Глава шестая. Третий взвод играл в баскетбол

Третий взвод играл в баскетбол. На скамейке запасных рядом сидели Соболев и Трофимов. К ним подскочил запыхавшийся Макаров.
— Трофим, побегай за меня, — тяжело дыша, выговорил он и тоже опустился на лавку.
— Что, сдох? — сочувственно спросил Соболев, вытирая майкой лицо.
— Да не... Печка по рукам лупит, как невменяемый... А ты чего не играешь?
— По той же причине, — улыбнулся Кирилл.
Оба взглянули на площадку, нашли взглядом Степу. Тот как раз жестко отобрал мяч у Сухомлина и повел его дриблингом к кольцу.
— Блин, центровой из курятника, — покачал головой Максим.
— Слушай, Макар, — помявшись, проговорил Соболев, — а ты че в субботу делаешь?
— Пока ничего. А что, есть какие-то предложения?
— Мы тут с Риткой подумали... Короче, хотим тебя в кафешку пригласить.
— Меня? С чего это вдруг?
— Ну, ты же нас угощал...
— А-а-а, — улыбнулся Максим. — Типа ответный ход?
— Ну да.
— Да ладно, забейте, — махнул рукой Максим. — Я же от всей души.
— И мы тоже. Серьезно... Бери свою девчонку. У тебя же есть девчонка? — пристально взглянул на него Кирилл.
— Конечно, — усмехнулся Макаров.
— Ну вот. Посидим, потусуемся...
Максим помолчал. Кирилл нетерпеливо заерзал:
— Ну так как?
— А я вот щас возьму и соглашусь.
— Вот и супер!
К скамейке, тряся обеими руками, подскочил взмыленный Трофимов.
— Не, Макар, давай сам, — процедил он, морщась. — Я в гробу видал с этим уродом играть.

...— Разрешите, товарищ генерал? — Прапорщик Кантемиров заглянул в кабинет Матвеева.
— Заходи, заходи, — неторопливо произнес начальник училища, откладывая бумаги.
— Товарищ генерал-майор, прапорщик Кантемиров по вашему приказанию...
— Отставить. — Генерал поднялся из-за стола, подошел к прапорщику и крепко пожал руку. — Ну что, Иван Адамыч, поздравляю...
— С чем? — недоуменно спросил тот.
— Что значит «с чем»? Говорят, вы с Марианной Владимировной пополнение ждете? Или ты сам еще не в курсе?
— Да нет, в курсе, конечно, — растерянно пробормотал прапорщик. — Спасибо...
— А чего молчал, Штирлиц?
— Я просто это... — замялся Кантемиров. — Как бы... Не хотел, чтобы пока это...
— Суеверный? — понимающе кивнул Матвеев. — Не волнуйся, Марианна Владимировна — женщина крепкая... Сама медик. Так что все будет нормально.
В дверь, аккуратно постучав, сунулся Сухомлин с пачкой бумаг в руках:
— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? Тут вам из бухгалтерии...
— Так, суворовец, — перебил генерал, — погуляйте пока за дверью.
Сухомлин исчез.
— Кто хоть? Мальчик, девочка?
— Пока не знаем. Срок небольшой...
Сухомлин расхаживал у двери взад и вперед. Скучая, заглянул в бумаги, которые держал в руках, потом начал прислушиваться к голосам, доносившимся из генеральского кабинета...
— Ну что, можешь идти, — с улыбкой договорил Матвеев, — как говорится, желаю удачи...
— Спасибо, товарищ генерал.
— Только не забудь — как родишь, сразу ко мне. С заявлением.
— С каким заявлением? — оторопел Кантемиров.
— Как это с каким? На матпомощь. По случаю рождения ребенка... А ты что подумал?
Сухомлин с невинным видом подпирал стену, когда озадаченный Кантемиров медленно вышел из генеральского кабинета.
— Ну, Василюк... — бормотал он себе под нос. — Трепло... А ты что тут делаешь? — заметил он кадета.
— Вот, просили передать.
— Ну так передавай, — раздраженно сказал прапорщик.

Василюк мирно заполнял какой-то бланк за канцелярским столом, когда в комнату бурей ворвался Кантемиров:
— Так, Палыч!.. Я, кажется, тебя просил?!
— Что просил? — поднял глаза майор.
— Про ребенка не болтать...
— Ну, просил.
— Так какого хрена ты сразу же к Матвееву на доклад?! — рявкнул прапорщик.
— К какому Матвееву? — пожал плечами Василюк. — Да я его вообще сегодня не видел.
— А откуда он тогда знает?
— Ну... — Майор пожал плечами. — Наверное, от Ноздрева.
— Что? — задохнулся Кантемиров. — И Ноздрев уже в курсе?.. Палыч, ну просил же... Как человека... А ты, как баба базарная...
— Так, старшина, — нахмурился Василюк, — подбирайте выражения! И вообще, кто должен был сегодня встречать машину с обмундированием?
— Машину? — озадачился Кантемиров. — Так она же вроде как завтра должна была...
— Я не знаю, что там и когда должно было, — отрубил Василюк. — Только пока ты по аптекам бегал, здесь по расположению Ноздрев носился. Рвал и метал... Тебя разыскивал.
— А ты что? — поник Кантемиров.
— Что-что?.. Пришлось объяснить ситуацию. Иначе тебе опять бы сегодня в аптеку бегать пришлось... Только уже для себя. Так что ты мне еще спасибо сказать должен
— Кхм... Спасибо.
— Вот так-то лучше, — сразу подобрел майор.

...На плацу суворовцы третьего взвода ковырялись лопатами в снегу. Перевозбужденного Сухомлина они заметили издалека.
— Пацаны, — еле дыша от быстрого бега, проговорил Илья, — обопритесь о лопаты, а то рухнете...
— Что, Гагарин в космос полетел? — поинтересовался Трофимов, втыкая лопату в сугроб.
— Круче. Философ ребенка ждет!
— Че-го? — протянул Соболев.
— Ну, в смысле жена его. Медичка наша... В положении.
— Ни фига себе, — высказался Макаров.
— Блин! — хлопнул себя по лбу Трофимов. — То-то я думаю... Я на нее чесноком как дыхнул, так ее чуть не вывернуло.
— Сухой, а как ты узнал? — спросил Перепечко.
— А он со свечкой рядом стоял, — подмигнул Соболев.
Кадеты захохотали.
— Случайно услышал, — отмахнулся Сухомлин. — Матвеев Философа поздравлял.
— Клево, — протянул Степа. — Теперь Философ, наверно, добрее станет.
— Так! — раздался издалека грозный голос Кантемирова. — Третий взвод! Вы там снег убираете или в носу ковыряетесь?! А ну, взялись за лопаты!!!

Заскочив в пустынное расположение, Перепечко открыл свою тумбочку, осторожно извлек пакет с лещом, блаженно втянул носом аромат и сунул пакет за пазуху. Шаги Василюка он услышал не сразу.
— Суворовец Перепечко! Что вы там забыли? — официально осведомился майор.
— Да так, товарищ майор, — торопливо выпрямился Степа, — ерунду одну.
— То есть ты хранишь в тумбочке одну ерунду?
— Да нет, — замялся Степа, — просто тут... э... м...
— Увольнительную хоть не забыл? — усмехнулся майор.
— Никак нет.
— Ну так иди, чего стал?
Перепечко поспешно выметнулся из комнаты. Василюк, понюхав воздух, сморщился, заглянул в тумбочку кадета — вроде ничего подозрительного. Обернулся на звук шагов — это был майор Ротмистров.
— Пал Палыч...
— Да, Вадим Сергеич?
— Я смотрю, вы своих орлов уже отпустили? — поинтересовался Ротмистров.
— Так точно, — улыбнулся Василюк. — Шесть часов тишины и спокойствия.
-- М-да, — хмыкнул Ротмистров. — Только будет ли оно потом, спокойствие это?
— В каком смысле? — насторожился Василюк.
— В прямом. Вы хоть знаете, куда они пошли?
— Ну... в увольнение. Ротмистров усмехнулся:
— Ну-ну...
— Вадим Сергеевич, — потерял терпение Василюк, — я так понимаю, что ВЫ знаете, куда они пошли, верно?
— Да уж, — иронично кивнул Ротмистров. — И, к сожалению, это не самое подходящее место для суворовцев.

На крыльце училища топтались Сухомлин, Синицын и Трофимов. Синицын сосредоточенно перебирал в руках смятые десятки и полтинники. Трофимов, сопя, рылся в карманах шинели.
— Во, — наконец выудил он то, что искал. — Подожди, Синица. Вот еще сорок. Тут за меня и за Мазурова.
На крыльцо выскочил сияющий Перепечко с пакетом:
— Все, пацаны, она у меня! Можем ехать...
— Да погоди ты ехать, — сморщился Трофимов. — Деньги гони, двадцать рублей.
— С чего это?
— Зашибись... Философ на сносях, а он еще спрашивает.
— А-а-а, — догадался Степа, — все-таки решили сброситься?
— Ага, причем со скалы. Деньги давай, Печка!
Степа, не споря, расстался с двумя десятками.
— Только, слышишь, Илюха, — предостерег Трофимов, — ты там ерунду всякую не покупай... Бери по существу...
— Да не боись ты, разберемся. Все, давайте... — Синицын торопливо зашагал прочь.
— До вечера, — произнес ему в спину Трофимов.
Сухомлин плотоядно потер руки.
— Ну-ка, Печка... Дай заценить еще разок! — Он сунул нос в пакет с лещом и даже зажмурился от удовольствия.
— Эх, красота!.. Ну что, пацаны? Готовы стать зайцами?
— Почему зайцами? — удивился Перепечко. — У меня талоны есть...
— А ты думаешь, люди с талонами не косеют от пива? — подмигнул Сухомлин.
— Ладно, пошли уже, — пробурчал Трофимов, — пока слюной не захлебнулись.
Троица успела скрыться в неизвестном направлении, когда на крыльцо выскочил запыхавшийся Василюк. И, не увидев никого из своих воспитанников, от души сплюнул в сугроб:
— Ч-ч-черт...

...Рита и Соболев за столиком кафе не спеша тянули через соломинку молочные коктейли.
— Что-то Макаров опаздывает, — заметила Рита, кинув взгляд на часы.
— А тебе что, без Макарова плохо отдыхается?
— Соболев, ты его точно пригласил? — с подозрением спросила девушка.
— А почему я должен был его не пригласить?.. А кстати, вот и твой Макаров, — мотнул он головой в направлении гардероба.
Там действительно причесывался у зеркала Максим. А рядом с ним стояла незнакомая симпатичная девушка. Рита прищурилась, оценивая ее.
— Хай! — несколько натянуто улыбнулся Макаров, подходя со спутницей к столику. — Извините, что опоздали... сами понимаете — маникюр, педикюр, все такое... Знакомьтесь, это Карина. А это — Кирилл и Рита.
— Привет, — улыбнулась Карина.
— Всем очень приятно, все рады знакомству, падаем. — Максим уселся на стул и удивленно взглянул на оставшуюся стоять подругу. — Карин, ты чего? Садись.
Девушка уселась. Максим оживленно потер руки:
— Ну, рассказывайте...

...Официантка расставляла на столике вазочки с мороженым. Рита рассматривала фрукты, горкой лежавшие в большой вазе.
— А все-таки прикольно: на улице зима, а у нас тут свежие фрукты...
— Ну так в Эквадоре как раз лето. — Соболев взял из вазы банан.
— А с чего ты взял, что они из Эквадора?
— Так вот же этикетка. — Кирилл показал банан.
— Как ты сказал? — мгновенно дернулся Максим.
— Этикетка, а что?
— Да так, ничего.
— Кстати, у нас в Московском суворовском этичку так звали, — улыбнулся Соболев.
— Как? Этикетка? — удивилась Рита.
— Ну да. Погоняло было такое... Ух и корова была, я тебе скажу... Задница, наверное, с этот стол.
— Может, хватит? — неожиданно резко спросил Макаров.
— А что такое? — недоуменно поднял брови Кирилл.
— Да я про коров от Печки еще на первом курсе наслушался.
— Так что теперь? — не понимал Соболев.
— Кирилл... — тихо произнесла Рита.
Повисла неловкая пауза. Тишину нарушало только звяканье ложечек.
— Карина, а ты где учишься? — наконец нашлась Рита.
Вместо ответа девушка молча посмотрела на Макарова. Тот, отложив ложечку, бодро зачастил:
— Карина у нас в следующем году будет поступать. На юридический... А пока фотомоделью подрабатывает. Сами понимаете, чтоб без дела не сидеть...
— А в каком модельном агентстве? — прищурилась Рита.
— Во всех, — подмигнул Максим. — Предложений много, а мы сидим, перебираем...
— Максим, мне пора, — неожиданно проговорила Карина, вставая.
— Как «пора»?.. Посиди еще...
— Ну я же тебе говорила. — Карина явно начала нервничать. — Всем пока...
— Я провожу, — бросил Максим, поднимаясь.
— Странная у него девушка, — задумчиво сказала Рита, глядя паре вслед.
— А что ты хотела — модель, — пожал плечами Соболев. — Нашел себе равную по интеллекту.

В гардеробе Максим прошипел:
— Подожди, ты куда? Мы же договаривались...
— Ты сказал «пять минут», — непреклонно ответила девушка, надевая шубку.
— Во даешь... Я же образно сказал!
— И вообще, почему это я вдруг Карина? — обидчиво произнесла девушка.
— Светка, ну извини, — прижал руку к сердцу Максим, — вырвалось случайно... Слушай, посиди еще, а?
— Меня и так Валик прибьет, — капризно отозвалась фотомодель.
— Ладно, чеши, — обреченно вздохнул Макаров.
— Что «чеши»? — нахмурилась Светка. — А где?
Цокнув языком, Максим полез в карман, протянул ей сторублевку.
— На, сходишь в кино со своим Валиком...
— Макар, ты че? Этого мало...
— За пять минут работы? Вали давай...
— Козел, — процедила Светка, выходя из кафе.
Максим с улыбкой кивнул ей вслед:
— Я тоже тебя обожаю.

— Слышь, Сухой, — проговорил Перепечко, то и дело нервно ощупывавший пакет с лещом, — а вдруг этот твой знакомый сегодня не работает?
— Расслабься, Печка. Я ему уже позвонил... Специально для нас столик держат! — Илья пихнул локтем Трофимова: — Трофим, ты какое пивко будешь — темное, светлое?
— Светлое, конечно!
— Почему «конечно»? Мне, например, светлое так себе. А вот темное — с удовольствием... А ты, Печка, какое будешь
— Я это... — потерянно пробормотал Степа, — как все.
— Ясно! — кивнул Трофимов. — То есть ты будешь ерш!
Кадеты рассмеялись. Остановившись у крыльца пивного ресторана, разглядывали вывеску и дорогие машины, замершие на парковке.
— Пацаны... — озабоченно спросил Степа. — А если у нас паспорт спросят?
— Печка, заколебал ты уже, — с досадой поправил очки Сухомлин. — Главное, морду клином и вперед! Понял?
— Вы только сильно не напрягайтесь, парни, — прозвучал рядом чей-то очень знакомый голос. — Морда клином у вас будет после первой же кружки!
Ошарашенные кадеты обернулись. К ресторану подходил майор Василюк.
— Товарищ майор? — упавшим голосом пролепетал Сухомлин.
— Ты смотри, — развел тот руками. — Узнает пока еще... И куда это мы собрались?
— Да так, мороженого поесть, — нахально встрял Трофимов. — А что?
— С рыбой? — удивился Василюк. — Оригинально. Наверное, вкусное будет мороженое.
— С какой еще рыбой? — взял себя в руки Сухомлин.
-- Перепечко, скажи Сухомлину, с какой именно рыбой, — кивнул майор застывшему в обалдении Степе, — а то я в них не сильно разбираюсь... Ну-ка, пакет сюда.
Степа механическим жестом подал майору пакет. Тот понюхал, зажмурился от удовольствия:
— М-м... Обалдеть! Самое то под пломбирчик... Хотя можно и с эскимо, вприкуску!
Суворовцы опустили глаза.
— В общем, так, граждане алкоголики-хулиганы-тунеядцы... Кру-угом! В расположение шагом марш!
— Но, товарищ майор... — упавшим голосом попытался возразить Трофимов.
— Все! — рявкнул Василюк. — Увольнение закончилось!
Вернувшись за столик, Максим развел руками:
— Вы извините, что она так! Просто ей на пробы... Сами понимаете, фотограф ждать не будет.
— Мы понимаем, — скептически кивнул Кирилл.
— Кстати, Максим, а ты смотрел фильм «Фотограф»? — спросила Рита.
— С Николасом Кейджем?
— Ну да.
— Естественно. Я с Кейджем ни одного фильма не пропускаю.
— Bay! — воскликнула Рита. — Он тебе тоже нравится?
— Не то слово, — кивнул Макаров. — Я от него тащусь. Вот Кевин Спейси и Кейдж — два моих любимых актера. Только вот они почему-то вместе не снимаются...
— А мне Кейдж поначалу как-то был не очень, а потом «Город ангелов» посмотрела — и все.
— А как он тебе в «Оружейном бароне»?
— Отпад! И вообще фильм сильный!
Соболев, недовольно хмурясь, попытался встрять в разговор:
— А мне Брюс Уиллис нравится.
— А ты знаешь, что Кейдж — племянник Фрэнсиса Форда Копполы? — не обратив внимания на его слова, продолжал Максим.
— Да ты что? — ахнула Рита.
— А ты не знала?
— Ни фига себе... Так Коппола его что — протащил, получается?
— Ну как протащил?.. Помог вначале. А сейчас все, у мужика своя продюсерская компания.
Чем дальше шел разговор, тем больше Кириллу казалось, что он чужой на этом празднике жизни. Нахмурившись окончательно, он встал и обратился к Рите:
— Я сейчас приду.
Рита не услышала его слов.
— Вот «Убить Билла» — еще куда ни шло, а «Джеки Браун» — откровенная тягомотина.
— Не знаю, — покачал головой Максим. — Мне кажется, Тарантино просто не парится. Делает что хочет, и все...
— Ты хоть слышала, что я сказал? — тяжело проговорил Соболев, обращаясь к Рите.
Та подняла глаза:
— Что?
— Я говорю, приду сейчас.
— Ну давай, мы тебя ждем, — рассеянно ответила Рита и продолжила: — Нет, я не спорю, «Бешеные псы», «Криминальное чтиво» — там все понятно... А вот «Четыре комнаты» — я вообще не врубилась.
— «Четыре комнаты» — там же разные режиссеры работали, — улыбнулся Максим. — Тарантино только одну новеллу снял...
Мрачно поглядев на болтающую пару, Кирилл направился в туалет.

Родители Синицына молча сидели за столом. Одна из рюмок с водкой была накрыта куском хлеба, рядом стояла фотография покойного деда с траурной лентой. Отец, вздохнув, посмотрел на часы.
— Мне кажется, он не придет.
— Сережа, а может, его не отпустили? — после паузы предположила мать.
— Что значит «не отпустили»? Как можно не отпустить в такой ситуации?.. — Он встал, подошел к окну. — Обиделся он, понимаешь?
— Хотели, как лучше, а получилось... ай, да что говорить.
Он раздраженно махнул рукой, нашарил в кармане пачку сигарет. Вынул одну, помусолил ее в пальцах и сунул обратно в пачку.
— Да ладно уже, закури.
— Не хочу.
Отец решительно прошел в прихожую, стал одеваться.
— Сереж, ты куда?
— Я скоро приду.

— Классно посидели, да? — весело спросила Рита, заглядывая Соболеву в лицо.
Они шли по шумному, ярко освещенному вечернему проспекту.
— Ага, — вяло кивнул Кирилл.
— Хорошее кафе. И музон ненавязчивый.
Соболев молчал.
— Кири-и-илл, ты где? — протянула Рита. — Я с тобой разговариваю...
— Ух ты, — помотал тот головой, — заметила!
— Что-то я не поняла...
— Скажи, я вам там не сильно мешал?
— Ты о чем?
— Ты прекрасно врубаешься, о чем я! — вспылил Соболев. — Ничего, что я вообще туда пришел? Сидел там, как баран! Собрались два кинокритика...
— Так, Соболев, что за тон? — нахмурилась Рита.
— Нормальный тон! Ты чего с ним танцевать пошла?
— Как чего? — пожала плечами девушка. — Он пригласил, ты был не против...
— Да? А ты меня вообще спросила, против я или не против?
— Так, секундочку, — закусила губу Рита. — Кирилл, что опять началось?
— А ничего не началось! — ожесточенно выкрикнул Соболев. — Спасибо за прекрасный вечер! Посидели, потусовались...
— А кто тебе мешал тусоваться? Прямо как маленький...
— Значит, я уже маленький? А Макаров — большой?
— Так, Соболев, ты решил испортить мне настроение?
— По-моему, у тебя это раньше получилось, — зло ответил Кирилл. — Ну, что смотришь?! Или я неправ?!
Рита тихо покачала головой:
— Соболев, что с тобой? Я тебя не узнаю.
— Это я тебя не узнаю!
— Так, ладно. — вздохнула она. — Мне это надоело... Не надо меня провожать, я сама дойду
-- Ну и иди! — выкрикнул Кирилл. И добавил, глядя в спину удаляющейся Рите: — Макарову позвони — он тебя доведет!

...Отец Синицына нетерпеливо расхаживал взад-вперед по комнате для посетителей. В нее заглянул суворовец, дежурный по КПП.
— Извините, это вы Синицына ждете? — спросил он.
— Так точно, я.
— Вы знаете, он не придет.
— Почему?
— Он сказал, что не хочет с вами разговаривать, — помявшись, сообщил кадет.
— Что значит «не хочет»? — нахмурился отец.
— Извините, но это вы у него спрашивайте, а не у меня...
Отец Синицына тяжело опустился на стул, комкая в руках шапку.

В расположении кадеты готовились ко сну. Вокруг сидящего на своей койке Трофимова сгрудились Перепечко, Макаров, Соболев и Сухомлин.
— В общем, ситуация точно такая же, как с телефоном, — возбужденно говорил Трофимов. — Василюк точно знал, куда мы идем... А главное — зачем.
— А может, он вас тупо выследил? — с сомнением в голосе предположил Кирилл.
-- Соболь, я тебя умоляю! Он даже знал, что у Печки в пакете рыба!
— Вообще-то она так благоухала, что только тупой не догадался бы, — усмехнулся Макаров.
— И что? — возразил Сухомлин. — Ты хочешь сказать, что Сырников здесь ни при чем? Опять совпадение?
— Я ничего не хочу сказать... Я пытаюсь понять, как Сырников узнал про ваше пиво. Вы же его не приглашали.
— Да ясен пень, как он узнал? — вскипел Трофимов. — Вы на уши его посмотрите! С такими радарами в училище ПВО без экзаменов берут!
Кадеты покосились на Сырникова, который сидел в отдалении и что-то строчил в тетрадь.
— О, мы тут с вами трындим, — понизил голос Сухомлин, — а он сидит и все конспектирует!
Видно почувствовав на себе взгляды, Сырников дернул плечами, отложил тетрадь, взял полотенце и вышел из комнаты.
— Ну, что будем делать? — вздохнул Сухомлин.
— А что тут думать? — пожал плечами Макаров. — Лечить надо парня. Для начала — словом.

В умывалке Сырников активно намыливал руки. Трофимов, остановившись на пороге, иронично присвистнул:
— О, пацаны! Ушастый решил радары промыть. Видимо, проблемы со слышимостью...
— Я смотрю, это тебе проблем захотелось, — с угрозой обернулся Сырников.
— О-па! А ты у нас не только ушастый, но и языкастый?
Сырников оценил взглядом превосходящее число кадетов, столпившихся за спиной Трофимова, и хмуро буркнул:
— Че надо?
— Поговорить надо, — ответил за всех Макаров.
— А, понял, — кивнул Сырников. — В принципе, я уже закончил, ухожу... Можете говорить сколько влезет!
Макаров преградил ему путь:
— С тобой поговорить, клоун!
— О чем?
— О том, как ты информацию сливаешь! — не выдержал Сухомлин.
Сырников молча обвел всех непонимающим взглядом:
— Какую еще информацию?
— Всякую! Про телефон трофимовский... про пиво с рыбкой... — Сухомлин повернулся к остальным: — Про что он там еще нашестерил?
— Какое еще пиво? — пожал плечами Сырников.
— Вкусное, — пояснил Трофимов.
— Пацаны, вы че, с дуба рухнули? — Похоже, Сырников все еще не мог врубиться в происходящее.
— Мы — нет. А вот ты можешь... запросто!
— Я не шестерил, понятно вам?! Не там ищете!
— А по-моему, там, — проговорил Сухомлин, пристально глядя на Сырникова.
После длинной паузы Макаров не спеша произнес:
— Короче, Леша... Если Василюк еще раз проявит чудеса информированности... разговором дело не закончится. Ясно?
— Знаете, пацаны, — скупо усмехнулся Сырников, — если бы информацию сливал я, я... мог бы пообещать, что больше такого не будет. А так — никаких гарантий.
Протолкавшись через группу кадетов, он вышел из умывалки.
— Вот гнида ушастая! — продолжал возмущаться Сухомлин в комнате отдыха. — Я все равно не понимаю, как можно стучать на своих!
— А мы ему ни фига не свои, — покачал головой Максим.
— Слышьте, пацаны, я весь тот день проанализировал... — включился в разговор Соболев. — Зарядка, самоподготовка, личное время...
— Подожди, на фига ты нам расписание рассказываешь? — встрял Трофимов.
— Я к тому, что он все время был с нами, — негромко произнес Кирилл.
— И что из этого? — фыркнул Перепечко.
— Когда он мог успеть стукануть?
— О-о-о, я тебя умоляю, — протянул Макаров насмешливо. — Долго ли умеючи?
— Ну допустим, — упрямо проговорил Соболев. — А на фига ему это?
— Что значит — на фига? — переспросил Сухомлин.
— Ну, в чем выгода? Что ему за это — вагон печенья, что ли, дадут? Увольнение? Так он учится нормально, он в них и так ходит...
— А он от души! Врубаешься? Душа у него такая... Тухлая.
— А может, все-таки не он?
— Тогда кто? — взвился Сухомлин. — У нас весь взвод проверенный. Может быть, ты? Ты у нас тоже недавно появился...
— Слушай, Сухой, — серьезно произнес Кирилл, — за такое можно и в рожу получить.
— Серьезно? — поразился Сухомлин. — Ну, рискни здоровьем.
Макаров иронично фыркнул. Соболев и Сухомлин, уже вскочившие было, уставились на него.
— Давайте, давайте, — кивнул Максим. — Подеритесь еще из-за этого Чебурашки. А он же потом и стуканет. Вот будет весело — и Сырников доволен, и у вас пятаки начищены!
В комнату заглянул майор Василюк:
— Так, третий взвод... Синицын здесь?
— Я, — не сразу отозвался Илья, задумчиво смотревший в окно и не принимавший участия в общем споре.
— Тебя на КПП ждут. Давай, трассером!
— А кто ждет, товарищ майор? — помедлив, спросил Синицын.
— По-моему, мать... Давай, бегом!
Илья, подумав, двинулся к выходу.

— Илюш, ты неправ, — нервно проговорила мать, глядя в сторону. — Нельзя так поступать с отцом.
— А со мной так можно поступать, да? — глухо ответил Илья.
— Поверь, мы с отцом приняли это решение вместе, и в первую очередь мы заботились о тебе...
— А не надо обо мне так заботиться! — вскинулся Синицын. — Мне не десять лет! Вы не имели права лишать меня возможности проститься с дедом!
Илья... — после паузы произнесла мать. — Ты потерял деда. А твой папа, между прочим, потерял отца. И если ты думаешь, что твое горе больше, чем его, то ты сильно ошибаешься. Ты
вот сейчас этим ему в два раза больнее делаешь.
Синицын, отвернувшись, упрямо молчал. Мать встала:
— Илья, ты поступаешь, как эгоист. Это очень плохо.
Она пошла к выходу. Губы Ильи задрожали.
— Мам, подожди!.. Мам... — Он догнал ее, обнял. — Мам, прости меня... пожалуйста... Честное слово, понимаешь... просто...
Не договорив, он уткнулся лицом в плечо матери и разрыдался.

В расположение третьего взвода хозяйской походкой вошел прапорщик Кантемиров:
— Так, третий взвод! Тумбочки к осмотру!
Кадеты обреченно переглянулись.
— А что случилось, товарищ прапорщик? — поинтересовался Макаров.
— Случился плановый осмотр тумбочек, — объяснил прапорщик. — Так, пошевеливаемся...
Через пару минут Кантемиров остановился у тумбочки Перепечко.
— Так, Перепечко, что у тебя?
— Ничего, товарищ прапорщик...
— Дары моря имеются?
— Никак нет.
— Странно, — покрутил головой Кантемиров. — Вроде ж четверг... Рыбный день...
Суворовцы зафыркали. Прапорщик посерьезнел:
— Отставить!.. Так... Трофимов...
— Да, товарищ прапорщик? — отозвался тот.
— Что у тебя там такое?
— Ну, как положено... Мытвенные, бритвенные, письменные...
— Это я вижу! В глубине там что?
— Так а... — замялся Трофимов, — пакет, товарищ прапорщик.
— Серьезно? А я думал, снежная баба! Что за пакет?
— Ну... — Трофимов покосился на остальных. — Обычный пакет. Полиэтиленовый.
— Не умничай, Трофимов, тебе не идет, — нахмурился прапорщик. — Показывай давай!
— Товарищ прапорщик, может, не надо? — взмолился тот.
— Что значит «не надо»?! Мне что, самому взять?
Трофимов неохотно извлек из глубин тумбочки пакет и протянул прапорщику. Тот сунул нос внутрь и изменился в лице:
— Кхм! Это что еще такое?
Перевернув пакет вверх дном, он потряс его над койкой Трофимова. На кровати выросла внушительная гора из сосок, погремушек, ползунков, пеленок...
— Трофимов! Я спрашиваю, что это?!
— Ну... Вообще-то это вам, товарищ прапорщик.
— Мне? — выпучил глаза Кантемиров. — У меня начался старческий маразм?!
— Никак нет, просто... говорят, у вас пополнение скоро.
Кантемиров почесал в затылке, созерцая гору подарков.
— Кхм... Твою дивизию!.. — пробормотал он озадаченно.

— Ты что-то хотел, Иван Адамыч? — мирно осведомился Василюк у ворвавшегося в канцелярию перевозбужденного Кантемирова.
— Хотел! — выдохнул тот. — Я хотел, чтобы про Марианну и ребенка никто не знал! Только вот как-то... не складывается у меня с этим желанием!
— Ты все о том же, — усмехнулся майор. — Ну, значит, не надо было никому говорить.
— Никому? — взвился от негодования Кантемиров. — Да я же только тебе и сказал!
— Адамыч, по-моему, мы это с тобой уже обсудили.
— У меня такое ощущение, что я не командиру взвода по секрету сказал, — продолжал бушевать тот, — а объявление в газету дал!
— Ну, извини, Адамыч... Так вышло... И вообще, что ты так нервничаешь?
— Да потому что уже каждый таракан в училище знает! Суворовцам-то зачем было рассказывать?
— Так, сядь! — повысил голос Василюк. — Сядь, я сказал!
Кантемиров со вздохом уселся.
— Значит, так! Во-первых, суворовцам никто ничего не рассказывал. Они своими локаторами что хочешь запеленгуют! А во-вторых... — Он неожиданно усмехнулся, — тараканов у нас в училище, слава богу, нет!

Кадеты обедали. За одним столом сидели Трофимов, Перепечко, Сухомлин и Сырников. Трофимов заканчивал рассказывать анекдот:
— Девочка плачет, говорит: «У меня кот Васька пропал». А мужик ей: «Девочка, сходи
на вокзал, купи беляш, и кусочек Васьки навсегда останется с тобой!»
Сухомлин и сам Трофимов расхохотались, Сырников ухмыльнулся углом рта. Только Степа продолжал размеренно жевать.
— Не знаю... — задумчиво проговорил он наконец. — Я б сейчас парочку беляшей заточил бы.
— Хочешь мой винегрет? — заботливо спросил Сухомлин.
— А ты?
— Я винегрет не очень... намешают тут чего попало...
— Давай. — Степа понюхал блюдце с винегретом и пожал плечами: — Нормальный винегрет...
— И мой бери, — придвинул свою порцию Трофимов.
— Спасибо... — с благодарностью отозвался Степа.
— Еще один хочешь? — присоединился к благодетелям Сырников.
— Не надо, — насупился Перепечко. — Отвали. Я у стукачей не беру.
Сырников резко отшвырнул стул, встал из-за стола. Соболев посмотрел ему вслед.

В классе по самоподготовке кадеты листали учебники. Сидевший за столом Василюк, взглянув на часы, негромко проговорил:
— Закругляемся потихоньку...
Он перевел взгляд на Трофимова, в задумчивости постукивавшего карандашом по парте, и повысил голос:
— Трофимов, перестаньте стучать!
— Товарищ майор, а я и не стучу, — отозвался тот.
— А кто там стучит? — раздраженно спросил майор.
— Как кто? — ухмыльнулся Трофимов. — Сырников.
Класс расхохотался. Сырников вскочил, зло глядя на Трофимова.
— Так! Тихо! Успокоились все!.. — Василюк тоже встал из-за стола. — Суворовец Сырников, сядьте!
— Товарищ майор, разрешите обратиться? — проговорил тот.
— Обращайтесь.
— Скажите, пожалуйста, откуда вы узнали про телефон на литературе и про пиво с рыбой?
Офигевшие кадеты молча смотрели то на упрямо сжавшего губы Сырникова, то на нахмурившегося Василюка.
— Не понял... — наконец произнес майор. — Эт-то что за вопросы?
— Товарищ майор. Все считают, что это я вам настучал. Скажите при всех... Я стучал или нет?
— Та-ак, — протянул Василюк. — Интересное кино. И кто у нас считает, что суворовец Сырников мой информатор?
Он обвел класс пристальным взглядом. Кадеты притихли.
— Так! Значит, запомните все! Стукачей у нас во взводе нет и никогда не будет! Я этого не допущу! И Сырников здесь ни при чем. У меня хватает других источников информации... Всем понятно?.. Я спрашиваю, всем понятно?!
— Так точно, — нестройно отозвался класс.
— Ну и отлично, — кивнул Василюк. — Собираем учебники, строимся на ужин.

— Слышь, клоун, — Макаров подошел к Сырникову, — что это за цирк там устроил?
— Сами клоуны, если до вас по-другому не доходит, — зло ответил Сырников.
— Да? — удивился Трофимов. — А до меня и сейчас не дошло.
— Значит, ты тугодум! Василюк же русским языком сказал: я ни на кого не стучал! Или вам слово взводного так, побоку?
— Можно подумать, у него был выбор, — хмыкнул Максим. — Прикиньте, пацаны, Василюк говорит: «Да, ребята, это он, он мне стучит! Молодцы, что догадались!»
— Да блин! — вскипел Сырников. — Что мне делать, чтобы вы мне поверили?!
-- Знаешь что, — прищурился Макаров, — а ты не стучи в следующий раз. Верный способ.