Любительница частного сыска Даша Васильева – 34 11 страница

– Жаль, – расстроилась я, – думала, вы расскажете, кто такой Ричард Львиные ноги!

Кирпичникова вскочила.

– Кто?

– Ричард Львиные ноги, – повторила я, весьма удивленная реакцией дамы.

Марлена Сергеевна опустилась в кресло.

– Ты внучка Фаси!

– Я пытаюсь вам объяснить это последние четверть часа, – не вытерпела я.

– Но теперь я верю! Про Ричарда знали только мы! Впрочем, еще и Алевтина. Значит, ты Фасина кровь! А от кого?

– Извините? – не поняла я вопроса.

– Кто твой отец? Игорь или Юрий?

– Вроде Игорь, – машинально ответила я. – Наверное, сейчас вы вновь примете меня за самозванку, но бабушка не рассказывала мне ничего о моих родителях. Я до последнего времени считала, что родилась от ее дочери, Елены Ивановны… Постойте! Какой Юрий? У Афанасии был один сын с не очень хорошей репутацией!

Глава 23

– Ох, деточка, извини старую дуру, – вдруг запричитала Марлена Сергеевна, – порой я чушь несу. Семьдесят пять скоро исполнится, пора уму за разум заехать! Чего я болтаю? Конечно, у Фаси был только Игорек.

Но это прозвучало фальшиво, а руки Кирпичниковой затряслись.

– Марлена Сергеевна, – взмолилась я, – помогите! Чем дольше я копаюсь в прошлом бабули, тем больше тайн вытаскиваю за хвост, но клубок так и остается неразмотанным.

Старушка уставилась немигающим взглядом мне в переносицу, а я пыталась объяснить, насколько мне важно узнать секрет Афанасии. В конце концов аргументы закончились, и я замолчала.

Марлена Сергеевна вдруг сказала:

– Я пришла сюда на работу в шестнадцать лет. Я из многодетной семьи, десять братьев и сестер, пьющий отец да мама с подорванным здоровьем. Я поступила в медицинское училище, имела далекоидущие планы, мечтала стать хирургом и, несмотря на юный возраст, обладала острым умом. Сообразила, что у всяких там профессоров-академиков есть сыновья и дочки, они их в институты пристроят, где имеют знакомства! Простой девчонке из рабочих высшее образование не получить!

Я кивала в такт словам Кирпичниковой.

Встречаются порой подростки, которые четко знают, как поступить, чтобы добиться успеха.

Марлена Сергеевна принадлежала к этой категории молодежи, впрочем, в те далекие годы ее звали просто Мара. Девочка узнала, что в вузах есть так называемая рабочая квота. Пролетариев отправляло учиться предприятие, такие абитуриенты формально сдавали вступительные экзамены. Главное было не получить на испытаниях двойку, и добро пожаловать в студенты. Но став дипломированным специалистом, нужно было вернуться на свой завод и отработать там не меньше пяти лет. И еще одно, парень из горячего цеха не мог претендовать на юридическое образование, должен был поступать в институт стали и сплавов и приобретать инженерную специальность. Если же отчаянно хочешь стать адвокатом, никто тебе не запрещает, иди в соответствующий вуз, но на общих основаниях.

Марлена после восьмого класса отправилась в медицинское училище и, перейдя на второй курс, оформилась на завод Байкова сначала санитаркой, а затем, получив диплом, стала работать в процедурном кабинете.

Это сейчас у предприятия осталась крохотная медсанчасть, где сотруднику в случае необходимости могут оказать лишь первую помощь, а потом вызовут «Скорую». Во времена юности Мары здесь существовали своя больница и поликлиника. Оборонное производство процветало, директор создал для служащих все условия, на территории работали Дом культуры, столовая, магазин, парикмахерская, библиотека, детский сад и клиника, в которой работали опытные врачи. К гинекологу Марии Андреевне ехали со всей Москвы, у рентгенолога Давида Сергеевича был уникальный глаз, различавший на снимках практически невидимые тени, а протезист Афанасия Константиновна делала коронки, которые ничем ни по виду, ни по ощущениям не отличались от родных зубов.

Марлена подружилась с Афанасией. Несмотря на то что та была взрослой женщиной, имевшей сына, а Мара вчерашней школьницей, отношения у врача и медсестры были близкими, девушка бывала в гостях у Фаси и скоро узнала о ее страсти к картам. Через некоторое время Мара поняла: семейной жизни Афанасии не позавидуешь, между ней и мужем нет любви.

Как-то раз Марлена не выдержала и спросила у Афанасии:

– Зачем ты живешь с Михаилом?

– Отличный вопрос, – засмеялась Фася, – ты не заметила, что мы женаты?

– Похоже, вы не любите друг друга, – бесцеремонно заявила Мара и тут же прикусила язык.

Но Афанасия не рассердилась, она лишь пожала плечами:

– В браке пылкость чувств исчезает быстро, потом начинаются будни.

– Лучше повеситься, чем спать с мужем по привычке! – воскликнула Мара.

Фася усмехнулась:

– Ох какая же ты молодая! Доживешь до моих лет, поймешь – семья строится не на страсти.

– А на чем? – заинтересовалась Мара, которая имела перед глазами вечно пьяного отца и постоянно беременную очередным нежеланным ребенком мать.

– На взаимоуважении, порядочности, надежности, – начала загибать пальцы Фася, – финансовом благополучии.

– Ты получаешь больше Михаила, – не успокаивалась Марлена, – а разве не мужчина обязан обеспечивать семью?

– Какая разница, кто зарабатывает, – улыбнулась Афанасия, – главное, что у семьи есть средства.

– Все равно странно, – протянула Марлена, – ты вкалываешь, ведешь хозяйство, прибегаешь домой в девять вечера и несешься к плите. А Михаил возвращается в районе четырех и ложится на диван с книгой! Он тебе не помогает!

– И прекрасно, – усмехнулась Афанасия, – не дай бог, он захочет посуду помыть – тарелки перебьет.

– Какая от него тогда польза? – раскипятилась медсестра. – Зачем ты его завела?

Афанасия расхохоталась.

– Завела! Отличный глагол, но так говорят о животных, вот хомячка можно завести, а я вышла замуж! Миша мне нравится, он терпелив, спокоен и снисходительно относится к жене-картежнице. Ты права, я много зарабатываю, но могу за один вечер просадить громадную сумму. Михаил меня никогда не ругает, даже сочувствует.

– Но ты можешь и выиграть! И потом: сама деньги добыла, вот и делаешь с ними что хочешь! – не сдалась Мара.

– Ох дурочка, – снисходительно сказала Афанасия, – давай так, ты выйдешь замуж, родишь ребенка, и тогда потолкуем. Я ценю в Михаиле его отношение к Игорю, он стал мальчику настоящим отцом. А ты бываешь в нашем доме и знаешь: Игорь трудный подросток.

Марлена автоматически кивнула. Сын Афанасии рос настоящим разгильдяем, он плохо учился, думал лишь об удовольствиях и девочках, мог прогулять школу, частенько врал матери и, как казалось Маре, был нечист на руку. Прямых доказательств воровства у нее не было, но один раз Марлена заглянула к Фасе домой, получив зарплату. Возвращаясь из гостей, медсестра спустилась в метро, открыла кошелек и обнаружила, что пачка купюр в отделении стала тоньше, в ней не хватало нескольких сотен

[12]

. Марлена отлично помнила, как, получив в кассе ассигнации, она аккуратно поместила их в портмоне и, никуда не заходя, приехала к Афанасии. Дома у подруги был только Игорь, сумку Мара оставила в прихожей. И куда испарились деньги? Но не пойман, не вор. Марлена сделала определенный вывод и с тех пор, заглядывая к Фасе на огонек, никогда не оставляла свой кошелек без присмотра.

Так что Игорь не очень нравился медсестре, вот почему она кивнула, когда Афанасия упомянула о трудностях в воспитании сына. Но тут Мару осенило.

– Что значат твои слова: «он стал мальчику настоящим отцом»? – воскликнула Кирпичникова. – Разве Михаил Игорю не родной?

– Нет, – чуть помолчав, ответила Фася, – сын у меня от первого брака. Миша его отчим.

Марлена хотела сказать, что Михаил замечательный человек, раз он пытается воспитывать противного Игоря, но удержалась от обидного для Фаси замечания.

Чтобы получить направление в институт, следовало три года отработать на предприятии. Мара терпеливо делала уколы и различные процедуры больным, она твердо шла к своей цели, мечта стать хирургом становилась день ото дня крепче.

Когда рабочий стаж Марлены составлял два года, ее мать родила двойню и умерла в больнице. Отец запил еще сильнее, двенадцать детей остались фактически сиротами. Мара растерялась, она была не готова встать во главе семьи, но отец-алкоголик конкретно приказал:

– Ты старшая, обязана всех воспитывать.

Девушка откровенно сказала:

– Я хочу поступать в институт!

Пьяница пустил в ход кулаки, и Мара сбежала из дома, прихватив нехитрые пожитки. Некрасивый поступок, но никаких нежных чувств к своим братьям и сестрам девушка не испытывала, она искренне считала, что маленьким детям будет лучше в интернате, а две старшие сестры, которым исполнилось семнадцать и пятнадцать, вполне способны работать. Но все же рассказывать о побеге из семьи на службе не хотелось. Марлена сняла комнатку в коммуналке и никому, даже Афанасии, не сообщила о смене адреса.

Как-то раз Мара после дежурства отправилась домой, села в метро, доехала до своей станции, вышла на платформу, сделала пару шагов и подвернула ногу. Щиколотка немилосердно заболела, девушка допрыгала на здоровой ноге до скамейки, села и услышала сзади почти родной голос.

– Очень тебя прошу, прекратите общение!

– Ты не можешь этого требовать, – ответил басок, который тоже показался Марлене знакомым.

Медсестра оглянулась, за ее спиной находилась другая лавка, на которой сидели… Фася и незнакомый парень.

– От вашей дружбы лишь хуже будет, – заискивающим тоном сказала Афанасия.

– Это нам решать, – отрезал юноша.

В голосе паренька прозвучали знакомые ноты, и Мара еще раз украдкой оглянулась. Ее охватило удивление: кто это? Медсестра видела только профиль незнакомца, чуть вздернутый нос, выдающийся подбородок, темные кудрявые волосы, не по-мужски длинные, загнутые вверх кукольные ресницы и родинку над капризно изогнутой верхней губой.

– Ладно, Юра, – тихо сказала Афанасия, – я попросила, как мать, пожалуйста, разорви отношения с Игорем.

– Мне нравятся слова «как мать», – язвительно перебил юноша, – они тебе подходят. Но, повторяю, мы сами разберемся!

– А что скажет твоя мама? – пошла в наступление Афанасия.

– «Моя мама», – причмокнул губами Юрий, – тоже красиво звучит. Она себе на уме! Никому неведомо, что она думает! Короче! До свиданья!

Последние слова юноша договаривал уже на ходу, он резво встал и успел вскочить в поезд, закрывавший двери.

– Стой! – закричала Фася, но состав, грохоча вагонами, унесся в тоннель.

Марлена продолжала сидеть вполоборота, и тут Афанасия, ощутив затылком чужой взгляд, обернулась и ахнула:

– Мара! Как ты сюда попала?

– Домой еду, – медсестра от растерянности сообщила правду.

– Ты ведь живешь в одной автобусной остановке от завода!

– Теперь нет, – призналась девушка и добавила: – Я вас не подслушивала, ногу подвернула, идти не могу.

– Давай посмотрю, – предложила Фася и присела около подруги, – мда, немного распухла!

– А с кем ты болтала? – не сдержала любопытства Мара.

– Это мой племянник, – сказала Афанасия, – сын брата!

– Не знала, что у тебя есть близкие родственники!

– Мы давно не общаемся, – пояснила Фася, – потеряли друг друга из вида. Но, к сожалению, не знаю, каким образом Игорь с Юрой встретились и подружились!

– Наверное, это хорошо, – протянула Марлена.

– Юрий плохой мальчик, – воскликнула Афанасия, – он портит Игорька, вбивает ему в голову дурацкие идеи!

– Какие?

– Забудь, – отмахнулась стоматолог, – очень прошу тебя, не рассказывай никому о Юре, я надеюсь разорвать эту дружбу, у Игоря впереди блестящее будущее, общение с таким родственником ему ни к чему!

– Я никогда не сплетничаю, – обиделась Мара.

– Знаю, прости. Давай помогу тебе до травмопункта дойти, – предложила Афанасия.

Через неделю Марлена и думать забыла о Юрии. Прошел год, медсестра записалась на прием к замдиректора, Андрею Григорьевичу Стефанову, и попросила его дать направление в институт.

– Я подумаю, – ответил тот, – ты у нас не одна желающая!

– Еще кто-то собрался в медицинский? – испугалась конкуренции Мара.

– Пока нет, но, как понимаешь, мы не можем давать направление всем, – сдвинул брови Андрей Григорьевич, – сразу скажу, у тебя мало шансов на льготу.

– Почему? – чуть не заплакала Мара. – Я три года честно работаю, не пропустила ни одной смены, даже бюллетень не брала.

– Придется выбирать между тобой и Семеном из инструментального цеха, – пояснил замдиректора, – а мужчина более ценен для предприятия!

– Это несправедливо, – прошептала Мара, – в нашей стране у всех равные права!

Андрей Григорьевич снял очки и оглядел Марлену.

– Мы должны думать о будущем. Ты выйдешь замуж, родишь ребенка, сядешь дома, и получится, что народные средства зря потрачены. Семен же вернется на работу.

– Я не хочу быть матерью, поверьте, – взмолилась девушка, – мечтаю стать хирургом.

– Ну ладно, – неожиданно смилостивился замдиректора, – приходи после работы, часов в восемь, нет, лучше в девять. Я до этого времени покалякаю с самим Иваном Олеговичем, авось придумаем выход.

– Спасибо! Ой! Спасибо, – затараторила Мара.

– Пока не за что, – посуровел начальник, – потом поблагодаришь.

Ровно в двадцать один ноль-ноль Марлена поскреблась в кабинет и, получив разрешение войти, спросила:

– Ну как?

– Дело непростое, – протянул Андрей Григорьевич, – целевое место бесплатно заводу не дадут. Вернее, нам одно положено, и Иван Олегович категорически приказал отдать его Семену!

– Я три года работаю! – чуть не заплакала Марлена.

– Ну ничего, ты еще молодая, можешь пару лет потерять, – «утешил» ее Андрей Григорьевич.

– Почему вы говорите о нескольких годах? – насторожилась Марлена. – Разве я через год не смогу поступать?

Замдиректора крякнул.

– Нет.

– Но почему?

– Дочь Ивана Олеговича поступает, и, на твою неудачу, тоже в медвуз.

– Она же у нас не работала! – закричала Мара.

– Кто тебе сказал? – вскинул брови Андрей Григорьевич. – Она уж четвертый год служит санитаркой в стоматологии!

– Там одни старухи, – зашептала Мара, – я всех знаю.

– А по документам Лиза работает.

– Это нечестно! Обман, – зашептала Марлена.

Андрей Григорьевич развел руками:

– Бумаги оформлены по всем правилам, комар носу не подточит. Впрочем, можешь уволиться, пойти служить в другое место, но там начнешь все заново, три года отпашешь, прежде чем получишь право об институте заикаться!

Из глаз Марлены потоком хлынули слезы.

Глава 24

Андрей Григорьевич встал, обогнул стол, сел около Мары, вынул из кармана чистый носовой платок и по-отечески промокнул медсестре слезы.

– Успокойся!

– Это несправедливо, – шептала Марлена, – нечестно!

Замдиректора развел руками.

– Естественно, о своих детях все в первую очередь думают.

– Значит, мне ничего не светит! – снова впала в истерику девушка.

– Понимаешь, – вкрадчиво сказал мужчина, – я мог бы тебе помочь.

– Как? – с безумной надеждой спросила Мара.

– У меня есть приятель в Министерстве образования, он может посодействовать, ты получишь место. Но имеется одна загвоздка! Что я ему скажу? Кто мне товарищ Кирпичникова? – абсолютно серьезно спросил Андрей Григорьевич.

– Медсестра из заводской поликлиники, – наивно ответила Мара.

Замдиректора улыбнулся:

– Милая, подобные услуги оказывают только очень близким людям: дочери, жене, сестре. Ради какой-то там сотрудницы никто и пальцем не шевельнет!

– Вы же можете назвать меня дочкой! – подскочила Мара.

– Обмануть? – насупился начальник. – Очень глупо! Да и всем известно про моих сыновей. Но вот… если нам стать близкими людьми, тогда я со спокойной душой обращусь к Леониду, и ты без особых проблем очутишься в лучшем вузе страны.

– Не понимаю, – потрясла головой Мара. – Вы хотите меня удочерить?

– Разве я такой старый? – спросил Андрей Григорьевич и уже совсем не по-отечески прижал к себе медсестру.

Тут только Марлена осознала, каким путем можно дойти до института. В первый момент девушке захотелось отпихнуть похотливого мужика, стукнуть его по башке массивным пресс-папье и убежать. Но через секунду внутренний голос сказал ей: «Мара! Это твой единственный шанс. Если не согласишься, Стефанов может выгнать строптивую девицу за ворота. Тогда прости-прощай мечта стать хирургом!»

Марлена обняла Андрея Григорьевича и прошептала:

– Я согласна.

– Пошли, – обрадовался «Казанова».

– Куда?

– Вот сюда, – заговорщицки улыбнулся замдиректора и толкнул массивный шкаф.

Неожиданно дверки, казавшиеся тяжелыми, легко сдвинулись, обнажив проем.

– У меня там комната отдыха, – потер руки Андрей Григорьевич. – Иногда приходится задерживаться на службе до глубокой ночи, вот здесь я и сплю.

Стефанов оказался по-своему честным человеком, через месяц регулярного посещения комнаты отдыха Марлена получила направление и без всякого труда поступила в вуз. Более того, Андрей Григорьевич договорился с главврачом поликлиники, и Мару, несмотря на учебу в дневное время, оставили на работе. Девушка сохранила зарплату, но ей приходилось четыре раза в неделю дежурить по ночам, а воскресенье проводить в клинике. У нее теперь не было ни минуты свободного времени, она тщательно записывала лекции, потом неслась на службу, спала Мара урывками, о развлечениях не думала вовсе, никаких романов не заводила. Кирпичниковой страшно было подумать об отношениях с кем-то из ровесников, ей приходилось регулярно ублажать Андрея Григорьевича. Слишком наивная Мара рассчитывала, что, получив направление, она прервет с ним отношения, но Стефанов крепко держал девушку, не забывая напоминать ей:

– Я пошел ради тебя на нарушения, если учишься на дневном, то нельзя работать.

– На стипендию мне не прожить, – справедливо отвечала студентка и слышала в ответ:

– Не я законы придумываю. Но я могу их ради близкого человека обойти!

Оставалось лишь надеяться, что сластолюбивый начальник потеряет интерес к Марлене и заведет себе новую любовницу, благо на заводе работало много молоденьких хорошеньких девушек.

В конце декабря Мара почувствовала себя плохо, у нее стала кружиться голова, пропал аппетит, появились слабость, сонливость, а когда начались гормональные нарушения, ее осенило: она беременна.

Сначала Марлена испугалась, сделать аборт в те годы было очень дорого и непросто. Операция не являлась незаконной, но без направления из консультации ни одна больница на аборт не принимала. В бюллетене указывался диагноз, и многие девушки, желая скрыть случившееся от родителей и на работе, шли на «подпольное» прерывание беременности. Любая девушка на месте Марлены пришла бы в ужас, но она училась в медвузе, обзавелась связями и думала, что сумеет найти подпольный абортарий. Зато Андрей Григорьевич, думала она, услышав о беременности любовницы, мигом потеряет к Маре интерес и начнет искать другой сексобъект. Нет худа без добра.

И Марлена радостно заявила Стефанову:

– Я беременна.

Реакция его оказалась неожиданной.

– Замечательно! – воскликнул он. – И когда малыш появится на свет?

Мара вытаращила глаза.

– Никогда.

– То есть? – насторожился любовник.

– Я сделаю аборт, – заявила студентка.

– Хочешь убить моего ребенка? – возмутился любовник.

– Есть альтернатива? – поинтересовалась Марлена.

– Конечно! – азартно ответил замдиректора.

– И какая?

– Рожай малыша!

– Ты с ума сошел! – взвилась Мара. – Я не собираюсь быть матерью-одиночкой. Мне нужно окончить институт, найти хорошую работу, в конце концов выйти замуж!

– Это не важно, – отмахнулся будущий папаша.

– Хорошенькое заявление, – обозлилась Мара. – Короче, давай деньги и до свидания.

– Нет! Ты родишь! – выкрикнул любовник. – Получится замечательный человечек. Мой ум соединится с красотой матери.

– Отлично придумано, – фыркнула Марлена, – но нет!

– Тогда прощайся с институтом, тебя выгонят, провалят на сессии, – пригрозил Андрей Григорьевич.

– Если ты не хочешь дать денег, сама обойдусь, – устало сказала Мара. – Никто не может запретить мне сделать аборт!

– Ошибаешься, – возразил Андрей, – я уже говорил, что в случае неповиновения выгоню тебя из вуза. Это раз. Потом отправлю под суд за незаконный аборт и врача, и пациентку. Ты очутишься в тюрьме. Это два! Хватит или продолжать? Есть еще варианты?

– Ну зачем тебе малыш? – взмолилась Мара. – Ведь ты растишь троих парней!

– Нужен, – загадочно ответил Андрей Григорьевич.

– Между прочим, я могу сообщить твоей жене правду о наших отношениях, – пошла ва-банк Марлена. – Это тебе следует меня бояться! Я не смогу одна воспитать ребенка, не побоюсь скандала, подам на алименты. Если кого и выгонят, так это тебя! Пнут под зад ногой с работы!

Стефанов ухмыльнулся.

– Алевтина Глебовна все знает!

– Что? – опешила Мара.

– О наших встречах.

– Врешь, – оторопела девушка.

– Я говорю правду, – пожал плечами Стефанов.

– Слов нет, – промямлила Мара.

– Моя жена не способна родить, – вдруг разоткровенничался любовник.

– Откуда же трое мальчишек? – задала ожидаемый вопрос Марлена.

Последовал ответ:

– Это наши дети!

Мара заморгала, Стефанов улыбнулся.

– Все будет шито-крыто. Доработаешь до шестого месяца, никто ничего не заподозрит. Потом я тебя поселю в тихом месте, родишь на дому, у меня есть на примете опытная акушерка, и сразу отдашь младенца Алевтине Глебовне. Все. Больше можешь о судьбе мальчика не беспокоиться.

– С ума сойти, – прошептала Мара.

– Хочешь получить диплом врача? – иезуитски спросил любовничек.

– Да, – кивнула несчастная.

– Тебе ребенок нужен?

– Нет.

– Надеешься после получения диплома хорошо устроиться?

– Да, – односложно подтвердила Мара.

– Мечтаешь о месте хирурга в крупном центре?

– Конечно.

– Не хочешь отрабатывать на заводе?

– Не особо, – призналась Марлена.

– Имеешь влиятельных родственников? Чиновного отца? Мужа с положением?

– Нет!

– Или обладаешь средствами?

– Нет! – отчаянно твердила Марлена.

– Тогда придется согласиться на мои условия!

– Черт возьми! Да зачем тебе мой младенец понадобился? – не выдержала Марлена.

– Нужна хорошая кровь, другие неудачные получились, – загадочно ответил Андрей Григорьевич.

– Дурак, – по-детски сказала Мара и захлюпала носом.

– Иди, радость моя, подумай над словами умного человека, – вздохнул любовник, – взвесь все «за» и «против», потом принимай решение. И помни, я верный друг, могу протянуть руку помощи и вызволить тебя из любой неприятности. Но я и опасный враг. Объявишь мне войну – проиграешь.

Марлена вернулась на рабочее место, ощутила тошноту и ринулась в туалет. После того как бедняжку вывернуло наизнанку, она выползла к раковине, стала умываться и услышала голос Афанасии:

– Тебе плохо?

Марлена хотела по привычке ответить: «Все отлично», но неожиданно заплакала. Фася схватила девушку за руку:

– Рассказывай!

– Не могу, – простонала Марлена.

– Говори! – приказала стоматолог.

– Ты со мной перестанешь дружить! – зарыдала бедняга.

– Говори! – не успокаивалась Фася.

И студентка выложила всю нелицеприятную правду. Когда она высказалась, Афанасия застыла без движения.

– Ну вот! – в отчаянии воскликнула Мара. – Так я и знала! Ты меня презираешь!

– Иди в сестринскую, – приказала Фася, – и жди меня там!

– Что ты задумала? – занервничала Марлена.

– Спокойно, – улыбнулась Афанасия, – я скоро вернусь.

Ощущая себя щепкой, которую туда-сюда мотает гигантская океанская волна, Мара пошла в комнату отдыха медсестер и прилегла на диван. Ее дежурство начиналось через полчаса, она не имела права дремать, но неожиданно усталость парализовала Марлену, и она уснула.

Очнулась Мара от тишины, в комнате царила темнота, кто-то заботливо прикрыл ее байковым больничным одеялом, под головой обнаружилась подушка.

Марлена в ужасе вскочила, чуть не упала от головокружения и выбежала в тускло освещенный ночными лампами коридор. За столом дежурной мирно читала книгу Афанасия.

– Можешь не дергаться, – сказала она, заметив опешившую Мару, – больные в порядке, никаких экстренных вызовов не было.

– Господи, полвторого! – подскочила Марлена, глянув на часы. – Я проспала почти семь часов!

– Зато отдохнула, – ответила подруга.

– Почему ты меня не растолкала?

– А зачем?

– Ну это же мое дежурство! Ты давно должна быть дома!

– Один раз задержаться на работе нетрудно, – улыбнулась Фася. – Я сразу двух зайцев убила: тебе отдохнуть позволила, и мы сможем поговорить спокойно, на этаже никого нет.

– Кроме больных, – напомнила Марлена.

– Они не в счет, – возразила Афанасия, – им до нас дела нет. Твоя проблема решена!

– То есть? – не поверила своим ушам Мара.

– Андрей больше тебя не тронет.

– Ой! – воскликнула по-детски студентка.

– У тебя есть хороший гинеколог? – деловито спросила подруга.

– Ну, в принципе, – протянула Марлена, – мне дали адрес одной бабушки в Подмосковье!

– Никаких знахарок! – возмутилась Афанасия. – С ума сошла? Без пяти минут врач, а творишь глупости! Или не слышала, чем подобные мероприятия заканчиваются? Смертью на кухонном столе! Записывай телефон, Александр Петрович Мамец. Опытнейший доктор, помог сотням женщин. Приедешь в больницу во время его ночного дежурства и забудешь о неприятности!

– Стефанов грозился меня из института выгнать, – напомнила Мара.

– Он тебе не навредит! Не стоит бояться Ричарда, – с презрением сказала Фася.

– Ричарда? Это кто? – изумилась Мара.

– Пустяки, забудь, – попыталась скомкать разговор Афанасия, но Марлену охватило жгучее любопытство.

Девушка приставала к Афанасии до тех пор, пока та не сказала:

– Ладно. Слушай. Помнишь, ты увидела в метро меня и Юрия?

Глава 25

– Племянника? – уточнила Мара. – Да, конечно, симпатичный паренек.

– Юра старше Игоря на пять лет, – зачем-то уточнила Фася.

– А выглядит моложе!

– Рост невысокий, – вздохнула Афанасия, – черты лица мелкие. Маленькая собачка до старости щенок! Вот только у Игоря родинки нет! А у Юры она как у меня. Некоторые особенности внешности передаются по наследству, ямочка на подбородке, например. Она есть и у Игоря, и у Юрия, и у меня. А вот родинка только у нас двоих.

– К чему ты клонишь? – поежилась Мара.

– Неужели не поняла? Юрий мой сын от Андрея, – без всякого волнения ответила Фася. – Соврала я про племянника!

Мара решила, что ослышалась.

– От кого? – переспросила она.

– От Андрея, – повторила Афанасия. – Мы с тобой в некотором роде родня, одного мужика в любовниках имели.

– Но как же так? – растерялась Мара.

Стоматолог мрачно усмехнулась.

– Он умеет прикидываться, а в молодости еще и внешне очень хорош был. Вот только с головой у Ричарда беда, правда, это не сразу заметно.

– Почему ты зовешь Стефанова Ричардом? – пролепетала Марлена.

Афанасия опустила уголки рта.

– Он тебе о своей великой миссии не рассказывал?

– Нет, – удивилась Мара.

Фася оперлась грудью о стол.

– Значит, не успел. Или стал с годами осторожнее. Помнишь, я тебе альбом показывала, с фотографиями? Там мои снимки с первой свадьбы и времен учебы в институте.

– Да, конечно, ты красивая была, – кивнула Марлена.

– Если внимательно карточки изучишь, а потом на себя в зеркало посмотришь, поймешь, что мы похожи, – вздохнула Фася. – Кстати, когда ты в клинику на работу пришла, меня все спрашивать стали: «Вы свою дочь оформили?» Я устала повторять, что у меня сын. Андрея тянет на один типаж.

– Но… как же так вышло… – бормотала Мара, – в смысле… сын… Юра…

Афанасия откинулась на спинку стула.

– Наши истории, как и внешность, похожи как две капли воды. Я тоже была молодой и глупой. Да еще происхождение у меня не пролетарское. И отец, и мать никогда не были ни рабочими, ни крестьянами. Папу в начале тридцатых годов, как врага народа, отправили в лагерь. Он, правда, предвидел такой поворот событий и формально развелся с женой, поэтому нас с мамой не тронули, мне даже удалось поступить в институт и получить диплом. Когда я закончила обучение, моя мать уже скончалась, никаких родственников я не имела и ожидала распределения в глухомань, даже убедила себя, что работать доктором на селе очень почетно.

– Как же ты осталась в Москве? – спросила Мара.

– Счастливый случай, – вдруг засмеялась Фася, – на последнем курсе я подрабатывала медсестрой в клинике, где зубоврачебную помощь оказывали круглосуточно. Там был врач, Марк Яковлевич, прекрасный специалист, но пьяница. Как-то раз он хлебнул водки и заснул, а тут, как на грех, пришел пациент с острой болью.

Афанасия попыталась растолкать дантиста, но тот лишь мычал. Пришлось студентке сказать больному правду.