. – Его детский лобик прорезала морщина. – Слишком долгий. – А прежде чем встретимся и выпьем снова, пройдет и того дольше, – добавил Догерти. – Пожалуй, – согласился Хэдден, приканчивая бренди. Он бросил взгляд на сияющие алюминием чемоданы, сложенные стопкой рядом с огромным старым кофром. – Да уж, долгонько это будет… если только ты не найдешь способ навестить нас в Уругвае. – Может, и найду, – заметил Догерти. – Попробуй следующий слой. Хэдден кивнул и пригубил зеленую тигриную полоску. Облизнул губы, мгновение размышлял, затем предположил: – Шартрез? – Правильно, – одобрил Догерти. – А ты разбираешься в напитках, приятель! – Нет, погоди, я серьезно, – настаивал Хэдден. – Почему бы тебе к нам не приехать? – Буду счастлив. А вот ты уверен, что вы с Люсиль обрадуетесь моему визиту? – Конечно уверен! – воскликнул Хэдден. – Слушай, Томми, вся эта ерунда давно позади. Шесть лет прошло, в конце-то концов. – Я зла не держу, – заверил Догерти. – Но вот ты и Люсиль… – А мы вообще на тебя не сердились, – заявил Хэдден. – Нисколько! Томми, в Дартмуте мы с тобой были добрыми друзьями. Неужели не сможем подружиться снова? – Я очень этого хочу, – сказал Догерти. – Потому-то тебе наконец и позвонил. Конечно, я не знал, что ты покидаешь страну, да еще и так скоро. Хэдден пожал плечами: – Я бы вообще предпочел никуда не ехать. Но отец Люсиль оставил ей столько земли – две тысячи гектаров вроде. В Уругвае! Ну вот мы и снялись с места со всеми пожитками. Спасибо, что предложил этот старый кофр. Знаешь, никак не могу представить себя плантатором… – А мне бы понравилось, – заметил Догерти. – Что такое? – Да вот, как раз добрался до следующего слоя, – объяснил Хэдден. – Белого, того, что под шартрезом. Чудненько! Не подсказывай, дай подумать… «Крем де Мант» – мятный ликер! – Точно, – кивнул Догерти. Хэдден забеспокоился: – Надеюсь, Люсиль не станет ворчать, что я пью с утра. – А мы ей не скажем, – предложил Догерти. – Это будет трудновато. Она должна за мной заехать. Может появиться с минуты на минуту. – Люсиль едет сюда? – удивился Догерти. – Да. Я попросил ее встретиться здесь, у тебя, а не прямо на борту. Ты же не против? – Конечно нет! Тогда мы попросту уничтожим улики. Пей, старина! Под пристальным взглядом Догерти Хэдден попробовал четвертый, фиолетовый слой пусс-кафе и воскликнул: – «Запретный плод»! – А? – встрепенулся Догерти, едва не уронив собственный бокал. – Этот слой! «Запретный плод», верно? – Нет. Отгадывай снова. Хэдден расправился с остатками четвертого слоя: – Ежевичный ликер? – Фиалковый. «Крем де Иветт». – Замечательно! – восхитился Хэдден. – Ты прав, пусс-кафе – и впрямь путешествие от обыденности к чуду. Есть там еще чудеса в загашнике? – О да, – заверил Догерти. – Удивительно. – Хэдден поднес полосатый бокал к свету. – Следующий слой похож на желтый шартрез, а последний, красный, – должно быть, гренадин. Угадал? – Да ты выпей, тогда и узнаешь, – подначил его Догерти. Хэдден отхлебнул от пятого слоя. – Желтый шартрез, – произнес он и поставил бокал. – Ты же на этом не остановишься, надеюсь? – В голосе Догерти зазвучало странное беспокойство. – Пожалуй, придется. – Хэдден вытер лоб. – Я сегодня не завтракал, а эти ликеры здорово ударяют в голову. Отплываем в час, боюсь, как бы не затошнило. – Ерунда, – махнул рукой Догерти. – Хороший коктейль никому не повредит. К тому же ты так и не добрался до главного чуда. – Это гренадин. Догерти улыбнулся и покачал головой: – Выпей и увидишь. – Старина, мне и впрямь хватит, – возразил Хэдден и хотел было встать, но Догерти удержал его. – Знаешь, – начал Догерти, – я хотел навсегда покончить с той ссорой шестилетней давности. Если честно, я здорово повозился, прежде чем соорудил эту шестислойную прощальную выпивку. Испортил три штуки, прежде чем смекнул, как надо наливать. Знаю же, ты любишь все новенькое… Но раз не хочешь – не пей. Наверное, я просто сентиментальный дурак. – Ничего подобного! – вскричал Хэдден, хватаясь за бокал. – Будем снова друзьями, Томми. Наша тогдашняя стычка – такая глупость! Просто не повезло, что мы оба взялись ухаживать за Люсиль. Такие вещи способны разрушить самую крепкую дружбу. – Она выбрала тебя, – сказал Догерти. – Да. Похоже на то. – Похоже? Господи, парень, да ты шесть лет как на ней женат! – Знаю. Я просто хотел сказать… Откровенно говоря, Томми, если б ты тогда не разобиделся, она вполне могла выбрать тебя. – Думаешь? – удивился Догерти, поглядывая на часы. – Точно, – кивнул Хэдден, отпивая желтый шартрез. – Ты тогда выглядел как капризный испанский гранд, и она была совершенно тобой очарована. Но ты же не хотел соревноваться. Замкнулся в своей величественной надменности, и приз достался малышу Хэддену. Э, да я как будто пьян? – Конечно нет, – сказал Догерти, глядя, как Хэдден приканчивает желтую полосу. – Что я говорил? Надеюсь, ничего обидного. Стоит мне перебрать, как я начинаю вредничать. Может, лучше остановиться, пока я еще в себе? – Допивай! – приказал Догерти. Пропел дверной звонок. Догерти поспешно встал и отворил дверь. Вошла молодая блондинка с красивым решительным лицом. – Люсиль, – поприветствовал ее Догерти. – Привет, Томми, – отозвалась Люсиль. – Рада, что вы помирились. Но зачем было поить моего мужа? – Я не пьян, – твердо сказал Хэдден. – Может, слегка под мухой. Билеты у тебя? – Билеты, паспорта, все, что нужно, – подтвердила Люсиль. – Что это ты пьешь? – Остатки пусс-кафе, – объяснил Хэдден. – Идея Томми. Наверху все обычное, а в самом низу – чудо. – Что? – переспросила Люсиль. – Теория старины Томми, – растолковал Хэдден. – Начинаешь с обыкновенного, потом спускаешься вниз по полосатым кольцам, в неведомые земли, где бродят невиданные звери и манят тайные удовольствия. Ну, ты только послушай! – Очень поэтично, – признала Люсиль. – Но нам надо успеть к отплытию. – Пусть уж допьет до дна, – запротестовал Догерти. – Люсиль, – выговорил Хэдден, – может, попробуешь? Выпей, милая! Вся обыденность досталась мне, а тебе – чудо. – Звучит заманчиво, – заметила Люсиль. Догерти быстро моргнул, словно его что-то встревожило. – Очень заманчиво, – продолжала Люсиль. – Но ты же знаешь, я пью только скотч. Хэдден отхлебнул от последнего, красного слоя. – Похоже на сливовый бренди, – проговорил он. – Но… не совсем. Здесь есть горечь и почему-то металлический привкус. – Он ослабил узел галстука. – Пожалуй, я не… – Давай быстрей, – поторопила его Люсиль. – До отплытия у нас меньше часа. Хэдден покорно допил последний слой, и бокал выпал из его руки. Он смотрел, как Люсиль расстегивает пряжки на огромном кофре, а Догерти ей помогает. «Зачем они открывают кофр?» – вплыла в голову сонная мысль. Ответ приходил медленно, а сознание ускользало очень быстро. – Поторапливайся, – обратилась Люси к Догерти. – До отплытия у нас меньше часа. Свенгали из Вестчестера

Я – человек рассудительный, не склонный к поспешным выводам. Я не смеюсь над тем, во что верят другие, потому что могу быть не прав, хоть это и маловероятно. И все же небольшая вероятность этого существует, поэтому к увлечениям других людей я отношусь уважительно. Но однажды от меня потребовалась решительность и быстрота действий, потому что дело касалось Хелен. В тот день, вернувшись с работы в обычное время, я первым делом прошел на кухню и поцеловал Хелен в шею. У Хелен прелестная шея, и ей нравится, когда я так делаю. На этот раз она выглядела озабоченной. – Как прошел обед? – спросил я. Я отношусь к тому типу мужей – и горжусь этим, – которых волнуют интересы жены: благотворительные обеды, церковные ярмарки, выставки цветов и заседания школьного совета. – Я на него не пошла, – ответила Хелен. – Почему? – Я знал, что она целый месяц готовилась к этому событию. – Настроения не было. – И Хелен поспешно отвернулась к кастрюльке с бобами на плите. Она закончила колледж, но хитрить так и не научилась: если она пытается что-то скрыть, это бросается в глаза так же, как котенок на выставке собак. – Давай-ка начистоту, – сказал я. – Что случилось? – Ничего. Я вообще никуда не выходила. Просто сегодня не очень хороший день. – Почему? Она ответила не сразу. – Профессор Маркони посоветовал не выходить сегодня из дома, – пробормотала она и зачастила: – Сказал, что для Близнецов сегодня плохой день, возможны несчастные случаи. Марс – в Доме Луны, а Сатурн… – Хелен запнулась, увидев на моем лице страдальческое выражение. – Обсудим это после ужина, – сказал я и ушел в гостиную. Два месяца назад в нашей части Вестчестера открылась цыганская чайная. Типичное такое заведение с сатиновыми занавесками, медными чайниками, фальшивой мебелью якобы эпохи Тюдоров и прорицателем, которого звали профессор Маркони. На Хелен и некоторых ее подруг профессор произвел неизгладимое впечатление. Ну что тут скажешь? Умеют предсказатели судьбы производить впечатление на женщин! Новое увлечение жены я счел вполне безобидным, вроде бриджа или телешоу, и лишь согласно кивал, выслушивая рассказы о сверхъестественной проницательности профессора Маркони. Но Хелен зашла слишком далеко. Она появлялась там, по меньшей мере, раз в неделю. Наши книжные полки оказались забиты гороскопами, сонниками, картами Таро и прочей дребеденью из той же серии. А теперь дошло до того, что шарлатан диктует Хелен, как себя вести. По сути, он управляет ею! Свенгали^[7] сделал мою жену своей Трилби! Нет, это не вписывается ни в какие рамки! Мое терпение лопнуло, я рассердился. Конечно, я человек рассудительный, но у всего есть предел. По профессии я проектировщик, конструирую самолеты и работаю с конкретными фактами. Представьте себе, что наши самолеты не полетят на «Тернер Авиашоу» только потому, что Венера заняла доминирующее положение. Или что нашим расчетам можно доверять только до тех пор, пока Марс в Доме Луны. Или еще какое-нибудь мракобесие в том же роде. В Вестчестере профессор Маркони воскрешал суеверия. Он перешел границы разумного. И я должен был что-то с этим сделать. После ужина, призвав на помощь Ее Величество Логику, я приступил к развенчанию мистики предсказаний. Как человек образованный, я применил научный подход. Я говорил о распределении Гаусса применительно к узорам на чайных листьях, об астрономических нелепостях, свойственных астрологии. Подробно рассказал о коэффициентах преломления в случае хрустальных шаров и закончил объяснением математической теории вероятности на примере карт Таро. Выдохшийся, но довольный, я откинулся в кресле и спросил: – Ну, что скажешь? – Я пропустила любимую передачу, – холодно ответила Хелен. Она терпеть не могла, когда ее поучают. – Ты поняла, о чем я говорил? – Конечно, – сказала Хелен. – Я не суевернее тебя. Но профессор Маркони – это совсем другое. – Не спорю, он человек проницательный, – согласился я, – но методы предсказателей хорошо известны. Они изучают внешность клиента, его одежду, голос, манеру речи. Потом начинают говорить нечто туманное и расплывчатое, пока методом тыка не попадают в точку. И тогда… Хелен упрямо покачала головой: – Предсказания профессора Маркони основаны не на внешности. Почему бы тебе самому не сходить и не убедиться? И тут меня осенило. Я подождал, пока мысль обретет ясную, законченную форму. Определенно, это сработает. – Возможно, – медленно начал я, – что через тебя он знает обо мне если не все, то многое. Поэтому проверка будет нечестной. Но я позову друга. – Какого друга? – Ты с ним не знакома. Так мы исключим возможную утечку информации через тебя к Маркони. – Я думала, что знакома со всеми твоими друзьями, – сказала Хелен с подозрением. – Этого ты не знаешь. И если Маркони понесет чепуху… – Он не может нести чепуху! – А если понесет? – Посмотрим, – сказала Хелен. Откинувшись в кресле, я развернул газету и позволил себе улыбнуться. Рациональный подход способен решить любую проблему. А я рационален. Как минимум.
Мы договорились встретиться в чайной в субботу в полдень. Когда мы с другом вошли, Хелен и профессор уже сидели за столом. Хелен казалась немного испуганной. Профессор Маркони – на вид лет пятидесяти, с маленькой шарлатанской бородкой – был одет во все черное. Казалось, происходящее его забавляет. Я представил им Ричарда Дейка. Маркони внимательно осмотрел моего приятеля, но тот и так был весь как ладони. Очень высокий, худощавый, неопределенного возраста. Не новый, но первоклассный твидовый костюм хорошо отутюжен. Галстук повязан изящно, с намеком на щегольство. На пальце – перстень с печаткой, но герб на ней неразборчив. Мы пили чай, и светлые, похожие на бусинки глаза Маркони перебегали со скромного и честного лица Дейка на его жидкие каштановые волосы, на серые глаза в обрамлении редких ресниц, на жилистые, но не мозолистые руки. Профессор сосредоточенно вслушивался в легкую картавость Дейка. Наконец Маркони заговорил. Должен признаться, это был впечатляющий спектакль. Потому что он начал с меня. – Вас, – сказал он, – ждет время испытаний и тяжелой работы. Желаю вам удачи. Потом он повернулся к Дейку. Он сказал, что Дейк – человек с образованием родом из Уэст-Кантри^[8]. Что дела его обстоят не лучшим образом и что он подумывает сменить род деятельности. Маркони не отрывал взгляда от моего друга, но даже каменная стена сказала бы ему больше. Ни один нерв не дрогнул на лице Дейка, ни один мускул не шевельнулся. Сделав из этого собственные выводы, Маркони добавил, что Дейк – человек железных нервов и недюжинной выдержки, стойкий к ударам судьбы и невзгодам. Будучи сильной, цельной личностью, он добьется успеха на поприще служения обществу и будет вознагражден за свои труды. Дейк и бровью не повел. Маркони закончил, мы поблагодарили его и вышли. Едва мы оказались на улице, Хелен спросила: – Ну, что скажешь? – Профессор ошибся в некоторых деталях, – заметил я. – Например, у мистера Дейка нет образования. Дейк усмехнулся. Хелен выглядела очень удивленной. – Кроме того, мистер Дейк не из Уэст-Кантри, – сказал я. – Где вы родились, мистер Дейк? – В Манчестере. – А где прожили большую часть жизни? – В Лондоне. – Но ваш акцент… – начала Хелен. – Немного картавости в моей профессии не помешает, – ответил ей Дейк. – Я наткнулся на мистера Дейка в Ист-Энде^[9], – сказал я Хелен. – В Уайтчепеле, если быть точным. Он спал у входа в какое-то здание. Хелен нахмурилась, но ничего не сказала. – Так и есть, я бездомный, – подтвердил Дейк, улыбаясь широкой и глупой улыбкой. Вся сдержанность, которую он напустил на себя по моей просьбе, вмиг улетучилась. – Бродяга, довольный жизнью. – О! – наконец вымолвила Хелен. – Отвратительно! Это нечестно! – Все вполне справедливо, – возразил я. – Профессор Маркони читает судьбы людей – ты помнишь? – не по внешности! Я извлек из бумажника пару купюр: – Мистер Дейк, благодарю вас. Костюм можете оставить себе. Туфли тоже. Скажите, а что вы сделаете с деньгами? – А что с ними делать? Напьюсь до поросячьего визга. Он повернулся и весело зашагал прочь. Домой мы с Хелен возвращались молча. Итак, моя идея сработала. Хелен выбросила сонники, сожгла карты Таро и раздала гороскопы. Через несколько дней она даже простила меня. Мы вернулись в рациональное существование. И я было решил, что история закончилась. Но на прошлой неделе ко мне в офис пришел человек – высокий, худощавый, с твердым взглядом, в не новом, но очень приличном костюме. Это был Дейк. Я осторожно пожал ему руку. – Пришел дать вам дельный совет, – заявил Дейк. – Правда? – Да. Вы производите впечатление человека современного и дальновидного. У вас отличная машина и полон дом бытовой техники. Так? – Хм, – сказал я неопределенно. – Безусловно, так. Однако, бегло осмотрев этот офис, я заметил, что вы пользуетесь старомодными методами обработки и хранения документов, древними печатными машинками и ненадежными системами связи… И тут я догадался, что Дейк продает офисное оборудование. – Что с вами произошло? – спросил я. – Сэр, после того как мы расстались, я задумался над словами предсказателя. И, знаете, я решил, что он прав! – Дейк слегка покраснел и отвел глаза. – Я хочу сказать, что в глубине души я и правда человек железной воли и решимости. Просто не проявлял их за ненадобностью. Я ломал над этим голову два дня и в итоге не стал тратиться на выпивку. Вместо этого купил много еды и начал искать работу. – С ума сойти, – пробормотал я. – Ну и как идут дела? – Грех жаловаться, – ответил Дейк. – У меня такое чувство, будто я выполняю важное общественное дело. Просто удивительно, как много в нашем современном городе старомодных офисов. Взять хотя бы ваш. Дейк объяснил управляющему и бухгалтеру, сколько денег они сэкономят, если купят соответствующее оборудование и технологии. Его аргументы в сочетании с акцентом уроженца Уэст-Кантри подействовали безотказно. Он представлял известную, надежную компанию и без труда заключил контракт. Я проводил его до выхода. – Но это абсурд, – сказал я. – Никак не приду в себя. В остальном-то Маркони ошибся… Дейк покачал головой: – Я проучился в колледже два года, но потом бросил. – А Уэст-Кантри… – В глубине души меня всегда тянуло на юго-запад, – безмятежно пояснил Дейк. – Когда-нибудь я там обоснуюсь. И он ушел. Естественно, Хелен я ничего не сказал: женщины склонны делать необоснованные выводы. А вот у меня логический склад ума, поэтому я вернулся к профессору Маркони. Возможно, с рациональной точки зрения это и выглядит глупо. Но прямо сейчас я должен закончить свою историю и приступить к работе. У нас тут приключился локальный кризис: наш завод остановился из-за одной проектировочной проблемы. Но все в моих руках, потому что сегодняшний вечер благоприятен для решения проблем – в особенности для Козерогов, таких как я! Влюбленный

Вряд ли можно в целом мире найти человека, влюбленного так же глубоко и безнадежно, как несчастный Джонни Дикс. Он угрюм и замкнут, весьма неуклюж и как будто даже малость не в себе, но имеет крепкую деловую хватку. На свою беду, он полюбил Джейн Дэвис, первую красавицу в тех краях, чей ум, между прочим, нисколько не уступает красоте. Злые языки говорят о ее бессердечности, сама же она клянется, что с самого начала изо всех сил пыталась охладить пыл Дикса, а потому в трагической развязке этой истории можно винить лишь его маниакальную страсть. Джейн на протяжении пяти лет отвечала отказом на предложения Дикса. Потом он полгода не показывался ей на глаза, а когда показался, она согласилась провести с ним день – при условии, что докучливый ухажер раз и навсегда оставит ее в покое. Джейн утверждает, что при каждой новой встрече Джонни наводил на нее все больше страху, но верится с трудом – каждый в тех краях вам скажет, что эта девушка не робкого десятка. Дикс повел ее на прогулку по недавно приобретенному поместью. Его бизнес шел в гору, тогда как с любовью дело было просто швах. Обуреваемый отчаянием и горькой тоской, он сделал последнее предложение – и, разумеется, получил привычный отказ. И тогда он пришел в бешенство. Джейн, по ее словам, запомнила лишь, как неловкие, но могучие лапищи схватили ее за горло – и в тот момент от красоты и ума для нее не было никакого проку. Очнувшись, девушка обнаружила, что находится в пещере. К ней тянулась длинная тяжелая цепь, крепившаяся на лодыжке с помощью массивного старинного замка́. В тусклом сиянии свечей Джейн увидела Дикса: он сидел, привалившись спиной к ближайшему валуну. Девушка осмотрела свои оковы и приказала: – Немедленно сними! – Этому не бывать, – отозвался Дикс. – Я очень долго готовил твое похищение. Мы находимся в моей усадьбе, об этом подземелье не ведает ни одна душа. Никто не найдет здесь тебя. И меня тоже. Джейн осмотрелась: в пещере хранился огромный запас консервов, книг, фонарей и лекарств. Поблизости виднелся глубокий пруд с чистой водой. В общем, наличествовало все необходимое для длительного проживания. А еще она поняла, что Дикс окончательно спятил. – Припасов хватит на тридцать лет, – пояснил Джонни. – Я не торопился, очень тщательно все распланировал. Джейн, сейчас ты ненавидишь меня, это вполне естественно. Не беда, стерпится – слюбится. Я готов ждать хоть год, хоть два… И Дикс эффектно помахал другой цепью, такой же длинной, как у Джейн, и пристегнутой к вмурованному в стену пещеры кольцу. Второе кольцо он примкнул к собственной ноге, а ключ бросил в пруд. После чего снова уселся и сложил на груди руки, всем своим видом демонстрируя, что готов ждать целую вечность. И Джейн, рассказывая о своем похищении, непременно подчеркнет этот момент – ох и перепугалась же она тогда! На вопрос, как ей удалось сбежать, Джейн ответит, что это было несложно. Дикс сидел, сидел да и уснул, а пленница одолела замок с помощью заколки для волос и на цыпочках выбралась из пещеры. – А что случилось с Джонни Диксом? – обязательно поинтересуется кто-нибудь, и Дженни пожмет плечами: – Почем я знаю? Наверное, выбрался вскоре после меня, но с тех пор на люди не показывается, слишком стыдно ему. Просто бросить его в пещере я не могла: он хоть и душевнобольной, но шанса на спасение заслуживал. И я, уходя, положила рядом с ним заколку… Надеюсь, этому увальню она пригодилась, – непременно добавит Джейн. – Заколки для волос требуют изрядной ловкости рук. notes

Сноски

1

«Золотое правило нравственности» – общее этическое правило, которое можно сформулировать как «Относись к людям так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе». Известна и отрицательная формулировка этого правила: «Не делай другому того, чего не желаешь себе». 2

Уильям Барклай «Бэт» Мастерсон (24 ноября 1856 – 25 октября 1921) – легендарный американский ганфайтер времен Дикого Запада, страж закона, скаут армии, игрок в покер, охотник на бизонов, позже – спортивный журналист. 3

Вид парусного судна со специфической конфигурацией паруса, названный по имени американского городка Френдшип. 4

Плащ-накидка, традиционная одежда латиноамериканских индейцев. 5

Уарачес – в Мексике традиционная обувь, кожаные тапочки, шлепанцы. 6

Что происходит?! Кто здесь?! (исп.) 7

Свенгали – вымышленный герой готического романа Джорджа Дю Мюрея «Трилби» (1894). Имя Свенгали стало нарицательным и означает: «лицо, которое со злым умыслом манипулирует другим человеком». 8

Уэст-Ка́нтри – неофициальное название области на юго-западе Англии, приблизительно соответствующей современному региону Юго-Западная Англия. 9

Ист-Энд – восточная часть Лондона. Исторический район города, населенный преимущественно выходцами из других стран.