Глава четвёртая. В комнате отдыха Сырников в гордом одиночестве ковырял ножом почти целый торт

В комнате отдыха Сырников в гордом одиночестве ковырял ножом почти целый торт. На пороге возник Перепечко со своим куском.
— На вот... — невнятно пробормотал он, подходя к Алексею.
— Что это?
— Возьми обратно, я не буду.
— Почему?
— Я... передумал. Попробовал кусочек, а он какой-то...
— Невкусный, да?
— Ну да, — вздохнул Степа.
— Ну раз невкусный, выброси. — Сырников кивнул на урну.
— Как выброси? — изумился Перепечко.
— Молча, скрипя зубами.
-- Так он же целый... почти целый.
— А, ну да, — кивнул Сырников, — извини, я не подумал. Давай сюда...
Он молча присоединил Степин кусок к остальному торту, накрыл его коробкой, встал и выбросил в урну. Перепечко с трудом перевел дыхание.
— Ты че сделал?!
— А ты че сделал? — ухмыльнулся Сырников, выходя из расположения.
— Вот придурок, а... — покачал головой Степа.

— Не, Трофим, ну ты прикинь! — возбужденно тараторил Перепечко, сидя на кровати. — Он же почти целый был! Там килограмма два, не меньше!..
— Слушай, Печка, заколебал уже, — сердито отозвался Сухомлин. — Иди достань его и съешь! Или ты теперь всю ночь спать не будешь?
— А вот это было бы круто, — улыбнулся Синицын. — Я бы хоть отоспался, а то достало уже это хрюканье по ночам.
— Ничего, — буркнул Степа, — сегодня отоспишься.
Кадеты заинтересованно повернулись к нему.
— Уверен? — поднял брови Синицын.
— Мне медсестра капли дала. — Перепечко с гордостью продемонстрировал всем пузырек.
— И как называются? Антихрапин?
— Не, пацаны, — мотнул головой Трофимов. — Цианистый калий. Стопроцентный результат в лечении храпа!
Все рассмеялись. Перепечко, выжимая в нос содержимое пузырька, прогнусавил:
— Блин, придурки... Для вас же стараюсь.

Днем подморозило, и от работы на свежем воздухе у кадетов горели щеки. Лопаты звучно чиркали по асфальту. Запыхавшийся Синицын подошел к Перепечко.
— Слушай, Печка, а ты молоток! За всю ночь сегодня — ни звука.
— А ты откуда знаешь? — усмехнулся Сухомлин. — По привычке не спал?
— По крайней мере, не просыпался.
К Макарову приблизился Соболев:
— Слышь, Макар.
— Пока еще слышу, не жалуюсь, — отозвался тот.
— Ты же город хорошо знаешь?
— Ну, с путеводителем — более-менее, — подмигнул Максим, вонзая лопату в очередной сугроб.
— Не подскажешь, где тут у вас можно посидеть нормально, а?
— Посидеть? А вот тут сразу за КПП две лавочки есть — сиди не хочу.
— Слушай, Макс, — нахмурился Кирилл, — ты вообще когда-нибудь серьезным бываешь?
— Был как-то пару раз, не понравилось, — кивнул Макаров. — Ты суть дела излагай: как посидеть, с кем, за сколько.
— Да тут у Риты бездник намечается. Хочу ее сводить куда-нибудь.
— Ого, поздравляю! И сколько Билл Гейтс хочет потратить на бездник?
— Не знаю, — замялся Соболев. — Вот тебя хотел спросить, где тут получше соотношение «цена — качество».
— Грамотный экономический подход, — одобрил Макаров. — В «Бригантине» можно на тысячу от пуза посидеть. В «Омеге» чуть дороже, с шампанским можно в полторы вмазаться.
— А подешевле что-нибудь есть?
— Конечно есть. В двух остановках отсюда «Чебуречная». Правда, там стульев не хватает, но ничего... С любимой можно и стоя.
— Ясно, — вздохнул Соболев, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Подожди, Соболь, — окликнул Максим. — Когда день рождения?
— Вообще-то в пятницу, но отметить в субботу хотим.
— Ладно. Есть тут у меня одно местечко блатное.
— А там дорого? — напрягся Кирилл.
— Я же говорю — блатное, — подмигнул Макаров.

...На кровати, обхватив руками коленки, сидел злой Синицын. Кадеты крепко спали. По казарме стелился громкий, вдохновенный храп Перепечко...
— Сухой, — громким шепотом позвал Илья. — Сухо-о-ой...
Сухомлин дернулся, заворочался, приподнял голову:
— Чего?!
— Ни «чего», а «кого». Толкни там Печку, будь другом.
Широко зевая, Сухомлин пнул Степу пяткой. Тот перестал храпеть, забормотал что-то во сне, со стоном перевернулся на спину... И тут же захрапел снова.
— Черт... — сквозь зубы простонал Синицын. — Он же уже не храпел! Что опять за фигня?!
— А он, по-моему, сегодня капли не закапывал, — снова зевая во весь рот, заметил Сухомлин.
— Че, серьезно?!
— Угу.
— А где он их прячет, знаешь?
— Где-где... В тумбочке, наверное.
— Слушай, а если ему во сне закапать? — после паузы нерешительно проговорил Синицын. — Он же не захлебнется, а?
— Какая тебе разница? — еле слышно пробормотал Сухомлин. — Захлебнется — еще лучше...
— Добрый ты, — проворчал Синицын, вставая с кровати.
Через пару минут Сухомлин спросил сонным голосом:
— Ну че там, нашел?
— Угу, — пропыхтел Синицын, открывая найденный в Степиной тумбочке пузырек. — Фу-у, вонючие какие-то.
— Ты ему смотри в глаза не закапай.
— Прости, друг, — вздохнул Синицын, склоняясь над Перепечко с пузырьком в руке.
Храп моментально прекратился. Довольный Синицын поднял палец:
— О! Видал, Сухой?! Эффект мгновенный.
Спящий Степа между тем начал морщиться, кривиться и усиленно пыхтеть.
— Ну, чего там? — Сухомлин, кажется, проснулся опять.
— Что-то ему не нравится, — озабоченно произнес Синицын.
Внезапно Перепечко резко сел на постели с закрытыми глазами. Илья испуганно отшатнулся.
— А-А-А-А-А-А-А!!!
Кадеты всполошенно вскочили. В казарме вспыхнул свет, вбежал дневальный. Перепечко продолжал завывать на одной ноте. Испуганный Макаров встряхнул его за плечи:
— Печка, что случилось?!
Вместо ответа Степа пулей сорвался с кровати и выбежал из расположения.
Громко хлопнула в коридоре дверь туалета.
— Синица, ты чего с Печкой сделал? — обалдело поинтересовался заспанный Трофимов.
— Ничего. — Синицын растерянно вертел в руках пузырек. — В нос ему закапал.
Он заглянул в тумбочку и с обескураженным видом извлек оттуда еще один пузырек с очень похожей этикеткой.
— Блин, — пробормотал он, глядя на него. — А это, по ходу, капли для ушей...

Отец Макарова мерил комнату тяжелыми шагами, сжимая в кулаке мобильник. Максим с матерью сидели на диване, пытаясь смотреть телевизор.
—...Вот так ему и передайте — завод я ему не отдам! — гремел мэр. — Это мой город! Жители выбрали меня, а не Воронцова! Да плевать я хотел с высокой колокольни!
— Петя, подбирай выражения, — поморщилась супруга мэра.
— И пусть своими московскими связями он своих шестерок пугает, а не меня! — не обратив внимания на реплику, продолжал отец Максима. — Да, можете так и сказать... Все! — Он с силой нажал на кнопку, отключая телефон, и возмущенно обернулся к жене: — Этот Воронцов вообще охренел!
— Петя... — укоризненно протянула жена.
— Лариса, я тебя умоляю, — усмехнулся мэр, — можно подумать, наш сын не знает этих слов.
— Мама, папа прав, — улыбнулся Максим, приобнимая мать.
— И что теперь? Может, откроем здесь сапожную мастерскую?
— Папа, а ты что сегодня вечером делаешь? — сменил тему Макаров-младший.
— А что у нас сегодня?
— Суббота.
— А суббота — это у нас какой день недели? — рассеянно отозвался мэр.
— Суббота — это суббота, — улыбнулся Максим.
— Тьфу ты! Я хотел сказать, какое число?
— Сегодня — двадцатое.
— А ты что вообще хочешь? — нахмурился отец.
— Ну, так... Думал, может, вечерком в «Гурман» сходим. Для тебя ж там всегда столик держат.
— Сын, какой «Гурман»? У меня тут... — с досадой махнул рукой мэр.
Словно в подтверждение его слов, снова затрезвонил мобильник.
— Алло! Слушаю... Значит, так, меня его амбиции не интересуют! А будет вякать — раздавлю, как таракана!
Покосившись на жену и сына, он торопливо вышел из комнаты. Максим ухмыльнулся углом рта:
— М-да... Веселый выходной.
— Максим, что ты все маешься? — вздохнула мать. — Сходил бы куда-нибудь, развеялся.
— Куда?
— Да куда угодно... Кстати, я что-то не пойму: есть у тебя девушка или нет? Или тебя познакомить? Вон у Соловьевых Настя вымахала... красотка!
— Мама, ну как ты не поймешь! — манерно промурлыкал Максим. — Меня не интересуют девочки... У нас в Суворовском так много красивых мальчиков.
— Фу-фу, ой... — рассмеялась мать. — Максим, умоляю, не говори так больше! Мне неприятно.
Максим улыбнулся:
— Мам, да успокойся ты. Есть у меня девушка.
— Так приведи, познакомь.
В комнату снова вошел отец.
— Не переживай, — с ходу включился он в разговор, — годика через два от них отбою не будет... Еще не будем знать, куда щемиться!
— Нет, ну ты посмотри, — мать взглянула на Максима, — и это мэр города... Где ты слов таких нахватался, а? «Щемиться»...
— С этим Воронцовым наобщаешься — еще не так зачирикаешь, — махнул рукой отец.
Телефон, который он сжимал в кулаке, снова зазвонил.
— Слушаю! Так... угу... Значит, пускай засунет свои деньги себе знаете куда?!.
Отец снова вышел в коридор. Максим, смеясь, подмигнул матери.

В вестибюле ресторана Максим кивнул Рите и Соболеву:
— Вы пока раздевайтесь, я сейчас.
К нему подошла приветливо улыбающаяся девушка-администратор:
— Добрый вечер, слушаю вас.
— Привет, Катюш, — по-свойски кивнул Макаров.
— Ой, Максим... здравствуй, — обрадовалась девушка.
— Слушай, Катюша, а столик отца, он как, свободен?
— Естественно. А вы с папой поужинать или как?
— Поужинать. Но не с папой. Ты оформи нам, пожалуйста, на две персоны. И чтобы в лучшем виде.
— Так вас же трое.
— Катенька, НА ДВЕ, — мягко улыбнулся Максим. — О'кей? И давай, чтобы свечечки, салфеточки нарядные... ну, как обычно. Договорились?
— Хорошо-хорошо, — торопливо кивнула администратор. — А отец в курсе?
— Нет, конечно, я это сам придумал, — фыркнул Макаров.
— Понятно. Проходите, пожалуйста.
Максим подвел пару к уединенному столику.
Кирилл и Рита с интересом озирались, рассматривая богатый интерьер.
— Вот, присаживайтесь, — небрежно бросил Максим. — Сейчас все будет.
— Красиво тут, — сказала Рита, устраиваясь в мягком кресле с высокой спинкой.
— Ну, не Лас-Вегас, конечно, но где-то рядом, — улыбнулся Макаров. — Ладно, отдыхайте... и ни в чем себе не отказывайте.
Он повернулся, чтобы уйти. Соболев, раскрывший было меню, задержал его:
— Макс, подожди.
— Чего?
— Можно тебя на секунду?
Кадеты отошли в сторонку.
— Слушай, Макс, я тут цены посмотрел... — зашептал Кирилл тревожно.
— И что?
— Да у меня тут даже на суп не хватит.
— Кирюха, цены дели на десять. — Максим хлопнул товарища по плечу.
— Как это?
— А вот так. Ты же со мной пришел.
— Макс, подожди... Я что-то ничего не понимаю.
— Да расслабься ты, — подмигнул Макаров. — Подвязки у меня тут. Ясно?
— Макар... — пробормотал Кирилл.
— Расслабься, говорю! Я тебе потом все объясню. Иди давай, а то именинница скучает.
Возле стойки администратора Максим притормозил. Девушка взглянула на него озадаченно:
— Максим, а что подавать: мясо по-французски или язык?
— Давай и то и то. А еще лучше — у них спроси.
— А ты что, уходишь?
— Дела, сама понимаешь, — наигранно подмигнул Максим. — Кстати, Катерина, а ты замуж еще не вышла?
— А ты что, хочешь сделать мне предложение? — кокетливо заулыбалась девушка.
— Да вот думаю. Наладим семейный бизнес, откроем ресторан, а лучше два, детей нарожаем...
— Балбес ты.
— Что есть, то есть, — не стал спорить Максим.
Заметив на стойке большой букет, он приподнял брови и усмехнулся:
— А-а-а, отбой воздушной тревоги... Вижу, у тебя уже есть кавалер.
— Какой еще кавалер? — удивилась администратор.
— А это что? — Максим кивнул на букет.
— Да это так... Делегацию вчера какую-то принимали, вот и оставили.
К стойке, покачивая сумочкой, подошла нарядно одетая Рита:
— Извините, а где тут у вас дамская комната?
— А вон там, налево, — улыбнулась администратор.
— Спасибо.
Макаров посмотрел вслед уходящей девушке.
— Катя, а можно цветочек?
— Да хоть все, — улыбнулась администратор.
Выдернув из букета розу, Максим бросился вслед за Ритой.
— Рита, подожди.
— Ты звал? — обернулась она.
— Вот, это тебе. — Он жестом фокусника протянул ей розу. — С днем рождения!
— Ух ты! — засмеялась Рита. — Спасибо.
— Как говорится, цвети и пахни. Счастливо.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Максим, — окликнула Рита. — Так, может, ты с нами?
— Не-а, — улыбнулся он. — День рождения — это семейный праздник.

Кирилл с изумлением уставился на одинокую розу, которую Рита поставила в вазу. И даже меню захлопнул, которое изучал.
— Ни фига ж себе... ты вроде как в туалет ходила?
— Ну да, — кивнула Рита.
— У них там что — оранжерея?
— Почти угадал. Это мне подарили.
— Кто?
— Официант, — серьезно произнесла Рита.
— Какой официант?!
— Обыкновенный.
— Веселый, я смотрю, тут ресторан, — озадаченно пробормотал Кирилл, снова раскрывая меню.
— А ты чего так заморочился? Вот ты мне когда в последний раз цветы дарил?
— Рит, — сдержанно произнес Кирилл, — я тебе уже сто раз говорил: цветы — это не подарок...
— А что тогда?
— Не знаю, — буркнул Соболев. — Подарок должен быть практичным. А это так — постояло, постояло и выбросили...
— Да, Соболев, — усмехнулась Рита, — миллионы женщин могли бы с тобой поспорить.
— Но ты-то, думаю, не будешь?
Кирилл с улыбкой положил на стол небольшой «iPOD», украшенный затейливой гравировкой по серебристому корпусу.
— Ничего себе! — протянула Рита. — Это что, мне?!
— Четыре гигабайта, — с гордостью произнес Кирилл. — Качай не хочу.
— Спасибо... — Растроганная Рита поцеловала его в щеку.
— А ты говоришь, цветы... — пробормотал довольный Соболев.

В вестибюль ресторана размашистой походкой вошли Макаров-старший с помощником. Они громко разговаривали на ходу.
—...Я наводил справки, — торопливо говорил помощник, — они уже начали скупать акции...
— Контрольный пакет ему все равно не достанется, — уверенно прервал мэр. — Пусть скупает, если ему деньги девать некуда. — Он взглянул на часы: — Кто бы знал, что все пройдет так быстро.
— Ну и отлично, спокойно поужинаем, — подхватил помощник.
— Да я сыну от ворот поворот дал, — вздохнул мэр. — Думал, до ночи этим тупым объяснять будем...
— Петр Иваныч, я руки помою?
— Валяй.
Сделав еще несколько шагов, мэр растерянно замер у своего столика. За ним уютно расположилась юная парочка — девушка и молодой человек в суворовской форме.
— Не понял... — озадаченно пробормотал Макаров-старший. — Кхм... Простите, а что вы здесь делаете?
— Как что — едим, — поднял глаза от тарелки Соболев. — Что-то не так?
— Кхм... да нет. — Мэр покосился на погоны на плечах юноши. — Все нормально. Извините.
— Кто это? — удивилась Рита, глядя вслед уходящему мужчине в темном костюме.
— Не знаю, охранник, наверное.
— Где-то я его уже видела, — задумчиво проговорила Рита.
К мэру подскочила взволнованная девушка-администратор.
— Петр Иваныч, извините...
— Катерина, это как понимать? — насупился мэр.
— Что?
— Вот это. — Он ткнул пальцем в дальний угол зала. — Люди за моим столом.
— Петр Иваныч, — растерянно пролепетала администратор. — Ну как же... Это ваш сын привел друзей... он сказал, что вы в курсе. А вы разве не знали?
— Кхм... — снова откашлялся Макаров-старший. — Да знал, знал... Извини, Катюша, замотался.
— Петр Иваныч, если вы поужинать, я могу в банкетном зале накрыть, — засуетилась администратор.
— Угу, сделай, пожалуйста...
Дождавшись, пока Катюша удалится, он достал мобильник и набрал номер.
— Алло, Максим?.. Ты предупредить меня мог? О чем, о чем... Я из ресторана тебе звоню. Что это за люди за моим столом? Максим, ну... я думал, что не смогу, а вот смог... Нет, все нормально... я просто хочу сказать, что предупреждать надо в таких случаях. Ладно, я понял... День рождения так день рождения... Целую. Давай.
К мэру подошел помощник. Макаров-старший покосился на него с раздражением.
— Я так понимаю, ты там еще и ноги мыл?
— Почему? Я две минуты всего.
— Ладно, пошли.

— Классный ресторан, — проговорила Рита, разглядывая себя в зеркале гардероба.
— Да уж, — буркнул Соболев, надевая шинель.
— Спасибо Макарову.
Кирилл замер. Рита продолжала поправлять прическу.
— А мне, значит, уже спасибо не надо, да?
— И тебе спасибо!
Неожиданно Рита резко хлопнула себя ладонью по бедру:
— Черт, вспомнила!
— Что вспомнила?
Вспомнила, где я этого охранника видела.
— Ну и где?
— На фотографии у дяди моего. Он там руку дяде жмет...
— А твой дядя что, тоже охранник? — хмыкнул Соболев.
— Нет, бизнесмен.
— М-да, — философски заметил Кирилл, — крутой кабак — крутые охранники.

Услышав чей-то храп, Синицын резко сел на кровати. И тут же увидел, что он не один — Трофимов тоже сидел на своей койке и тоже был зол как черт.
— Блин... — прошипел Илья. — Опять... Я его щас точно задушу.
Оба встали и направились к койке Перепечко. К общему изумлению, тот спал без единого звука. Храп, как выяснилось, издавал Сухомлин.
— Не понял, — изумленно выдохнул Трофимов. — Это что, и Сухой туда же?
Оба присели на край сухомлиновской койки.
— Вот черт... Наверное, он от Печки заразился.
— И что теперь с этим счастьем делать? — вздохнул Синицын.
— Снимать штаны и бегать, — с закрытыми глазами внятно произнес Сухомлин.
Кадеты подпрыгнули от неожиданности. Сухомлин открыл глаза, подмигнул:
— Шутка! Что, обделались?
— Ну и придурок, — без улыбки покачал головой Синицын.

— Алексей!
Узнав голос отца, Сырников обернулся. Майор Ротмистров торопливым шагом нагнал его.
— Ну, как у тебя дела?
— Отлично, — пожал плечами кадет.
— Да? Только вид у тебя почему-то совсем нерадостный.
— Не знаю, обычный вид.
— Леш, — помедлив, проговорил Ротмистров, — я слышал, что у тебя во взводе... проблемы?
— Нет никаких проблем, — отрезал Сырников.
— Уверен?
Оба помолчали.
— Пойдем, — наконец кивнул майор.
— Куда?
— Пойдем поговорим.
Сырников продолжал стоять неподвижно.
— Ну, пойдем... Я же отец твой, я ж тебя не съем. Пойдем пообщаемся. Или ты уже с родным отцом говорить не желаешь?
Он осторожно приобнял сына за плечи. Они вместе двинулись по коридору.

...Майор Василюк заканчивал обедать, когда к нему с подносом в руках подошел Ротмистров:
— Можно?
— Падай, — кивнул Василюк.
— Приятного аппетита.
— Угу, и вам того же.
Какое-то время офицеры ели молча. Наконец Ротмистров отложил ложку и, протягивая руку за перцем, проговорил:
— Кстати, поздравляю.
— С чем это?
— Ну как... Лыжи, первое место.
— Ну, ты вспомнил! — ухмыльнулся Василюк, отставляя в сторону тарелку из-под второго. — Я уже и забыл. Это сыну твоему спасибо, молодец.
— Спасибо-то спасибо... Да вот что-то у него в твоем взводе не ладится.
— Что значит «не ладится»? — насторожился Василюк.
— А это я у тебя хотел спросить.
— Откуда такая информация?
— Да уж не от верблюда, Пал Палыч, — улыбнулся Ротмистров. — Ты бы там присмотрелся повнимательнее, а то не дай бог что — потом не разгребемся.
— Кхм... — Василюк поднял глаза от стакана с компотом, внимательно взглянул на коллегу. — Товарищ майор, давай договоримся: ты следишь за своим взводом, а я — за своим.
— Поверь, обо всем, что происходит в моем взводе, я знаю.
— Уверен? — прищурился Ротмистров. — А мне кажется, что далеко не все.
— Вадим Сергеевич, на что ты все время намекаешь? — прищурился в ответ Василюк.

— Товарищ майор, суворовец Трофимов по вашему приказанию прибыл! — четко отрапортовал Трофимов, преданно глядя на Василюка.
Вместо ответа Василюк встал из-за стола, за которым сидел, и гостеприимно указал на кресло:
— Присаживайся на мое место.
— Зачем? — недоуменно захлопал глазами кадет.
— Присаживайся, присаживайся...
Трофимов растерянно сел.
— А теперь загляни под стол. Ну, чего там?
— Ничего, — пропыхтел Трофимов.
— А ты внимательней посмотри, — усмехнулся майор.
— А что там должно быть?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Василюк. — Может, телефон, скотчем приклеенный.
— Какой еще телефон? — покраснел Трофимов.
— Это вы у меня спрашиваете? — удивился Василюк. — Я думал, это вы мне расскажете, как вы позавчера весело урок литературы провели... Ну, что молчим?

— Ну че, Трофим?.. — Встревоженные кадеты обступили товарища. — На фига тебя Василюк вызывал?
— Он мне два наряда вне очереди влепил, — замороженным голосом отозвался Трофимов.
— Ничего себе, — покачал головой Макаров, — а за что?
Вместо ответа Трофимов молча обвел всех пристальным взглядом:
— Парни... Похоже, у нас во взводе стукач нарисовался…