Annotation 16 страница

«Ресторанчик Скотти» ничем не отличался от миллиона других придорожных закусочных – безликий алюминиевый вагончик, появившийся сам по себе в полукруге разровненного гравия рядом с бетонным шоссе. Не лучше тех, мимо которых Мадден проезжал весь день, и не хуже тех, что ждали его впереди. Солнце клонилось к закату, самое время поужинать, поэтому он свернул с дороги и запарковался рядом с одиноким дизельным грузовиком. Внутри пахло, как во всех закусочных: переваренным кофе, прогорклым жиром и хлоркой от выложенного черной и белой плиткой кафельного пола. Хозяин заведения в запачканном переднике и белом колпаке отсчитывал сдачу единственному посетителю – водителю дизельного грузовика. – Да, Скотти, вот же незадача, – говорил водитель грузовика, задумчиво жуя зубочистку. – Да знаю я. Не нужно напоминать. А что я могу сделать? Вот что бы ты сделал, Ник? Водитель грузовика перекинул языком зубочистку на другую сторону рта: – Не знаю, Скотти, даже не представляю. Все, что могу посоветовать: не впутывайся. – Да-а-а, – протянул Скотти в сомнении. – Так-то оно так. Но как подумаю о бедном старике… Ну да ладно. – Пусть старикан Блендфорд сам позаботится о себе, – посоветовал Ник. – Увидимся в следующий рейс. – Поосторожнее на поворотах, Ник. – Скотти повернулся к Маддену. – Что будете заказывать? – Фирменный бургер, пюре и горошек. Скотти кивнул и включил газ под грилем. Это был полный, румяный мужчина, коротко стриженный, с ясными голубыми глазами и крупными чертами лица. Мадден, худощавый, смуглый и остроглазый, чувствовал себя возле таких людей несколько неуютно. Они казались ему не совсем людьми, эти честные, открытые, простодушные простофили, год за годом выполняющие неприятную и малоприбыльную работу, монотонно честно и непреодолимо скучно. Но вообще-то, Мадден чувствовал себя неуютно рядом с большинством людей. Это было естественно для его рода занятий. Скотти бросил бургер на гриль и задумчиво уставился в одну точку. – И все-таки нужно ему помочь, – сказал он. – Что? – повернул голову Мадден. Скотти поднял брови, смутился и потер бульдожью челюсть. – Кажется, я размышлял вслух. Старик Блендфорд никак не выходит из головы. Просто не знаю, что делать. – Скотти посмотрел на шипящий бургер. – У бедняги ни семьи, ни друзей, только один я. Будет умирать в своем большом доме, и некому даже воды подать. Мадден подавил зевок. По роду профессии он часто переезжал из города в город – поспешно и в основном окольными путями. Парней, готовящих бургеры в алюминиевых забегаловках, он знал как облупленных. Им только повод дай, и они вывалят гору унылых подробностей о своих женах, детях, престарелых родителях, армейских приятелях, собаках и хобби. Но некоторые из этих рассказов порой бывали забавны и даже подкидывали кое-какую работу. К тому же Мадден не захватил газету. Поэтому он поинтересовался: – И что с этим стариком не так? Скотти перевернул бургер: – Блендфорд живет в большом старом доме недалеко от шоссе. После смерти жены он живет один – вот уже десять, нет, одиннадцать лет. Никуда не выходит. Никого не впускает, кроме меня, – я приношу продукты. У него тяжелый артрит обеих рук, так что он еле-еле поднимает сковородку. И у него больное сердце. Прошлый раз, когда я принес продукты, он лежал на лестнице и хватал ртом воздух. – Ну и что? – спросил Мадден. – В чем проблема? – В чем? Но я же только что рассказал. Его мотор износился. Приступ может случиться в любую минуту. Того и гляди отдаст богу душу, а рядом нет никого, чтобы помочь. – А-а-а, – разочарованно протянул Мадден. Скотти подал готовый бургер. – Ко всему прочему, – продолжал он, – глупый старик просто напрашивается на неприятности. После смерти миссис Блендфорд у него осталась куча денег, но он не потратил из них ни цента. Прячет их в маленьком старом сейфе на чердаке. – Хм. – Мадден почувствовал, как в жилах забурлила кровь. – Это ни для кого не тайна. О сейфе знают все, – сердито продолжал Скотти. – И что может помешать, если кому-нибудь вздумается забраться в дом и обчистить старика? – И верно, – пробормотал Мадден. – Уж точно не сам старик с его артритом и больным сердцем. – Скотти снова как будто размышлял вслух. – Да первое же потрясение его убьет. Мадден закончил еду и рассчитался. – Теперь понимаете? Я должен что-то придумать. – Скотти обеспокоенно глядел на Маддена ясными голубыми глазами. – Может, сообщить в совет округа о том, что старик недееспособен? – Оставьте его в покое, – посоветовал Мадден. – Думаете, ему понравится дом престарелых? Никто не любит сидеть под замком, – убежденно добавил он. – Может быть, может быть. Знаю, не мое это дело. Но, черт возьми, я помню его с детских лет. Я стриг лужайку перед его домом. Его жена пекла такие пирожки… – Выбросьте это из головы, – порекомендовал Мадден. – Сдачи не надо. – Спасибо. Пожалуй, так и сделаю. Заходите еще! – крикнул он Маддену вслед. Солнце почти зашло, и небо окрасилось в грязно-красный цвет. В сумерках смутно белело шоссе. Мадден включил габаритные огни и поехал на запад. Заметив в стороне от дороги высокое здание, притормозил и долго, волнуясь, вглядывался, пока не различил почти скрытую травой выцветшую табличку «Блендфорд». Потом он поехал дальше. Через двадцать минут окончательно стемнело. Мадден включил дальний свет, развернулся и поехал назад, мурлыкая под нос. Он снова проехал мимо дома Блендфорда и через пятьдесят метров остановился. Оглядел шоссе в обе стороны – света фар не видно. Потушив фары и габаритные огни, он съехал с дороги за огромный неосвещенный рекламный щит. Пока все шло хорошо. Он достал из нагрудного кармана короткоствольный револьвер 38-го калибра, убедился, что тот стоит на предохранителе, и положил обратно в карман. Закурив, откинулся в водительском кресле и задумчиво уставился в сторону высокого старого дома. Он не любил эти деревенские просторы, эту обширную, непредсказуемую и малоцивилизованную местность между Нью-Йорком и Чикаго. Что за люди могут жить в краю ферм, хайвеев и чумазых заштатных городков? Странное племя. Мадден старался не иметь с ними дел. Но работа есть работа. Из бардачка он достал пару кроссовок и переобулся. Из-под сиденья вытащил небольшую черную сумку и после раздумья достал из нее отвертку, фонарик, кусок провода, фомку, нож из закаленной стали и напильник. Все это он распихал по карманам и вылез из машины. Мадден, исконный горожанин, покрыл пятьдесят метров до дома походкой бродячего кота. Ветки и кусты – все равно что консервные банки и мешки с мусором. Он огибал их автоматически. В доме тускло светилось одно окно на первом этаже. Мадден обошел дом и сзади увидел чердачное окно. К стене была прикреплена решетка для плюща. Мадден потряс ее и решил, что выдержит. Вытерев вспотевшие руки, он начал взбираться. Решетка заканчивалась на втором этаже, но дальше до крыши шла водосточная труба. На вид вроде надежная. Сделав небольшую передышку, Мадден вскарабкался по трубе до чердачного окна. Оно было слегка приоткрыто. Темнота внутри казалась непроницаемой. Мадден прислушался – ни звука. Он скользнул через подоконник с тихим шелестом ползущей по камням змеи и присел на корточки, выжидая. В помещении стояла ватная тишина и ничего не было видно. Некоторое время Мадден ждал, пока глаза привыкнут к темноте, но ничего не изменилось. Теперь он знал, какой бывает темнота там, где нет уличных фонарей и неоновой рекламы. Он медленно протянул руку вправо, машинально выставив пальцы: иррациональная часть его разума ожидала соприкосновения с чем-то теплым, влажным и скользким. Но коснулся он холодного металла. Сейф! И тут же с лестницы из-за его спины донесся тихий скрип. Мадден сжал рукоятку револьвера и замер, молясь, чтобы ненормальная темнота рассеялась хоть немного. Так темно просто не может быть! А может быть, он ослеп? На мгновение ему показалось, что он и правда потерял зрение, а комната на самом деле ярко освещена; вдоль стен стоят суроволицые мужчины, наблюдая, как он ползает по полу, словно слепой слизняк. Мысль промелькнула так быстро, что через секунду Мадден забыл о ней. И тут лестница скрипнула во второй раз. «Темно как в аду, – сказал он себе. – Именно как в аду. А старые дома по ночам скрипят и вздыхают». Других звуков не последовало. Перестраховываясь, он еще раз коснулся револьвера и шагнул к сейфу. Прижав ухо к холодному металлу, начал вращать диск. Вдруг на другой половине комнаты кто-то тихо кашлянул. Инстинктивно втянув плечи, Мадден крутнулся на месте и выхватил револьвер. – Чего тебе надо? – спросил голос. На пару мгновений Мадден превратился в соляной столп. Потом начал лихорадочно соображать. – Что ты ищешь? – снова спросил голос. Теперь он понял. Судя по всему, старик живет в мансарде рядом с драгоценным сейфом! – Я знаю, здесь кто-то есть, – произнес голос, слабый, надтреснутый и раздраженный. Мадден поднял револьвер, потом снова опустил. С одной стороны, целиться некуда. С другой стороны, он не убийца. Он гордился своей квалификацией и не горел желанием менять ее. Еще меньше он хотел схлопотать приговор за убийство. «Ситуация щекотливая», – подумал Мадден, уже жалея, что ввязался в этот грабеж в подозрительной и непредсказуемой части страны. Ничего подобного не случилось бы в городе, где даже в самую темную ночь было светло. Но что, собственно, его напугало? Ну не пораженный же артритом старик с больным сердцем! В сердце старика и крылось решение проблемы. – Это я! – крикнул Мадден что есть мочи, включив фонарик и направив его на другую половину комнаты. – Вот он я… вот, вот, ВОТ! Луч света выхватил из темноты массивный старомодный стол. Над столом торчала лысая голова. Яркая оранжевая вспышка кратко осветила комнату и мгновенно погасла. Что-то тяжелое ударило Маддена в грудь. Интересно, кто его ударил? Ясно, что не старик. Он попытался крикнуть снова, но из горла хлынула кровь. Это было странно. Потом он понял… Зажегся свет. Крупный лысый старик, кряхтя, выбрался из-за стола, наклонился на Мадденом и пощупал пульс. Кивнув себе, подошел к столу, снял телефонную трубку и набрал номер. Он коротко объяснил, что произошло. – Да… Да… Верно, через чердачное окно. Этакий верткий тип. Сперва я не знал, где он. Но он начал орать и сверкнул фонариком. Как бы я промахнулся? Старик некоторое время слушал трубку, потом сказал: – Конечно. Машину наверняка спрятал за рекламным щитом. Поторопись, отгони ее. Что? Конечно-конечно. Твоя доля как всегда, Скотти. Старый мистер Блендфорд повесил трубку, положил револьвер с глушителем обратно в ящик стола и начал методично обшаривать карманы трупа. Вкус

У них было общее проклятие – одинаковый вкус. С одинаково несчастными лицами они сидели в ее полутемной гостиной: один в кресле, другой на табуретке для фортепьяно, не глядя ни друг на друга, ни на Мэгги. Девушка устроилась на диване, подобрав под себя длинные, стройные ноги, и старалась выглядеть грустной, как того требовала ситуация. Впрочем, это давалось ей с трудом: на самом деле она чувствовала, скорее, взволнованное ликование. – Так продолжаться больше не может, – сказал тот, что сидел на табуретке. Его звали Том Сканнели. Высокий, широкоплечий, с кожей, слегка тронутой загаром. Типичный красавчик. Ему было явно не по себе. – Нужно что-то решать, – согласился другой. Его звали Моррисон Дилл. Высокий, широкоплечий, слегка загорелый. Типичный красавчик. И он тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Они не состояли в родстве. И внешне отличались друг от друга. Но все-таки были очень похожи – именно в этом и крылась проблема. Девушке нравились высокие широкоплечие мужчины с кожей, слегка тронутой загаром. Типичные красавчики. И если бы она встретила только Моррисона или только Тома, все бы сложилось замечательно. Оба, что называется, завидные женихи из хороших семей, с достатком и перспективной работой. С любым из них ритуал ухаживания плавно переходил бы от этапа к этапу: партии в теннис, гольф по субботам, ужины в Уэстчестере, танцы в загородном клубе, поездки по залитому лунным светом побережью и вечера под парусом на Саунде. Кульминацией стала бы ночь на безлюдном пляже с неизбежными объятиями и умоляющим шепотом… А потом, разумеется, свадьба. Но беда в том, что их двое. С Томом она познакомилась в клубе, и в тот же день на вечеринке ей представили Моррисона. С самого начала они ей понравились. Оба. Ей нравилось все – их манера одеваться, их профессии, машины и яхты. Их любимый бридж, музыка, которую они слушали, спектакли, на которые ходили. К слову, вкусы у них были очень схожие. Невозможно было сделать выбор в пользу того или другого. И она поступила так, как подсказывала ей женская логика. Стала встречаться с обоими – на теннисе, гольфе, ужинах, танцах, в поездках под луной и вечерах под парусом. Мысль о том, что в нее влюблены два идеальных молодых человека, наполняла ее ликованием. К тому же она избавила себя от неизбежности шепота и объятий на пустынном пляже. Моррисон и Том упорствовали, и каждый надеялся, что соперник устанет от борьбы. Но, увы, оба были одержимы одинаковой страстью к таким девушкам, как Мэгги, – высоким, стройным, длинноногим, с выгоревшими на солнце волосами, вздернутым носиком, умеренно пышным бюстом и манящими бедрами. Именно тот тип, на который обычно клюют мужчины. Хотя в существующих обстоятельствах было бы гораздо лучше, если б один из них питал тайную страсть к невысоким бойким брюнеткам. Эта печальная история тянулась уже пять месяцев. И вот наконец по обоюдному молчаливому согласию молодые люди решили положить этому конец. – Сегодня ты должна сделать выбор, – сказал Том. – Мы встречаемся уже пять месяцев, – добавил Моррисон. – Втроем, – не без горечи в голосе продолжил Том. – Я сделал тебе предложение. – И я тоже. – Ты сказала, что выйдешь за одного из нас. Надеюсь, ты не передумала? – спросил Моррисон. – О нет, – ответила Мэгги. – Я и правда хочу выйти за одного из вас. Но только… – Тогда выбирай, – сказал Том. Моррисон мрачно кивнул. Мэгги пробежалась пальцами по выбеленным солнцем волосам и нервно потянула за мочку уха. Именно этого она и боялась. Принимать решения – ужасное мучение, а уж если примешь, обратной дороги нет. Мэгги внимательно всмотрелась в их посерьезневшие лица. – Вы так похожи, – сказала она. Они взглянули друг на друга. – Даже не знаю, что сказать. – Она вздохнула. – Где только мы не были, куда только не ходили… У вас столько общего! Вам нравятся одни и те же вещи, у вас одинаковые увлечения. Просто не знаю, кого выбрать! – В том-то и проблема, – заключил Том. – Нам обоим нравится скорость и спортивные машины, – сказал Моррисон. – С высокотехнологичной начинкой, – добавил Том. – И небольшие гоночные яхты, – продолжил Моррисон. – Вот видите? – обрадовалась Мэгги. – Совпадение буквально во всем! – Нет, – медленно проговорил Том. – «Буквально всё» мы еще не пробовали. – Ты о чем? – спросила Мэгги. Моррисон нахмурился, затем приподнял брови и кивнул: – Ты прав. Есть кое-что, чего мы пока не пробовали. – Самое важное, – со значением добавил Том. – Да о чем вы говорите? – Потому что было еще не время, – сказал Том. – И не было возможности уединиться. Мы же все время втроем. – Ах вот оно что. – Мэгги покраснела. – Да, оно самое. – Самая важная вещь. И самая личная. – О господи! Да что с вами такое? Мне надо бы указать вам на дверь… Мэгги выпрямила спину, пятна лихорадочного румянца горели на ее щеках. – Мэгги, мы оба тебя любим, – сказал Моррисон. – И оба хотим на тебе жениться. А ты никак не можешь принять решение. – Это еще одна возможность выбрать, – добавил Том. – И единственный шанс понять, что собой представляет тот или иной мужчина. – Проигравший переезжает в Калифорнию! – провозгласил Том. – Что скажешь, Мэгги? – Но это немыслимо! – воскликнула Мэгги. – А если кто-нибудь узнает? – Ты же знаешь, мы никому не скажем. – Но что вы будете думать обо мне после этого?! Быстрым умоляющим шепотом они начали убеждать ее в правильности такого решения. Взволнованная Мэгги выглядела испуганной и очень хорошенькой. – Нет, я не должна… Я на самом деле никогда… – Не волнуйся, дорогая, – говорили они, прикасаясь к ее плечам – каждый со своей стороны. Вскоре дело было улажено. Подбросили монету. Моррисон наклонился посмотреть, что там, – и просиял. Том вышел из квартиры и отправился в кафе, из тех, что работают всю ночь. Взял газету, заказал кофе и принялся ждать. Большая стрелка на часах, казалось, еле двигалась. Капельки пота выступили у него на лбу. Он прочитал газетную колонку дважды, но не запомнил ни слова. Минуты тащились еле-еле. Ровно через полчаса Моррисон вошел в кафе. Он старательно изображал полную невозмутимость. Том протянул ему газету и вышел в ночь. Моррисон заказал кофе, развернул газету и принялся ждать. Он следил за большой стрелкой часов, – казалось, она еле движется. Дважды прочитал колонку, но не смог бы повторить ни слова. Минуты еле ползли. Ровно через полчаса Том вошел в кафе и с невозмутимым лицом уселся рядом. – Она придет позже. Хочет еще подумать, – сказал Том. – Хм, – отозвался Моррисон. Отдал Тому половину газеты и заказал еще кофе. Они читали, украдкой переглядываясь. Через несколько минут обменялись половинами газеты и продолжили чтение. В конце концов Том аккуратно свернул свою газету и повернулся к Моррисону. После минутного колебания тот сделал то же самое. Оба взглянули на часы. Они расплатились, вышли на улицу и посмотрели по сторонам. – Где она? – спросил Моррисон. – Будет через пару минут, – ответил Том. Они внимательно посмотрели друг на друга. Наконец Моррисон не выдержал: – Ну ладно, черт возьми, как оно было? Том посмотрел ему прямо в глаза: – А у тебя? – Мы не должны это обсуждать, сам знаешь. – Да. Но все-таки? – Ну ладно, – сдался Моррисон. – Это было потрясающе. Просто фантастика. Нечто невероятное, дикое, необузданное. Ну, ты понимаешь, о чем я… – Да, понимаю. Нечто безумное, нереально прекрасное, и… – Он внезапно умолк. И прислушался. Теперь уже они оба слышали быстро приближающийся стук высоких каблуков. Они посмотрели друг на друга испытующе и пристально. Затем как по команде развернулись и быстро зашагали – прочь, а не навстречу цоканью каблуков. – Было так себе? – спросил Том. – Точно. Безжизненная колода, – согласился Моррисон. Кивая на ходу, они завернули за угол. Темнота улицы еще не успела их поглотить, а один уже говорил другому: – Я знаю одну хорошенькую миниатюрную брюнетку на Централ-парк-саут, и у нее есть подружка… У них был совершенно одинаковый вкус. Фрахт на убийство

Дэйв Беннет закончил подтягивать грот и выбрался на пирс, чтобы полюбоваться своим судном. Высокий молодой человек с добродушным выражением лица, он выглядел очень подтянутым и загорелым в брюках цвета хаки и белой тенниске. Он считал себя самым удачливым человеком во Флориде. И сейчас, возможно, был прав. «Идальго», его старинный шлюп-френдшип^[3], был полностью готов к следующему чартерному рейсу. Паруса расчехлены, фалы зафиксированы на утка́х мачты, бухты канатов аккуратно сложены на ослепительно-белой от солнца парусине, затягивающей палубу. В ящике со льдом было запасено пиво, холодное мясо, масло и хлеб. Солнце с раннего утра заливало жаркими лучами белый бетонный пирс Байя-Мар, ровный бриз шелестел кронами пальм. Две команды рыбаков как раз отчаливали – лодки скользнули мимо, отплевываясь водой из моторов, и «Идальго» медленно закачался на поднятой ими волне. Его последнего клиента, мистера Дженкинса, пока не было видно. Пару дней назад в чартерный док явился хорошо одетый нервный маленький человек с портфелем. Осмотрев один за другим рыболовные суда, он в конце концов остановился перед «Идальго». Изучил вывеску Беннета: «Морские прогулки и круизы на день, неделю, месяц» – и, внезапно приняв решение, заключил фрахт на один день. – Собираюсь устроить развлечение для друзей, – объяснил он, вручая Беннету задаток. – Хочу, чтобы вы были готовы сразу отчалить. – Буду готов, – пообещал Беннет. И вот он готов, а Дженкинс-то где? Беннет решил послушать прогноз погоды. Взошел на борт и подхватил переносной радиоприемник – в хорошую погоду он держал его на кокпите. В этот момент перед «Идальго» затормозил кабриолет с поднятым верхом, из него выбрался Дженкинс. С ним были двое мужчин в спортивной одежде, которых он представил как мистера Морелли и мистера Харбача. – Все готово? – спросил Дженкинс. – Прекрасно! В путь! Он ступил на борт, двое последовали за ним. Каждый из них нес по небольшому саквояжу. Они направились прямиком в каюту. Харбач, крупный тяжелый мужчина с невыразительным лицом, открыл свой саквояж и вынул оттуда бутылку скотча. Второму, Морелли, на вид было немногим больше двадцати. Узколицый, с черными волосами, падающими на глаза, он быстро отыскал контейнер со льдом и начал крошить лед в пластиковые стаканы. Странные люди время от времени фрахтуют яхты, и Беннет к этому привык. Но выпивка без меры делала чересчур рискованным плавание на маленьком судне в открытом океане. И он пообещал себе, что, если они будут продолжать в том же духе, он повернет назад. Он завел мотор, отвязал концы и дал задний ход. Осторожно маневрируя, повернул шлюп в пределах дока и направил его носом в береговой канал. Троица оставалась в каюте. Беннет надвинул видавшую виды капитанскую фуражку поглубже на глаза, закрывая их от солнца, и подвязал буи. – Выпьешь, шкипер? – спросил Морелли, протягивая стакан. – Нет, спасибо. – Оставь шкипера в покое, ему и так хорошо, – сказал Дженкинс. Беннет сконцентрировал все свое внимание на мертвой зоне канала, который в последнее время изрядно обмелел. Вскоре они миновали самое рискованное место, и Беннет резко повернул вправо, мимо новых домов, понастроенных вдоль побережья в Порт-Эверглейдс. На подходе к порту были два танкера с нефтью, а катер береговой охраны как раз выходил в море. Беннет узнал коммандера Гэрри на мостике и помахал ему. – Это корыто еще держится на плаву?! – прокричал Гэрри. – Еле-еле! – крикнул Беннет в ответ, ухмыляясь и глядя, как катер плавно скользит мимо. Эд Гэрри, как и Беннет, был из местечка Нью-Лондон в Коннектикуте. Вместе они плавали на Лонг-Айленд-Саунд, вместе ходили на «Идальго», когда их потрепал ураган в Мистик-Харбор… Потом Гэрри поступил на службу в береговую охрану и уговаривал Беннета сделать то же самое. Но несмотря на соблазн, тот так и не смог бросить свое одинокое королевство: маленькое судно, море, солнце и звезды. Когда-нибудь он оставит это дело, – когда-нибудь, когда найдет себе славную девушку вроде Бетти, жены Гэрри. Когда-нибудь… Его клиенты все еще были внизу и тихо переговаривались. Беннет был рад, что они убрали виски. Миновав мол у Порт-Эверглейдс, он улыбнулся хорошенькой девушке в Снайпе и вышел в океан. Ну вот – наконец-то вокруг простор. Он установил прямой парус, выключил двигатель, прошел на нос и отвязал концы – тяжелый гафель мягко взмыл вверх на полированной мачте. Беннет установил кливер и стаксель, потом повернул на север, держась параллельно пляжу. Судно приподняло нос и начало набирать скорость, разрезая воду, – белые барашки вырастали под бушпритом и оставляли за кормой четкий след. Клиенты по-прежнему оставались в каюте. Беннет вспомнил про радио и настроился на станцию Форт-Лодердейла. – …Охранник банка Джон Пасник попытался включить сигнализацию, – услышал он голос диктора, – и был мгновенно убит выстрелом из пистолета. Все дороги из Форт-Лодердейла перекрыты. Соблюдайте осторожность! Преступники вооружены и очень опасны. Бандиты скрылись с суммой более чем… Беннет выключил радио и закурил. Всегда найдутся идиоты, которые где-нибудь да ограбят банк, решил он и больше уже не думал об этом. Дженкинс со товарищи выбрались из каюты, щурясь от яркого солнца. Харбач уселся в углу кокпита и застыл в неподвижности. Морелли оглядел белую полосу пляжа и залитые солнцем бирюзовые воды и одобрительно покивал. – Зарабатываешь на жизнь только этим, шкип? – спросил он. Беннет кивнул, криво улыбнувшись. Его работа всегда казалась всем очень легким делом, – всем, кроме настоящих яхтсменов. – Да-а-а, вот это, я понимаю, работенка, – восхищенно протянул Морелли. – Правда же, Сэмми? Харбач пожал плечами. Окружающее его почти не волновало, он как будто сидел в собственной гостиной. – Кто-нибудь хочет порулить? – спросил Беннет, как он спрашивал у всех своих клиентов. – Безумно! – Морелли с готовностью поднялся. Но Дженкинс нахмурился: – Не сейчас. Шкипер, как ты думаешь, не сплавать ли нам на Большой Айзек? – На Багамы? Но там же ничего нет. Просто кусок скалы, а на нем – маяк… – Это недалеко, – сказал Дженкинс, – каких-то пятьдесят миль. Мы можем остановиться там на ночь, а потом вернуться. – Вы наняли меня на один день. Мы не экипированы для круиза. – Да никакой это не круиз. Только до Айзека и обратно. – Вы не поняли. Ветер сейчас дует на северо-восток, скорее всего, нас будет сносить. И так может продолжаться долго в это время года. А у меня на борту провизии всего на один день, и стать на якорь с подветренной стороны Айзека нам не удастся. К тому же я не хотел бы заходить в Бимини или в Вест-Энд без документов. Дженкинс всем своим видом выказывал неудовольствие. – Это могло бы принести тебе выгоду, шкипер. – Без документов – исключено, – сказал Беннет твердо. – Я могу потерять лицензию. Вот что. Скажем, я мог бы вернуться в Лодердейл и получить бумаги буквально за пару часов… – Мы с друзьями хотим отправиться немедленно. – Сожалею, – покачал головой Беннет. – К черту сожаления! – повысил голос Морелли. – Поворачивай к Айзеку, шкип. – Говорю же вам… – Слова замерли у Беннета на языке. Морелли вынул из кармана большой черный пистолет. Правду сказать, он направлял дуло не на Беннета. Но и не в другую сторону. – В этом не было необходимости, – сказал Дженкинс с ноткой сожаления. – Ну когда-то он должен был узнать? – И то правда. – Дженкинс достал из кармана листок бумаги. – Шкипер, курс – сто сорок градусов. Беннет поймал себя на ощущении полной нереальности происходящего. Ясно, как во сне, ему виделся Харбач, поправляющий подушку под своей жирной шеей и лениво глядящий на облака. Дженкинс, худой и нервный, прикуривающий сигарету. И Морелли – с падающими на глаза волосами, с пистолетом в руке. – Сто сорок градусов, – повторил Дженкинс, постукивая по нактоузу в центре кокпита. – Нас выведет туда, как только мы достигнем Гольфстрима. И давай без глупостей, шкипер. Тут до Беннета начало доходить. – Этот банк… Дженкинс приподнял брови и кинул взгляд на радио. – Новости разлетаются быстро, – сказал он, постукивая по компасу. В оцепенении Беннет повернул судно в открытое море. «Идальго» взял бейдевинд к востоку и сразу пошел с хорошей скоростью из-за устойчивого северо-восточного ветра. Харбач достал из кармана револьвер. Сел, прислонясь спиной к трапу, держа револьвер на коленях, чтобы заслонить его от брызг, поглядывая то на облака, то на Беннета. Дженкинс остался стоять у нактоуза, наблюдая за покачивающейся стрелкой компаса, указывающей курс. – Но это же смешно, – в конце концов сказал Беннет. – Ограбить банк и пытаться скрыться на паруснике! Почему? Катер в два раза быстрее… – Я обдумывал этот вариант, – признался Дженкинс, – но катер для рыбалки можно нанять только на один день. А ты предлагаешь чартеры на неделю, на месяц. Тебя никто не хватится. Беннет подумал и неохотно кивнул. Это один из минусов его замечательной свободы. Рассуждая так, как Дженкинс, нельзя не признать, что его план хорош и не более рискован, чем любой другой способ скрыться. Самая большая опасность подстерегала их на пути к судну, а после того, как они взошли на борт, все шансы уже в их пользу. Никто не ожидает, что они решат скрыться с места преступления на медленно движущемся паруснике. Возможно, их кабриолет с поднятым верхом в конце концов найдут на пирсе в Байя-Мар, но сколько времени уже пройдет? Сколько времени пройдет, прежде чем детективы сообразят, что преступники наняли судно, и вычислят, какое именно судно? А потом – где они будут его искать? «Идальго» мог пойти на юг, в сторону Майами и Ки-Уэст, или на север, в сторону Джексонвиля и Форт-Пирс. Или же – что маловероятно – на восток, к Багамам. Куда он и направлялся сейчас. Но никому и в голову не придет, что он отправится на Большой Айзек, островок длиной чуть больше километра, где нет ничего, кроме башни маяка, раскрашенной в красно-белую полоску… Он до сих пор не мог поверить в происходящее. – Эй, шкип, – подал голос Морелли, – как насчет дать мне порулить? Беннет передал ему румпель, встал, потягиваясь. И направился на нос. – Эй, ты куда? – спросил Дженкинс. – Подтяну фалы. – Хорошо. Будешь сотрудничать с нами, и все будет в порядке. Ты понял? – Конечно понял. Беннет пошел на нос и принялся натуго затягивать фалы, пытаясь выиграть время, чтобы обмозговать ситуацию. План Дженкинса хорошо продуман, за исключением одной детали – Большой Айзек. Совершенно пустынный островок! Не собираются же они захоронить там украденные деньги, как пираты давно минувших дней? Он услышал вибрирующий звук дизелей – рыболовный катер был прямо у них за кормой. Он направлялся к Гольфстриму, шесты с сетями для ловли тунца мелко подпрыгивали. – Просто помаши им, – сказал Дженкинс. Беннет помахал рукой. Ему помахали в ответ, и судно пронеслось мимо. Он вернулся на кокпит, все пытаясь понять, что же нужно Дженкинсу на Айзеке. – Шкип, – снова подал голос Морелли, – а одолжи-ка мне свою адмиральскую фуражку? Солнце бьет прямо в глаза. Беннет не шевельнулся. – Шкип! Фуражку! Сюда! Беннет словно к месту прирос. Морелли ткнул его дулом пистолета в грудь. А затем сорвал с него фуражку и натянул себе на голову. Фуражка съехала до самых ушей. – Отдай обратно, – приказал Дженкинс. – Я стою на руле, – запротестовал Морелли. – Значит, я сейчас адмирал. – Верни фуражку, – вздохнул Дженкинс. Морелли снял ее и с низким поклоном швырнул Беннету. Дженкинс пожал плечами. – Скажи-ка, шкипер, – спросил он, – а есть у тебя на борту сигнальные шашки? У Беннета имелся полный спасательный комплект: дневные и ночные сигнальные шашки, ракетница, аптечка и НЗ на случай бедствия… – Шашек нет, – ответил он Дженкинсу. – А, не важно. – А для чего вам шашки? – Подать сигнал судну, шкип, – встрял Морелли и мотнул головой, отбрасывая волосы со лба. – Слишком много болтаешь, – сказал Дженкинс Морелли. Тот в ответ выдавил лишь дурацкую улыбочку. – Все просто, – продолжал Дженкинс, теперь уже обращаясь к Беннету. – Даже очевидно, на самом деле. Возле Большого Айзека нас должно встретить другое судно. Быстроходный катер. Если что-то пойдет не так, сигнальная шашка укажет им наше местоположение. У меня есть парочка, но… – А что будет со мной? – перебил его Беннет. – Как только мы перейдем на другое судно, ты свободен, – ответил Дженкинс. – Если будешь нам помогать. – Вот и славно, – ответил Беннет, чувствуя, как в желудке растет холодный ком. Потому что теперь он точно знал, что Дженкинс лжет. Если они покинут «Идальго» в зоне Гольфстрима, он обязательно встретит рыболовное судно в течение первых же часов. Он сможет связаться с береговой охраной, и все посты в этой части Атлантики будут тут же подняты по тревоге. С этого момента шансы остаться на свободе у бандитов начнут стремительно таять. С чего бы им брать на себя такой риск? Если власти и ищут уже кого-то, так это «Идальго», его судно. Если же «Идальго» исчезнет вместе с капитаном, затонет, то и концы в воду. Эти люди уже убили охранника в банке. Срок за одно убийство – тот же, что и за два… Он знал, что должен придумать что-то прежде, чем они доберутся до Айзека. Но что? Трое вооруженных людей на кокпите не давали особой свободы для маневра. В такой момент неплохо бы попасть в шторм. Но прохладный северо-восточный ветер был ровным и не собирался усиливаться. И никаких грозовых облаков на горизонте. Беннет знал: шторм случается только тогда, когда он тебе совершенно не нужен. Если бы только он мог подать кому-нибудь знак, что у него проблемы… – Слушайте, я намерен сотрудничать, – обратился он к Дженкинсу. – Единственное, чего я хочу, – чтобы вы сошли с моего судна, и чем скорее, тем лучше. – Похвальное намерение, – ответил Дженкинс. – Но если вам хочется избежать неприятностей, нужно поднять британский флаг. – Зачем это? – Мы входим в британские воды, странно будет, если мы так не сделаем. – Ну, тогда поднимай, – разрешил Дженкинс. Беннет извлек британский флаг из стоящего под лестницей пластикового контейнера. Подойдя к флагштоку, закрепил полотнище и потянул фал – флаг затрепетал на ветру и послушно взмыл вверх. Возвращаясь на кокпит, он услышал – впервые за все путешествие – голос Харбача. – Эй! – крикнул тот. – У тебя же флаг вверх ногами! Дженкинс посмотрел вверх на флаг – белый крест в нижнем углу. – Умный парень! – взвизгнул он. Видимо, его натянутые до предела нервы не выдержали, сдали наконец. Он ударил Беннета по шее прикладом пистолета. – Перевернутый флаг – это ведь сигнал бедствия? А ну, спускай! Беннет пошел на нос, потирая шею. Флаг вернулся обратно в контейнер. – Это было мило, – сказал Дженкинс. – Очень мило. Только выкинь что-нибудь еще в этом же роде, и я тебе башку снесу. Он пристально посмотрел в ничего не выражающее лицо Беннета и озабоченно вздохнул: – Как насчет того, чтобы что-нибудь поесть, шкипер? Беннет спустился вниз и вернулся с пивом и сэндвичами.
Они были уже в самом Гольфстриме. Северо-восточный ветер, дующий вразнобой с течением, затруднял руление. С полдюжины рыболовных судов находились в зоне видимости, ближайшее из них – примерно в полумиле от «Идальго». Внезапно послышался шум винтов – вертолет береговой охраны инспектировал воды зоны ответственности. Он приближался, держась низко над водой. – Харбач! – прошептал Дженкинс. Харбач приоткрыл саквояж, прикрывая своей спиной его содержимое, и соединил две части автомата. Теперь вертолет летел прямо к ним. Харбач пристегнул магазин. – Машем! – скомандовал Дженкинс. – Все машем. Вертолет спустился еще ниже, почти к самому правому борту. Они начали махать руками: Морелли – широко улыбаясь, Дженкинс – пытаясь выдавить из себя улыбку, Харбач – загораживая ногами оружие. Пилот помахал в ответ, поднялся выше и направился в сторону побережья Флориды. День подходил к концу. Шлюп медленно продвигался вперед, борясь с ветром, щедро рассыпая брызги. Концы выбивали дробь по туго натянутому гроту. Солнце клонилось к западу, теряя свой жар, и тускло светилось красным на предзакатном небе. Беннет понимал, что его время на исходе. Большой Айзек совсем рядом. Вскоре точечка появится на горизонте, а потом они увидят маяк в широкую красно-белую полоску. И после этого он им больше не нужен. Он посмотрел на исчерченную белыми полумесяцами воду. Может, прыгнуть за борт? Если и попытается, они будут стрелять. Взорвать судно? Но поджечь бак с горючим не так-то просто… Дженкинс прервал его размышления: – Сколько еще до Айзека? – Немного, – ответил Беннет на автомате. – Час или вроде того? – Примерно. – Он закурил, отчаянно стараясь придумать какой-нибудь план. Может, затопить «Идальго»? Беннет тщательно взвесил этот вариант. Можно снять резиновый шланг с водяного насоса, если, конечно, его пустят в машинное отделение, что вряд ли. Или же пробраться в гальюн и спилить бронзовую водопроводную трубу. Если бы у него была хоть какая-нибудь пила под рукой – но нет. Возможно, трубу можно сшибить. Бронза – прочный металл, и они, конечно, услышат шум, но все-таки шанс… Эта мысль была ему отвратительна. «Идальго» создан не так, чтобы можно было легко его затопить. Наоборот, он создан, чтобы плавать, несмотря ни на что. Нет, Беннет его ни за что не затопит! К тому же шлюп – единственное, что у него есть. Еще несколько хороших фрахтов – и у него хватило бы денег, чтобы плыть куда душе угодно: на Багамы, на Кубу, на Виргинские острова… В любую точку мира! И вдруг ему пришло в голову, что на прозрачном мелководье у Большого Айзека он, скорее всего, умрет. Беннет посмотрел на огромный вздымающийся парус грот-мачты, на перекрестие тросов и веревок, черных на фоне темнеющего неба, и его охватило чувство неизмеримой утраты. – Кажется, я видел! – крикнул Морелли, указывая пальцем в море. – Похоже на маяк! – Это морская свинья, – сказал Беннет. – Как скоро мы увидим остров? – спросил его Дженкинс. – Скоро. – Беннет встал. – Подержите руль. – Ты куда? – В гальюн, – ответил Беннет. – В гальюн? – с подозрением переспросил Дженкинс. – Так мореходы называют сортир, – хохотнул Морелли. – Ладно, не задерживайся там, – предупредил Дженкинс. Беннет спустился вниз, прошел через свою аккуратную, отделанную красным деревом каюту в уборную. Задвинул перегородку и открыл ящик. Здесь, под чистыми полотенцами, лежала ракетница. Он повертел в руках массивный пистолет и с сожалением положил обратно. Нет никакой возможности спрятать такую штуку где-то на себе. Можно попробовать, выходя из кабины, выпустить один заряд в Дженкинса – это смертельно с такого расстояния. Но потом Морелли и Харбач пристрелят его. Нет, так свою жизнь не спасешь. Он взял в руки спасательный комплект и начал просматривать его содержимое: сигнальные шашки, репеллент для отпугивания акул… Две маленькие жестяные банки привлекли его внимание. Он внимательно их осмотрел – и в его голове созрел план. – Эй! – крикнул сверху Дженкинс. – Ты чего задерживаешься? – Воду спускаю. – Давай быстрей! Беннет вернулся на кокпит и снова взялся за руль. – Ну что, видно Айзек? – спросил он. – Должен быть где-то там. Дженкинс нетерпеливо осматривал горизонт по курсу. На западе садилось солнце, расцвечивая золотом волну. Рыболовецкие катера уже возвращались домой, к Палм-Бич, к Форт-Лодердейлу, к Данья и Голливуду. Вертолет береговой охраны вернулся и закружил над ними. Они замахали руками. И вертолет улетел, а вместе с ним и последние надежды Беннета на спасение. Вскоре солнечный диск почти полностью провалился за горизонт. День поблек, превращаясь в глубокие синие сумерки Южной Флориды. А синева быстро превращалась в ночь. – Там свет, – сказал Харбач. Беннет тоже увидел это – двойные вспышки света впереди и справа по борту. Это был Большой Айзек, в нескольких милях с наветренной стороны. Дженкинс знал, что Гольфстрим отклоняется к северу, но неправильно рассчитал поправку курса. – Заводи мотор! – приказал он Беннету. И, обращаясь к Харбачу, добавил: – Запускай шашку! – Уже не нужно, – сказал Морелли. – Вон Карл на подходе. Они увидели приближающуюся с юга двойную дугу брызг. – Прямо на носу, – добавил Морелли, – чья-то фигура! Дженкинс самодовольно улыбнулся: – Хорошо, что нам не пришлось запускать шашку. Мало ли кто сбежался бы на сигнал. Рули в направлении судна, шкипер. Беннет скорректировал курс. Теперь он может попытать счастья, бросившись в воду. Будет почти темно, когда лодки сойдутся. Если он соскользнет за борт и нырнет как можно глубже… – Сейчас? – спросил у Дженкинса Морелли, сверля его взглядом. – Мне очень жаль, шкипер, – произнес Дженкинс. – Уверен, ты сможешь меня понять. – Подождите! – сказал Беннет, делая глубокий вдох. – Нет никакого смысла меня убивать. Почему бы, скажем, просто не вырубить меня, и надолго? Или связать? Вы можете порезать паруса, сломать мотор. Дни пройдут, прежде чем… – Мне в самом деле жаль, – прервал его Дженкинс с нотками глубокой печали в голосе. – Будь это возможно, я бы так и сделал. Но ты нас видел. – И? – Ты видел наши лица, – объяснил Дженкинс. – В банке на нас были маски. Ты единственный, кто нас опознает. Сожалею… Моторный катер стремительно приблизился к «Идальго» и повернулся бортом к борту. – Что-то случилось, Дэйв? – раздался голос. Сквозь вечерние сумерки они могли рассмотреть на борту аббревиатуру береговой охраны; на мостике показался коммандер Гэрри. – Это твой друг? – спросил Дженкинс. – Ты абсолютно прав, черт возьми! – Тогда отошли его подальше! – Что там у тебя, Дэйв?! – крикнул Гэрри. – Какие-то проблемы с лоханкой? – Пусть он убирается. – Дженкинс говорил очень быстро. – Иначе мы расстреляем его и его команду. Мы так и сделаем, если у нас не будет другого выхода, говорю тебе! – Дэйв! Да что с тобой, ты можешь ответить? Беннет поднялся. Он видел Эда Гэрри на мостике, еще трое из команды были на палубе, а четвертый – в рулевой рубке. Отличные мишени для автоматной очереди. – Все в порядке! – прокричал Беннет и ступил с кокпита на палубу. Темнота быстро наползала, поглощая судно. Беннет двинулся в направлении мачты. Вспышки маяка на Большом Айзеке теперь уже были ясно видны. – Будь осторожен! – прошипел ему вслед Дженкинс. – Ничего страшного! – снова прокричал Беннет. – Просто кое-какие проблемы с мотором, вот и все, Эд! На мгновение повисла тишина, а потом снова послышался голос Гэрри: – Что-то я не понял, Дэйв. Если у тебя все в порядке, то зачем тогда ты… В эту секунду Беннет отпустил фалы, держащие парус. С шумом скоростного лифта, увлекая за собой гафель и грот, тяжелая рея обрушилась вниз, прямо на трех мужчин на кокпите, накрывая их несколькими сотнями квадратных метров парусины. – У них автомат! – закричал Беннет, прыгая за борт. Гэрри и его команда среагировали мгновенно – навык, жизненно необходимый для работы в береговой охране. Следующие несколько минут вокруг царил хаос. Харбача вывели из игры, как раз когда он пытался пустить в ход автомат. Дженкинс и Морелли в свете прожекторов береговой охраны все еще барахтались, накрытые парусом, до тех пор пока на них не надели наручники. Беннета подняли на борт, завернули в одеяло и дали чашку горячего кофе. Преступников перевели на катер, а «Идальго» взяли на буксир. – Отличная работа, – сказал Гэрри, когда все они собрались в кубрике. – Вертолетчик не знал, как расценивать твой сигнал: казалось, у тебя все в порядке. Но он сообщил мне, а уж я-то знаю, что ты не склонен к дурацким шуточкам вроде… – Какой сигнал? – спросил Дженкинс ошарашенно. – Он не подавал никакого сигнала! Он не мог! – Конечно подавал, – откликнулся Беннет. – Пока был в уборной. – Что за сигнал? – Морской маркер, – объяснил Беннет. – Две банки чернил из спасательного комплекта. Я смыл их в туалете. – Уж смыл так смыл! – подтвердил Гэрри. – Оставил за собой оранжевое пятно в пару миль шириной. Пилот вертолета не знал, что и подумать. Гэрри повернулся к Дженкинсу: – А вы что же, ребята, ни разу не посмотрели назад? – Морской маркер, – глухо произнес Дженкинс. – Чернила. – Даже если б и посмотрели, а что толку? – спросил Беннет. – Солнце было позади нас. Да и удалялись мы от того места довольно быстро. Эд, можно я теперь переберусь назад на «Идальго»? – Но я возвращаюсь в порт, буду только рад тебя отбуксировать. – Спасибо, но мне хочется поскорее взять руль в свои руки… Гэрри кивнул. И скоро Беннет снова был на «Идальго». Он установил грот, проложил курс и устроился на кокпите. Паруса мгновенно поймали ветер – он по-прежнему дул на северо-восток. Ослепительные огни катера поблекли вдали, Большой Айзек скрылся из виду. Беннет остался наедине с черным океаном. Ночь была темна, но верхушки волн фосфоресцировали и в кильватере оставался светящийся след. А над головой светились маячки звезд, яркие на безоблачном небе. Незадолго до рассвета он увидел огни Хиллсборо на побережье Флориды. Развлечение для туристов